Поучительные истории для юных чародеев

Роммат понял, что волнуясь за жизнь Бетти, невольно вскочил на ноги. Он выдохнул, сел и уставился на арену, сцепив пальцы в замок. Крови мало, значит, артерия не задета. Успеют ли целители спасти магичку при таком ранении? Вряд ли в катакомбах, на нелегальных боях, дежурит настоящий жрец, способный взывать к Свету. На милосердие гоблина рассчитывать бессмысленно. Он душил Бетти леской, вблизи видел её измученное, побагровевшее лицо и удовлетворенно скалился. И вообще он выглядел типом, благодаря которым и случается то самое «кишки по всей арене», о котором упоминал Волд. Бетти покачнулась, смогла выставить ногу вперед, чтобы стоять на одном колене. И резко оттолкнулась от пола, сильнее прогибаясь назад. Дотянулась до гоблина, впилась в его крутку, дернула на себя, и они оба повалились на пол. Сцепившиеся тела мало позволяли рассмотреть. Роммат заметил, что Бетти выбила из руки противника нож, и тот откатился в сторону. Видел, как бойцы пинают друг друга коленями, как гоблин укусил Бетти за руку, а она разбила ему кулаком нос. Наконец, гоблин вырвался, вскочил на ноги. Бетти скинула с окровавленной шеи леску, начала плести чары, но не успела — получила серию ударов в живот. Она согнулась и упала, и гоблин ударил её ногой, а потом ударил ещё раз и ещё. В живот, в грудь, в лицо. Хрустнула, ломаясь, тонкая женская кость. Звук вышел таким громким и резким, что Роммату показалось, что Бетти избивают прямо перед ним. Он с усилием сглотнул слюну, пытаясь прогнать накатившую тошноту. Он напомнил себе, что Бетти — не изнеженная дама, не жертва разбойника, а профессиональный боец. Но хруст раздался снова, и Роммат завертел головой по сторонам: надо, не мешая остальным зрителям, тихонько выйти, пока не стошнило при всех. Сгорбленный тип на четвёртом ряду, тот самый, что делал Тони замечание за шум, запрокинул голову и ловко поймал ртом подброшенный орех. Роммат выдохнул: нет, хрустела скорлупа. Надо было самому сообразить, что звука ломающихся костей он бы отсюда не услышал. Может быть, у Бетти уже с десяток переломов, но она всё ещё пыталась сопротивляться. Бетти прикрылась руками, сжалась в комок, но гоблин находил уязвимые места на её теле. В какой-то момент она исхитрилась контратаковать его Ожогом, но не успела толком подняться на ноги, как получила сокрушительный удар по шее. Бетти рухнула на пол, потеряв сознание. — Эх, — вздохнул Волд. — А я так на неё надеялся. Гоблин подобрал свой нож, но не торопился пускать его в ход. Он продолжал пинать бесчувственное тело магички грубыми, явно тяжелыми ботинками. — Почему не объявляют прекращение боя?! — возмутился Роммат. — Он же просто избивает её! Волд неопределенно повел плечом и не ответил. Переживал за проигранные монеты больше, чем за несчастную магичку, с внезапной злостью подумал Роммат. — Хватит! Остановите бой! — там и тут доносились выкрики со всего зрительного зала. Многие вскочили с мест, поднимая над головой скрещенные руки. Тони и Роммат присоединились к требованию, и всего через мгновение Волд тоже вскочил и поднял руки. Но гонг всё не звучал. — Зрители требуют остановить бой! Но что думают об этом сами участники? — голос конферансье искрился весельем и предвкушением. Он будто подзадоривал гоблина сделать ещё что-нибудь мерзкое с беззащитной, поверженной противницей. — Это возмутительно! — не мог успокоиться Роммат. Он вспомнил, что руководить всем должен судья, а не веселящий толпу конферансье. Роммат вертел головой, выискивая его в уголках арены или сразу за ограждением. И начал подозревать, что судья на этих боях не предусмотрен в принципе. — Надо сказать организаторам, что… — Да уймись ты! — выругался вполголоса Волд. — Тони, следи за ним. — Но Роммат прав. Не дело это, — Тони кивнул в сторону арены, продолжая ритмично стучать одним предплечьем о другое. — Лежачего не бьют. Победил, пусть празднует. — Я тут говорю, что надо делать! — рыкнул Волд, не забывая понижать голос. — А если вам, трепетные барышни, от такого зрелища плохо, так и нечего соваться на бои без правил! В следующий раз идите на балет! Тони и Роммат пристыжено умолкли. Со своим уставом в чужой храм не ходят — это верно. Организаторы не прислушаются к упрёкам, их цель — зрелище, ставки, нажива. Чтобы менять что-то, нужно иметь власть, влияние, авторитет — а здесь у Роммата ничего подобного нет. Возможно, однажды будет. Волд предупреждал их, что зрелище может стать кровавым. Роммат думал, что готов к такому. Его покоробило, когда Волд ударил связанного Зеревора, но позже сам он врезал этому типу с удовольствием. Вот и решил, будто привык, будто видом драки его не пронять. Но тут избивали женщину, к тому же, однажды пострадавшую. Магичку, коллегу по цеху. Её не обезвредили изящным заклинанием, не запугали болезненными, но легко исцеляемыми Ожогами. И удары, что ей доставались — не ритуальные пощечины, где унижения больше, чем опасности. Нет, гоблин её мучил и мог покалечить! А они смотрели и ничего не делали. Роммат, не опуская скрещенных рук, отвел взгляд от арены и попытался отвлечься мыслями. Главный урок он усвоил: боевые заклинания не делают всесильным, как ни старался убедить в обратном Первый закон Тайной магии. Если не можешь удерживать противника на расстоянии, то даже нож и кулаки становятся угрозой. То-то бывший флаг, превращенный Тони в дубину, оказался так эффективен в стычке с Зеревором и его командой. А еще Роммат смутно припомнил, что слышал байку о чародейке, у которой закончилась мана в стычке с лесными разбойниками. Она заколола последнего врага острым кончиком магического жезла. Причем не того боевого жезла, который выпускает небольшие сгустки арканной энергии и входит в стандартную экипировку чародея в армии Кирин-тора. У неё был при себе лишь инструмент для зачарования предметов, обыкновенный концентратор магии. Нужно внимательно изучить правила состязаний, каждое слово. Возможно, разрешат жезлы или посохи. Надо убедиться, что не запрещены физические атаки. Может ли Мал, например, защититься колбой с лечебным зельем, запустив ею по макушке противнику? — Ого! — воскликнул вдруг Волд. Роммат поднял голову, выискивая взглядом Бетти. О, она очнулась и смогла создать щит! Зрители вернулись на свои места. Они перестали выкрикивать требования, но тихонько бубнили, обсуждая бой, и голоса слились в раздражающий гул. Кокон из маны раскололся от пары ударов, но Бетти тут же сотворила новый. Она махнула рукой в непонятном жесте, который явно не был элементом чар. — Бетти подает знак, что продолжит сражаться. Какая стойкость, какое упорство! — восхитился конферансье. Гоблин ударил по щиту ножом, и в этот момент ему в грудь прилетел фиолетовый сгусток арканных чар. Превращение! Белый барашек бестолково засуетился по арене. А Бетти вскинула руки к потолку, будто бы в молитвенном жесте. Над ней закрутился бело-сиреневый вихрь — Роммат уже видел эти чары в исполнении Тони. Так можно восстановить потраченный запас маны, и это очень, очень нужное умение для чародея. — Зрители любят кровавые зрелища, — на ухо, шепотом, пояснил Волд. — Они для того сюда и пришли. Поэтому бой сразу не останавливают. — Зрителям не понравилось, что гоблин издевался над Бетти, — вступился за местных Роммат. Обитатели и гости подземного Даларана не были поголовно жестокими мерзавцами. Он видел, что многие переживали за магичку. — Однако, так ей бы зачли поражение, а теперь у неё есть шанс на победу, — отрезал Волд, непрошибаемо уверенный в своей правоте. Тем временем Бетти обновила чары Превращения и перевязала рану на шее бинтом. Наверно, он был смочен в лечебном зелье, потому что иначе какой смысл просто стягивать себе горло, лишать полноценного доступа воздуха. Это тоже надо взять на заметку — можно ли всем, не только жрице, взять с собой на состязания лекарства. Зелья от ожогов, обморожений и ран или пропитанные ими бинты. За остальных он не поручится, но сам Роммат и Тони достаточно упорны в достижении цели, чтобы продолжать схватку после легкого ранения. Бетти поднялась на ноги: её заметно пошатывало, но взгляд казался ясным. Восстановление резерва и лечение прибавило ей сил. Алые пятна нездорового румянца перестали гореть на бледной коже, цвет лица выровнялся почти до нормального розового. Она сплела Огненную Глыбу — при удачном попадании, когда противник не укрыт щитами, ею можно даже убить. Роммат не успел рассмотреть, какие раны нанесла она гоблину. Едва огненная вспышка коснулась овечьего бока, чары Превращения развеялись, возник силуэт коротышки, окутанный пламенем — а потом он исчез. На месте, где недавно стоял гоблин, медленно оседал на пол какой-то порошок. Роммат вытаращился на Бетти: она так сильна, что испепелила противника одним заклинанием? — Невидимость? Он всё-таки маг? — удивился Тони. Человеческим глазам сложно заметить крупинки. — Нет, это особый порошок, но его не достанешь без связей, даже за золото. Я так и не выяснил рецепт и не добыл образец, — с явным сожалением рассказал Волд. Бетти отбежала подальше от того места, где исчез гоблин, и призвала Снежную Бурю. Да, удар по большой площади — то, что нужно, против невидимки. Так вот почему она в начале боя пыталась достать его Чародейскими вспышками! Зря Роммат в мыслях назвал Бетти глупой. Она, наоборот, опытна в поединках. Гоблин попался в ледяную ловушку. Сначала среди сверкающих осколков возник его силуэт, а потом Роммат разглядел, как гоблину сковало ноги льдиной. Тот снова освободился с помощью ножа, но успел получить несколько осколков в согнутую спину. Кожаная куртка защитила от ран, но синяки останутся, Бетти вложила маны в удар от души. Гоблин выкрикнул что-то на незнакомом языке. Выругался, скорее всего. Он помчался к Бетти, занося руку с ножом для удара. И тут над головой чародейки возникла призрачная, созданная неумелой иллюзией, голова дракона. Такой можно испугать только детей или пьяных, которые грозного ящера увидят хоть в лесном пне. Гоблин даже на мгновение не замедлился. Но из раскрытой пасти с ревом вырвалось настоящее, неиллюзорное пламя. Гоблин вспыхнул, словно факел. Он с визгом бросился прочь от Бетти. Пламя мешало ему видеть, он едва не свалился в яму в центре, промчался всего в шаге от неё. Добежал до края постамента, словил спиной Огненную глыбу от Бетти и рухнул с каменной возвышенности на решетчатый пол. Гоблин перекатился по полу, но решетка плохо сбивала пламя. Тогда он поднял скрещенные руки, знак остановки боя. — Сдается! — торжествовал Волд. Трибуны ликовали. Чествуя Бетти, хлопали все, даже проигравшие пари. — Зарбо просит остановить бой. Он сдался! — завопил толстяк в рупор, пытаясь перекричать зал. Но гонга не последовало. Горящий Зарбо выл и визжал, как поросенок, которого заживо поджаривают на вертеле. Его кожаные одежды тоже занялись пламенем. Тогда сама Бетти повернулась к конферансье и подала ему какой-то другой знак. — Ах, Бетти. Какое благородство, — слащаво вздохнул толстяк. Раздался тройной гонг. Из калитки выскочили двое парней с ведрами. Облили горящего Зарбо и отволокли его за пределы арены. Роммат отвел взгляд, чтобы не видеть обожженного гоблина. И всё равно вид красного мяса вместо зеленой кожи на лице будто отпечатался у него на внутренней стороне век. «Бетти, Бетти!» — скандировали зрители. Она помахала им, но долго купаться в лучах славы не стала. Ушла лечиться. — Бетти, ты героиня! Я люблю тебя! Ты лучше всех! Я ставил на тебя! — заорал ей в спину Волд, жадно потирая руки. — Вы видели как она его?! Да уж. Видели! Роммат старательно гнал от себя мысли, смогут ли целители помочь при таких ожогах. И точно ли он хочет специализироваться на Огне и изучать боевую магию, если её последствия выглядят так. Он напомнил себе, как выглядела полузадушенная Бетти, и этой картиной закрыл короткий спор с самим собой. От гибели её спасла именно магия — боевая, Огненная. И интересная: сначала драконья морда, а потом пламя. Пожалуй, это что-то древнее: чародеи прошлого любили красивые эффекты, и иногда даже облагораживали заклинание в ущерб боевой мощи. Сейчас-то народ попрактичнее стал. — Что это за заклинание? Я никогда не слышал о таком! — восхитился Роммат. Он оглядел друзей, но никто не спешил рассказать ему об этих чарах. — Наверняка, только огненным магам доступно, — пожал плечами Волд. Действительно, какой смысл допытываться у арканистов! — Я поищу в библиотеке, а ты потом расспросишь магистра Виркса, — предложил Тони. Роммат кивнул, хотя не представлял, как дотерпит до конца каникул. Быстрее будет попытать маму: она арканистка, но очень эрудирована во всех школах магии. Но она обязательно спросит, где он видел это заклинание. «Мам, я тут с друзьями побывал на подпольных магических боях в катакомбах Даларана. Да, там, где полно бродяг и бандитов, где избивают женщин и превращают противников в живое вопящее барбекю, и там я увидел интересное заклинание». На каком слове мама хлопнется в обморок? — Я видел Бетти пару лет назад. Она такого не показывала! Наверно, специально для этого боя выучила, — Волд гордился магичкой, словно лично её тренировал. — Говорю же, Бетти — молодчина! О, кстати, Роммат. Богатые зрители часто посылают бойцам подарки. Ты можешь отправить ей безделушку и черкнуть записку, мол, огненный маг, хочу взять пару уроков, плачу золотом. Роммат хмыкнул, представив, как бегает по канализации на уроки. Нет, спасибо, он лучше дождется, когда на Специализации магистр Ландра обучит его этому заклинанию: в рамках программы или на дополнительном проекте. Но это когда ещё будет, а состязания уже осенью. В его команде три огненных чародея, научится сам — обучит и Диэля с Кап. Готов ли он ради победы над Зеревором глубже окунуться — брр, неудачное словечко! — в подпольную жизнь Даларана? В самих уроках нет ничего противозаконного… Вот и магистр Виркс говорил им, что чародей, который жаждет величия и могущества, должен учиться всегда, везде и при каждой возможности! Конферансье разглагольствовал в рупор, восхищаясь красивой победой. — Наша обожаемая Бетти Джонс стала сильнее — вы видели, насколько она стала сильнее! У Бетти хорошие шансы выйти в финал, но посмотрим, что скажет о её ранах доктор! Он объявил короткий перерыв, чтобы зрители успели забрать выигрыш и сделать новые ставки. Волд тут же исчез, и уже через минуту вернулся, украдкой пересчитывая серебряные монеты. Интересно, почему, когда Роммат горбатился в таверне за жалкие медяшки, друг не рассказал ему об этом способе заработать?! По рядам пошли продавцы с лотками на шее. Роммат купил три бутылки лимонада: пригодится горло промочить, когда с друзьями снова будут орать слова поддержки бойцам. Он и сам не ожидал, как взбудоражат его бои. Роммат рассчитывал на что-то вроде интересного урока и красивого выступления. Но только что он переживал за Бетти и радовался её победе, словно она — его знакомая, сокурсница или потенциальный член его команды. Да и все зрители не оставались равнодушными. В цирке на выступлениях акробатов — самое близкое по опасности и зрелищности, что он видел, — культурная толпа разве что только ахает. Бывает, кто-нибудь, не сдержавшись, выкрикнет в ужасе «Великое Солнце!» или «О, Свет, нет!». И всё. Удивительное и непривычное ощущение — оказаться частью взволнованной толпы. Ряды поредели, пока зрители делали ставки, покупки и просто разминали ноги. Через пустые скамьи Роммат увидел в первом ряду даму в красном платье, которая о чём-то шепталась со своей эльфийской соседкой. Эльфийка откинула капюшон, открывая взгляду рыжие волосы, красивыми волнами спадавшие на спину и плечи. Шикарная грива притягивала взгляд сильнее, чем кричаще-красное платье её подруги. Эльфийка повернулась, что-то отвечая даме в красном, и Роммат окаменел, узнав изящный профиль магистра Ландры. О нет! Она же его увидит! Что делать? Ну почему у Роммата не было при себе плаща с капюшоном! Завесить лицо волосами? Спрятаться за спину Тони? Надеяться, что магистр не обернется или не узнает его? Он же ещё не стал её студентом, и мама их не знакомила. Роммат ткнул Волда локтем в бок и указал подбородком на магистрессу. Тот философски пожал плечами, мол, ничего поделать не может. Хорошо ему, она же не с его мамой знакома! Роммат повернулся на скамье боком, отворачиваясь от будущей наставницы, и сделал вид, что разглядывает задние ряды. Он тихо молился Солнцу, чтобы магистр не заметила его. Она, может, и не станет устраивать скандал и не выгонит его отсюда, но проболтается маме. Эх, везёт же Хаторелю! У него вот какая мировая мама: не боится на подпольные бои прийти. Может быть, иногда и с сыном приходит, всё ему объясняет, а потом помогает отработать в спарринге. Что Роммат может противопоставить сопернику с такой подготовкой?! Только собственные таланты и упорство. Не зря он блуждал по мрачной, вонючей канализации. Сегодня он узнает секреты битв и обучит свою команду! Наконец, Волд шепнул ему: — Всё, расслабься, она тебя не увидит. Ха, я понял, чего наш староста боится больше, чем бандитов, крыс и канализационной водички! С организаторами боев воевать собирался, а как магистра увидел — сразу притих, как зайка! Роммат огляделся: бугай с могучей шеей, которая казалась шире головы, вернулся на свое место на второй ряд, заслоняя студентов от взгляда магистра Ландры. Магистр все еще могла заметить Тони, но вряд ли узнает арканиста, который не станет её учеником. Справа от магистра Ландры, где сидел второй телохранитель дамы в красном платье, появился эльф фиолетовом плаще с капюшоном. Вытянув шею, Роммат увидел, что телохранитель уступил новому эльфу место, и эльф отвлек магистрессу разговором. Роммат выдохнул. Теперь надо не зазеваться в следующем перерыве и снова спрятаться. А Волд-то, оказывается, не такой уж и опытный тут, как делал вид. Не предупреждал, сам не ожидал, что тут можно встретить кого-то из наставников! Во втором поединке снова участвовал весьма экзотичный боец. Низкорослых, широкоплечих, почти квадратных бородатых дворфов Роммат видел в Даларане, но всего пару раз в жизни. Этот народ жил замкнуто в своем горном Каз-Модане, поэтому даларанцы знали о них немногое. Умело работают с металлом и камнем, любят пить и сквернословить, поголовно безграмотны и дремучи, чуть что — хватаются за топоры. Это, скорее всего, не более чем досужие домыслы, которые публика любит сочинять обо всём, что ей мало знакомо. Единственный дворф, с которым Роммату доводилось переброситься парой фраз, был ученым-историком, посетившим в прошлом году даларанскую библиотеку. Как полагается гостеприимному старосте, Роммат показал ему дорогу к библиотеке и задал несколько вежливых вопросов. На дикаря и забияку каз-моданский гость не походил совсем. Дворф, что вышел сразиться на арене, не напоминал ни дикаря, ни учёного, хотя тоже вел себя со спокойным достоинством. Неторопливая уверенная сдержанность выдавала в нем опытного, умелого воина. Длинные каштановые с сединой волосы и бороду воин заплел во множество кос. Их украшали бусины, костяные фигурки и кожаные ленты. Наверняка, это пестрое многоцветье что-то означало, но надо быть дворфом, чтобы разобрать. Этот боец, пожелавший выступать инкогнито, носил длинную, до колен, кольчугу. На руках виднелись кожаные наручи и рукавицы с нашитыми металлическими чешуйками, голову укрывала шапка с кольчужной сеткой. На левой руке висел круглый деревянный щит. Так себе защита, если бы ему противостоял маг, но и Роммат, и дворф знали, что оба оставшихся мага сразятся в четвертом поединке. Вооружился он молотом на длинной рукояти. Он выступал на арене впервые, и Волд ничего не мог о нём рассказать. Жаль будет, если такой интересный с виду боец окажется жестоким подлецом вроде Зарбо. Впрочем, по гоблину сразу было видно, что он за фрукт. В противницы дворфу выпала некая Селона. Волд слышал о ней, но никогда не видел на арене. Роммат подозревал, что Волд тут от силы раз третий: места-то дорогие, а сплетни о участниках можно и после боев собрать. — Бывшая следопытка, — всё, что тот смог о ней сообщить. Почему и когда стала бывшей, он не знал. От макушки до шеи Селона выглядела воплощением классической эльфийской женской красоты: гладкая фарфоровая кожа с персиковым румянцем, бездонные глаза цвета неба, розовые губки. Золотые волосы забраны в гладкий пучок, как у танцовщицы. Невысокая — коротконогий квадратный дворф доходил макушкой ей до подбородка. Такую бы в белое воздушное платье нарядить, да на руках носить. А если опустить взгляд ниже, то ничего миловидного в облике не найдешь. В бой Селона надела свою старую зелено-золотую следопытскую форму, убрав знаки различия. Пестрые мешковатые штаны с нашитыми пластинам из металла, скрывали контуры фигуры. Наверно, поэтому наряд на женском теле и не выглядел непристойным. А может, строгая, суровая форма защитника страны в принципе не могла напоминать о чем-то фривольном. Странное впечатление она производила. Как будто голова от одной дамы, нежной балованной жёнушки, а тело — от другой, бывалой воительницы. Следопытка вооружилась легким луком, на поясе у неё висел короткий меч. Но главное её оружие вышло следом за ней. Золотисто-рыжая пума, огромная клыкастая кошка, неслышно ступая, выскользнула на арену и двинулась по кругу за своей хозяйкой. Без поводка шла у самой ноги, как хорошо выдрессированный пес. — А так можно? — удивился Роммат. Он проглотил окончание вопроса «по правилам», вспомнив, что на этих боях нет правил. Но это же поединок, один на один, а следопытка с пумой — это уже двое. Волд кивнул и рассказал, что когда-то на боевых питомцев была своеобразная мода. Многие покупали или брали в аренду для боев опасного зверя. — Но звери плохо знали их. Вроде и слушались команд, но в горячке боя могли растерзать противника, обезуметь от крови и кинуться на нового хозяина. А один тип, говорят, вообще чужого зверя переманил, заставил на своей стороне сражаться. Поэтому со зверьми рискуют выходить на бой только те, кто давно лично их тренирует. Эта следопытка не первый раз выступает. Как ты понимаешь, — Волд усмехнулся, — у неё самые кровавые поединки. Роммат оглядел дворфа, мысленно сочувствуя бедолаге. Огромная кошка запросто оторвёт ему голову или отгрызёт руку, кольчуга же не всё тело защищает. В общем-то, бой воина-щитоносца против следопытки с кошкой можно и пропустить. Вряд ли какие-то их приемы и уловки можно задействовать в магических схватках. Впрочем, эльфийка, даже не магичка, всё равно какими-то чарами владеет. Не девочка же, которая только-только постигает первое в жизни ремесло. Её резерв, должно быть, невелик, но она опытна в битвах. Поглядеть бы, что может применить почти опустошенный чародей на остатках маны. Роммат решил, что в самый жуткий кровавый момент отведет взгляд или закроет глаза. И пусть Волд насмехается, сколько захочет. Как раз на Волда-то Роммат и будет смотреть: проверит, не зря ли тот хорохорится, будто кровавые зрелища ему ни по чём и даже развлекают! Селона взяла короткий разбег и сделала сальто назад, рисуясь перед публикой. А её пума выгнула спину и грациозно потянулась. Зевнула, обнажив длинные острые клыки, неестественно белые и блестящие — отполированные. Бывшая следопытка холила свою хищную подружку. Дворф коротко кивнул залу и больше заигрывать со зрителями не пожелал. Он чуть согнул ноги и выставил левую вперед, готовясь к началу схватки. От его стойки веяло уверенностью и мощью — Роммат это чувствовал, хоть и не разбирался в немагических воинских поединках. Но хотя пожилой воин производил более сильное впечатление, Роммат предполагал, что победит следопытка. И кошка у нее опасная, и сама она не менее опытна, да еще ловкая и быстроногая. Такой попробуй, навяжи ближний бой. Будь у воина хотя бы арбалет — другое дело. Едва зазвучал гонг, как дворф бросился к противнице с удивительной для его комплекции скоростью. Он пересек постамент за долю мгновения. Селона еле успела отскочить назад, приземляясь вниз, на решетку. Пума, не сумев встать на пути к своей хозяйке, напала на дворфа со спины, но тот ловко махнул молотом у нее перед носом. Большая кошка зашипела, царапнула пол, но бросаться на тяжелое оружие не рискнула, отошла для нового нападения. Следопытка, пользуясь тем, что дворф отвлёкся на пуму, вскочила на постамент и метнула ему под ноги сеть. Роммат знал, что такие сети с особым плетением и специальными утяжелителями используют для войны и охоты, чтобы запутать ноги или лапы противнику. Попытки стряхнуть их только сильнее запутывают. Дворф тоже об этом знал: он не пытался шагнуть, сразу наклонился, чтобы освободиться. Без ножа тут не справиться — но как только Роммат шепнул эту мысль на ухо Тони, дворф рыкнул и разорвал сеть голыми руками. — Сила есть, ножа не надо, — хмыкнул Тони в ответ, переделав поговорку на всеобщем. Дворф управился быстро, но пума успела запрыгнуть ему на спину. Тот тут же стряхнул её, избежав встречи с клыками, но длинные когти наверняка достали сквозь кольчугу. Одна за другой в него летели стрелы. По сиреневому сиянию Роммат видел, что следопытка периодически напитывает стрелу магией, чтобы усилить урон. Скорость стрельбы у неё была, конечно, всем на зависть — ни один маг не сможет плести чары так быстро. Какие-то стрелы воин успел отразить щитом или рукоятью молота, но одна впилась ему в плечо. Стойкий к боли воин дворф даже не пикнул, продолжил сражаться, словно это заноза. Он шагнул было к следопытке, но пума вновь кинулась на него. К кошке спиной не повернешься. Роммат считал, что воину пора сдаваться, пока цел. Дворф атаковал пуму — та увернулась от удара молотом. И тогда дворф швырнул в неё свое тяжеленное оружие. Не ожидавшая такой хитрости кошка получила удар по хребту и с жалобным мявом повалилась на пол. Обезвредив одну противницу, дворф забрал молот и бросился к следопытке. Теперь эти двое метались по арене с такой быстротой, что Роммат еле поспевал следить за ними. И судя по тому, как примолк болтливый конферансье, мало кто из зрителей что-то понимал. Следопытка скакала и чуть ли не по вертикальному забору бегала, пытаясь сохранять дистанцию. Только что была в одном углу арены, теперь в другом, а потом выскакивает из-за постамента с противоположной стороны и посылает залп стрел. Некоторые достигали цели, вонзались в кольчугу, но или застревали в толстом поддоспешнике, или в пылу схватки дворф не чувствовал боли. В какой-то момент дворфу удалось загнать её в угол, так она бросилась на него, подпрыгнула и оттолкнулась от его головы. Дворф махнул молотом, но не попал, и только следующая его атака достигла цели. На сей раз дворф не стал тратить время и поднимать молот: просвистел им по низу, метясь в ноги. Селона отскочила, но тут же получила краем щита по икрам. Удар пришелся вскользь, но следопытка взвыла от боли. Дворф нанес сокрушительный удар молотом, выбивая лук из её руки. Селона, пытаясь пустить удар по касательной и уберечь лук, не устояла на пострадавших ногах. Она выругалась, быстро перекатилась по полу к краю постамента и плавным движением стекла с него вниз, вставая на ноги на решетке. Дворф метнулся за ней, но вдруг застыл, скованный глыбой льда. Роммат переглянулся с друзьями: — Она сплела чары? Я не видел, как! — Это ловушка, она её заранее поставила, когда там каталась, — шепнул Волд. — Выглядела как камешек в цвет пола. Роммат нахмурился, гадая, где следопытка прятала это устройство до того, как установила на полу. Получается, оно такое компактное, что помещается в карман? Тогда, наверно, дорогое. Эх, жаль, что на соревнованиях такое запретят! Вот бы заставить Зеревора трусливо отсидеться всю битву в льдине! А впрочем — запретят приносить с собой устройства, но что-то примитивное можно сделать на месте. Однозарядный артефакт, срабатывающий при прикосновении. Замаскировать его, показать друзьям, чтобы держались подальше — и заманить туда противника! Лёд тут оптимален, задержит одного бойца, хотя Превращение тоже отлично подойдет. Если в начале боя дадут время на подготовку, то есть смысл что-то такое соорудить. Нужно только заранее сделать необходимые расчеты. Это Роммат поручит Волду и Диэлю. Следопытка, обходя по дуге скованного дворфа, подбежала к раненой пуме. Большая кошка так и лежала на полу, хрипло дыша, и не пыталась встать. Роммат только сейчас заметил, что её задние лапы неподвижны, в отличие от нервно скребущих пол передних. А возле хвоста разлилась небольшая лужица. Неужели, бедной зверюге перебило позвоночник? Стальной молот выглядел очень тяжелым, размером с голову пумы, да и по движениям дворфа, по долгому размаху, это было видно. Селона подняла лук, а потом опустилась перед пумой на колени, лицом к скованному льдом дворфу. Пума лизнула хозяйке руку, та что-то прошептала ей в ответ. — Эх, жалко животину, верная была, — вздохнул Тони. — Теперь только добить, чтобы не мучилась. На сосредоточенном лице следопытки не мелькнуло ни тени сочувствия, и Роммат уже хотел мысленно упрекнуть её в бессердечии. Она пришла на бои заработать золота и славы, а пуму-то никто не спрашивал. Но тут вокруг рук Селоны появилось сияние — совсем как у Мал, когда та лечила Светом, только не золотистое, а зеленое. Пума осторожно встала на четыре лапы и сделала пару шагов. — Я слышал, что она так умеет, но думал, сочиняют, — восхищенно шепнул Волд. Роммат кивнул, про себя удивляясь, почему такую ценную специалистку, бойца и целительницу, не сумели удержать в талассийской армии. Неужели там настолько скромное жалование, что уж лучше на подпольных боях выступать? Пума едва успела привыкнуть к исцеленному телу, как действие ледяной ловушки закончилось. С самого начала дворф вступил в битву, полный достоинства и спокойствия. Позже, во время скачков и кувырков его противницы, на бородатом лице воина отчетливо проступила холодная, контролируемая ярость. Сейчас же Роммату показалось, что дворф, увидев возвращение надоедливой кошки в бой, потерял голову от гнева. Воин издал громогласный рев и бросился вперед, на ходу поднимая молот. Следопытка отпрыгнула назад, а пума, наоборот, на врага. Грозный рык дворфа и свист молота в паре ладоней от носа вдруг напугали прежде бесстрашную хищницу. Она бросилась к хозяйке, прося защиты. А дворф метнул свой щит в следопытку. Не попал, но как оказалось, это был лишь отвлекающий маневр. Он вскинул молот над головой и резко опустил его, описав полукруг, и снова поднял, делая полный оборот вокруг своей оси. Массивный воин с тяжелым оружием делал новые и новые взмахи по кругу, все ускоряясь, пока не завертелся волчком. И волчок этот, грозный, стальной и тяжелый волчок, помчался на противниц. Стрелы отскакивали от него или ломались о молот и кольчужный доспех. Никакого толку от них, даже от зачарованных. Они, может, и находили цель, но полный ярости воин не замечал ран. Впрочем, что еще следопытке оставалось делать? С коротким мечом выходить против огромного молота ничуть не умнее. Пума попыталась атаковать и взвизгнула, приняв удар на мохнатый бок. Сила удара была такова, что большую кошку откинуло на несколько шагов и перекатило по полю. Больше она не встала. Следопытка потеряла мгновение, когда отвлеклась на пуму, не успела отпрыгнуть. Она запоздало рванулась в сторону, дернула рукой, пытаясь то ли дотянуться до меча, то ли сплести чары. Роммат видел, как на её плечо обрушивается страшный удар. Селона дернулась в последний момент, частично гася его силу. Но все равно закричала от боли и рухнула на пол, зажимая раненное плечо другой рукой. Ей глаза закатились, голова безвольно откинулась назад. Дворф остановил свое бешеное верчение: то ли кончилось дыхание и силы, то ли ярость ушла при виде беззащитной противницы. Потеряла сознание от одного удара — явно не приучена к боли, как этот воин. Роммат упрекнул себя за такие мысли. Неизвестно, остался бы он сам в сознании, получи такой удар. Там от костей в плече, может, они крошки остались! — Не верь ей, прикидывается! — выкрикнул кто-то с трибун. Дворф потыкал следопытку в бедро носком сапога — не пнул, а именно осторожно проверил, не очнётся ли. Та не попыталась защититься. Но Роммат на месте воина не терял бы бдительности. С коротким мечом против молота у неё единственный шанс поразить цель — внезапно «воскреснуть». Если Селона струсила и притворяется, будет справедливо, если ей за такой спектакль засчитают поражение. Хотя Роммат не назвал бы трусихой ту, кому хватит выдержки лежать с закрытыми глазами перед вооруженным противником. Дворф оглянулся на стоящего за калиткой конферансье, указал на следопытку и развел руками. Мол, всё, что тут ещё сделаешь. — Противница без сознания, она совсем беззащитна. Пока не прозвучал гонг, победитель может делать с ней всё, то угодно, — подсказал конферансье. Дворф не понял его или хорошо владел лицом, ничем не выдав своего отношения к сальному намёку. Порядочный мужчина на его месте чувствовал бы себя оскорбленным, но вызывать на дуэль толстячка-конферансье — только смешить публику. Кто-то из зрительного зала показал ему жест окончания боя. Тот, каким победитель сообщает, что не будет добивать жертву, а не тот, каким проигравшие молят о спасении. Дворф вскинул руку над головой, и трижды ударил гонг. Зрители, и Роммат с друзьями, зааплодировали: им понравилась красивая честная победа. Парни, служившие на боях носильщиками раненных, попытались поднять эльфийку, но она удачно очнулась в этот самый момент. Отпихнула их от себя и потребовала унести с арены пуму. Еще и тумаков надавала им, не желавшим совать руки к раненной, но все еще опасной клыкастой хищнице. — Точно притворялась, — фыркнул Волд. — Слабачка. Говорят, она уже так делала, когда поняла, что не сможет победить. — Может и слабачка, зато умная и здоровая, — возразил Тони. — Ничего ей внутри не отбили, может, ещё замуж выйдет и ораву деток родит. — Это пока ей не попался такой, как Зарбо, — фыркнул Волд. Роммат кивнул: рассчитывать на благородство противника можно, только если противник и впрямь благороден. В перерыве зрители снова разошлись, делая ставки и покупки. Роммат уговорил друзей втроем отвернуться к верхним рядам, чтобы магистр точно никого из них не узнала. — Эх, жаль, нет хорошего мужского кулачного боя, — вздохнул Тони. — Всё какие-то увороты, выкрутасы, пакости, хитрости… — Быва-а-ает, — протянул Волд. — но не часто. Два воина как-то раз договорились сразиться без оружия, на кулаках. Действительно, есть на что посмотреть. С мечами да, сплошные увороты. И одно-два ранения заканчивают бой. А там… Кровавые сопли во все стороны, зубы выбиты, хруст суставов или костей — жуть жуткая. Они еще и броню сняли, полуголые сражались. Девки визжали от восторга. Роммат представил себе эту картину и решил, что магические бои и обычные, с оружием и броней, ему нравятся больше. — Неуютно что-то так сидеть. Как будто твоя наставница мне в спину смотрит, — пожаловался Тони. — И мне так кажется, — поддакнул Волд. — Сверлит между лопаток взглядом, прям огнем прожигает. Он попытался развернуться обратно, но Роммат придержал его за плечо. — Если сверлит, так тем более нельзя оборачиваться! — возмутился он. — Можно на корточки присесть, тогда нас спинка скамейки спрячет. Вредный Волд только фыркнул: — Тебе не кажется, что три придурка, которые то лицом к спинке сидели, то дружно на пол повалились, наоборот, привлекут к себе лишнее внимание? — Тогда сидим, — вздохнул Роммат. Никакого сочувствия! Даже не в маме дело. Волд же прекрасно знает, что отличнику и старосте не стоит светиться на таком мероприятии. — Мне не удобно! — проворчал Волд. Выскользнул из-под его руки и сел лицом к арене. — Да ну тебя, паникёр. Не смотрит на вас твоя магистр, она с соседом болтает. Тони последовал примеру Волда, а Роммат, обиженно сопя, просидел спиной к арене весь перерыв. Спина затекла, в боку заныла мышца, а черствые друзья еще и хихикали над ним. Он еле дождался, когда ударит гонг и конферансье объявит следующего бойца. Джон какой-то там Коготь — Роммат не расслышал точнее. — Новичок, — пояснил Волд. Джон оказался крепким довольно молодым человеком в удобной кожаной безрукавке с металлическими чешуйками, нашитыми на груди. Его руки защищала плотная ткань, ноги — стальные набедренники. Ниже красовались высокие сапоги со шнуровкой. На поясе висел кинжал, а в руках Джон медленно прокручивал длинный меч. — Двуручник, — одобрительно отметил Тони. — Полуторный, — возразил Роммат. Да, ему тоже сначала показалось, что двуручка, но потом Джон повернулся, и он заметил такой же на поясе у него с другого бока. С двумя полуторниками особо не повоюешь, а две тяжелых двуручки боец даже поднять не успеет. Боец мягкими, почти кошачьими шагами обошел арену полукругом, позволяя зрителям себя рассмотреть. Поиграл мускулами и сделал пару резких выпадов, вызвав легкие приветственные аплодисменты и весёлый женский окрик «Покажи больше, красавчик!». Выглядел он умелым, хорошо подготовленным и экипированным бойцом. Если его противник — не чародей, то Роммат поставил бы на этого Джона. — Продует, — уверенно предсказал Волд. — Позёр. Толстяк объявил второго бойца: — С ним сразится прекрасная, сногсшибательная, совсем недавно нам знакомая, но уже всеми любимая… Аэзара! На арену вышла женщина в черном платье. Роммат успел заметить только длинные эльфийские уши и светлые локоны, как ряды взорвались аплодисментами. Зрители вскакивали, махали руками, не давая разглядеть участницу. Волд, как и все вокруг, вскочил, захлопал, засвистел и заорал имя Аэзары. Друзья последовали его примеру, не желая выделяться, но Роммат понижал голос, чтобы его случайно не услышала магистр Ландра. Наконец, все угомонились и уселись на свои места, и Роммат смог разглядеть Аэзару. Эльфийка, и уже не молодая, смуглокожая и сереброволосая — по последней моде, с голубым отливом. Чем-то эта дама напоминала королеву Азшару с картинок из учебников истории. Даже имя походило, может, в честь древней правительницы и назвали. Только стиль одежды у них различался. Черное шелковое платье волочилось по полу. В таком неудобно сражаться, не побегаешь. — Чародейка! — догадался Роммат. Наверно, как Зеревор, любит уничтожать противника магически и морально, не сходя с места. Странно, что не видно амулетов, но они, возможно, спрятаны за одеждой. Платье Аэзары оставляло обнаженными руки, но закрывало грудь до самого горла. — Неа, — отозвался Волд. — Жрица. — Жрица?! — не поверил Роммат. Он оглядел участницу с ног до головы. Ничем она не походила на жрицу, и знаков принадлежности какому-то ордену или храму на ней не было. Да и что, вообще, жрице делать на арене, в бандитском притоне? Может, она паломница, во время странствований попала в беду? Сказал же конферансье, что здесь её знают совсем недавно. Может быть, ей не хватает денег на еду или на продолжение пути? Или она хочет помочь кому-то. — Надо сказать ей, что в Даларане есть храм, где ей могут помочь. Не дело жрице участвовать в боях на потеху публике! — воскликнул Роммат. — Давайте сами… Волд пихнул его в бок и шикнул, сердито «делая глаза». С четвертого ряда на них с недоумением обернулся все тот же, однажды отругавший их человек, и Роммату пришлось утихнуть. — Успокойся, — шепнул Волд. — Жрецы не безобидные жертвы, уж ты-то мог уже это понять. Ударил гонг, и Джон заорал, как ненормальный, выгибая грудь вперед. Потом сделал два грозных выпада с мечом, выкрикивая «Ха!», «Ха!» — наверно, в этот момент он сам себе казался очень грозным. Свободной рукой Джон вдруг залепил сам себе пощечину. От любого другого такой удар был бы оскорблением, вызовом на дуэль. — Приводит себя в боевую ярость. Как настоящий берсерк — блеснул эрудицией Тони. Джон выхватил второй меч и с воплем понесся на жрицу, поднимая оба клинка для атаки. Нанести удар он не успел. Из пола взметнулись многочисленные щупальца — черные, влажно блестящие, как осьминожьи, только без присосок. Щупальца оплели Джона, останавливая на бегу. Крик ярости сменился воплем изумления. Над ареной разнесся серебристый смех Аэзары.