Часть 1
1 ноября 2019 г. в 00:32
Существуют гетеросексуалы, настолько уверенные в своей ориентации и убедившие в этом всех окружающих, что им поразительным образом сходят с рук все вещи, которые, скажи это кто-нибудь другой, сразу бы обрели странный подтекст.
Гало был одним из таких.
Из тех, кто мог бы сказать «крутая у тебя задница» без всякой подоплёки, намёков.
Сказать, глядя на кожаные ремешки «интересно, сколько минут понадобится, чтобы расстегнуть каждый» и через мгновение перевести взгляд и, будто ни в чём не бывало, шумно пить колу через трубочку.
Гало, святая простота.
И Лио знал, что нельзя на это вестись, что дело тут вовсе не в том, что Гало правда считает его задницу классной или представляет, как щелкают пряжки на ремешках.
У него просто нет фильтра между мыслями и речью. Но это нормально, это же Гало.
Проблема, как считал Лио, была в нём самом. Этот огонь в груди, что зажигали слова Гало, было не укротить. И промары тут ни при чём.
Он правда пытался это контролировать, но стоило Гало задеть его колено своим, пока они сидели в пиццерии или прижать к своей обнажённой груди, приобнимая, конечно, чисто по-дружески, то сердце начинало заходиться в бешеном ритме, и щёки начинали гореть, и ладони начинали гореть, и всё внутри — тоже.
Они сидят в пиццерии, спрятавшись под навесом, знойный июль греет бетон и железо, и от Гало пахнет пылью и скошенной травой — видимо, опять он решил помочь рабочим в стрижке газонов.
Внутри всё кричит: «Пожар, пожар, почему же ты ничего не делаешь? Только смотришь и улыбаешься. Ещё чуть-чуть и от меня совсем ничего не останется. Спаси меня… снова».
И если бы, внутри Лио до сих пор находился промар — он обязательно выжигал бы дотла поле в десяток гектар после каждой встречи с Гало, ну, раз уж выжечь эмоции и развеять их прах по ветру ни черта не получается.
Лио долго спрашивал себя, как люди вообще живут с этим чувством внутри? Позже — пробовал спрашивать у других, но, видимо, в команде пожарных свои заморочки, в том числе и с эмоциями.
«Мне кажется, дело в том, что ты потерял свой огонь. Вот тебе и не по себе. Не переживай, скоро привыкнешь», самый вразумительный ответ он услышал от Игниса.
У Мэйса и Гуэрьи вообще не было смысла спрашивать — они бы просто не поняли, о каких чувствах идёт речь. Не потому что им это незнакомо, но потому что совсем недавно они все потеряли нечто важное — огонь, который служил внутренним голосом, призывом жить и гореть. И сейчас, казалось бы, полная свобода — делай, что хочешь, иди, куда пожелаешь. А приспичит что-нибудь поджечь, тащи спички и канистру с бензином. Но раньше никто из них и представить не мог, как тесно свобода может быть связана с пустотой. Лио их не тревожил, позволив разобраться самим, они уже не дети, в конце концов. Да и чем он мог помочь, ему бы свои проблемы решить для начала.
— Так что, сходим сегодня поужинать?
Голос Гало щекочет ухо змеем-искусителем, но Лио решительно настроен не поддаваться.
— Не думаю, что сегодня получится… У меня планы.
И Гало не пытается возразить — сразу отваливает. Отлипает. Это так просто, что даже обидно.
Полночи Лио наворачивает круги по полю на своём байке и шум мотора почти заглушает обсессивную мысль.
Почти.
Это едва заметное «почти» мешает. Оно как пятнышко на стекле, как чёрная точка на белом листе бумаги. И как от этого избавиться, Лио не имеет ни малейшего представления.
Горизонт заливает малиновым, птицы заводят первые песни, воздух морозит нос и лёгкие, гравий хрустит под ногами и колёсами байка — Лио сам не заметил, как оказался на месте, которое когда-то было замороженным озером.
«Здесь действительно красиво», думает он, когда видит на другой стороне Гало — значит уже около четырёх утра — самое время для утренней пробежки.
Лио садится на прохладную землю, подставляя лицо под первые солнечные лучи и закрывает глаза. Слушает, что творится сейчас в душе, но там абсолютная тишина. Никаких голосов, призывов, только пожар, который теперь воспринимается иначе. Теперь это пламя не пытается сжечь, лишь закаляет железо, которым Лио старательно заслонил сердце.
Внезапно становится прохладнее и темнее — по шее рябью бегут мурашки. Лио открывает глаза и видит перед собой лицо Гало. Тот его внимательно рассматривает, словно видит впервые. Словно Лио — выставочный экспонат в магазине редких вещиц.
— Что?
Гало наклоняет голову немного вбок, а потом говорит:
— У тебя ресницы такие светлые.
Горло твердеет, сердце стучит с такой силой, что железные латы не выдерживают и разлетаются, в голове полный кавардак.
«Зачем ты это делаешь?»
— Я опять сказал что-то не так? — Гало тут же отстраняется, делает пару шагов назад, и теперь Лио хотя бы может вдохнуть спокойно.
— Нет, — Лио улыбается, хотя ему бы сейчас заплакать. — Просто странно, что ты только сейчас заметил.
— А я вообще, — отвечает Гало, присаживаясь рядом и прижимаясь плечом к плечу. — Такой внимательный стал. Может потому что у меня есть возможность тебя рассмотреть. Помню, как ты, словно звезда, фьююю, рассёк небо и свалился вон туда. Кто бы мог подумать тогда, что мы будем Землю спасать вместе, а ещё сидеть здесь, смотреть на рассвет. Ты бы вот мог, а?
Лио качает головой и не выдерживает — прислоняется лбом к крепкому плечу. Гало замирает, молчит. Лио даже не пытается гадать, о чём он сейчас думает, да как-то и всё равно.
Гало, святая простота, всё равно поверит всему, что Лио выдумает в своё оправдание, так что он может себе позволить эту слабость, хотя бы на минуту. Но Гало ничего не спрашивает. Вместо слов — кладёт теплую большую ладонь на голову Лио.
Кожа пахнет утренним бегом и соснами.
Пахнет, как дом, которого у Лио никогда не было.
Лио согласился бы так сидеть целый день, целую ночь, сидеть вот так до следующего малинового рассвета. Если бы мог себе это позволить, конечно.
— Нам пора на работу.
Лио поднимает голову и шумно вздыхает. Кивает, поднимается на ноги и Гало поднимается следом, отряхивает штаны от веточек, маленьких камушков и пыли.
— Встретимся за обедом.
За обедом Гало молчит и все остальные бросают на него редкие взгляды. Лио ловит пузырьки в коле трубочкой, подперев щёку ладонью. Чувствует, как рядом Гало нервно трясёт коленом, и старательно выгоняет мысли о сегодняшнем утре поганой метлой — Гало бы обязательно спросил, он бы обязательно что-нибудь сказал, если бы хоть немного начал догадываться.
Лио даже отпираться не стал бы, сказал всё как есть. Какой у него в груди пожар и как ему нравится смотреть на широкие плечи, запрокинув голову, как у него гудит в голове, когда Гало улыбается и говорит о светлых ресницах, о ремешках на кожаных брюках. И пусть делает с этой информацией, что вздумается, может, заодно и Лио подскажет.
Но обед заканчивается, рабочий день заканчивается, а от Гало — ни слова.
Лио поднимается в коробке лифта, где трещит и мигает лампочка. Слушает сообщение от Мэйса: парни зовут с собой на ночной заезд по трассе. Лио решает, что позвать и Гало — хороший повод вытянуть из него хотя бы пару слов.
Звёзд в городе никогда не видно, поэтому Лио так нравилось жить за пределами Промарополиса — разве можно найти что-то прекрасней ночного неба с россыпью мигающих искр?
Лио слышит шаги: тихо шаркает подошва по асфальту. Он знает эту походку. Оборачивается, видит перед собой Гало и не может сдержать ухмылки.
— Так у тебя всё-таки есть одежда в шкафу.
Гало отмахивается, но Лио успевает заметить, как на секунду он корчит гримасу.
— Что, опять порядки нарушать собрались?
— Совсем немного. Поедешь со мной?
— На твоей этой махине? Нет, спасибо, хочу ещё пожить.
— Зачем тогда пришёл? Просто постоять, посмотреть, как мы уезжаем?
Гало чешет щёку пальцем и Лио слышит, как нервно гудит протяжный звук в его горле. Сам того не замечая, он делает шаг навстречу. А что дальше — неясно. Надо что-то сказать, ведь Гало поверит в любое оправдание. Проблема в том, что оправдание Лио так и не выдумал.
— Знаешь, Лио, я вот вообще про опалённых немного знаю, но наверное это очень грустно, лишиться того, что давало тебе сил жить. Но лишился ты огня промара, ну и что? Не конец света же. У тебя есть свой собственный огонь, — Гало ударяет себя ладонью в грудь. — Вот здесь. И он никогда не угаснет.
В носу щиплет и глаза щиплет, зрение расплывается по краям — Лио чувствует, что плачет, хотя ему бы сейчас улыбаться.
— Там такой пожар, ты себе представить не можешь, Гало Тимос.
Лио кажется, что он забывает как дышать, когда Гало обнимает его и кладёт щёку на макушку. От его свитера пахнет порошком и чем-то сладким. Лио шмыгает носом:
— Ну ты и дурак.
— Какой есть.
«Он так ничего и не понял».
Следующим утром всё возвращается на свои места: Гало снова болтает без умолку и съедает несколько кусков пиццы на обед, а Лио сидит рядом и чувствует, как сердце подпрыгивает от случайных прикосновений.
Пока они едут на первый за несколько недель вызов — Лио думает, что ему нравится смотреть на серьёзного Гало и что ему очень идёт оранжевый.
Горит квартира на двадцать девятом этаже, полыхает так, что за пару кварталов видно.
Среди гражданских, конечно, паника. Среди команды — лишь отчёты по выполненной работе.
— Тут ещё кто-то есть, — сообщает трещащий динамик голосом Гало и связь прерывается.
Тогда становится по-настоящему страшно. Лио не следует так волноваться, но эмоции не равны огню промара — так просто не справиться.
Он выбегает из пожарной машины, готовясь зайти в здание, но тут через главный вход выходит Гало и падает на колени. Держит что-то, прижав к груди.
У него все руки и лицо в копоти и пахнет гарью. Лио опускается на колени рядом, поливает воду из бутылки прямо на голову Гало.
— Смотри, — хрипит он, раскрывая молнию куртки. — На тебя похож.
Из куртки высовывается маленький розовый нос, а следом — пушистая голова. Чумазый котёнок смотрит на Лио зелёными глазами и громко пищит.
— Ты… Ты идиот?
— Я его спас вообще-то!
— Не пугай меня больше так. — Лио дрожащими руками забирает котёнка и качает головой.
Гало улыбается и от этого внутри всё плавится, включая разум. Лио пальцем оттирает грязь с щеки Гало и быстро целует, чтобы никто не увидел.
— Л… Лио… — Гало хлопает глазами, дотрагивается до щеки пальцами. — У меня сейчас случилась галлюцинация, неси кислород.
— Нет, ну точно дурак.
— Это было по-настоящему, да?
Первый поцелуй, который Лио никогда не забудет, был с запахом гари и вкусом мятных конфет.
Он прокручивает это воспоминание снова, и снова, и снова, лёжа в кровати, уставившись в потолок. Уснуть так и не вышло, а пожар из груди перебрался в голову и совсем немного — на губы. Когда перевалило за четыре утра, Лио решил, что сон на сегодня отменяется.
Тут пахнет соснами и росой. Лио сидит на камне, наблюдая, как перелетает с ветки на ветку неизвестная ему птица, как поднимается над горами солнце.
Но даже эта картина не может вытравить воспоминание о поцелуе. И становится немного тревожно: после произошедшего Гало увезли в больницу, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке, и они ничего не успели обговорить.
Сзади доносится шум и Лио оборачивается. Увидев перед собой Гало, искренне удивляется.
— С тобой всё нормально?
— Ага, здоров как бык. А что с котёнком?
— Айна себе забрала.
— Это хорошо… — Гало подходит ближе, садится рядом. — Так это… Как бы…
— Если ты думаешь, что тот поцелуй был галлюцинацией, спешу тебя огорчить, но нет.
Гало затыкается на полуслове и чешет голову. Они сидят в тишине некоторое время, а потом Гало спрашивает:
— Тебе было противно?
Лио закатывает глаза, а потом смотрит в ответ:
— Нет. Мне понравилось.
— Ладно. Так я тебе нравлюсь?
Лио думает о том, как его вообще угораздило начать испытывать чувства к такому человеку, как Гало. Потом — о том, что от Гало пахнет выпечкой и шампунем и ему можно многое простить за это.
— Да, — отвечает он, стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не в глаза. — Очень.
— Фух, а то я начал переживать. Тогда можно… Я тебя поцелую?
Второй поцелуй запомнился Лио впивающимися в кожу камешками, запахом сосен и ладонями Гало на его коленях.
Третий — фразой «одна минута и тридцать две секунды», после того, как Гало расстегнул каждый ремешок на его одежде.
Утренний воздух заставляет поежиться и прижаться немного ближе. Обнять замёрзшими пальцами широкие плечи и улыбнуться, проведя носом по шее. Лио тихо смеётся от маленьких поцелуев на его плечах, ведёт ладонями по животу, слушает напряжённое дыхание и от этого всё внутри горит таким огнём, что можно сжечь всю планету. Гало водит пальцами по его спине, словно там не мурашки — шрифт Брайля:
«Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.»
— Я люблю тебя. — шепчет Лио, чувствуя как сбивается дыхание Гало от его прикосновений.
— Ну, — Гало аккуратно убирает чёлку Лио со лба, а потом с тихим стоном жмурится. — Я бы приготовил презентацию о том, как я в тебя влюблён, но ты же снова дураком назовёшь.
Лио улыбается, начинает быстрее двигать рукой, заставляя Гало вновь простонать, наблюдая как по виску стекает капелька пота.
— Люблю дураков.
Кожа Гало пахнет травой, утренними поцелуями и ещё — Лио.
Лио кажется, что так пахнет дом, который у него теперь есть.