Шиза

      Игорю страшно. С каждым днём становится всё страшнее, и он совершенно не понимает, что с этим делать. Рука периодически тянется к телефону, всегда лежащему рядом (как и пачка таблеток), но он одёргивает себя каждый раз. Гарри, осознавая это, понимает, что крупно попал. Люди могут пострадать из-за него, а он ведёт себя как эгоистичный ублюдок.       Последний месяц он практически живёт у Антона, незаметно перенеся в его квартиру почти половину своих вещей. Домой он возвращается пару раз в неделю, каждый раз говоря жене что-то невразумительное в своё оправдание. Наверное, она думает, что он тоже свихнулся. Может быть, так и есть.       Оставлять друга наедине с собой каждый раз всё сложнее. Страх и тревога окутывает разум, когда Тони не находится в его поле зрения. Ключи от квартиры Игорь уже давно у него забрал в целях безопасности (тот даже особо и не сопротивлялся), но не стоило исключать вероятность того, что парень может выбраться из неё другими способами. Да хотя бы выбить окно и сбежать!       Натали нервничает. Игорь тоже. Зато Антон, блять, вообще нихуя не нервничает — ему-то что? Поэтому Александрову приходится нервничать за них двоих, с чем он прекрасно справляется.       Сегодня Гарри пришлось вернуться домой, потому что его любимая жена пригласила своих родителей на ужин, а её любимый муж обязательно должен там быть. В конце-концов, будет странно, если его на этом ужине не окажется. Обязательно начнутся расспросы и прочая ненужная херь…       Игорь был крайне взволнованным и нервным, пусть внешне это было практически незаметно, и ему удалось держать себя в руках и быть предельно вежливым и аккуратным. Ужин они закончили спустя полтора часа, и когда родители, наконец, ушли, сделала крайне толстый намёк на то, что Александров, вроде как, должен остаться ночевать дома, ведь «поздно», и «в такое время все нормальные мужья спят дома со своими жёнами». Но оказывается, что Игорь — ненормальный муж, поэтому он снова собирается и сваливает, забирая с собой больше вещей, чем следовало бы.       Когда Гарри заходит в квартиру, ему кажется, что Антон и правда сбежал. Стояла такая тишина, что могло показаться, что здесь и не живёт никто вовсе. В квартире была идеальная чистота, и вещи на полках снова были переставлены в одному чёрту известном порядке. Мужчина тихо снимает верхнюю одежду, вешает её на почему-то абсолютно пустые вешалки (в голове снова возникает мысль о том, что друг всё-таки нашёл способ выбраться) и так же тихо идёт по коридору, осматривая комнаты. По дороге он находит лишь разбросанную верхнюю одежду, а потом и выдыхает с облегчением, когда видит спящего парня на кровати. Тревога отступает, и на её месте появляется нежность.       Мужчина, всё так же аккуратно ступая, подходит к Антону, кладя руку ему на плечо и мягко поглаживая его большим пальцем. Тот спокойно лежит на боку, размеренно дыша. Игорь думает, что его друг даже слишком милый, когда спит. Да и сумасшедшим он со своей смазливой мордашкой не выглядит…       Светлые глазки на смазливой мордашке распахиваются, и парень, неожиданно для друга, хватает того за руку и тянет на себя, заставляя упасть на кровать. После этого Тони сразу же забирается на него сверху, придавливая собой и не давая пошевелиться.       — Хэй, тихо, парень, это же я, — охает от испуга и удивления Игорь. Он правда не может двинуться ни на сантиметр, и его это не слабо так пугает. — Давай, отпусти меня, дурашка…       Мужчина слегка дёргает руками, вытянутыми вдоль тела и плотно прижатыми руками его друга. Он надеется, что сейчас это наваждение пройдёт, и вместо этого сумасшествия к нему снова вернётся его лучший друг, но вместо этого вдруг чувствует его губы на своих.       — Ох, твою мать…       Игорь правда не понимает, что делать, и по привычке пару раз отвечает на смазанный поцелуй. Антон больше кусает, чем целует, и Гарри пытается отвернуться, уйти от этого, но ему не дают, перемещая руку ему на челюсть, крепко держа. Освобождённой рукой мужчина пытается толкнуть друга в грудь, но тот лишь удобнее седлает его бёдра и прижимается крепче. Тогда Александров чувствует смятение и панику.       — Что же ты делаешь, Антон, боже… Посмотри, посмотри на меня, Тони, ты помнишь, кто я?.. — Гарри не оставляет попыток привести друга в чувства, продолжая толкать его одной рукой и пытаясь высвободиться из захвата. Губы всё ещё хаотично скользят по его щекам, губам, шее, и Игорь не чувствует той неприязни и отвращения, которое должно быть. — Зачем ты это делаешь?       — Заткнись, — рычит парень, снова кусая его за губу, и Александров охает от неожиданно резкой боли. — Мне это нужно.       Антон смотрит на него своими тусклыми серо-голубыми глазами, и мужчина видит, как радужку поглощает зрачок. Он задерживает взгляд на лице друга, и вдруг чувствует, как захват ослабевает. Он незамедлительно этим пользуется, в душе ликуя, и тут же зеркалит их позу, располагаясь сверху. Гарри прижимает руки парня к кровати по обе стороны от его головы и переносит на них вес тела, чтобы удержать наверняка, а потом сильнее вклинивается меж его ног. Тот неожиданно покорно раздвигает ноги, как-то криво вздыхая, и потирается о его ногу. Александров чувствует его стояк через домашние шорты и до конца не понимает, произошло это из-за адреналина в крови или всё-таки от возбуждения. Хотя, скорее всего, от того и того понемногу.       Пока Игорь всё ещё находится в раздумьях и смутных сомнениях, стоит ли им заниматься таким (к тому же, Тони ещё и в неадекватном состоянии, что будет, когда он придёт в себя?), его друг уже решил всё за них двоих. Ему всё-таки удаётся освободить руки, и он рывком поднимается, нападая на друга с грязным поцелуем.       И Гарри решает, что ебись оно всё конём.       Они оба слышат, как отчаянно скрипит кровать, не выдерживая той животной страсти, бушующей в их крови. Зрачки Антона расширены так, будто он под кайфом, и ведёт он себя точно так же. В какой-то момент, держа его за отросшие волосы, такие мягкие и приятные на ощупь, Гарри думает, что тот откусит ему член. Хотя, наверное, в своём порыве он даже не заметил бы этого ещё пару секунд, продолжая усердно, пусть и неумело, насаживаться на него глоткой. Александров не понимает, какого хера он ещё думает, но он думает о том, что скоро сорвёт голос, а потом думает о жене и соседях, которые, вообще-то, вряд ли что-то слышали, потому что стены здесь в кои-то веке нормальные.       Антон не думает, по сути, ни о чём. В его голове сейчас лишь обрывки каких-то диких и цветных мыслей, сомнительные идеи и чужой хуй. Впрочем, он остаётся там ненадолго, потому что Игорь тянет его вверх, пиздецки влажно целуя его, так, что слюна стекает по подбородку, и мужчина чувствует во рту своего друга вкус своей смазки. Если это не самое безумное, что он делал в своей жизни, то он просто на голову отбитый.       Хотя, наверное, так и есть.       Что подумает его жена, если узнает? А что подумают её родители? Гарри сейчас, честно говоря, плевать на всё это с высокой колокольни, потому что прямо сейчас он выбивает из своего лучшего друга весь дух, втрахивая его в жалобно скрипящую кровать. Антон почти кричит, кусая опухшие губы, и совершенно по-блядски раздвигает ноги, которые и так разъезжаются от напора сами собой. Боли он практически не чувствует, а мысли его где-то далеко-далеко, в сюрреалистических далях, и возвратиться назад получается не с первого раза. Когда он всё-таки видит перед своими глазами не белую пелену, а Александрова, то вскрикивает особенно громко.       — Блять, Игорь!       И тянет его вниз, целуя-кусая истерзанные губы. От этого мужчина с рыком спускает прямо в него, вгрызаясь в антоново плечо, и тот кричит, срываясь в оргазм следом за ним.

* * * *

      На следующий день Игорь всё-таки возвращается домой. Покусанный, запятнанный следами чужой пламенной любви, без футболки, потому что порвали, но возвращается. Натали никак не реагирует, тихо вздыхает и, наконец, спрашивает, что, блять, происходит, Игорь.       — Такая шиза, Наташ, ох, такая блядская шиза…