*POV Абигейл*
Недавно меня выписали из больницы и я наконец-то вернусь в дом, в котором провела всё своё детство. Но было одно «но». В доме не было отца. Отца, который всегда поддерживал меня в любой трудной ситуации, который воспитывал меня с ранних лет после того, как умерла моя мама, а теперь он в тюрьме, и я осталась совсем одна в этом огромном доме. Прибыв домой из больницы, я принялась обхаживать все комнаты в доме. В коридоре я наблюдала наши семейные фотографии. На одной из них была я, которая только что пошла в школу. На другой я с папой, где я сижу на его плечах. На третьей вся наша семья в сборе: маленькая я, молодой черноволосый отец и ещё живая мама. Я подошла к последней фотографии и провела пальцами по её рамке. — Папочка… Зачем ты так поступил? Ты был хорошим человеком. Что же с тобой случилось? — шептала я, после чего направилась в нашу домашнюю библиотеку. В библиотеке как всегда стояли большие стеллажи с большим количеством книг. Книги были совершенно на разные темы: наука, стихи, романы и много чего ещё. В одной из частей этой комнаты находилась пара удобных кресел и небольшой журнальный столик, а в другой, рядом с окном, стояло лакированное пианино цвета тёмного дерева. Сев за выше названный инструмент, я начала наигрывать мелодию песни, которую написал папа после смерти мамы. Дойдя до нужного момента, я начала петь красивым голосом, который достался мне от папы.I'm going under and this time I fear there's no one to save me This all or nothing really got away of driving me crazy
Песня была очень грустная, и на душе у меня была какая-то тяжесть, и настроение было так себе.I need somebody to heal Somebody to know Somebody to have Somebody to hold It's easy to say But it's never the same*
— Это песня прекрасно бы звучала в твоём исполнении, папа — подумала я. По моим щекам потекли слёзы. Когда я допела песню я встала, закрыла крышку пианино и зашла в следующую комнату. Этой комнатой была комната отца. В ней как всегда было очень чисто. В комнате присутствовал светлый комод, в ящиках которого лежала папина одежда, на котором лежали какие-то отцовские вещи, а прямо над комодом висела плазма, и в центре комнаты, возле противоположной стены, стояла аккуратно застеленая двуспальная отцовская кровать. — Мне очень вас не хватает! — вновь негромко сказала я и направилась в свою комнату на второй этаж. В моей комнате было так же чисто. Взяв плюшевого мишку с одной из полок стеллажа в моей комнате, я села на край своей кровати и просидела так несколько минут, а потом сама себе сказала: — Пойду я что-ли прогуляюсь, развеюсь! Найдя в своём шкафу не длинную юбку, какую-то кофту и надев их, я вышла из своей комнаты и направилась на улицу. Было очень приятно прогуливаться по вечернему Сан-Франсокио. Идя по улице, я сама не заметила, как начала напевать одну из знакомых песен. — Абигейл! — услышала я позади себя. Я немного испугалась, поскольку голос не принадлежал ни одному из моих знакомых и уж точно не принадлежал отцу. Я обернулась и с лёгкостью выдохнула. — Эм, привет! — поздоровалась я с парнем, на теле которого красовались ожоги. — Привет! Ты же Эбигейл Каллаган? — Да! Ты что-то хотел? — Профессор много рассказывал о тебе. Он спас меня при том пожаре. Мне жаль тебя и твоего отца, Эбигейл! И ты очень красиво поёшь. — Спасибо! Прости меня и отца за его выходки! А ты, наверное, Тадаши Хамада? — Верно! — Папа много рассказывал о тебе. Парень улыбнулся и вновь произнёс: — Завтра выходной, поэтому может сходим прогуляемся если ты не против? — Ну, почему бы и нет! — Тогда завтра в парке в двенадцать! — Договорились! — ответила я и направилась дальше. — Какая же она красивая! — произнёс Тадаши, когда я отошла на какое-то расстояние от него, но я его уже не слышала.