Новая жизнь

Тяжелое и угнетающее чувство обиды, привкус горечи в энергоприемнике, странный густой туман в процессоре. Манипуляторы скованы настолько сильно, что невозможно пошевелить ими, как бы пленник не старался применить грубую силу и освободиться. Тоже самое и с сервоприводами, Юникрон во плоти, как же это звучит трагично. Однако что-то еще не давало покой меху. Он находился не в глубоком стазисе, как показалось изначально, а слышал каждое слово и шорох, который звенел словно эхо в пустой комнате. Голову отдаёт болью, будто по ней хорошенько треснули металлической дубиной. И все бы ничего, только страх и безнадежность сковывает внутри с такой силой, что Оптимус начинает рефлекторно вздрагивать, пытаясь избежать участи, какой бы она не была. Ему хочется что-то сказать или произнести хоть какой-либо звук, но рот закрыт кляпом. Его корпус задрожал… Нет. Оптимус не из тех, кто испытывает жалкий страх. Он вытесняет эти леденящие искру мысли и выходит из стазиса, не дожидаясь помощи того, кто это сделал. Миг и его оптика уловила дырявый потолок, зафиксировал порхающие частички пыли, а сама картина вокруг выглядит заброшенным, сырым и темным, но очень знакомым, а затем и темную фигуру рядом с его лежащим на платформе корпусом. Это был Оулл. Его глаза были алыми, как человеческая кровь, губы искажены в злобной ухмылке, сама лицевая была покрыта ужасными шрамами, как и корпус. Он стоял, нависая над Оптимусом, и осматривал пленника в пугающей тишине. Миг и кляп был снят. Автобот не решался что-то сказать. — Я видел тебя лишь однажды… из далека, но сейчас я могу вдоволь насладиться твоей красотой, Оптимус Прайм, — после этих слов, Эш положил свою ладонь на грудь автобота, проводя ее по нежному металлу, а затем задевая твердыми подушечками лобовое стекло. Прайму было омерзительно до глубины искры, что он скривился в лицевой и сжал судорожно кулаки. Эш неотрывно смотрел, как пленник отворачивает голову в отвращении. — Не нравится? Может, подумаешь еще? — спросил преступник, дразня своими прикосновениями еще сильнее. Ох, десептикон тронут до глубины души, что Оптимусу становилось все неприятнее. — Хватит! — громко рыкнул Прайм. — Нет, Прайм, — ладонь десептикона добралась до шеи Оптимуса и сжала ее в эту же секунду, что с его горла стали вырываться истошные хрипы. — Ты слишком часто срывал планы темного Лорда. Еще когда ты был Орионом, то уже помешал ему стать тем, кем ему суждено было быть. Из-за твоего вмешательства началась война. Я был всем для Мегатрона… Я чувствовал, что терял его тогда. А потом ты отнял его у меня! Мой любовник спит с каким-то выскочкой! Оптимус замер, не стал что-либо отвечать или дерзить. Он просто посмотрел на врага с жалостью и открыл рот в немом вздохе, позволив всему гневу Оулла выйти наружу. Даже, если это будет несправедливо, Прайм привык быть самоотверженным. Однако чужие пальцы отпрянули от его шеи и автобот в спокойствии отключил оптику. Преступник тихо усмехнулся и Оптимус подумал, что он так показывают свою весёлость, но в чем была ее причина? Он боялся предположить и тем более спрашивать своего врага об этом. Оптика красно-синего меха резко загорелась. Десептикон спиной стоял недалеко от платформы, и Оптимус сразу заметил, что тот чем-то серьезно поглощен. Невольно вспомнился Мегатрон, который готовил ему энергон, напевая старую и давно забытую мелодию в их уютной кварте, когда маленькие лучи света еще только-только начали заслоняли собой темные углы. Прайм никогда не знал, что Мегатрон может быть не только заботливым, но и внимательным к таким мелочам. Пока автобот вспоминал этот момент, то на лице всплыла скучающая улыбка. И Эш, подсматривая со спины, недовольно хмыкнул. — Знаешь, я не буду убивать тебя, ведь ты нужен мне живым, пока за тобой не придут, чтобы спасти тебя, — Оулл звучал спокойно для того, кто недавно чуть ли не срывался на крик. Он элегантно повернулся к пленнику и продолжил: — Я понимаю, что автоботы от природы привлекательны, ведь изначально вы не были приспособлены к тяжелому или «грязному» труду, взять то же ношение огнестрельного оружия. Десептикон активировал на правом манипуляторе пушку и направил дуло в лицо Оптимуса. Тот даже не удивился, не был напуган, лишь осторожно глянул на Оулла с приподнятыми уголками губ и преступник улыбнулся в ответ. — Пусть десептиконы и автоботы принадлежат одной расе, мы все равно разные. Эти две фракции не должны смешиваться, что и было раньше, пока ваш договор все не разрушил. Когда Мегатрон придет сюда, я смогу убедить его, что он сделал огромную ошибку. Я заставлю его отречься от этой бредовой идеи. Война не проходит бесследно. Править должен один! И это будет либо автобот, либо десептикон. — Все со временем меняется. Ничто не вечно, даже война, и пусть она продлилась не одно тысячелетие. Вражде пришел конец, — Оптимус говорил уверенно, несмотря на то, что оружие все еще было направлено на него. Оулл прыснул. — А ты смелее, чем я предполагал, — преступник убрал пушку и схватил автобота за подбородок, болезненно сжав пальцы. — Знаешь, почему я убивал этих десептиконов? Этот био-мусор посмел быть сторонником ваших нынешних идеалов — создание межфракционных пар! Это и вправду было посланием для Мегатрона, но с подтекстом. Ваши полисботы так и не поняли настоящую причину выбора жертв, что опечалило меня. Баррикейд разочаровал, а ведь когда-то он был лучшим сыщиком. — Мегатрон не станет танцевать под твою ржавую дудку. Может, он и кажется жестоким, не знающим ничего о любви и мире, тираном, но в нем все еще сохранился рассудок, чтобы слушать такого, как ты… — процедил сквозь боль Оптимус, еле двигая ртом. — Он сможет сделать выбор, но если этот выбор не будет соответствовать моим интересам, то будет тут же уничтожен, — на этих словах преступник грубо оторвал свои пальцы от фейсплейта автобота и снова отошел от платформы. — Тебе не справиться с ним в одиночку! — крикнул в след Прайм. — Кто тебе сказал, что я буду один? — Оулл злобно захохотал на всю комнату и что-то напечатал пальцами на панели на своем манипуляторе. — У меня есть армия. Огромные ворота в конце комнаты начали подниматься в вверх. Оптимус прищурился и увидел в дали огромное количество ботов, которые выглядели пугающе. Из их энергоприемника стекала зеленая субстанция, а окуляры сверкали безумством и жаждой убивать. И только несколько из них были в нормальном состоянии. — Что с ними такое? — шепнул про себя Прайм, но и этого было достаточно, чтобы десептикон услышал его и дал ответ. — Позволь представить моих подчиненных, которые послужили мне отличным экспериментом в моей новой сыворотке, имеющая ряд побочных эффектов, — Оулл показал Оптимусу ампулу с зеленой жидкостью и хитро сверкнул оптикой. — Благодаря моей разработке, я с легкостью подчинил себе столько беглых уголовников и никому не нужных бедняков, подобранных с улицы. Я смог наделить их небывалой животной силой! — Ты сумасшедший… — дрожащим голосом сказал пленник, чувствуя нарастающую тревогу. — Я гений! Не сумасшедший, как ты выразился. Здесь только ты лишился ума, когда решил жить под одной крышей с тем, кто тысячу раз желал отправить тебя в колодец искр, Оптимус Прайм. Только ты смог влюбиться в того, кто является твоим вечным врагом. Ты очень храбр, Прайм, но до шлака глуп и наивен. — С чего ты решил, что я могу чувствовать что-то подобное к такому, как Мегатрон? — Оптимус был растерян, и все же он выдавил саркастичную улыбку, чтобы показать, что тот был не прав в своих рассуждениях. — Оу, так ты еще этого не признал? — Эш не прятал свою удивленность за маской самодовольствия, его голос звучал слишком высоко для того, кто практиковал пытки на пленниках. Десептикон глупо посмеялся над ним. — Позволь я тогда тебе объясню… Мех приблизился к лежащему на платформе корпусу и медленно наклонился к губам Оптимуса, но не коснулся их, а замер на миллиметре от них. Он ехидно усмехнулся, взглянув на окуляры автобота, который замер в страхе и в ожидании. — Ты думаешь о нем постоянно, серьезно, твои мысли заняты только серебренным корпусом. И не думай спрашивать откуда я это знаю, ведь на твоем фейсплейте все написано. Ты отвергаешь чужие прикосновения, но ему позволяешь делать с собой все, чего раньше избегал или боялся. У вас еще не было интерфейса? Хах, вижу, что не было… Значит, только предвкушаешь и все же смущаешься при этом. Я видел по новостям, как вы стоите рядом, и ты строишь из себя правого лидера и равного с Мегатроном правителя, но на самом деле, ты чувствуешь себя ниже него. Ты чувствуешь ту огромную силу, что исходит от него, из-за чего трудно устоять перед ним. Его высокомерие бьет по больному, но в этом есть даже своя изюминка. А когда он не смотрит на тебя, ты сходишь с процессора от ревности, скажи же, а? Я понимаю тебя, Прайм. Ведь я чувствую тоже самое… Оптимус открыл рот, чтобы начать оправдывать его слова, но ему не позволили сделать это, так как его заткнули неряшливым поцелуем. Эш впивался все сильнее, проникая глубже, и это явно причиняет дискомфорт автоботу, который мычит что-то невнятное и пытается избежать этих отвратительных губ преступника. Неужели все десептиконы такие грубые и настойчивые, жаль, что это нельзя исправить. Будь здесь какой-нибудь бот-психиатр, то Оптимус заплатил бы любые кредиты, чтобы подлечить и так истерзанную искру. Плюс еще одна травма в копилку Прайма. Пока автобот пытался как-то отвлечь себя мыслями, чтобы не видеть, что с ним творят в этот миг, то что-то острое кольнуло в районе шеи, будто укусил маленький скраплет. Оптимус не успел даже проанализировать, как в оптике все резко потемнело, а в процессоре что-то неестественно происходило, информация из нейрона в нейрон переходила неправильно, словно он перестал воспринимать все вокруг серьезно, его разум начал постепенно… умирать. В голове пульсацией отдавалась лишь одна мысль, о которой Прайм никогда бы не посмел подумать, не будь у него гордости: Хозяин. Эш Оулл. Хозяин! Но корпус стал ватным, ничего больше не смущало, как прежде. Поцелуй прекратился, осталось лишь горькое послевкусие, о котором красно-синий мех даже не думал. Лишь лицо с алыми отблесками в окулярах въелось в память, будто это было необходимым и первостепенно важным. Началась перезагрузка системы, и Оптимус позабыл обо всем, ведь так было нужно. Ждал команды… — Когда придет время, ты убьешь Мегатрона, — скользкий шепот пронзил аудиосенсер автобота, и тот с серьезным видом кивнул, не задавая вопросов. Прежде светлые как небо, как чистая искра Праймуса, оптика потемнела и стала фиолетовой. Оптимус без сомнений выполнит приказ.