Первое, что Проводник чувствует, когда оказывается внутри стеклянного купола — лёгкий аромат роз, витающий в воздухе.
Он зажимает рукой нос, решив, что это сонное зелье Марты, но сознание остаётся с ним, а запах никуда не пропадает, наоборот, даже сильнее становится, когда он всё же решается вдохнуть полной грудью.
Совсем не то, что ожидаешь учуять, оказавшись… а где, собственно?
Проводник осторожно открывает глаза, встаёт на ноги, потирая ушибленный зад, и осматривается.
Цветные стёклышки, из которых сделан купол, оказываются непрозрачными изнутри, а пепел, соединяющий их, весь усыпан небольшими светящимися точками, которые при ближайшем рассмотрении оказываются кристалликами с сотнями граней — единственным источником света.
Но даже они после кромешной тьмы тумана ослепляют на какое-то время, и то, что он не один, Проводник сначала чувствует — ощущает спиной чей-то изучающий взгляд, — а уже потом вспоминает, что действительно видел за цветными стёклами тёмную фигуру.
Моментально разворачивается, держа руку на кобуре револьвера, хочет другой выставить перед собой фонарь, но понимает, что его нет. Проводник краем глаза осматривается и замечает артефакт валяющимся на полу чуть левее него. Покрывшийся ещё парой трещин, он не разбился до сих пор только чудом.
Как может быстро нагибается, ухватив обод ручки больной рукой, и силой мысли зажигает огонь внутри.
У него
получается.
— Вы не слишком бережны в обращении с ним, не так ли? — женский голос из полутьмы заставляет его вздрогнуть и подойти ближе к его источнику.
Рискованно, конечно, но что-то ему подсказывает, что если бы
она хотела его смерти — он был бы уже мёртв.
Та, что открылась его взору, освещаемая керосиновым светом, оказалась совсем не такой, как он ожидал.
Проводник готовился увидеть древнюю сморщенную старуху с бородавками, седой паклей вместо волос и злобными глазками-бусинками, одетую в чёрное тряпьё и обязательно с метлой, ну или, на крайний случай, волшебной палочкой, но…
Девушка перед ним совсем юная и настолько красивая, что даже его закостенелое сердце пропускает удар.
Белоснежные волосы мягкими локонами обрамляют лицо и спадают на плечи.
Миндалевидные глаза смотрят на него с едва заметным любопытством, и с такого расстояния у него не получается рассмотреть, какого они цвета. Полные, твёрдо очерченные губы чуть приоткрыты, высокие точёные скулы не тронуты румянцем, а под глазами залегли тени.
Но несмотря на всю свою красоту она будто неживая.
Слишком ровная алебастровая кожа, слишком её взгляд… затягивает, словно завораживает.
Она сидит на ступеньках, ведущих к невысокому постаменту, согнув ноги в коленях и обхватив их тонкими руками. На ней будто сотканное из подгнившей грязно-чёрно-коричневой листвы платье, полностью укрывающее худую фигуру, а на рукавах от плеч всё усыпано бордово-рыжими бутонами роз. Проводник понимает, что такого не может быть, но они кажутся ему настоящими.
Кажется, это от них исходит наполняющий пространство сладковатый аромат.
Бутоны поменьше поясом огибают талию, спускаются по шлейфу, что гораздо ниже её ног. Он как будто из увядших стеблей соткан, и Проводник совсем не уверен, что
она в своём наряде может ходить.
Да и нужно ли оно ей?
От девушки перед ним исходит мощнейшая магическая энергия, это чувствует даже он. На это реагирует свет его фонаря, то и дело мерцая, впитывая в себя бордовую дымку, исходящую от цветов.
Если отбросить мысли о том, насколько она прекрасна, то доброй и вовсе не выглядит.
Особенно с этой не то короной, не то просто шиповидными чёрными выростами из головы.
Проводник насчитал восемь: два маленьких по краям лба и чем дальше, к затылку, тем они больше и длиннее.
И лучше бы ему продолжать рассматривать её голову или платье, чем столкнуться взглядами.
Всё его существо цепенеет и, пожалуй, даже всё равно становится, если не выберется вовсе.
Провести вечность в её компании, даже просто сидя рядом, не такой уж плохой вариант.
— Кто вы? — язык во рту бесполезным обрубком ворочается, и выходит как-то совсем не по его.
— Карахель, — отвечает так просто, словно он и сам должен знать, да забыл.
Имя определённо ей подходит.
— А вы Проводник, — продолжает за него, когда не слышит ответного представления. — Довольное странное имя. В вашем мире у всех такие имена? — сцепляет руки в замок и укладывает на них подбородок, не сводя с него заинтересованного взгляда.
— Карахель… не из этого мира? — смакует её имя, наслаждаясь его грубым звучанием.
— Как будто вы сами не знаете, — в её голосе всё чётче звучат недовольные нотки.
Наверное, оттого что он вот уже который раз её игнорирует, продолжая задавать свои вопросы.
— В моём мире так называют тех, кто не хочет, чтобы их настоящие имена знали, или тех, кто их не помнит, а новые придумывать лень, — продолжает рассматривать её, не задумываясь даже, как странно, должно быть, звучит их разговор.
Как странно, что они в принципе разговаривают.
— Ваш случай второй, Проводник, — Карахель не спрашивает, утверждает, кивая самой себе.
Проводник кивает в ответ.
— Как вы здесь оказались? И что это вообще за место?
— Это? – она обводит руками купол. — Или вы про туман? Хотя разницы никакой. Это всё укрытие. Наш «резонанс».
— Укрытие? Наше? Это обиталище тех монстров? — Проводник хватается за револьвер и, выставив перед собой фонарь, обводит круг вокруг себя, всматриваясь в то, что скрыто за тенями.
— Монстров? Как грубо, — Карахель всего лишь немного меняет положение головы, чуть пристальнее, чем на него, смотрит на оружие в его руке, и то буквально по винтикам распадается, с глухим звуком падая на пол. — Они просто хотели меня защитить. Я должна была предупредить их тогда, но… не успела. Это моя вина, — она с отвращением откидывает то, что осталось от револьвера, в другой конец купола, всё также взглядом, и когда снова смотрит на него, Проводника прошибает холодный пот.
Он как моряк, которого приворожила сирена, совсем забыл об опасности и собственноручно приплыл ей в лапы. Теперь совершенно безоружен и почему-то уверен, что свет фонаря на неё никакого влияния не окажет.
Она, может, и не совсем живая, но и не покинувшая тело душа.
Не призрак.
— А люди в городе? В нашем Городе Теней? А потусторонняя ночь? Это тоже
твоя вина? — события последних месяцев встают перед глазами, и он забывшись, подходит вплотную, чуть не наступая мысками сапог на истлевший подол. Чуть не отбросив фонарь и не схватив её за плечи, но в грудь бьёт раньше.
Отбрасывает его к противоположной стене, и такая же теперь в воздухе между ними парит.
Пятеро Соломенных надвигаются на него, злобно шелестя, и он бы точно умер, если бы Карахель не остановила их.
— Нет! Не нужно!
Они покорно проплывают назад, так, чтобы оказаться за её спиной. А он, глядя на них, теперь точно может сказать, кто их создал.
— Ты же можешь чувствовать. Можешь почувствовать их, помочь. Освободить. Я знаю, что ты можешь, я слышала это от других! — в глазах Карахель столько неприкрытой боли и вины, что ему становится стыдно.
Ненадолго, правда.
— Помочь? Освободить? — он усмехается, поднимаясь. — Не ты ли виновата в том, что они стали такими? В том, что Терра Механикум теперь такой, как он есть? В том, что хочешь с нашим городом сделать то же самое? Почему ты считаешь, что я должен им помочь?
Соломенные снова начинают возмущённо шелестеть, но Карахель взмахом руки велит им прекратить.
— Нет. Мы расскажем ему. В конце концов, только от него будет зависеть, что делать дальше. Даже если… — уголки её губ будто увядают, опускаясь вниз, она обхватывает себя руками и снова усаживается на прежнее место.
— Терра Механикум… то место, откуда прибыли тот парень и женщина, что были с тобой? – Карахель поджимает губы, когда он кивает. — А знаешь, как назывался наш мир раньше? Мистериум.
Словно отзываясь на её голос, все стекла внутри подобно маленьким киноэкранам начинают показывать живые картинки того, каким был мир до всего, что случилось.
Проводник бегает взглядом от одной к другой, и каким-то образом постепенно они все в его голове складываются во вполне единое изображение.
Постепенно он её уже и не видит, только голос слышит, наполняющий всё ещё существо: чувствами, запахами, звуками
того мира.
— Мистериум — мир, в котором магическая искра — первое, что появилось и что породило всё остальное. Она была в каждом из нас, но далеко не у всех были способности и талант развить её в настоящую силу, — сгусток синеватого света перелетает из одного стекла в другое, создавая очертания деревьев, рек и животных. Она распадается на миллион искорок поменьше, и от них, словно от сердца, начинают формироваться люди. Люди, в свою очередь начинают стоить здания, возделывать землю и, наконец, раскрывают силу, таящуюся внутри них. — Самые талантливые маги, в полной мере раскрывшие свой потенциал, составляли Правящий Совет, ответственный за управление Мистериумом.
Для тех же, у кого таланта и способностей развить магическую искру не было, путь в Совет был заказан, как, собственно, и на любую другую важную должность.
Они были как дети, что никогда не вырастают и о которых мы заботились всю жизнь. Мы полагали, что поступаем благородно и правильно.
Но
они думали совершенно иначе.
Чтобы иметь хоть какой-то вес в обществе, они стали всё больше развивать немагическую науку — механику, и постепенно Мистериум превратился в удивительную смесь магии и технологий, — Карахель ненадолго умолкает, то ли погрузившись в воспоминания, то ли давая ему время получше рассмотреть происходящее перед глазами.
Проводник не против. Он наблюдает за тем, как всё ярче сверкают искры в людях, сидящих в высоком не то соборе, не то дворце, и в то же время в других она становится всё бледнее, пока не остаётся слабым тлеющим угольком — такой магии едва-едва на поддержание жизни хватит.
Он видит, как те, в ком искра сильна, стараются помочь слабым, но тщетно. Именно испугавшись за жизни обычных людей, маги позволили им развивать свою науку, хотя не могли принять саму её суть. Постепенно искра внутри них покрывается чёрной коркой, и сами их фигуры начинают источать тьму, а не свет, но впервые за всё время их лица озаряют улыбки. И вот улицы уже наполовину заполнены механическими экипажами, а небо заслоняют дирижабли; они удивительным образом сочетаются с магазинчиками зелий и магических иллюзий, и на площадях трюкачи соревнуются с настоящими магами в мастерстве развлечения горожан.
Почти идеалистическая картинка.
— Да, — Карахель кивает, словно может слышать его мысли. — Мы тоже так думали. Думали, что достигли мира и взаимопонимания, но, как оказалось, механики — а именно так они себя называли, подчёркивая, что они не маги —никогда не были довольны своим положением. Утратив гармонию с миром, в котором были рождены, они мечтали захватить власть и ненавидели магов. Даже достигнув совершенства в своём несовершенстве, они завидовали нам за то, что мы от рождения были лучше их, сильнее, могущественнее. Они с самого начала не просто хотели быть сильными, они хотели стать сильнее нас, — Карахель с ненавистью смотрит на изображения технологов в стёклах и продолжает словно через силу:
— Внутри их группы образовался свой костяк главных учёных — Советников, которые разработали специальные нити, вшиваемые в татуировки — их отличительный знак. Мы думали, что это ещё один акт бунтарства, как у взрослеющих подростков, но всё оказалось куда хуже.
Эти нити образовывали невидимое глазу и магии поле, скрывающее от нас их помыслы и разум.
Но об этом мы не знали. И когда в нашем мире стали всё чаще и чаще пропадать люди, мы не сразу поняли, в чём дело. Все они были магически одарёнными. За все месяцы из механиков не пропал никто.
Истинная картина открылась нам слишком поздно.
Механики, похищая магов с помощью своих дьявольских машин, забирали у несчастных всю их силу вместе с душами и улучшали ими своё оружие и прочие механизмы.
Разобравшись, в чём дело, Правящий Совет понял, что готовится переворот, технологи хотели полностью уничтожить магов, превратив их мир в Терра Механикум. Накопленной к тому времени силы и душ им вполне должно было хватить для смертельного удара.
И время они выбрали самое удачное — во время празднования Нового Начала*, когда жители со всего мира собираются в Мистериуме.
Время было на их стороне, не на нашей, и Совет в спешке пытался придумать хоть что-то, чтобы помешать технологам.
Картинки мелькают всё быстрее и быстрее, Проводник уже словно кино смотрит, но внезапно всё застывает. Он видит
её в зале Совета. Он смотрит, как она подходит к пожилому бородатому мужчине, и когда переводит взгляд — готов поклясться, что тот Соломенный по правую руку от неё - это он.
— В то время я была начинающим магом и племянницей одного из Правящего Совета. Но даже несмотря на то, что совершеннолетней я не считалась, я вызвалась помочь, подслушав разговор дяди как-то вечером, — она печально улыбается Соломенному, и когда в уголках её глаз начинают блестеть слёзы, он подлетает к ней ближе, безумно осторожно прутьями-руками пытаясь смахнуть их. — К моей силе относились с… осторожностью. Я с детства имела склонность к тёмным искусствам и огромную магическую мощь для их развития. Как оказалось, я была одной из главных целей технологов, но по «случайности» вместо меня они забрали мою тётю, и я… чувствовала, что обязана помочь. А может, и отомстить, — её взгляд становится хищным, и у Проводника по позвоночнику бегут мурашки.
— Наш план был прост: мы должны были создать альтернативное измерение, как бы расслоить Мистериум надвое, чтобы сберечь души невинных, пока не решим, что делать дальше. Тот, другой мир, должен был быть укрыт магическим туманом, через который механики не смогли бы пройти. Всё, лишь бы избежать катастрофы, но…
В самый разгар праздника, который был днём ритуала, случился «резонанс»: удар дьявольской машины и заклятие сработали одновременно, и это привело к тому, что мы имеем сейчас.
Я смогла спасти души магов, как и невинных механиков, ставших «Потерянными» и ничего не помнящими, но и сама оказалась заперта здесь, в междумирье, так как та машина смогла забрать часть моих сил и не дала мне закончить ритуал должным образом.
Год за годом, долгие десятилетия я ждала помощи и пыталась выяснить, как можно вернуть всё на свои места, и нашла тебя.
— Меня? — Проводник приходит в себя как после комы и только спустя несколько минут понимает, что на него смотрит не Карахель из стёкол, а настоящая. — Зачем тебе я? Я же даже не из твоего мира, — он смотрит на неё с недоверием и на всякий случай делает пару шагов назад, но она не злится. Только боли и грусти в глазах становится больше.
— Да, мы скитались по множеству миров, пока не нашли наконец Город Теней. Пока я не набрела на души, что не подошли ему. Я столько лет бродила во тьме, а свет впервые нашла рядом с ними, — Карахель отрицательно качает головой, когда он показывает на фонарь. — Твой свет, — её улыбка становится чуть теплее. — Я знаю, ты думаешь, что никому из них не помог, но это не так. Они… изначально не принадлежали Городу. И так бы и остались бродить в тумане как мы, став монстрами, если бы не ты. Ты провожал каждого из них, освещал путь, показывая, кем они были, кем они должны стать, и каждое вычеркнутое в твоём блокноте имя — это счастливый конец. Ты не просто Проводник в Городе Теней, ты — Проводник душ, и только ты можешь мне помочь. Они все так тепло отзывались о тебе.
В её голосе улыбка — в его глазах слёзы.
Проводник чувствует, что она не врёт. Он
знает, что это не магия.
Значит, он всё-таки не бесполезен?
— Прежде чем ты скажешь, что конкретно тебе нужно, я должен кое-что узнать, — она кивает, и он продолжает. — Получается, ты не специально похитила души механиков, и память на самом деле потеряли лишь те, кто был непричастен к перевороту?
— Да.
— Тогда что это за история с возвращением важных вещей и вместе с ними душ? — Проводник вспоминает лицо Джошуа, его рассказы об отце и понимает, что это тоже не могло быть ложью.
— Душа не может просто витать в воздухе, иначе она со временем станет призраком, потеряет всё человеческое и уже не сможет обратно вселиться в тело. Поэтому души утянули с собой сюда самое ценное, за что могли бы цепляться всё время до своего возвращения. Но все, кто якобы вернул себе их, на самом деле никогда и не теряли. Потому что все они здесь. Я чувствую каждую из них, — Карахель прижимает руку к груди, словно испытывая невыносимую боль, и Проводник даже представить боится, каково ей.
Он с трудом выдерживал груз тех перечёркнутых строчек в журналах, а на ней души целого мира.
— А что с этими? — он кивает в сторону Соломенных. — Им зацепиться было не за что?
— Нет, они… по доброй воле пожертвовали всем, чтобы быть рядом со мной. Остальные маги спят, оторванные от Мистериума, а мой дядя и остальной Правящий Совет решили отказаться от жизни и возможности вернуться, чтобы помочь мне и… не дать сойти с ума здесь одной. Не дать тьме завладеть моим сердцем. Они стали моими защитниками, — она берёт за руку Соломенного рядом с ней. — Тогда, на вокзале, я не сказала им, куда иду, так как хотела сначала убедиться лично в том, что то, что я слышала о тебе, правда. Они же решили, что ты хочешь мне навредить, а ещё почувствовали приближение механиков, и вот… Прости.
— И что именно ты хочешь от меня?
— Чтобы ты помог мне выбраться отсюда и вернуть души механиков в их тела. Они хоть и заперты, но всё понимают и осознают. После того, как мы воссоединим души и тела вместе, они сами решат, как поступить с виноватыми и…
— Думаешь, они тебя поблагодарят, и вы будете жить в мире? — усмехается её наивности Проводник, Карахель же просто пожимает плечами.
— Либо так, либо… раз им не нужна искра, я заберу её в этот мир, и мы с магами построим новый Мистериум.
— Но тогда их мир умрёт.
— Почему же? Он просто станет бездушным. Прямо как их машины, — она кривится.
— А туман? Он тоже исчезнет? Наши люди перестанут пропадать? — на самом деле это интересует Проводника больше всего, и именно в зависимости от ответа на этот вопрос он даст свой.
— Это резонанс, — Карахель кивает, — и он перестанет действовать, как только заклятие потеряет силу. Та, что осталась от ударной волны машины, именно здесь почему-то стала особенно сильна и охотилась на всех людей с магией в крови. Я пыталась, как могла, остановить её, но… Я не всесильная. Это слишком.
Проводник вдруг понимает, что всё это: мир, спящие маги и души механиков, всё это поддерживает и не даёт исчезнуть в бездне только она. Совсем юная, одинокая волшебница, которая при любом раскладе потеряет всех, кто ей дорог.
Проводник чувствует, как внутренний карман форменной крутки оттягивает что-то квадратное и улыбается.
— Хорошо. Я помогу тебе.
Золотая надпись на пожелтевшей станице гласит:
«Карахель: тёмный маг. Родной мир — Мистериум».
***
Проводник не в восторге от того, что приходится до самого Города идти рядом с Соломенным, но никто другой выход из тумана ему бы показать не смог, а для Карахель каждый выход из купола — испытание.
Они договариваются о том, что он найдёт способ переправить Карахель в свой мир, а оттуда уже она сможет открыть портал в Терра Механикум и вернуть души.
Только вот сказать проще, чем сделать.
К его возвращению в Городе Теней царит настоящий хаос: Леди и Джульетта выяснили, что Ребекка всё это время с помощью механизма крала жизненные силы Марты, чтобы найти что-то, зачем на самом деле и появилась здесь, а Джошуа и вовсе заперся в дирижабле и установил вокруг силовое поле, через которое никто не может пробиться.
Узнав это, Проводник решает сначала поговорить с Мартой и, улучив момент, когда Джульетта отвлечётся на очередное поручение Хозяйки, входит внутрь её комнаты.
Раньше он был только в приёмной, где она обычно сидит за своим хрустальным шаром, в котором отражается вся та дичь, что стоит на полках высоких шкафов и свисает с потолка и стен, и не ожидал, что спальня её окажется настолько обычной.
Только полог кровати полностью сделан из ловцов снов, но это выглядит даже интересно.
«Свежее дизайнерское решение», — как сказала бы Валери.
Марта, явно не обрадованная его внезапным вторжением, всё же выслушивает и даже запирает дверь, когда кто-то хочет войти, покрывшись холодной испариной — слабость всё ещё берёт своё.
— То есть, ты хочешь выпустить тёмного мага из его тюрьмы? Ты в своём уме? — она даже встаёт с кровати, накинув на плечи тёплую шаль, и ловит босыми ногами тапочки.
— Это наш единственный шанс. Тем более, разве поведение Ребекки и Джошуа само по себе не говорит о том, что она нам не лжёт?
— Причин может быть много. Если она действительно настолько могущественна, то нужно действовать осторожно. Нужно просчитать всё, мне понадобится восстановить силы, и ещё ингредиенты для…
Проводник окончательно теряет терпение и, игнорируя обвившегося вокруг Марты кольцом питона, встряхивает её за плечи. Его всегда бесила её медлительность и вечные ритуалы, и особенно бесит сейчас. Карахель не говорила ему напрямую, что её силы на исходе, но это и не нужно.
Он
почувствовал это.
Он слишком хорошо
знает это чувство.
— Да, ты проведёшь свой ритуал. Ритуал: «как нам вызволить Карахель», а не посоветуйте мне духи предков, что делать. И времени у тебя, пока я разбираюсь с Джошуа.
— И почему я должна тебя послушать? — её голова как у куклы запрокидывается назад, она смотрит прямо ему в глаза.
— Потому что это говорю тебе я. Проводник. Только я могу спасти тебя.
Он совсем не имеет в виду имя, и, кажется, Марта понимает это. Она едва заметно улыбается и кивает ему.
Проводник чувствует её задумчивый взгляд до самого выхода из её дома.
***
— Приятель, ты толком ничего и не объяснил даже, а теперь просишь не идти с тобой? – Детектив явно сбит с толку, но всё равно преграждает ему путь к дирижаблю Джошуа.
— Вот именно поэтому и прошу. Ты можешь пострадать, как и остальные.
— А ты нет? — он смотрит на Проводника словно на сумасшедшего.
— А я нет. Правда, лучше помоги Марте, дружище, — обычно Проводник не любит такое панибратство, но ради того, чтобы Детектив перестал ему мешать, готов пойти на жертву.
В конце концов, он остаётся один на один с покрытым защитным панцирем дирижаблем и снова лезет рукой в карман. Просто чтобы проверить.
«Джошуа Ревьер: изобретатель. Родной мир — Мистериум».
«Ребекка Штейн: Советник. Родной мир — Мистериум».
То, что в журнале Джошуа числится не механиком, а именно изобретателем, даёт Проводнику надежду, хотя он постоянно одёргивает себя. Вполне возможно, что за эти годы Ребекка промыла ему мозги похлеще любой магии.
Он подходит к защитному полю там, где виднеется входной люк, но пробить его не получается ни светом фонаря, ни обычным напором.
Проводник матерится себе под нос, но попытки не бросает, и уже даже немного жалеет, что прогнал Детектива. Несколько раз его ударной волной отбрасывает на грубую брусчатку, и подниматься с каждым ему всё сложнее. Раны от нападения – пусть и непреднамеренного — Соломенных так просто не заживают, и ему всё ещё больно.
— Джошуа. Пусти, чёрт тебя дери! — ударяет кулаком по зеленоватому, словно покрытому бензиновыми пятнами полю и крепче сжимает предмет в кармане.
Это рискованно, тем более что Ребекка тоже может оказаться там. Может, и Джошуа
это на самом деле совсем не нужно, но…
— Эта вещь. Она у меня. Карахель отдала её мне, но я не чёртов маг, и чем больше ты тянешь, тем меньше у тебя шансов вернуться.
Это правда, поначалу она прожигала карман куртки, и просто дотронуться до неё было невозможно, но теперь едва тёплая, Проводник постоянно греет её в ладонях, как будто это поможет.
Он сжимает кулак до боли, а щит, мерцая, исчезает. Ненадолго, только чтобы пропустить его внутрь.
Джошуа стоит прямо за люком и смотрит на него напряжённо, недоверчиво. Заглядывает за плечо, словно проверяя — не захватил ли тот кого? — и ровно на столько шагов, на сколько Проводник заходит вглубь дирижабля, отступает.
— Это мы должны тебя бояться, разве нет? — усмехается Проводник.
— Я… я не знаю, что произошло. Я не могу объяснить всего. И… — он опускает взгляд на журнал и вскидывается, словно забыв про то, что только что сторонился Проводника, подбегает почти вплотную. — Вы вернули себе его! Значит, вы знаете, что случилось с Беккой? Где она?
— А как Ребекка связана с журналом? — теперь озадаченным выглядит уже Проводник.
— Я увидел его у неё, когда мы пошли к порталу. Случайно, и начал расспрашивать, но она запретила мне говорить про него и сказала, что всё объяснит потом, когда мы вернёмся.
— Ясно, — он задумчиво смотрит на коричневый корешок. — Наверное, не хотела чтобы мы раньше времени узнали, что она Советник.
— Она
кто?
Проводник рискует всё же довериться Джошуа и своему предчувствию насчёт него и рассказывает всё то, что недавно услышал от Карахель.
Мальчишка столько раз меняется в лице, что и не сосчитать, становится всё смурнее, а под конец взгляд его начинает пылать гневом.
— Значит, они нас обманули. Они не воз вращали себе души, они просто не теряли их.
— Ты так просто поверил мне? — Проводник, конечно, рад тому, что не приходится доказывать всё на пальцах, но для такого дотошного юноши Джошуа больно легко принял его слова.
— Конечно нет. Я давно… подозревал. Что нам говорят далеко не всё. Что Бекка взяла меня к себе не просто так, но полагал, что всё ради нашей защиты. Я пошёл по пути наименьшего сопротивления и выжидал. И тем более, — его взгляд падает на карман Проводника. — Самое веское доказательство же сейчас у вас?
Проводник кивает, но уворачивается, не давая Джошуа подойти.
— И я отдам его тебе после того, как ты поможешь мне, — не сразу понимает, как оно прозвучало, и только когда Ревьер, кажется, готовится атаковать, выставляет вперёд руку и объясняет. — Процесс возвращения души в тело длительный и довольно болезненный. Ты слишком долго был без неё. Тем более, мы не знаем, какие из твоих воспоминаний сохранятся, а какие будут стёрты, ведь до тебя душу ещё никому не возвращали. А ты нам нужен сейчас со всеми своими знаниями механиков и личностей Советников и Ребекки, — он протягивает простенькую механическую фигурку совёнка Ревьеру, и та буквально начинает светиться, оказавшись рядом. — Я отдам её тебе, но как воспользоваться, скажу позже. Сначала помоги нам с Карахель.
— Вам с… — он вздыхает, сползая по стене на пол. Его руки, держащие фигурку, дрожат, он подносит её сначала к глазам, рассматривая, а потом к сердцу, и замирает на какое-то время.
Проводник терпеливо ждёт. Старается сделать вид, что не замечает, как плечи Ревьера начинают сотрясать рыдания. Тот падает на четвереньки и изо всех сил свободным кулаком таранит обшивку, сбивая в кровь костяшки, Проводник всё ещё стоит в стороне.
Он точно знает, что делать с мёртвыми, но всё ещё не так хорош в помощи живым.
— Она спасла нас. Она не обязана была поддерживать наши души в анабиозе, но она… Что с нами не так? — он поднимает покрасневшие от слёз глаза и смотрит на Проводника почти умоляюще. — Почему мы позволили ненависти настолько глубоко прорасти внутри нас? Как после всего нам загладить вину?
Проводник вздыхает и осторожно опускается на корточки рядом с ним. Кладёт руку ему на плечо и чуть сжимает.
— Научиться принимать других можно только после того, как примиришься с самим собой. А вот как это сделать, тебе лучше спросить у Карахель. А вина, — он окидывает взглядом помещение, — начать её искупать можно, вернув всё на свои места. Ты сможешь? Хотя конечно сможешь! Именно для этого ты и нужен был этой ведьме, Ребекке. С твоим талантом она бы точно смогла найти и уничтожить Карахель.
— И все наши души… — он сжимает фигурку и прячет её в нагрудном кармане. — Мне нужно немного времени и как можно больше людей. Я уверен, она так просто это не оставит.
***
Проводнику совсем непросто оказывается убедить жителей, что Джошуа им не враг, и, наверное, не вмешайся Марта, он бы так и остался один ему в помощь. Проводник распинался и распинался, она же просто констатировала факт: если Джошуа не помочь, то смерти не только будут продолжаться, но и она умрёт. Её связь с Ребеккой ослабла, но не прервалась, и с каждой минутой её силы иссякают. Горожанам волей не волей приходится согласиться, и к наступлению сумерек, большинство из них оказывается на вокзале, около портала.
— Я смогу усилить его и поддерживать какое-то время, чтобы ты смог вывести Карахель. Но возьмите всё, что нужно, сразу, потому что вернуться обратно вы уже не сможете, — Джошуа выглядит напряжённым, и немудрено, когда тебе в спину дышит вооружённая до зубов Охотница. — Я починил дирижабль за то время, что был заперт, так что, как только вы доставите все души на борт, мы отправимся в Тер… домой.
— Зачем здесь мы? — спрашивает Детектив, оборачиваясь.
— Она определённо захочет помешать. А все мои силы уйдут на поддержание портала. Ваша задача — не дать Бекке помешать мне и не дать ей убить Карахель. Теперь я понимаю, что именно за этим мы и оказались здесь, — его голос становится всё тише, последнюю фразу он почти шепчет.
— Тогда не будем терять время.
Все переглядываются и кивают друг другу, а Джошуа направляет механическое устройство, похожее на обшитый пластинами металла электрический сгусток, на портал, и тот постепенно начинает расширяться, его энергия смешивается с механической Джошуа и резонирует.
В этот раз Проводник смело делает шаг на ту сторону.
***
Пока он ищет Карахель, его чуть не сбивают с ног летящие к порталу Соломенные, но теперь они совсем не наводят ужас. Теперь Проводник замирает, ощущая их скорбь, тоску и решимость.
Они покидают этот мир, чтобы уже никогда не вернуться в свой.
Они покидают ту, что так долго оберегали, чтобы она смогла расправить крылья и воспарить.
Чтобы все смогли жить ценой их жизней.
Проводник оборачивается, освещая им путь, и ему кажется, что перед тем, как исчезнуть, последний Соломенный оборачивается к нему и шелестит тихое: «Спасибо».
Карахель ждёт его внутри купола, и у Проводника спирает дыхание, потому что она такая маленькая и хрупкая. Заплаканная, понимающая, что теперь осталась по-настоящему одна, и вместо того, чтобы надеть на неё браслет с чипом, который должен позволить ей пройти через портал, Проводник берёт её за руку и, крепко сжимая худую ладонь, заставляет почти бежать за собой.
Когда они оказываются снаружи, то понимают, что оказались в самой гуще боя.
Детектив изо всех сил пытается отбиться от летающих роботов, не давая тем добраться до Джошуа, остальные заняты, по сути, тем же самым, только защищая их с Карахель. Туда-сюда снуют Соломенные, выводя из строя механизм за механизмом, нанося удар за ударом той, кто управляет ими.
В чьих глазах безумия и ненависти столько, что она душит любого оказавшегося на её пути.
Готовит первый залп, и Изабель кричит, чтобы все активировали щиты, но только Проводник понимает, что защита, созданная Ребеккой и Джошуа, наверняка не настроена противостоять их же оружию. Понимают и они, но слишком поздно.
И если бы не Соломенные, вставшие живым щитом, они бы все там погибли.
Карахель впивается в его руку, до крови пропарывая кожу ногтями, но Проводник не отталкивает, наоборот, прижимает её к себе, глуша крик своим плечом.
— Я должна успеть… Пока они ещё здесь. В последний раз, — это — уже им, шёпотом и изломом горькой улыбки.
Отходит от него, разводит руки и взлетает на один уровень с Ребеккой.
Снова как тогда.
Они обе готовят удар, только в этот раз резонанс не будет тюрьмой, он станет освобождением.
Души, что были заточены в Соломенных, делают последний рывок и добавляют Карахель недостающей силы.
В этот раз резонанс — тюрьма для Ребекки.
***
— Вы уверены? — Джошуа топчется рядом с Карахель и то и дело поглядывает на палубу. – Без вас нам будет сложнее довести дело до конца. Может, передумаете?
За эти дни он постарел на несколько лет — груз души наложил на его вечно юное тело отпечаток, но повадки остались прежними.
— Нет, — она качает головой, смотря на него без тени ненависти или обиды. — Пока я не пойму, как окончательно закрыть этот портал, я должна остаться. Мы не можем подвергать этот мир опасности снова, — она осторожно касается его руки, показывая браслет, огибающий её запястье. — Тем более, теперь мы всегда сможем связаться.
Он кивает и, попрощавшись со всеми, скрывается внутри дирижабля.
— Я обязательно устрою вам персональный полёт в следующий раз! — кричит напоследок Проводнику и машет рукой, а тот улыбается и кивает в ответ.
Да. Как только в их мире восстановится равновесие. Как только виновные будут наказаны, а невинные вернут себе души, он прилетит за Карахель, а пока что…
Пока что ему нужно напоить новую соседку своим лучшим чаем.
