Обнимешь?

Первый год без Сэма прошел ещё хуже, чем мы с Нейтом представляли. Этот год был адаптационным и общее горе сблизило нас как никогда. Я закончила школу и с головой ушла в дело двух братьев. Языки, история, география, легенды и мифы. Родители были недовольны как минимум, и максимум были разочарованы. Отец мечтал, что я пойду учиться в университет, где он преподает, а мама хотела бы что-то более безопасное для меня. Но ничто не могло отвернуть меня от идеи узнать как можно больше о прошлом Сэма, о его интересах и его самой большой любви в жизни. Нейт знал много, а рассказывал интересно — его истории увлекали. Я твердо для себя решила — я хочу и буду работать с Нейтом, я буду тем самым «расхитителем гробниц». Однако моя физическая подготовка оставляла желать лучшего. С этим пришлось работать куда больше, чем просто усиленно. И если теория мне давалась легко, потому что меня это действительно увлекало, то заниматься спортом я не любила. — Я не возьму тебя с собой на дело, если ты не будешь заниматься, — Нейт сидел над очередным найденным дневником, даже не поднимая на меня глаза. — Но почему? — я негодовала, — От меня будет польза, я много знаю. Подумаешь, не умею подтягиваться и бегаю плохо, это ведь не проблема, — я размахивала руками, совершенно не понимая, ну зачем мне все это. — Для того, чтобы выжить. Сразу видно, что на настоящем деле ты ещё не была. Это опасно, — Нейт остановился и поднял на меня глаза, — Если быть откровенным, я начинаю сомневаться, что стоит брать тебя с собой. Сказать, что я была в шоке, не сказать ничего. — В смысле? — этот тупой вопрос теперь сопровождал меня повсеместно, — Я готовилась к этому целых два года, я никогда столько не читала, никогда столько не зубрила, — я повышала голос. Нейт это ненавидит. — Я не прощу себе, если с тобой что-то случится, — он говорил серьезно, — Ты все, что у меня осталось. — А если я буду заниматься? Я правда буду стараться, ты же знаешь, — я присела возле Нейта, разворачиваясь к нему полубоком. — Это не гарантирует твою безопасность. — Перестань говорить как мамочка. Если суждено умереть молодой, то завтра меня может сбить автобус, или в подворотне меня зарежут за пару баксов, или… — Я понял, хватит. — Ты не сможешь уберечь меня от всего. Нейт протянул ко мне руки, приглашая в свои объятия. Я села к нему на колени, крепко обнимая за шею. — Но я постараюсь. — Тогда мне надо всегда быть рядом, а иначе как ты будешь меня защищать. По движениям его рук на моей спине, я поняла что думает он уже о другом. Он вспоминает недавнюю ночь. Мы тогда напились. Знаете как бывает, кажется, что ещё немного и ты сможешь отпустить погибшего, не забыть, нет, но перестать все время о нем думать, перестать скучать и вспоминать только о хорошем. Но в ту ночь накатило на обоих. Нам нет оправдания. Мы после того так и не поговорили. Продолжили общаться, будто ничего не было. Но оба об этом помнили. Мне было стыдно, мне и сейчас стыдно это признавать, но мне понравилось, мне было хорошо. И сейчас, когда его руки снова на моей спине, я чувствую приятную волну мурашек. — Нейт, — я упёрлась ладошками в его грудь, опуская голову максимально низко, — Нейт, не нужно. — Мы так и не поговорили о той ночи, — руки он не убрал. — Ты хочешь это обсудить? — я подняла уже более спокойный взгляд, погасив в душе разгорающийся огонек возбуждения. — А ты нет? — а вот Нейт, кажется, хотел продолжить. Я не могу его винить. Это естественно, пусть и аморально. — Мы были пьяные, — мне казалось это было единственным объяснением. — Неужели? Только поэтому? — он хочет чтобы я сама это сказала, поэтому и задаёт наводящие вопросы. — Что ты хочешь услышать? — я спрыгнула с его колен, подходя к окну, и переведя дыхание, продолжила, — Что мне понравилось? Что в ту ночь я напрочь забыла про Сэма и думала только о тебе? Что сейчас я, думая об этом, ненавижу себя с каждой минутой все сильнее? Что это было аморально, но так чертовски приятно? — мне стало действительно паршиво от этих слов, — Что я последняя мразь, которая после смерти парня спит с его братом? — я обхватила себя руками, а голос стал слишком тихим. Нейт подошёл ко мне, обнимая слишком аккуратно, будто боялся, что я не перенесу эти прикосновения. — Кто тогда я, если после смерти брата спал с его девушкой? Я улыбнулась, потому что поняла к чему он клонит. — Оба хороши, — я смахнула пару слезинок с щек, обнимая Нейта в ответ. *** Я сделала для себя вывод, уже второй раз за всю свою жизнь, что спорт и физические нагрузки я ненавижу всей своей душой. — Я больше не могу, — мокрая, уставшая, разбитая, я скулила, не в силах больше бежать, еле передвигая ноги, — Я больше не могу, Нейт. — Смотри, вон отметка, немного осталось, — Нейт почти не запыхался, в то время, когда я почти выплюнула свои лёгкие. Я заскулила с новой силой, но не остановилась. Я обещала, что буду стараться. Нейт занимался со мной уже два месяца, и за это время я стала действительно сильнее. Каждое утро мы бегали по 5-8 километров, далее силовые упражнения, вечером снова бег. Нейт заставлял меня много есть, потому что за первый месяц я сильно похудела. И чтобы я не была похожа на анорексичку, мне приходилось есть через силу. *** Время шло. 19, 20, 25 лет. Мы работали вчетвером, я, Нейт, Салливан и будущая жена Нейта — Елена. Мне нравилось то, что мы делали. Это работа занимала все мое свободное время и я была рада, что все происходит именно так. Скажем так, грустить было некогда. Однако время как вода утекало от меня. Нейт же за эти годы встретил свою любовь, нашел стабильную работу, женился, но при это не забывал обо мне. Я нравилась Елене, Елена нравилась мне. Но больше всего в этом мире я не люблю кардинальные перемены. Мы жили с Нейтом вместе на протяжении 10 лет и уезжать было действительно тяжело. Но переехать мне пришлось все равно, чисто из-за своих моральных принципов. Они создали свою семью, свою ячейку общества, и я не хотела им мешать. Несмотря на все слова Елены, мол, ты нам не мешаешь, это и твой дом тоже, остаться я не могла. Несмотря на то, что Нейт приглядывал за мной по мере своих возможностей, из-за большого количества свободного времени и от одиночества, я довольно стремительно пошла по наклонной. Начала курить, проколола хрящ в ухе, покрасила и отрезала некогда длинные волосы — каждый день смотря на этот ужасный русый цвет, я вспоминала Сэма. Без таблеток тоже не обошлось. Но я держала себя в руках. Пока ещё. Я прожила четверть века, но кроме материального достатка у меня нет ничего. Теперь я могла обеспечить себя и своих родителей — в детстве я мечтала о большой зарплате, чтобы купить родителям все, что они не могут себе позволить — и теперь стабильно каждый месяц отправляла им одну и ту же сумму. И многие бы со мной не согласились, но ведь счастье далеко не в деньгах. Однако их отсутствие делает счастливых людей куда более грустными. Я снова начала рисовать. В основном портреты. Я решила, что на первой странице моего первого скетчбука будет Сэм. За столько лет боль утихла, но иногда, особенно темными ночами, оставаясь в полном одиночестве, я все ещё тихо плакала, вспоминая его прикосновения. Я много гуляла. Много по клубам. Много с незнакомыми парнями, некоторые из них просыпались в моем доме. Но сразу после пробуждения, я старалась всех выпроводить. Мне никто не нужен. Я пробовала начинать все сначала. И не раз. Но в каждом новом парне я искала что-то от Сэма. И ничего не находила. Совершенно ничего. И, честно сказать, отчаялась.