***
Баки не боялся, по крайней мере, не так, как раньше — теперь рядом с ним были два альфы, два сильных альфы, которые защитят его от чего угодно, которые смогут дать ему всё, что будет нужно. Он понимал это. Стив и Брок приняли его, когда он был больным, измученным и слабым, когда он был безумен и жестоко изуродован. Он был бесполезен, как омега и как солдат, но они взяли его к себе. С тех пор прошло уже три года, а они всё ещё любили его. Баки тоже любил их. Он был не очень умён, но знал, что такое любовь. Рядом со Стивом и Броком ему было спокойно. Он засыпал в их объятиях и не видел кошмаров, без возражений принимал пищу из их рук и позволял трогать себя. Баки думал, что его будет мутить от прикосновений, что он сорвётся и набросится на того, кто посмеет коснуться его, но ничего подобного не случилось. Он прижимался спиной к груди Стива, а тот держал руку у него на горле и целовал его. Целовал так, что Баки мог лишь беспомощно вздрагивать от избытка чувств и цепляться за плечи Брока, который покрывал жгучими поцелуями-укусами его шею и грудь. Баки думал, что они возьмут его вместе в тот раз, но они не стали, и он был благодарен им за это. Они повязали его по очереди, и Баки совершенно осип от криков и стонов — он никогда не ощущал себя лучше, чем в тот день. Альфы заботились о нём - одноруком, с уродливыми шрамами на левом плече и на голове, худом, с воспалёнными глазами — и только за это он готов был любить их. Он разрешил им пометить себя; обессиленный, расцвеченный следами их поцелуев, растянутый так сильно, почти на пределе, он подставил шею под их зубы, дрожа от желания принадлежать, быть только их. После этого он неуклонно шёл на поправку. Шрамы стали менее заметны, а те, что были на голове, в конце концов совсем потерялись под волосами. На двадцать восьмой его день рождения Брок посадил «Офелию» на Визаре и, взяв с Баки обещание никуда не уходить с корабля, куда-то ушёл, прихватив Стива с собой. Баки было тревожно, но он всё равно уселся ждать, как велели. Альфы вернулись через час и на сей раз взяли его с собой. Они отвезли его к какому-то многорукому человеку, да еще с длинным хвостом, как у крысы. Он был очень высоким и выглядел устрашающе, но Баки отчего-то не испугался. Этот человек подозвал его к рабочему столу, заваленному разными железками, и показал металлическую руку. Она была точно такой по форме, какой была живая рука Баки, только состояла из множества плотно пригнанных стальных пластин. «Она лёгкая, мистер Барнс, — сказал хвостатый мастер. — Вы совсем её не почувствуете. Никаких болей в спине, никакого сколиоза. Она прекрасна». Баки не смог ему ответить — он был не очень умён — но понимал, что Стив и Брок купили эту руку для него. Он судорожно стиснул свою коротенькую культю ладонью и тихо заплакал. Альфы успокоили его довольно быстро — ему достаточно было лишь почувствовать их запах — и мастер вживил новую руку в его тело, благо, регенерационная медкапсула находилась рядом, в соседнем помещении. С тех пор Баки ощущал себя почти полноценным. Он снова, как и раньше, был солдатом и даже стал лучше — железная рука была куда сильней его прошлой, из плоти; он помогал Броку перебирать «Офелию» — или брал на себя управление, когда это было нужно, чтобы Стив мог отдохнуть. Большую часть дня они проводили вместе, втроём, сгрудившись на одном из большущих мягких диванов, которые Стив расставил везде, где только можно — им всем требовалось много прикосновений, и даже если они не приводили к чему-то большему, это всё равно было необходимо. Баки чувствовал себя лучше, когда видел, что он желанен и любим, а альфам нужно было заботиться, им хотелось защищать его. Он позволял им это, хотя все трое помнили, на что он был способен, будучи Солдатом.***
Баки вздохнул, хмуро взглянул на своё отражение и уставился на тест со смесью волнения и страха. — О, чёрт… — пробормотал он, раз за разом перечитывая фразу, выведенную мелким красным шрифтом по центру полоски. «Беременность 12 недель». — Ты удивлён? — усмехнулся Зевс. — После всех ваших игрищ это было ожидаемо, как по мне. — Двенадцать недель — это же… — прошептал Баки, не в силах оторвать от теста глаз. Он вдруг понял, что не знает, что делать дальше, и тем более — что делать с детьми. Он вдруг показался сам себе тем большим и страшным Солдатом, которого Стив и Брок вытащили из Гидры, Солдатом, который убивал, не размышляя, безжалостно, по приказу — всех. И младенцев в том числе. — Офелия, — вздохнул кот. — В двенадцать недель все органы плода уже сформированы, однако большая их часть не активна, — немедленно отозвалась ИскИн. — Сформированы все отделы головного мозга, а гипофиз начинает вырабатывать гормоны. Размер плода — около семи сантиметров. К концу двенадцатой недели можно определить пол ребёнка. — Спасибо, — поблагодарил её Зевс. — Вероятно, последнего не потребуется? — Стив рождён от женщины, и Брок тоже, так что я не могу ручаться… Но как же я не заметил? Дрожащими руками Баки расстегнул комбинезон и повернулся к большому зеркалу боком. Возможно, живот стал немного больше, но в последнее время он набрал несколько килограммов, что было только к лучшему — после плена у него наблюдался жуткий недобор веса, и каждый набранный грамм становился настоящим праздником как для него, так и для обоих альф. — Я удивлён, что никто из них не обеспокоился ещё неделю назад, — хмыкнул Зевс и широко зевнул. — Кому расскажешь первому? Баки ненадолго задумался. Он одинаково любил обоих своих альф, и они оба заслуживали первыми узнать о ребёнке. Баки подумал о том, что Брок сейчас, скорее всего, торчит рядом с кондиционером, который с утра выстудил их каюту до десяти градусов Цельсия, а Стива можно найти у штурвала. Брок наверняка раздражён: он сам выбирал кондиционер, а тот через три месяца после установки начал барахлить. Стив же… Стив бывал раздражён только тогда, когда вокруг творилась несправедливость, подлость, когда кому-то причиняли боль. На «Офелии» между ними тремя всё было прекрасно, и Роджерс обыкновенно бывал спокоен и ласков. Баки было страшно. Он сам не знал, чего боится. Разум подсказывал, что альфы будут рады тому, что он сообщит, но иррациональный страх не давал покоя. Что, если они никогда не хотели детей? Что, если они не хотят детей сейчас?.. Баки боялся, а потому, чтобы не сбивать настрой, решил сперва пойти к Стиву. Зевс изъявил желание проводить его до лестницы, но после отстал, хотя Баки ничуть не был против его компании. Однако кот справедливо заметил, что разговор предстоит не для посторонних ушей и, в конце концов, присутствие другого разумного существа совершенно точно будет смущать. Возможно, он был прав. Баки уже ни в чём не был уверен.***
Стив набирал что-то на большом экране на панели управления и не заметил, когда Баки вошёл. Когда Роджерс был действительно чем-то увлечён, отвлечь его могла только некая масштабная катастрофа или — что случалось гораздо чаще — протяжные стоны Баки, которого Брок тискал где придётся. Командир их судна вообще был жаден до ласки, особенно в те нелёгкие первые несколько дней пребывания Баки на «Офелии». Он любил, когда Баки заходился дрожью в его руках, когда из уголков его глаз текли слёзы от острого, почти невыносимого удовольствия — и ничуть не меньше, чем непосредственно принимать участие, любил наблюдать. Брок ласкался грубовато — именно он чаще всего расцвечивал бёдра, шею и руки омеги отметинами, но жадно, ненасытно, до тех пор, пока у Баки, казалось, мозги не коротило от избытка чувств и он не обмякал в руках альфы, вымотанный и совершенно довольный. Стив был более нежным, терпеливым, более сдержанным и осторожным. Он больше времени уделял подготовке и больше ласки — омеге. Баки с ума сходил в руках их обоих, идеально дополнявших друг друга. Баки любил их, но, по его собственному скромному мнению, был недостаточно стабилен и умён для того, чтобы позаботиться о детях. О том, что их вполне может быть двое — по одному от каждого альфы — он уже узнал у Офелии; это было нечастым явлением, но всё же имело место быть. — Стив?.. — набравшись смелости, негромко позвал Баки. Роджерс обернулся, чтобы взглянуть на него. В его расширенных зрачках Баки увидел своё испуганное лицо и, не в силах больше молчать и одновременно не имея возможности сказать что-либо, протянул Стиву белую полосочку теста. Тот взял её, недоумённо хмурясь, кажется, не понимая, что это такое и почему оно вызвало у омеги такие эмоции, но как только его глаза наткнулись на злосчастные красные буквы, лицо его переменилось. Стив глядел на эти буквы несколько долгих мгновений не мигая, а затем вдруг обхватил Баки и стиснул в объятиях так, что тот охнул, и принялся беспорядочно целовать в щёки, в губы, в лоб. — Я так счастлив, Бак, я так… — шептал Стив, тычась горячими губами ему в лицо. — Три года — ничего, и вдруг… Баки, да как же я… Целых три месяца… — Так ты рад? — осторожно уточнил Баки. Он был так удивлён, что молча позволял альфе весьма чувствительно сдавливать себя в медвежьих объятиях и, стоя столбом, принимал лихорадочные поцелуи. — Я боялся, что ты не хотел детей, сейчас или совсем, или Брок не хотел, и что я совсем не знаю, что с ними делать… — Я понимаю, Бак, — улыбнулся Стив, отстраняясь. В уголках его глаз стояли слёзы. — Всё будет хорошо. Он снова поглядел Баки в лицо и вдруг поцеловал его — жарко и благодарно, так, что по спине прокатилась горячая волна предвкушения. На этот раз Баки ответил со всем возможным рвением, с облегчением прижался к большому, тёплому Стиву. Он сделал всё правильно. Его по-прежнему любят. — Но я не уверен, что смогу о нём позаботиться, — тихо сказал он, когда Роджерс отпустил его, напоследок оттянув зубами нижнюю губу. — Я ничего не знаю об этом. Что, если я… — У тебя есть мы, — ласково прервал его Стив. Альфа уселся в кресло и потянул Баки за собой. Притянув его поближе, очень нежно поцеловал в живот. — Я и Брок не допустим, чтобы с тобой или малышом что-нибудь случилось. Это естественно, что ты напуган, Бак. Я сейчас же изменю курс, а когда сядем на Визаре, мы с Броком найдём тебе хорошего врача, который поможет во всём разобраться. Тебе больше не нужно со всем справляться самому. Баки улыбнулся, зарываясь руками в золотистые волосы Стива. Он нечасто улыбался после спасения — всё ждал, что хорошая жизнь когда-нибудь закончится и его снова вернут мистеру Пирсу. Примерно через год — когда они удалились от Амаата так далеко, что сообщения с него приходили лишь сутки спустя — до него наконец дошло, что в бархатной космической черноте, окружающей их корабль, не развернутся красные щупальца, утягивая его в очередной кошмар, в ней не прячутся солдаты и не ощутишь сонное ледяное дыхание криокамеры. Его будущее стало неопределённым, потому что теперь он принимал решения сам, иногда опираясь при этом на мнение своих альф, — и это волновало его. Возможность влиять на свою жизнь пугала, и то, что ему всегда и во всём давали выбор, временами вводило его в отчаянье. Ему казалось, Стив и Брок знают лучше и лучше понимают его, чем он сам. Возможно, в отдельных вопросах так оно и было — Баки всё ещё многого не знал о мире, в который его выпустили — однако всё, что касалось лично его, он решал сам, и в тайне очень этим гордился. Стив подтвердил это. Он вдруг взглянул на Баки очень пристально и прямо и сказал: — Но это тело — только твоё. Мои желания касательно него не имеют никакого значения, если расходятся с твоими. Если ты… не готов сейчас… то мы без проблем отведём тебя в клинику и ребёнка удалят. Если хочешь. Баки на мгновение подумал, что это было бы лучше для маленького, растущего внутри него существа, о котором они пока что ничего не знали — Джеймс Барнс всё ещё был Зимним Солдатом, и, хотя он больше не ощущал себя способным сеять хаос по чьей-то указке или просто из-за сбоя в программе (ведь и от самой программы остались только частички), он всё ещё боялся себя. Он задумчиво поглядел на Стива, поглаживающего кончиками пальцев его живот, бросил взгляд на приборную панель и фото в рамке, на котором были запечатлены все трое: улыбающийся Стив, испуганный Баки и скалящийся в камеру Брок. Это был день покупки новой руки. Баки помнил его так явно, будто это случилось вчера. Он пошевелил пальцами железной руки в волосах у Стива и подумал, что даже если он не справится, рядом с ним есть два сильных альфы, которые смогут позаботиться о нём и о малыше. Или о малышах, если их двое. — Нет, — сказал Баки, покачав головой, — если ты… если вы с Броком хотите этого, то я оставлю его. Я хочу оставить его, — уточнил он. — Тогда вперёд, — широко улыбнувшись, сказал Стив, поднимаясь и целуя Баки в лоб. — Беги, порадуй командира. — Ты думаешь, он правда будет рад? — тихо спросил Баки. Роджерс вздохнул и снова поцеловал его, на сей раз — в губы. — Я думаю, он будет счастлив.***
Баки шёл по коридору едва ли не вприпрыжку, а встретив на лестнице Зевса, улыбнулся ему. — Полагаю, всё прошло «на отлично»? — хмыкнул кот. Баки кивнул и, невзирая на возражения Зевса, подхватил его на руки и звонко чмокнул в нос. — Он велел мне «порадовать командира», — сказал он. — Командир ругает кондиционер, да так, что у меня уши вянут, — проворчал Зевс, энергично встряхнувшись, когда Баки изволил отпустить его. — Но, полагаю, новость о ребёнке должна немного его остудить. Баки спустился вниз, перепрыгивая через две ступеньки, немного попетлял между труб, и, наконец, нашёл открытый люк, откуда доносились отборные ругательства. Кроме Брока, никто на памяти Баки не ругался так грязно и с таким откровенным удовольствием, на ходу изобретая новые матерные конструкции. Стив первое время пытался прекратить это — «Язык, Брок!» — «С удовольствием засуну тебе в зад, мой милый», а после махнул рукой. Брок любил ввернуть крепкое словцо и в постели, и Баки ничего не имел против. Он подскочил к люку, бухнулся на колени и заорал: — Командир! Команди-и-ир! Внизу что-то громыхнуло, Брок звучно ругнулся, затопал тяжёлыми армейскими ботинками по полу, а Баки вдруг разом растерял всю свою браваду. Брок явно был сердит — неисправный кондиционер здорово выводил его из себя. Что, если сейчас он скажет, что никакой ребёнок ему не нужен? Что, если он скажет, что сейчас не готов быть отцом?.. Пожалуй, больше, чем отторжения, Баки боялся разрыва между Стивом и Броком, которого до сих пор он не замечал — его альфы любили друг друга, но вместе с тем их любви с лихвой хватало и для Баки. Что, если теперь он всё разрушит? — Барнс, мать твою за ногу! — рявкнул Брок, высунувшись из люка по пояс. — Какого лешего ты голосишь? Тут он заметил испуг на лице Баки и осёкся. — Эй, — Рамлоу подтянулся на руках и уселся на пол рядом с ним. — Ты чего, детка? Вместо ответа Баки молча протянул ему тест, исподлобья наблюдая за его реакцией. Брок вытаращился на надпись не то в ужасе, не то изумлённо, и целую минуту глядел на неё, будто в этих красных буквах заключался весь смысл его жизни, а затем взглянул на Баки. Тот замер, даже не дыша. Брок медленно потянулся к нему и очень осторожно расстегнул его комбинезон. Его шершавые пальцы, испачканные в машинном масле, погладили напряжённый пресс Баки и чуть ниже. — Я либо совсем туп, либо стар и слеп, раз не заметил этого раньше, — тихо сказал Рамлоу и притянул омегу к себе. Баки позволил ему обнюхать себя, послушно запрокинул голову, давая Броку доступ к его метке, и тихо ахнул, ощутив на нежной коже горячие губы. Одной рукой Брок поглаживал его по бедру, а другую держал на животе. Он лизнул ключицы Баки и, взяв его за подбородок, заставил взглянуть на себя. Баки видел в его жёлтых глазах удивление — и счастье. — Три года, — сказал Брок ему в самые губы, — три года — ничего, и вдруг такое… Я думал, что ты не можешь иметь детей после всех тех мерзостей, что с тобой сделали, и хотел предложить Стиву провериться всем троим, чтоб знать уж наверняка. Я… я чертовски рад, детка. Ты даже не представляешь, как. — Офелия говорит, что их может быть двое, — с облегчением выдохнул Баки и улыбнулся. — Притом от вас обоих. Это бывает, не часто, но всё же… — Мне без разницы, чей это ребёнок, — Брок покачал головой. — Роджерса я люблю ничуть не меньше, чем тебя. Ты сказал ему? Баки кивнул. — Уже думал, как хочешь назвать? — тепло усмехнулся Брок, тычась небритым лицом ему в щёку. Он рассмеялся. Разумеется, он подумал об именах задолго до того, как узнал, что они ему пригодятся — после множества вязок это было ожидаемым. Он даже примерял на себя двойную фамилию, но брак они так и не зарегистрировали — на Амаате они в то время были запрещены, а на других планетах им было не до того: обычно по прилёте они только закупались топливом, водой, боеприпасами. Теперь же путь их лежал на Визар, где любовь принимали любой, и теперь, возможно, стоило поговорить о браке всерьёз. Офелия сообщила, что курс корабля изменён, по громкой связи заиграла старая музыка, которую любил Стив, а Баки обнимал Брока и улыбался. Как тебе такое будущее, Гидра?..