Сила притяжения

Барахтаться в своих мыслях — не то, чего Кирилл хотел, но то, что он мог позволить себе делать. Новогодние каникулы нагрянули резко, и вот уже два дня, как омега просто отдыхает дома и делает решительно ничего. Для привыкшего пахать парня это было в новинку. Но что ещё больше поражало — так это то, что своего учителя по физике Кирилл не видел целых два дня. Два полных дня, когда не получал от мужчины ни ответа, ни привета. Тот будто бы просто растворился после их танца на школьной дискотеке и пропал со всех радаров. В соцсетях его не было онлайн все эти два дня, не считая только одинокой истории в инстаграме, где виднелся кусочек зимнего леса и крыша деревянного домика. Наверное, на Новый год решил побаловать себя и отправиться на базу отдыха. Прелесть какая. Только на такие базы отдыха обычно не едут в одиночку. Сторис была записана без звука, так что узнать, сколько человек приехало вместе с Артёмом Павловичем не представлялось возможным. Кирилл не был большим следователем, и все эти мемы про друзей, которые находили незнакомого человека по цвету волос и запаху духов, были не про него. И вот уже сколько времени он продолжает трепать себя мыслями и доводами — а как он там? Артём Павлович не был женат, это достоверная информация была получена из уст англичанки, когда та бурно обсуждала преподавателя с биологичкой, а Кирилл чисто мимо проходил. Да. Но это не значило, что у него не могло быть девушки. А ещё это никак не отменяло того танца и букет цветов от его рук. Не отменяло ласковое обращение к нему и некую фамильярность при общении наедине. Не мог же он сбежать, испугавшись такого хода от парня? Не мог же? Видеть мужчину хотелось нестерпимо. Просто встать и смотреть на него, не боясь осуждения и странных взглядов со стороны. Хотелось взять за руку и вот так вот открыто прогуляться по улицам, не отскакивая друг от друга при каждой бабушке. Хотелось обнимать, прижимать к себе его тело, и хотя Артём был чуть повыше, это не отменяло того факта, что его хотелось прилюбить и погладить, как котёнка. Губы жаждали поцелуев, страстных и нежных; долгих, до мурашек по всему телу и подкашивания колен, и коротких, быстрых чмоков за завтраком. Хотелось ещë большего, того, о чём Кирилл и думать боялся. Но это страх быстро уходил ночью, и сны позволяли им быть вместе, так, как это было правильно. Не вместо всего этого у Кирилла были только искусанные губы, обгрызенные ногти и синяки под глазами из-за долгих ночей без сна. И сбежавший принц на чëрном сандеро, что было очень даже неплохо для обычного преподавателя. Кирилл вернулся в постель. На часах за полночь, пошëл третий день каникул. Сегодня тридцать первое число. А это значит, что менее чем через 24 часа наступит Новый год. И сейчас самое время придумать достойное того, чтобы сбыться, желание. *** Артëму было, откровенно говоря, хуевато. Новогодний отдых на турбазе с друзьями — вещь, которую они планировали все очень давно. Последние отчëты по школе было сданы, премии выданы, и не поехать было бы несерьëзно. Чтобы хоть как-то похвастаться своими каникулами, Артëм снимает сторис, где показывает совсем верхушку его жилища на ближайшие дни. Они с трудом вырвали этот домик на дни до и после Нового года, заплатили баснословные деньги — грех не осветить это у себя. Но делает мужчина только одну сторис. «Чтоб не спалить место», — думает Артëм, но отметает мысль, так как на округу эта база была самым известным местом отдыха, её знали все. «Чтоб не подавились слюной», — думает Артëм, но понимает, что ему быстро стало как-то плевать ну чужие разбитые чувства. «Чтоб он обо мне не вспоминал», — мелькает мысль на задворках сознания, но Артëм быстро понимает, что это единственный правильный домысел и вывод. Он так браво себя вëл на танцах, и теперь так позорно сбежал от разговоров и от его глаз. Хочется реветь от безысходности. Почему? Два дня он в этом домике с друзьями. И вроде как всё весело, всем всё нравится, а ему одному вечно чего-то не хватает. То огня в камине мало, то ёлки какие-то не снежные, то вино как будто разбавили водой. Ему не хватает всего лишь одной улыбки. Артём понимает, что натворил много дел, когда стал сближаться с этим мальчиком. Когда начал привязывать себя к нему. Надо было сразу оборвать это всё, пока не доросло до огромного снежного кома, как тот самый, который он вчера сделал для большого совместного снеговика. И теперь Сеня — так назвали ледяного человечка — взирает своими глазами-пуговицами синего цвета на Артëма, и при этом в его взгляде чувствуется презрение. Слабак. Идиот. Эгоист. Артём думал только о себе, когда общался с Кириллом. Только о том, как ему хорошо в этот самый момент, как здорово, так классно, какой Кирюша хороший мальчик, умный, симпатичный, ой, а какие у него губы, интересно, а на губах останется его запах, если зацеловать его шею? Что, уже не те благие мысли, которые были в начале? Он несовершеннолетний. Он очень взрослый мальчик, совсем скоро будет восемнадцать, а пока можно скрывать, возраст согласия-то есть. Он твой ученик. Ну так мы не будем ничего озвучивать. А через полтора года он мне и никто вообще будет, так что нет проблем. Ты его любишь, а вот его ведут гормоны. Бац. Ты просто его увлечение, он мальчик красивый, быстро найдëт другого. Бум. Он не будет ждать своего выпуска. Зачем ему ты? Проще найти другого, с которым не будет проблем. Треск. А если он вообще гетеро, а тебя просто обманывают собственные глаза? Попал. Четырëхпалубный корабль разбит об айсберг собственных загонов. Собственных мыслей. Кирилл взрослый мальчик, он справится без меня. Я ему не нужен, только если как учитель. Блеск в его глазах — это интерес к предмету, а не ко мне. Он достоин другого. Я люблю его. Последняя мысль врезается в сознание. Режет мозг чётко, как острый нож режет масло, и доходит до конца. Да, он любит его. Иначе объяснить эту привязанность нельзя. Но ведь это неправильно. Так? Но что, если они… Слово не договаривается даже в голове, остаётся на языке, и приятно тает на нëм, как снежинка на руке. Артëм цепляется за эту мысль. Да, шанс их связи мал, но чем чëрт не шутит? Что, если это действительно так? Артëм не жалел ни минуты, срываясь с насиженного за три дня места. Мужчина на ходу вызывал такси, пока сам бежал в домик и быстро собирал сумку. За рулëм он не готов был ехать, слишком много мыслей, это бы сбивало его с дороги. Он больше не хочет здесь оставаться. Ещё не знает, как объяснит всё друзьям, но те поймут. Он верит в это. Надеется. А спустя полчаса Артëм уже едет по дороге и долго смотрит в дали заснеженного леса. Он сейчас едет к одному самому дорогому ему человеку. И пусть этот человек стал таким значимым для него так скоро, да и осознание своих чувств прошло быстро, мужчина знал — этому есть объяснение. И он даст его мальчику. *** — Артëм Павлович? Кирилл остолбенел на пороге квартиры. Его запыхавшийся, раскрасневшийся преподаватель стоит у его двери и улыбается. Такой яркой, счастливой, действительно солнечной улыбки парень не видел у мужчины ни разу. — У вас тут лифт не работает. Я могу зайти? Нагло, но терять ещё больше времени Артëм не хочет. Кирилл мнëтся на пороге, но всё-таки отступает и пропускает его внутрь. В квартире жарко, хочется раздеться, но сперва Артëм должен кое-что сделать. Если что-то пойдёт не так, он уйдёт из этого дома и больше никогда не посмотрит в сторону мальчишки. Он клянëтся. Кирилл в недоумении, кажется, шепчет что-то про чай с печеньем, хотя сам прекрасно пахнет им. Овсяное, любимое Артëмом, прямиком из детства. Так же, как и крепкие воспоминания о тëплом молоке по утрам, ласке мамы по голове, улыбке папы на его первые метры в плавании, пирогам бабушки, мокрой траве ранним утром, этого мальчишку хочется беречь. Сохранить, защитить, и никому не отдавать. Его тянет к нему, как ребëнка к шоколаду, это нельзя отрицать. Нежность переполняет сердце Артëма, когда он наклоняется к лицу Кирилла, кладëт на него ладони — какие же горячие щëки у него, и как покраснели от смущения. Однако тот не делает ни шагу назад, и, кажется, даже дыхание затаил. Тепло в душе Артëма разгорается до состояния пожара, когда он сперва проводит носом по щеке парня, едва касается губами уголка его губ, а потом набирается смелости и целует Кирилла.