***
Выйдя из камеры, Барбара ощутила прилив сил. Конечно, заложенный нос и горло всё ещё напоминали о болезни, но теперь она чувствовала себя гораздо лучше: голова прояснилась, а озноб ушёл. Из всех неприятностей оставалось лишь объясниться с Шоном, который мог задержать её своими неудобными вопросами. Она осознала, что забыла спросить у Тоуна, как отвечать любопытному надзирателю и что ему вообще можно знать. Итак, приблизившись к посту, девушка помедлила, собираясь с мыслями. Она намеревалась сказать правду, но, конечно, не всю — ровно столько, сколько хватило бы оправдать её сон на постели заключённого. Выдохнув, Барбара вывернула из-за угла. Парень снова сидел в телефоне и не сразу заметил её. Но прежде, чем они оба успели что-либо сказать, с противоположного конца коридора послышались быстрые шаги, словно кто-то специально подкарауливал девушку с той стороны. — Мисс Брукс?.. — из-за поворота показался Дэн. Взгляд его был пугающе твёрд и решителен. Сердце Барбары упало. От этого громкого возгласа, эхом отразившегося от стен, Шон чуть не выронил телефон. — Д-дэн… Здравствуй… — девушка постаралась скрыть свой страх за натянутой улыбкой. — Ты снова здесь! Какое совпадение! Какими судьбами в этот раз? «У надзирателя заболел живот? Было. Осмотр заключённых? Тоже было…» Голова, и так не отличавшаяся подвешенным языком, после недавней температуры соображала из рук вон плохо, а тем временем пауза затягивалась. С каждой немой секундой кривая насмешка Дэна становилась всё шире — было видно, как замешательство девушки доставляет ему удовольствие. — Бэр — моя старая знакомая, — Шон встал из-за стола; лицо его вмиг посерьёзнело. — В свой перерыв она пришла навестить меня. Дэн, всё это время сверливший взглядом Барбару, медленно перевёл глаза на азиата. — А ты кто такой вообще? Я тебя не знаю. — Старший надзиратель Шен Ли. — Шон выпрямился во весь свой невысокий рост и скрестил руки на груди, что добавило ему солидности. Дэн оценивающе оглядел его форму. — Что ж, мистер Ли, вы разве не должны находиться в соседнем блоке? — Я нахожусь там, где мне положено быть, а докладывать вам не обязан. Это было правдой: как старший надзиратель блока, Шон докладывался непосредственно дежурному по тюрьме или, в редких случаях, начальнику, но никак не ему. Такое суровое, но справедливое отношение явно задело Дэна: взгляд его на мгновение превратился в испепеляющий, однако он сумел сдержаться. — В таком случае, прошу меня извинить, — выдавил он сухо и, намеренно избегая взора Барбары, скрылся в лабиринте бесчисленных коридоров. Всё это произошло так быстро, что девушка не сразу смогла осознать произошедшее. Зато Шона, казалось, это ничуть не смутило. Добродушное выражение лица вернулось к нему тотчас же, как только шаги Уилсона затихли в глубине блока. Вернувшись к столу, он опустился на край кресла и жестом пригласил Барбару присесть. Девушка облегчённо плюхнулась рядом. — Ш-Шон… Спасибо вам! — с чувством только и смогла обронить она, убедившись, что Уилсон не мог её слышать. — Это было очень… неожиданно. И вовремя! — «Добро должно быть с кулаками», слыхали такое? Это моё кредо. А иначе здесь не выживешь. Неприятный тип, да? — парень скорчил рожицу, глядя на Барбару. — Мне тоже не нравится. — Вы знаете его? — Мы пересекались в обычном блоке. Он всегда такой надменный, что ли, не знаю, как сказать. Неудивительно, что он не помнит меня. Я мало его знаю, но слышал, что его мать здесь имела какое-то влияние и сынка пристроила сюда же. А вы? Имели удовольствие с ним работать? — Хуже, — девушка закатила глаза. — Он ко мне подкатывал… — Да-а-а уж, вам не позавидуешь! Они посмеялись. На мгновение Барбаре стало не по себе: смех, это неслыханное здесь явление, странным эхом отражался от стен, что привыкли впитывать в себя только крики и проклятия. — Мисс Брукс… А если не секрет, что произошло? — Шон вдруг посерьёзнел и понизил голос. — А то ведь от мистера Тоуна я ничего не узнаю! Барбара вздохнула и рассказала всю историю с самого начала, не забыв упомянуть угрозы Шиника и коротко пояснив, что случилось сегодня. — М-да… — парень, внимательно выслушав рассказ, почесал затылок. — А ведь этот мерзавец ничего мне не сказал, какую заварушку он устроил… И правда, если кто из начальства узнает, ему не поздоровится. — Шон… позволите тоже вас спросить? Откуда вы знаете мистера Тоуна? Точнее, вы с ним… хорошо общаетесь? Похоже, он доверяет вам… — теперь настал черёд Барбары задать волнующие её вопросы. Парень усмехнулся, но как-то невесело. — Когда я только устроился, я был надзирателем здесь, в этом блоке. Сначала до жути боялся ходить к нему, ведь знал его как Обратного Флэша. Но потом… потом вышло так, что он помог мне преодолеть сложный жизненный период, в который я тогда попал, и как-то незаметно для себя я стал видеть в нём… Приятеля, что ли, если так можно выразиться! Если можно так сказать о… о заключённом. Теперь мы вот так иногда видимся и, когда есть возможность, обмениваемся новостями тюрьмы. — И вы не… не нажимаете ту кнопку в его камере?.. — Да что вы! — Шон покачал головой. — Это только у Тревора такая… жажда чужих страданий. Наступила тишина. Шон, явно погрузившийся в свои размышления, задумчиво отковыривал защитную плёнку с экрана телефона. Барбара молча наблюдала за ним. «Неужели здесь есть ещё один человек, который сострадает ему?» Девушка чувствовала, как с каждой минутой их общения уходил её страх перед новым знакомым. «Интересно, в чём Тоун помог ему?» Конечно, у Шона тоже были какие-то тайны, делиться которыми он не торопился. Она вдруг вспомнила слова спидстера: «Я не могу выдавать чужие секреты. Придёт время, и он сам расскажет тебе кое-что». «Кстати, о времени!» — Шон, мне, наверное, пора… — Барбара неохотно встала, спохватившись о своём обещании пойти домой. — О, конечно-конечно! А то я задержал тут вас своей болтовнёй… А и да, мисс Брукс, хотел вам сказать… Пока я тут, до конца недели, вы могли бы оставаться сколько вам нужно, — он вновь расплылся в широкой улыбке. Девушка кивнула и улыбнулась в ответ. Она уже направилась в сторону выхода, но вскоре остановилась и обернулась. — Шон! — Да, мисс Брукс? — Можно просто Бэр, ладно? Парень просиял. Две важные вещи произошли сегодня с Барбарой. Во-первых, она встретила ещё одного человека, которому, как и ей, противны нравы тюрьмы, её порядки. Да, Шон будет тут всего лишь до конца недели, но тем не менее, иметь единомышленника в этих стенах — большая удача. И, во-вторых, сегодня Эобард открылся ей с новой стороны. Впервые она увидела в нём проявление заботы. Он мог бы просто посочувствовать, но он помог — не словом, а делом. Больше того — он мог бы поставить укол и отпустить её, но он дал отлежаться на его кровати, пока сам занимался её делами… Зачем? Для чего?.. Но эти вопросы Барбара старалась прогнать из головы, чувствуя, что не в силах найти на них ответ, который бы не ранил её. «И всё же, кому скажи: меня Обратный Флэш вылечил — не поверят же!»***
Днём ранее. Вечер. Конечно, Эобард не мог видеть, что на улице опустились сумерки — время суток, как и сами дни, он всегда рассчитывал по таймеру, ведь на обычные часы в камере поскупились. Итак, Тоуну нравился вечер в тюрьме, хотя бы потому, что уходил Шиник, уступая место ночной смене. Кроме того, наконец выключали ненавистный мертвенно-бледный свет, делавший камеру ещё более унылым местом. Оставались лишь две тонкие синие полоски подсветки, шедшие по середине стен и по периметру пола. Спидстер уже лежал на кровати, но ему пока было не до сна: он вслушивался в тишину снаружи. Наконец, в коридоре послышались шаги: Шиник напоследок спешил к нему, чтобы удостовериться, что Тоун по-прежнему не сбежал и не уснул и выслушает очередную его остроумную насмешку. Раньше эти вечерние визиты сопровождались ещё и нажатием кнопки. Лязг двери, тяжелая поступь — и надзиратель оказался перед ним, с нагловатым видом поглаживая седую бороду. — Ну, чем сегодня вы занимались тут с докторицей? — Мисс Брукс осмотрела рану и решила, что перевяжет её завтра, — Эобард не удостоил Шиника ни вставанием с кровати, ни взглядом, что, очевидно, не могло не разозлить надзирателя. — И что же, это всё? Всё это заняло полчаса, которые меня не было на посту? Ладно. А вчера? Позавчера? А? Расскажи-ка мне, профессор! Тоун не изменился в лице, но всё же поднял глаза на своего мучителя. — Думаешь, я идиот и не знаю про ваши встречи? Думаешь, можно меня вот так легко обмануть? — Ну так и не уходил бы с поста. Для личных дел есть нерабочее время. — Значит так, — Шиник сжал руки в кулаки. — С завтрашнего дня и до конца недели у меня выходные. Но когда я вернусь, я отберу у неё пропуск. Мне надоело слушать бесконечные «мистер Тоун ещё не поправился», «ожог слишком большой». Неумелая пародия надзирателя на голос Барбары невольно вызвала лёгкую усмешку у Эобарда, но Шиник этого не заметил. — Довольно, и так почти целый месяц я позволял вешать себе лапшу на уши. Ты наверняка был здоров уже неделю спустя. Так что, как только я вернусь, Тоун, драть глотку, стоя на коленях, ты будешь сутками. Шиник ушёл, напоследок кинув на спидстера полный презрения взгляд. Всё так же хлопнула дверь. Тоун, подложив руки под голову, неотрывно смотрел на решётчатый потолок. Слова надзирателя, крутившиеся в голове, словно заевшая пластинка, вызвали у него смешанные чувства. С одной стороны, он был рад, что Барбара, наконец, прекратит бездумно рисковать ради беседы с ним. В конце концов, какую пользу ей, жизнерадостной милой девушке, может приносить разговор со старым преступником? Теперь она снова сможет жить своей жизнью; ведь у неё всё ещё впереди: молодость, друзья, семья… Но с другой, Эобард понимал: если Шиник отберёт пропуск у неё насильно, она во что бы то ни стало найдёт способ снова попасть в камеру. Тем более, скоро она, как и все полноправные работники тюрьмы, сможет использовать отпечаток ладони вместо пластикового пропуска. И тогда, Тоун почти не сомневался, она придёт снова. Но чем ближе время казни, тем тяжелее будет даваться ей каждый новый визит, и тем тяжелее будет расставание. Да, этого Эобард отрицать не мог: Барбара видела в нём участливого собеседника и даже, возможно, друга (в чём она себе, очевидно, не признавалась) и ни в какую не хотела знать его настоящего. Тоун признавал и то, что в этом, по большей части, была его вина; он мог бы сразу оттолкнуть её, сразу обозначить границы, но упустил момент. Но, говоря по правде, он и сам не заметил, как пала стена принужденности в их общении; как и сам он стал считать Барбару близким человеком, которых в его жизни можно было бы пересчитать по пальцам одной руки. Зачем, зачем ему эта бессмысленная дружба? Ведь он поклялся, что больше никого не подпустит к себе. О, Барбара… Реакция девушки в момент, когда Шиник вырвет пропуск из её рук, вдруг печальной картиной предстала в воображении Тоуна. Мужчина вздохнул и отвернулся к стене, разглядывая синие металлические квадраты. Он знал каждый сантиметр камеры, каждый угол, каждую царапину на полу; знал и то, что не было у неё слабых мест. Кто-то славно потрудился над тем, чтобы не оставалось ни единой лазейки, благодаря которой можно было бы отсюда выбраться. Знал он и то, что уничтожить кинжал в пределах камеры невозможно, как невозможно и каким-либо образом лишить его силы. А значит, пришла пора смириться с тем, что спасения ждать неоткуда, чуда не произойдёт, что в этом времени его жизнь подходит к концу. Что ж, ему не привыкать: сколько раз уже он умирал, вновь возвращаясь в Негативную Силу Скорости? Но то была не смерть, а лишь стирание из времени. Сейчас же грозила настоящая смерть от вполне естественных причин, и, по правде сказать, спидстер не знал, чем всё может обернуться. Итак, всё это, в свою очередь, значило одно: с Барбарой так или иначе нужно прощаться, ведь расставание и его смерть причинят ей боль, вынести которую не в силах будут они оба. И потому все его размышления сводились к простому вопросу: что нужно сделать, чтобы девушка больше не возвращалась? И именно этот вопрос не давал ему уснуть. «Сделать так, чтобы она не захотела приходить. Не захотела меня видеть». Сама мысль об этом уже была болезненной, но он чувствовал, что ответ кроется именно в ней. Эобард повернулся на другой бок. С такого ракурса открывался вид на всё небогатое убранство камеры: стойку связи, умывальник с прочей сантехникой и дверь. Дверь. Едва заметная, полностью повторяющая дизайн стен, она была предназначена для непосредственного доступа в камеру. Шиник, как и прочие надзиратели, пользовались другой дверью, ведущей в небольшое помещение с двумя камерами за толстыми стёклами. А в эту заходила лишь Барбара. Конечно, по сравнению с тем входом, этот был оборудован более сильной защитой — биометрическим сканером, настроенным на данные Тоуна. Откуда Эобард это знал? Ещё в первую неделю своего заключения здесь спидстер, в числе прочего, прошёл и через процедуру сдачи биометрии. Таким образом, он был почти уверен: Барбара наверняка думает, что вход в камеру контролируется только пропуском. Мысли в голове мужчины продолжали роиться, но сон под шум труб где-то в глубине стен всё равно медленно подчинял Тоуна себе. Единственно верное решение уже созрело в его голове, как бы он ни отрицал его горечь.