Emerald

Было не больше пяти, за окном еле-еле стали появляться светлые проблески восхода, когда Тео приоткрыл дрожащие глаза, вырываясь в реальность. Сон был тревожным, липким, окутывающим прохладой и душащим. Ему не снилось ничего конкретного: ни мертвый отец, ни взрыв, ни бледная, вот-вот погибнет, Пиппа, но что-то потайное, будто корябающее, так и щемило, так и навевало непонятно откуда взявшуюся панику. Когда, Тео переместился в сидячее положение на кровати, опустив ноги на пол и вздохнув из-за того, что почувствовал приятную прохладу, сердце все еще бешено колотилось. Он протер глаза внутренней стороной ладоней и взглянул на соседнее место. Сейчас оно одиноко пустовало, но, Тео уверен, еще не так давно на нем покоилось тело Бориса. Вчера они хорошо посидели, замечает он. И под «хорошо», конечно, имеются в виду литры алкоголя и ничуть не меньше наркоты. После его попытки самоубийства, Борис тщательно следит за тем, чтобы Тео не перебрал, или же сам пытается быть более трезвым («Я не переживу таких твоих выходок снова, yëbok»), но вчера что-то пошло не так. Тео смотрит в окно пару секунд прежде, чем встать. Ну и где он? Вообще, Декер не удивился бы, если бы Борис был сейчас в двух километрах от дома, разбираясь с его «делами». Зная Павликовского, он мог быть где угодно. Но почему-то очень хотелось, чтобы он был дома. Декер аккуратно ступает по половицам, не глядя берет с тумбочки очки и, надевая их, выходит из комнаты. Он заглядывает сначала во вторую комнату, потом на кухню, в гостиную и только потом, скорей для того, чтобы умыться, чем для того, чтобы найти там Бориса, который, похоже, и впрямь ушел, в ванную. Тео тихо приоткрывает дверь, толкая ее на себя, и так и замирает, останавливая дверь на полпути. Около зеркала, вглядываясь в него, стоял Борис, прикладывая к уху сережки с зелеными изумрудами. Сережки, которые Тео узнает из тысячи с первых же секунд. Те самые. Его мамы. Борис немного хмурится, перемещает сережку чуть ниже, несильно крутит головой, и прикладывает такой же камень ко второму уху. Чуть-чуть поднимает голову и прикусывает нижнюю губу, о чем-то задумавшись. Все это Тео видит буквально за доли секунды, прежде, чем Борис рывком разворачивается, пряча украшения в кулаке. — Поттер! — он радостно улыбается, но Тео все же замечает его дерганность. — Уже проснулся? А че так рано? Мне то вот позвонили прост… Разбудили в такую рань, mrazi. Я же тебя не разбудил? — взволнованно. Тео нежно улыбается, качая головой. Нет, просто не спится. Это кошмары? Опять взрыв? Нет, просто бессонница. Все в порядке, ну правда. Декер подходит ближе, почти в притык. Он пытается быть безразличным, но, кажется, удается это плохо. По лицу так и норовит расползтись улыбка. — Что ты тут делаешь? Борис улыбается еще шире, хотя Тео казалось, что это невозможно. — Pridurok ты, умываюсь, конечно, — посмеивается. — Тебя не учили стучаться? Павликовский держит руки за спиной, около раковины. Тео подходит еще ближе, приподнимает бровь. — Мы с тобой и купались, и мылись вместе, че я там не видел. Борис закатывает глаза, но они оба смеются. — Да ты прям как мамочка, Декер. Тео огибает рукой тело Бориса, дотрагиваясь до его руки. Тот резко отдёргивает её. — Как они у тебя оказались? — Тео думает, что нужно было разозлиться на то, что Борис опять что-то спер у него, но почему-то не получается это сделать. — Что? Ты про что, Поттер? — темноволосый все также улыбается во все зубы, пытаясь отойти от Тео. Однако, выходит это плохо, поскольку сзади проход загораживает раковина, а спереди сам Декер. — Не прикидывайся дураком, Борис. Я видел. Павликовский кривит рот и еле слышно цокает. Рассматривая пол, он нехотя протягивает руку вперед и раскрывает ладонь, позволяя увидеть две красивые сережки с изумрудами и брилиантами. — Ты только не подумай, что я хотел их украсть… Я только, — Борис замолкает, будто не зная, что сказать. А и впрямь, что сказать то? Тео любил эти сережки. Как и все, что напоминало ему о маме. Борис до сих пор помнит как радостно заблестели светлые глаза, когда сережки нашлись у Ксандры. Тео берег их. А потом, как оказалось, подарил их Китси. Даже мысленно Борис фыркает от ее имени. Невеста. Ну да. Шлюха, которая изменяет и даже не стыдится этого. «Нам это обоим выгодно» — так же пересказывал ее слова Тео? А он подарил их ей. То, что для него столь значимо. «Ох, цвет не мой». Борис не носил сережки. И уж тем более не стал бы носить что-то столь женское. Но хотелось хоть немного понять каково это, когда Тео готов отдать тебе что-то важное, показывая тем самым насколько для него важен ты. Борис неприятно замечает, что зеленый, оказывается, ему-то идет. — Где ты их взял? — повторяется Тео, внимательно всматриваясь в покрасневшее лицо. — У Китси. Декер издевает звук — что-то между смешком и фырканьем. — Это-то понятно. Ты рылся в ее вещах? — Что? — Борис удивленно вскидывает брови, резко поднимая голову. — Нет! Да нет, Поттер! — И уже более спокойно. — Они на комоде валялись. Я увидел их, когда за тобой приходил. Я то их сразу узнал. Ну, ты ж показывал. Я, в общем-то, не хотел… Борис продолжал что-то мямлить, но Тео его уже особо не слушал. Он глядел на изумруды и те, на фоне фарфоровой Борисовой руки, казались чем-то бесценным и нереальным, будто и не с этой планеты вовсе. Пронеслась мысль, а не осталось ли в организме еще наркотиков, потому, что уж слишком не нормально это — любоваться зеленым на белом. В голове крутились разные мысли и образы. Вот мама. Такая красивая, веселая. Вот Вегас, веселые долгие дни и ночи. Вот Пиппа. И ее ухажер. Вот Борис с его извинениями из-за картины. Вот мисс Барбур радуется помолвке. А вот Китси слабо улыбается, увидя эти самые сережки. Тео поднимает взгляд. А вот Борис, который эти сережки выкрал, а теперь примеряет их на себе. — Да я правда даже не знаю зачем схватил их. Вот правда. Наверное, я просто неисправимый zhulik. Ну знаешь детская привычка там. Я ж не со зла. Да я б никогда, Поттер! — Замолчи, - резко обрывает Тео и добавляет, видя, что Борис хочет сказать что-то еще. — Я не злюсь. Он дотрагивается до руки Бориса и закрывает его пальцы обратно в кулак, так, чтобы сережки не выпали. — Оставь их себе. — Что? — Борис пару раз хлопает ресницами. — Оставь, — повторяет Декер, расплываясь в улыбку. — Китси и не заметит их пропажи. — Да я же… «Да я же не ношу серьги, нахер они мне сдались». Но почему-то стало дико радостно, а на душе так тепло. Борис перевел взгляд на зажатую руку и пару раз сжал пальцы, убеждаясь, что это не шутка. — Тео… Они посмотрели друг на друга, кажется, собираясь сказать что-то, но замерли. «Наверное, я все же еще под кайфом» — пронеслось в двух головах прежде, чем сухие губы дотронулись до шершавых. Мягко, как при первом поцелуе, их губы сошлись в легком танце. — Жаль, что они женские. Тебе идет, — пронеслось где-то сквозь сознание.