Зазеркалье: Миракль Донум

Миррэй Фианит *** Иногда пробуждение - это начало чего-то нового, а иногда - конец прекрасной сказки… Но бывает и так, что сон не развеивается, а остается, связывая нитью Ариадны два, на первый взгляд, совершено несовместимых мира… Мира, что сверкая в лучах Авроры, постепенно становятся единым целым… Становятся им, утопая в вечно веселых глазах Алисы, что вечно ищет, бродя по краю, что соединяет несоединимое… И улыбаясь своей обворожительной улыбкой, бесконечно уводит странников за грань времени и пространства в свою волшебную страну - в Зазеркалье, в котором возможно все - даже Вечная Любовь… Вечная Любовь, что в образе вечности нерушимыми узами счастья спаивает воедино не только сердца и плоть, но и души - даруя чудесный дар истинного и безграничного счастья… Счастья, что лучами златоперстой Зари брезжит за горизонтом событий… Брезжит и никогда уже не отпускает, даруя самое желанное, что только может существовать - бесконечность и совершенство… *** *Зазеркалье* *** *Миракль Донум* *** *Книга 2* *** *Чудо 1* *** Год спустя *** Пламя сверкало, мерцая в руке. Оно приобретало, постоянно изменяясь и трепеща, образ девушки, кричащей от отчаяния и горя… На его лице цвела улыбка. Улыбка, преисполненная безумия и неистового веселья. Он смеялся. Смеялся как демон. Как демон, выпивший до дна всю чашку проклятий, насланных на людские души самим миром. Ветер рвал полы черной мантии, сейчас рваными лохмотьями струящейся за его плечами, а в волосах подобно блеску молний танцевала гроза великого разрушения, превращаясь в электрические молнии-перья, украшающие его перевитые всполохами, белоснежные, как пепел волосы. Он слышал. Слышал тонкий, пронзительный голос. Слышал его на грани своего сознания. Он слышал голос, зовущий его с той - с другой стороны времени. Голос, зовущий его вернуться… Он буквально слышал многоликий шепот: « - Вернись… Вернись ко мне! Ты нужен мне! Вернись! Вернись! Вернись же! Ну же - Пастырь! Вернись! Вернись, я жду тебя» Он слышал и смеялся еще сильнее. Он видел кричащий образ огненной девы, сверкающей блуждающим огоньком в его руке. Он видел, как он, тая, перетекал в огромную фигуру, буквально затмевающую собой весь небосклон. Он видел, как пламя страсти обретало облик. Облик той, кого во все времена звали просто - Алиса… Теперь уже ветер рвал ее пламя. Рвал пламя, воплощающее ее саму и ее безумие… Алиса, в образе Лейлы, изломанном и перемолотом жерновами времени, вобравших в себя саму суть женской души, весь бесконечный сонм и спектр обличий и эмоций, так присущих всем женщинам, то, что и делает их Матерью, самой Жизнью… Она протягивала к нему руки. Она тянулась к нему. Тянулась, прося вернуться обратно - в ее проклятый, но безумно прекрасный Гесперид… Ведь испивший однажды заколдованного вина страсти, вернуться по-настоящему уже никогда не сможет… Он навеки будет обречен блуждать по миру в поисках потерянного рая, вечно алкая несбыточного. Он с силой сжал меч в руке и оглянулся. За его плечами стояли сонмы таких же, как и он, Пастырей. Все те, кто до него нес этот тяжкий крест очищения, были там. Стояли, толпясь и гневно смотря на нее - на Алису… Он видел и своего отца, так же, как и он сейчас, облаченного в тьму тысячелетий. И рядом с каждым стоял его верный страж - серафим… Стоял, преобразуя их силу в сверкающий поток. Преобразуя и защищая, становясь несокрушимым оружием и нерушимой броней для их душ. Вот только… Только по правую руку от него самого сейчас не стоял Миклео… Не стоял, и в сердце клубилась пустота, отравляя своими ледяными клыками отчаяния. Ярость вновь обуяла его сердце. Он вновь слышал, как смеется в небытии Симонна, и как воет Ойш, тщась прорваться к нему сквозь безумный огонь весело смеющейся Алисы, а вокруг… Вокруг внезапно затанцевали, закружились серафимы. Затанцевали в колдовском танце, отойдя от своих возлюбленных. Затанцевали, щекоча его кончиками своих сверкающих крыльев, а затем… Затем Миклео все же явился перед ним… Явился, овитый ветром и водой, одетый в пламя и покой. Он обнял его. Обнял, прошептав ему нежно в глаза: « - Я люблю тебя - мой Пастырь! Люблю тебя - мой Сорей! Я всегда буду с тобой! Я всегда буду только твоим единственным и единственным, твоим Серафимом! Я буду любить тебя и только тебя вечно, и никогда не покину! Я клянусь тебе, мой Пастырь!» А затем… А затем небо раскололось и… И Сорей увидел сверкающую линзу, вокруг которой сверкал диск врат андронного коллайдера, а в ней… В ней отражалась Земля. Их с Миклео Земля… И потоки света, снизойдя с небес словно ленты, обвились вокруг тонкого стана серафима, утаскивая его ввысь, оторвав от обнявшего его Сорея. Они поднимали его в небеса, буквально вырвав его из объятий Пастыря. И… И Сорей закричал… Закричал, как безумный. Закричал, отчаянно хватая за ускользающие в потоках света руки, свою Эвредику. Эвредику, вновь похищаемую у него Аидом и распахнув, ставшие бесконечными, крылья, взлетел вслед за ней - за своей прекрасной мечтой - Миклео… Взлетел, объятый бушующей грозой столь же безумной и роковой страсти, и небо треснуло… Треснуло, как разбитое зеркало… Треснуло, осыпаясь на него сверкающими осколками-лезвиями, а Миклео… Миклео исчез в разбившемся вихре глади, исчез, крича его имя и протягивая к нему свою, рассыпающуюся огоньками, сияющую лунным светом руку и… И он очнулся… Очнулся, вспоминая тот самый миг, когда Миклео впервые оказался по ту грань линзы, а он… Он тогда поймал его руку… Поймал, все еще паря по другую сторону вечности… И он окончательно очнулся в тот миг, когда прекрасная Леди, звонко рассмеявшись и кружась в стихийном вальсе звездной бури, создала всепожирающий пожар вездесущего Инферно, предназначенный выпить до капли всю волю их неуничтожимых душ… Он очнулся и удивленно заморгал. Светило теплое солнце, ласковый бриз нежно ласкал лазурный прибой. Ветерок играл в пальмах. Надрывно кричали вездесущие шальные чайки, белоперыми стрелами носясь над головами отдыхающих. Шезлонг почти не защищал от солнца, а Миклео… Миклео мирно спал на соседней раскладушке. Золотое колечко задорно поблескивало на его худощавой и не поддающейся тропическому загару руке, разбрасывая искристые золоченые всполохи. Моргрим, свернувшись калачиком, примостилась у него на груди и урчала, как маленький моторчик. Сорей озадачено воззрился на свою руку. Она дрожала, а еще… Еще в ней горело пламя… Горело неугасимое, колдовское пламя Алисы… Пламя, не желающее их отпускать. Хоть они и вернулись… Вернулись, очистив мир от скверны, только по всей видимости, сама Алиса так не считала… Он сжал кулак и зажмурился. Зажмурился, тщетно стараясь избыть память о своем кошмаре. О кошмаре, который кошмаром по сути своей и не был. Алиса, явившаяся ему в обличье Лейлы, пугала. Пугала и говорила о том, что ничего еще не кончено и все только начинается! Это злило. С неба падали сверкающие льдинки. Падали, тая лучиками света на его лице, а в ветре… В ветре все еще слышался сладострастный шепот Алисы: « - Вернись ко мне, мой любимый! Вернись ко мне, Мой Пастырь! Вернись! Вернись! Вернись!..» Слышался наперекор всему и вся… Слышался, творя неопределенность и разрушая рамки здравомыслия и самой реальности… Из его глаз потекли слезы. Он понял - его света было недостаточно. Недостаточно, чтобы полностью избыть зло. Да, он избыл тьму планеты. Избыл ее, но не развеял проклятья над ней, и теперь… Теперь Она пришла за ним. Пришла за ними… Пришла из Страны Чудес… Пришла, прорвавшись в реальность из Зазеркалья и теперь… Теперь как безумная королева роз, требовала назад его душу. Требовала ее, разрушая мановением своей легкой руки все воздушные замки мечты, что карточными домиками надежды возвел его разум. И теперь он знал, ему предстоит еще одно сражение и он не имеет права на проигрыш! Он обязан победить! Обязан выиграть любой ценой! Обязан, ради Миклео и… И ради себя и мира. Мира, что так же, как и все его обитатели нуждался в спасении. Сорей знал… Знал, что любой ценой найдет решение! Найдет его, какой бы высокой не была цена! И даже если ему придется вновь воспользоваться чудесным даром Алисы, он воспользуется им! Да, если понадобится, он вновь станет Пастырем на час… Он станет им и спасет мир! Спасет мир, который все же достоин того чтобы его спасали! Он вновь открыл глаза и вскинул ввысь сжатый кулак. Вскинул и, улыбнувшись, произнес. Произнес в небо, давая ему клятву: « - Не беспокойся! Я обязательно спасу тебя! Спасу, даже если для этого придется разрушить само Мироздание! Разрушить, вывернув его наизнанку!» Он произнес это. Произнес, не замечая, как из аметистовых глаз Миклео скатилась одинокая слеза. Скатилась, замерзая сверкающим льдом тысячелетий… Сила возвращалась… Возвращалась, вновь облекая их в богов… Над островом светило солнце и дул ветер перемен… Дул, окрашиваясь лучами светила, а чайки, превращались в огнеперых элисарок… Грань между мирами неуклонно стиралась… Стиралась, сливая оба мира в один… Алиса смеялась, а пламя Сорея безумной любовью сияло в глубине Мидгарда. Сияло, бьясь как влюбленное сердце. Сердце, что вечно жаждет весны. Истинное пробуждение началось…