Far too young to die without you

Прошло два года с того момента, как я в спешке покинула Город Ангелов. Лос-Анджелес успел стать мне родным, но сейчас для себя я поняла, что все может резко измениться и вот ты уже любишь город со всеми временами года и порой совершенно дикими ветрами, где на каждом углу сотни туристов, увлеченно разглядывающих свои огромные карты или многочисленные магазины с сувенирами. Я смотрела на них с искренней улыбкой и очень завидовала, ведь для меня Париж уже успел стать родным домом, а они только открывают для себя его удивительную палитру. Два года назад я прилетела в этот потрясающе красивый город и с того момента больше не хотела менять локацию и тем более не хотела возвращаться в Лос-Анджелес. Окей, я все-таки должна рассказать о том, как изменилась моя жизнь. Я сбежала из города, в котором прошла большая часть моей жизни и эта жизнь была счастливой, я даже сейчас была согласна с этим. Но… Огромное «НО», которое принесло мне столько боли. Я до сих пор с содроганием вспоминала тот день, который заставил меня сделать этот шаг. Я бросила Брендона не самым красивым способом, я просто исчезла из его жизни, не дав ему даже шанса что-то предпринять или остановить меня. Я не сомневалась, что он пытался найти меня, но все его попытки, я уверена, были не увенчаны успехом и в конце концов он отчаялся. Я знала, что он безумно любил меня, как и я его. Но этим отношениям суждено было закончиться так быстро. Всякий раз, думая об этом, в груди все сжималось от боли, но со временем я научилась рефлексировать все меньше и сейчас, спустя два года, я спокойно думала о своей жизни в Лос-Анджелесе, хотя и старалась не тратить на это время. Но вместе с Брендоном я оставила всех. Кайли, группу, всех знакомых и друзей. Я попросила Оливера разорвать контракт на расстоянии и, на резонный вопрос «В чем дело?», рассказала все, как есть. Оливер был в огромном шоке, но все же отнесся с пониманием и помог разрешить проблему в краткие сроки и я пропала со связи и с ним. Все это я делала только для него, для Брендона. Я понимала, что правильнее будет восстановить отношения с беременной женой, которая требовала усиленного внимания и вскоре этого бы требовал и ребенок. Я была уверена, что у них есть шанс на настоящую семью, которая сможет пробудить заснувшие чувства и в итоге их брак будет еще крепче, ребенок сможет расти, видя здоровые отношения, наполненные любовью, ведь когда-то они выбрали друг друга и чаще всего выглядели на людях вполне искренне влюбленными. Для этого было достаточно, чтобы меня больше не было в их жизни. Я знала, что Брендону это далось очень тяжело, возможно даже тяжелее, чем мне. Он до сих пор не знал истинных мотивов моего исчезновения, и, наверное, не раз задавался вопросом, что же все-таки случилось. Но я не сомневалась, что он сильный человек и в итоге правильно расставил приоритеты. Нет, наши отношения ни в коем случае не были ошибкой, я была безумно счастлива. Но наша жизнь состоит не только из бескорыстного счастья, мы обязаны чем-то жертвовать во имя других людей. Это сделала и я. Всё-таки, не такая я уж и сволочь, чтобы топтаться на чувствах беременной женщины ради себя любимой. Первые полгода в Париже были для меня самыми тяжелыми. Мне постоянно казалось, что я совершила непоправимую ошибку, которую никогда уже не смогу исправить. Днями и ночами я просто рыдала в подушку, умирая от тоски по Брендону и прокручивая все моменты наедине вновь и вновь, все наши нежные поцелуи, прикосновения, которые вызывали мурашки по всей коже, наша близость темными ночами в номерах отелей, когда мы становились одним целым и Брендон доводил меня до дрожи во всем теле. Разве это когда-нибудь можно забыть? Меня так безумно тянуло к нему и внутри все переворачивалось от боли. Я несколько раз порывалась улететь в Лос-Анджелес, появиться на пороге квартиры Брендона и сказать, что ошиблась. Пару раз я действительно брала билет, приезжала в аэропорт, но передумывала ровно перед посадкой. Я рыдала в туалетах, понимая, что наступаю самой себе на горло, но я не могла идти на поводу только у своих желаний, я обязана была стойко терпеть это время и в итоге все получилось. Меня медленно, но верно отпускало, снов с Брендоном стало все меньше, а сейчас их и вовсе нет. Все остыло. Все успокоилось. Бушующие волны океана только ласкали берег, не трогая песчаные замки. Я понимала, что поступила правильно тогда и теперь смогу начать новую жизнь без вранья и игр в прятки. Разлюбила ли я его? Технически, наверное, да. Мне перестало рвать башню и я больше не вспоминала то время, которое мы проводили вдвоем. Наверное, правильно люди говорят, что время лечит. Я успокоилась и вроде бы даже вновь начала ощущать себя счастливой. В первую очередь на это повлиял город, конечно, смена обстановки. Моя жизнь сначала была очень напряженной, но со временем я нашла себе занятие и вскоре познакомилась с Готье. Тогда-то я и поняла, что моя лихорадка начинает проходить. Я преподавала игру на гитаре в частной школе для детей и вскоре за одним из моих подопечных пришел симпатичный молодой мужчина. Волнистые густые волосы, светлые глаза и милая улыбка. Я была очарована за секунды, как и он, если верить его словам. Тогда он пришел за своим маленьким племянником Жеромом, но, кажется, нашел для себя и еще кое-что важное в лице меня. Он стал приходить все чаще, улыбаясь мне всякий раз, а вскоре попросил мой номер. Сначала мы встречались как друзья, ходили в кафе, кино, гуляли по осенним улицам самого романтичного города, много болтали и смеялись. И то, что теперь меня отпустило, я поняла как только Готье поцеловал меня однажды холодным вечером в своей машине. И я не могу сказать, что не ожидала этого. Именно этого я и ждала тогда, вспоминая то трепещущее чувство внизу живота и трясущиеся от наслаждения коленки. С тех пор мы начали встречаться, а совсем недавно я переехала к нему и была, наверное, счастлива. Почему наверное? Я не уверена, что когда-нибудь смогу ощутить силу влюбленности подобную той, которую ощутила с Брендоном. Но меня это нисколько не расстраивало. С Готье у нас все было по-другому, и в первую очередь то, что мы были свободной парой. Мы ходили за руки, обнимались и целовались на людях, все друзья и знакомые знали о нас. Поэтому еще несколько подогревающих жизнь ощущений пропали из моей жизни. Не могу сказать, что скучала по ним или что мне их не хватало, но теперь все иначе и в этом есть вся прелесть. Но больше всего меня расстраивало, что в моей жизни не было Кайли. Я поступила с ней абсолютно по-свински и ведь она действительно тот человек, который этого никак не ожидал. И если в случае с Брендоном еще где-то можно найти хоть какую-то привязку, то моя лучшая подруга была вообще не у дел. Но это был важная часть моего переезда и для меня, и для Брендона. Так мы оба потеряли последнюю связь друг с другом. У меня не было соблазна узнавать о его жизни, а он не мог узнать о моем местонахождении, ведь Кайли бы точно выдала ему все. Я изменилась. И в своих глазах в первую очередь. От наивной девчонки, идущей на поводу только у своих чувств, не осталось ничего, я сама ее стерла со своего лица. И, если раньше мне было больно осознавать это, то сейчас я смогла вздохнуть с полной грудью дать себе возможность быть заново счастливой в другом месте и с другим человеком. Я выросла. Не в цифрах в паспорте, а где — то глубоко внутри, но, возможно, и внешне тоже. Я отрастила волосы, сменила стиль с кэжуал на более женственный и теперь с удовольствием наносила макияж каждый день. Единственное, что осталось со мной из прошлого, это моя гитара. Временами, когда я оставалась одна дома, я с удовольствием пела и играла для себя, прикрывая глаза от внезапно нахлынувшей грусти. Я знала, откуда она идет, но не разрешала себе думать об этом, отдаваясь песне, а к приходу Готье совсем убирала ее, ведь для меня такое исполнение было слишком личным и я не хотела, чтобы он видел это. В конце концов во мне поселилась мысль, что я все-таки поступила правильно тогда. Ценой наших отношений я не разрушила чужую жизнь, более того, я дала им шанс на новый этап. Первая любовь чаще всего остается в прошлом и со временем мы вспоминаем о ней с теплотой и благодарностью, забывая об обратной стороне, это и случится со мной, а пока я только медленно, но верно иду к этому.