Вся ночь впереди

Лемелиск вытащил из папки очередной инфокристалл и только открыл рот, чтобы рассказать очередную унылую историю, как Таркин хлопнул ладонями по столу и встал. — На сегодня хватит, — объявил он. — Но, господин гранд-мофф, это очень важно! — попытался возразить Лемелиск. — Хватит, — властным голосом повторил Такрин. — Все свободны. Продолжим завтра. Надеюсь, докладчики подготовятся лучше, чем сегодня. Все присутствующие, кто с облегчением, кто, наоборот, в растерянности, встали, начали собирать папки, задвигать стулья и суетливо потянулись к выходу, поглядывая на гранд-моффа — вдруг он передумает. — Адмирал Даала, останьтесь, — бросил Таркин, когда почти все успели сбежать. Выходивший последним Умак Лет бросил сочувственно-ироничный взгляд на Даалу. Ей, как руководителю всего этого балагана, достанется от недовольного гранд-моффа больше всех. Когда дверь за Летом закрылась, Даала вопросительно посмотрела на Таркина, ожидая, что тот скажет. Таркин молча подошел к ней и сгрёб её в объятия, зарывшись лицом в волосы. — Ещё пятнадцать минут, и я бы всех расстрелял, — пробурчал он. — А я с ними общаюсь каждый день, — хихикнула Даала. — Утром и вечером. — Не хочу больше ничего слышать про этих гражданских до завтрашнего утра, — объявил Таркин и впился поцелуем ей в губы. — Что, прямо здесь? — спросила она после долгого поцелуя, прерванного лишь для того, чтобы перевести дыхание. — Как-нибудь в другой раз, — отшутился Таркин и потащил её в свои апартаменты. По коридору они прошли чинно, делая вид, что беседуют исключительно о рабочих моментах, как и полагается начальнику и подчинённому. Едва дверь закрылась, они сплелись в объятиях, торопливо, жадно целуясь, как будто навёрстывая всё упущенное. До кровати они всё-таки добрались, по пути избавившись от всей одежды. Таркин звонко шлёпнул Даалу по ягодицам, толкнул на кровать. Даала захихикала и, широко раскинув руки, упала. Рыжие волосы взметнулись облаком и рассыпались по кровати. Таркин навалился сверху, впился губами в плечо, спустился ниже, к грудям, оставляя дорожку алеющих засосов. Даала запустила пальцы в короткие волосы Таркина, сжала их, когда он обхватил губами сосок, потянул, облизывая языком, и тут же накрыл горячим жадным ртом всю грудь. Другой рукой он провёл по вьющимся волосам на лобке, его пальцы скользнули дальше. Даала развела ноги в стороны, тихо охнув, когда пальцы Таркина прошлись по влажной нежной кожице и медленно, почти робко, скользнули внутрь, во влажное от соков отверстие. Она дёрнулась, повела бёдрам вверх, навстречу его руке, нащупала пальцами его член. Обхватив ладонью, провела несколько раз от головки до самого основания и ненавязчиво потянула на себя. Таркин шумно фыркнул, поелозил членом между мокрых складок и вошёл в любовницу одним сильным движением. Даала со стоном выгнулась, вцепилась в его ягодицы. Он стал двигаться медленно, ритмично. Каждый раз, когда член доходил до конца, Даала дёргалась, вскрикивала и сжимала пальцы, оставляя на светлой коже красноватые следы. Постепенно он увеличивал темп, и её вскрики слились в один протяжный стон, пока не замерли на высокой ноте. Оглушённая ярким оргазмом, Даала как сквозь сон ощущала резкие толчки внутри себя и — неожиданно, это всегда случалось неожиданно — упругую струйку горячей спермы, ударившую в клитор. Таркин никогда не кончал в неё, предпочитая изливать семя на припухший и потому особо чувствительный клитор, на низ живота или между грудей. Даала с расслабленной улыбкой откинулась на подушки. Несмотря на возраст, Таркин был очень темпераментным любовником и никогда не останавливался после первого раза, да и после второго тоже. В их распоряжении была вся ночь.