Они придут из ниоткуда

О том, что Таркин вернулся, Вейдер узнал из короткого письма. Гранд-мофф сообщал, что прибывает завтра утром, и просил встретить после заседания сенатского комитета по безопасности, назначенного на час дня. По своему опыту Вейдер знал, что заседание комитета, когда там присутствует Таркин, может затянуться надолго, до полуночи, и приехал к восьми вечера. Заседание всё ещё продолжалось. От выскочившего из кабинета чиновника он узнал, что комитет пытается предъявить Таркину обвинение в превышении полномочий и использовании служебного положения в личных целях, Таркин же успешно доказывает, что только идиоты ведут переговоры с бандитами и террористами. Правда, Таркин один, а сенаторов много, и потому неизвестно, чем всё закончится. Закончилось вничью. Через два часа Таркин вышел с тем самым невозмутимым, надменным видом, который до припадков бесил всех, особенно сенаторов, в своё время сочувствовавших Делегации двух тысяч. Вейдер вышел из теней ему наперерез: — Гранд-мофф Таркин. Мне необходимо поговорить с вами относительно ваших недавних проектов. — Дарт Вейдер. Как пожелаете, — слегка поклонился Таркин в ответ, переложил в правую руку мешок. — Что происходит? — прошипел Вейдер, как только они отошли на достаточное расстояние от кабинета и от сенаторов, чтобы быть уверенными, что никто не подслушивает. — Не здесь, — поморщился Таркин. — У меня в кабинете. Вейдер промолчал. Он уже привык, что, если Таркин желает обсуждать дела в защищенном от прослушек кабинете, значит, эти дела действительно серьёзны. Они шли по коридору в полном молчании, изредка раскланиваясь со встречными сенаторами и чиновниками. Наконец любопытство Вейдера не выдержало и высунуло голову: — Зачем вам мешок, губернатор? — Чтобы переносить необходимое, — невозмутимо сказал Таркин. Вейдер вздохнул. Иногда гранд-мофф отвечал настолько общими фразами, что это злило. — Что в мешке? — прямо спросил он. — Голова, — так же прямо ответил Таркин. — Какая голова? — не понял Вейдер. — Чья голова? — Мёртвая голова Со Герреры. — Зачем она… Ты что, убил его? — от изумления Вейдер перешёл на «ты», чего практически никогда не позволял себе в публичных местах. — Убил, — подтвердил Таркин и даже улыбнулся, криво. — То есть ты эти два месяца охотился на Герреру и ничего мне не сказал. Уилхафф, это просто безрассудно! — возмутился Вейдер. — Ты должен был поставить меня в известность! Я понимаю, тебе становится скучно сидеть в столице и заниматься бюрократией… — Конечно, Эни, но всё в порядке, — перебил его Таркин, споткнулся, выронил мешок. Вейдер успел подхватить падающего Таркина. Мешок раскрылся, из него выкатилась прозрачная колба с головой, но Вейдер не обратил на неё никакого внимания. Он рванул тесный воротник кителя гранд-моффа, расстегнул Силой пряжку и Силой же подтащил ту самую колбу, подсунул под ноги. Пульс был, слабый, едва различимый, как и дыхание, тихое, почти незаметное, неспособное стронуть даже пёрышко. Разбираться времени не было, Вейдер по экстренному каналу вызвал медиков, вспоминая, где ближайший выход, к которому могла причалить медицинская карета. Медики примчались на удивление быстро, словно ждали в здании напротив. Похвалив Вейдера за грамотно оказанную первую помощь при обмороке, они сноровисто упаковали Таркина на антигравитационные носилки и поволокли прочь. На все попытки главкома просочиться следом медицинский дроид унылым монотонным голосом говорил: «Мужчина, не мешайте работать», а перед самым отлётом порекомендовал обратиться на горячую линию, чтобы узнать о состоянии возлюбленного. Вейдер был в своём знаменитом шлеме и только потому не плюнул со злости. Дроида же не придавил потому, что дроид был медицинский, а главком помнил, как важна помощь на поле боя в первые минуты. Проводив взглядом медицинский шаттл, с мигалками и сиренами летящий через транспортные потоки, Вейдер принялся зачищать все информационные следы. Конечно, и офис Таркина пристально отслеживал всё, что так или иначе касалось шефа в медиасфере, и оперативно подрезал все нежелательные хвосты. Только вот, когда Вейдер ждал скорую и пытался оказать первую помощь Таркину, мимо проскользнуло несколько сенатских служащих. Они старательно делали вид, что происходящее им совершенно неинтересно, но не удержались от соблазна сделать втихую несколько снимков. Камеры слежения в этой части коридора он предусмотрительно сжёг с помощью Силы. Не такой уж и большой ущерб, если знать, что три из четырех камер давно не работают и висят исключительно для антуража и красивой отчётности. Колбу с головой он машинально подхватил с пола и так же машинально спрятал в мешок. Что с ней делать — решит потом, когда Таркин вернётся. Только через двое суток Вейдер смог доехать до Центрального Военного Госпиталя, куда отвезли Таркина. Его спецпропуск сотворил чудеса, и уже через десять минут он стоял у дверей палаты гранд-моффа и слушал усталую хмурую девицу человеческой расы в униформе военного врача. Её он помнил ещё по Ордену, он даже хотел взять её себе в падаваны после ухода Асоки, но старшие, более опытные, джедаи отговорили, как-то убедили, и основным аргументом было то, что она слаба в Силе и не подходит Избранному. Чем именно не подходит, он забыл за эти годы. — …не более пятнадцати минут, — закончила она холодным, не терпящим возражений тоном. — И отдайте ту бутылку, которую вы прячете под плащом за спиной. Больному противопоказан алкоголь. Она требовательно протянула руку. Возможно, он бы попытался убедить её, что никакой бутылки нет и ей просто показалось, если бы не её глаза с желто-оранжевой радужкой, в то время как, насколько он помнил, прежде они были серо-зелеными. Слишком явный признак падения на пресловутую тёмную сторону. Возможно, именно поэтому, по мнению мастеров, она ему и не подходила. — Вернёте, — коротко сказал он, протягивая красивую коллекционную бутылку, и вошёл в палату. Двое суток медицинского уединения пошли Таркину на пользу. Нет, он не поправился: чтобы гранд-мофф набрал вес, потребовалось бы гораздо больше времени. Просто цвет лица стал ярче, свежее, и гранд-мофф больше не напоминал восставшую мумию. — А, это ты, Эни, — сказал Таркин слабым голосом и даже улыбнулся. — Присаживайся. Я очень рад, что ты пришёл. Вейдер сел на край кровати, снял шлем, пригладил кудри. — Зачем? — только и спросил он. — Ты о чём? — сделал совершенно невинное лицо Таркин. — Я о голове. Ты мог предупредить о своем вояже. — Увы, не мог, Эни. Здесь, на Корусанте, есть сочувствующие террористам, и я не хотел, чтобы те снова сбежали, поэтому пришлось пойти на некоторый риск. Но у меня всё было под контролем. — У тебя всё было под контролем, и теперь ты лежишь в палате интенсивной терапии, это потрясающий контроль обстановки. — Небольшие издержки, бывает, — развел руками Таркин. — Эни, ты явился сюда, чтобы в очередной раз обругать меня за беспечность? Вейдер вздохнул, провёл ладонями по лицу, поморщился — не стоило так делать в перчатках. — Прости, Уилхафф, я так и не научился отпускать тех, кто мне дорог. Таркин взял его за руку. — На самом деле это нормально — волноваться за тех, кто тебе дорог, чтобы там ни говорили в этом твоём храме. — Он не мой. И его давно нет. — Я надеюсь, — улыбнулся Таркин. — Так о чём ты хотел со мной поговорить? — Эта тема требует более надёжного места для обсуждения, — отозвался Вейдер, перебирая тонкие пальцы Таркина. — Как и твои вопросы, полагаю. — Вот как. Ты меня заинтриговал. Постараюсь не умереть от любопытства раньше времени. Всё оставшееся время они проговорили о пустяковых, незначительных вещах. Через четырнадцать минут тридцать две секунды Вейдер вышел из палаты Таркина и едва не столкнулся с доктором — она уже собиралась выгонять посетителя. — У меня к вам просьба личного плана, лейтенант Танака, — сказал он, пристраивая шлем. Фамилия девушки вспомнилась сама по себе, без усилий. — По возможности подержите гранд-моффа Таркина подольше. — Как вам будет угодно, генерал Скайуокер, — отозвалась она и неожиданно улыбнулась. Улыбка была злой, а глаза на секунду вспыхнули жёлтым пламенем. Забирая из её рук бутылку, Вейдер подумал, что ситхов в галактике несколько больше, чем принято считать.