Было начало сентября

Было начало сентября. Все только-только свыклись с мыслью, что наступает новый учебный год. И даже Питер, который был умнее всех в классе, все равно был не рад концу лета. Но, только войдя в новый класс, он понял, что этот год должен стать самым лучшим за последнее время. Он увидел ее. Да, кому-то может показаться странным, что ботаник, который знает все до единого законы физики, влюбился в девочку, которая ни с кем не разговаривала и у которой вообще не было друзей. Всегда, где бы она ни находилась, она была одна и ее это, по-видимому, устраивает. Но его нет.У него будто кошки скребут на душе оттого, что он не может просто взять и заключить ее в свои объятия навсегда. Да, он втюрился в Мишель Джонс. Самую проблемную и самую таинственную девочку в школе. Но, в отличие от Питера, она была рада, что лето закончилось. Оно было для нее слишком тяжелым. Она не могла смотреть на сверстников, которые с утра до ночи гуляли с друзьями, при том, что она сама выходила на улицу раз 5 за все каникулы. И, конечно, это из-за болезни отца. Она не хотела сейчас думать об этом, но ничего не могла с собой поделать. Ее папы не стало 2 месяца назад. Это был рак. Рак, о котором узнали слишком поздно. И, наверное, поэтому ее жизнь покатилась по наклонной. Она всего раз попробовала таблетки с папиного стола с лекарствами, но от одного этого шага ее жизнь изменилась кардинально. За это лето она пережила многое: передоз, кома, упреки матери, которая осталась одна с двумя дочерьми, слезы и непонимание сестры, реабилитация-наверное, слишком многое для шестнадцатилетней девушки. Ей было так больно за последнее время, что она захотела не чувствовать ничего и в этом ей, конечно, помогали обезболивающие. Теперь ей было уже все равно, что ей орет на ухо мама, учитель или окружающие люди. Ей было просто наплевать. Теперь она не чувствовала ничего. Ведь лучше это, чем боль. В класс вошел новый классный руководитель. Она представилась и, для того чтобы познакомится с классом, она решила вызывать каждого к доске, чтобы он или она рассказали о том, как провели лето. Первым был Питер. И да, только он и был интересен Мишель. Из всех людей в этом гребанном мире, он единственный смотрел на нее не как на наркоманку или заучку, а как на ту, с кем можно интересно и весело провести время. Да, Питер определенно был особенным. По крайней мере, в ее голове. Она почти не слушала, что там он рассказывал. Ведь она была занята только его непослушными кудряшками каштанового цвета. Тем, как они блестели от света сентябрьского солнца и это, пожалуй, самый милые волосы, которые она когда-либо видела. Мишель же была последней. И была безумно этому рада, потому что был шанс избежать этой пытки. Она ненавидела выступать перед классом, потому что все сверлили ее взглядом. Она, возможно, и не умела читать мысли, но то, что они считали ее наркошей, она могла учуять за километр. Но ее надежды не оправдались. Ее позвали к доске. Она, опустив голову, встала и направилась к учительскому столу. Как только она открыла рот и хотела сказать, что ее лето было скучным и неинтересным и что ей вообще нечего рассказать, один из главных задир школы выкрикнул: -Зачем мы вообще слушаем этого торчка? Недели через 2 мы найдем ее труп в школьном туалете!!! Лучше давайте сразу ее выгоним к отцу, что нервы тратить. За секунду глаза Мишель наполнились слезами. Она выбежала из кабинета и во весь опор побежала в туалет. Она не видела ничего перед собой, кроме лица отца, и мамы, и сестры, и ее собственного лица в отражении зеркала после дозы. Она видела все и не видела толком ничего. Следующее, что она помнит, это чья-то рука на плече, которая заставляет ее проснутся от этого расплывшегося кошмара. Она повернулась: это был Паркер. Тот, кого не хотелось сейчас видеть. Не хотелось вешать на него свои проблемы и заморочки. Не хотелось, чтобы он тоже в этом участвовал. Но и прогнать его она тоже не могла. Она слишком сильно..любила его? Но способна ли она вообще любить? Она этого и сама не знает. Но факт есть факт: его рука у нее на плече, они смотрят друг другу в глаза, у Мишель на глазах слезы, а Питер пытается, как может, сдержать свои. Он заговорил первый: - Мишель, не слушай ты этого засранца!! У него своих мозгов нет, вот над людьми, у которых они есть, он и шутит по-дурацки. - Шутка не считается дурацкой, если основана на правде-сквозь слезы ответила Мишель. - Нет, нет, нет. Мишель, не говори так. Ты красивая, добрая, умная и... я не знаю, как можно не любить тебя. После этих слов его губы впились в ее нежные и такие желанные губы. Она сразу же ответила на поцелуй, но спустя мгновение, через силу, заставила себя отстраниться. - Нет, Питер, прости. Не делай этого. - Прости, Мишель. Я не причиню тебе боли. - Нет, дело не в тебе, а во мне. За последнее время я причинила близким людям столько вреда! Я не хочу, чтобы это произошло и с тобой. Потому что именно тебя потерять мне было бы тяжелей всего. - Я все понимаю, но я слишком тебя люблю, чтобы боятся какой-то боли. И он снова поцеловал ее с такой нежностью, что Мишель уже не могла сомневаться: он говорил правду. И Мишель поняла, что теперь все будет по-другому, что теперь она сможет стать лучше. И Питер понял, что сможет сделать Мишель счастливой и сможет доказать, что лучше чувствовать любовь, чем вообще ничего.