Гоголь&Фандориана: сборник тредов

Яков сбегает по ступенькам департамента вечером, слышит окрик — Яша! — и этого не может быть, но вот он, тонкий и немного выросший, в синей форменной курточке (рукава-то коротки, новая нужна, думает Яша первым делом), от морозца раскраснелись щеки — весна в Петербурге неласковая. Ты как здесь, спрашивает Яша оторопело. Задание, отвечает Эраст, у нас экскурсионный день, мы ходили в музеи, пишем доклад, а я отпросился к брату, сказал завтра вернусь с первым поездом, Яш, ты красивый такой, ты куда-то идёшь? Давно ждёшь, спрашивает его Яша, перебивая. Эраст краснеет — пару часов, я хотел сюрприз, а ты все не шёл и не шёл... Хорошая работа, наверное? Яша медлит, прежде чем ответить — ещё бы, Эрастушка, это же сыск, все как я мечтал. И машет извозчику рукой — мол, езжайте, сегодня я прогуляюсь до дома пешком, с братом. Квартира им не по средствам, топить её сплошное разорение, но Яша знает — это вложение в образ, это так же важно, как быть при белых перчатках или уметь рассуждать о букете вина. Они покупают коробку пирожных, Эраст уминает первую половину в один присест, второй делится с Яшей. Сыск, повторяет Эраст. В глазах — затаенный восторг. Яша не берётся сказать, что он там чуть выше рангом, чем обычный писарь, или что грязи там столько, что как ни тяни подбородок, не хлебнуть не выйдет. А все-таки — сыск, и на мгновение он улыбается с таким же детским восторгом. Как рассказать — что это за чувство, когда из нитей и фотокарточек на доске складывается картина преступления? Сыск, говорит он Эрасту, и пару минут они просто переглядываются, как заговорщики. Как же Яша скучает по этой легкости в молчании, ни с кем нельзя так, только с Эрастом. Эраст наблюдает тихо, ласково, краешком глаза. Яша постукивает пальцами по подлокотнику кресла. На пальце — поблескивает дорогой камень. У Яши таких не было — куда ему, не по средствам. Не стал бы тратиться, подарок, значит. Раз носит — значит, нравится. Подарок или человек? Мне помог с устройством один друг, говорит Яша, глядя в камин. Молчит немного. Эраст ждёт, доедая последний эклер. Эраст, говорит Яша, мне нравятся мужчины. У тебя будут с этим проблемы? Эраст все ещё смотрит на перстень, Яша — в камин. Молчание прервется треском поленьев в камине, вздрогнет Яша, вздрогнет, вскинется Эраст. Пирожные отложит, к Яше кинется, на колени сядет, как в детстве, когда Яшу часами ждал с балов да службы, чтобы обнять и утешить после трудного дня, демонов отгоняя от его умной головы. Яша вцепится до боли, вздрогнет крупно, напряженно. Расправит немного сведенные плечи, носом прижмется к эрастушкиному плечу. Будет слушать тонкое, тихое, уверенное: Яшенька, родной, люблю, счастливым будь, остальное мне не важно, хороший. Весь вечер Эраст так и сидит у него на руках, засыпает под рассказы Якова о работе — Яша немного частит, будто если расскажет много интересных историй, они перевесят неудобное, неловкое признание, вроде и не боялся же от Эраста иной реакции — а сердце застряло в горле комом. (ты моё сокровище, говорит он Эрасту в волосы, и ещё — спасибо, Эрастушка; Эрасту хочется ответить так же горячо и ласково, но это сделает Яше неловко, и он продолжает делать вид что уснул)