Мои семь минут

Я шел по улице, сжавшись от холода. Всё вокруг было серо и сыро. Дождь отбивал ритм по крышам домов и по стёклам витрин. Шмыгнув носом я прибавил шагу, вскоре поворачивая за угол и ныряю под навес небольшой кофейни. Я приложился лбом к стеклу и заглянул внутрь помещения. Коротко улыбнувшись, я дёрнул ручку двери и вошел внутрь. Тёплое, мягко освещённое помещение радушно встретило меня ароматами сладкой выпечки. На ходу стягивая промокшую куртку, я прошел в дальний угол, падая на диванчик напротив блондинистого недоразумения, испуганно подпрыгнувшего от неожиданности. Хихикнув, я поднялся и повесил куртку на вешалку у диванчика, затем возвращаясь обратно. Я здороваюсь с ним, привстаю и тянусь за поцелуем. Он неохотно вытягивает губы трубочкой, сдаваясь под напором моей довольной моськи. Я соскучился. До дрожи в пальцах соскучился за ним. За моим любимым язвительным, по-омежьи стройным и красивым, Мин Юнги. Парень дует щеки и посылает меня по известному адресу, а я только хмыкаю. Всё как всегда. — А ты знал, — вдруг говорит блондин, уткнувшись в какую-то книгу, поправив пальцами очки на переносице, — что мозг человека способен ещё целых семь минут после смерти воспроизводить воспоминания? Я удивлённо вскидываю брови и тянусь к волосам Юнги, зарываясь в них ладонью и с улыбкой убеждая парня, что всё это какой-то очередной бред, ведь мозг ведь тоже умирает. Каким же образом это вообще возможно? Воспроизводить воспоминания? Бред. Губы Юнги дёргаются в улыбке, он вздыхает, закрывает книгу и откладывает её в сторону, снова поправляет очки и легонько шлёпает пальцами по моей руке в его волосах. Я вздрагиваю и смеясь отдёргиваю руку, извинившись. Юнги улыбается и я улыбаюсь тоже. Нам незаметно подносят кофе, которое блондин заказал ещё до моего прихода. Айриш мне и чёрный кофе без сахара себе. В подарок от заведения нам приносят по небольшому кусочку пудинга, отчего на душе стало до неприличия приятно. Мы разговариваем, смеемся, сплетаем на столе пальцы наших рук, не стесняясь никого и ничего, встречаемся взглядами и просто смотрим в счастливые глаза друг друга. После кафе мы идем домой. К нам домой. Заказываем пиццу на вывоз и включаем фильм, благодаря которому познакомились несколько лет назад в магазине, продающем диски. Вот так, по старомодному мы и находим друг друга. Я помню кажется каждый наш поцелуй, и уверен Юнги тоже. Я знаю его любимый вкус жвачки, сколько сахара он кладёт в чай, что он любит фруктовый и ненавидит чёрный. Что любимый цвет Юнги сиреневый, и что первая книга, во время которой он впервые заплакал, называлась «Норвежский лес» Харуки Мураками. Что он ненавидит, когда трогают его запястья. Что он любит целоваться даже больше, чем заниматься любовью, хоть никогда в этом не признается. Что он утыкается носом мне в затылок, обнимая со спины и шепчет «Я люблю тебя» каждую ночь, думая, что я уже сплю. Я помню каждую мелочь. Сколько раз он красил свои уже иссохшиеся волосы, что его рука болит каждый раз, когда идёт дождь, после аварии на скутере. Я люблю в нём всё. Я люблю каждую мелочь. Он впечатался в мою память. Я помню каждый наш завтрак, полные стеснения и страсти глаза Юнги во время занятий любовью. Я изучил и запомнил каждую его микрореакцию на то, что я делаю. И я знаю, что он чувствует то же самое. Наши отношения нельзя было назвать какими-то из ряда вон выходящими, но для нас они были особенными. Потому что… После потери памяти до встречи с ним, я не хотел помнить ничего больше. И пусть я старался об этом не думать, в глубине души я понимал — он и есть мои те самые семь минут…