Притворись, что любишь

                    Ночью Паоло снова не спалось. Стараясь не шуметь, он выбрался из постели и подошёл к соседней кушетке, которую специально принесли в палату, чтобы Валери было где спать. Сегодня первая ночь, которую доктор Нарди разрешил ей провести в больнице, и Паоло был рад тому, что жена рядом с ним, хоть и не решился признаться ей в этом, по привычке ворча о гиперопеке. Весь вечер она развлекала его разговорами, пытаясь поднять боевой дух. Неужели она всё-таки чувствует, что на душе у него тревожно? Они вспомнили и обсудили дела всех друзей и знакомых, поговорили о кинопремьерах последних месяцев, а после ужина Валери читала ему газеты, пока не задремала. И как ей удаётся так безмятежно спать в этой удушающей жаре?       Хоть вечером и прошёл спасительный ливень, особого облегчения после дневного зноя он не принёс, скорее даже наоборот: адское пекло сменилось не менее изнуряющей духотой, словно в парилке сауны. Несмотря на кучу уколов и капельниц, не говоря уже о таблетках, которыми Паоло пичкали по три раза на дню, сладить с бессонницей никак не удавалось. Возможно, виной тому был возраст, но он сам больше грешил на назойливые мысли, что поселились в голове с тех пор, как он узнал о своём диагнозе.       Когда он попал в больницу с неожиданным скачком давления, его вдруг охватил страх. Хоть на этот раз причина, слава Богу, была не в аневризме, Паоло вдруг остро прочувствовал, насколько уязвим и хрупок перед лицом болезней и старости. В молодости всем людям кажется, что они неуязвимы и вечны, но увы, время всегда берёт своё, и прозрение, как правило, бывает жестоким и внезапным. Пусть он пока далёк от того, чтобы называться стариком, но проклятая аневризма всё же внесла свои коррективы в его планы. Коварная болячка зависла над головой, как гильотина, поневоле заставляя глубоко задуматься о многих важных вещах и переосмыслить прожитые годы.       Здесь, в просторной одиночной палате, больше похожей на номер в отеле, решительно нечем было заняться, кроме как целыми днями смотреть телевизор или читать, но и то, и другое прискучило Паоло в первый же день. С гораздо большим удовольствием он пропустил бы стаканчик-другой виски и выкурил любимую сигару, просматривая свежие газеты, но теперь об этих простых радостях жизни, похоже, придётся забыть. Отныне ему нужно будет вести здоровый образ жизни и питаться протёртыми супчиками из брокколи и обезжиренным творогом с фруктами. Тьфу, гадость какая! Однако лучше всё-таки жить и питаться всякой дрянью, чем сыграть в ящик раньше времени из-за вредных привычек.       Впрочем, смена образа жизни уже не так сильно волновала Паоло, как сразу после постановки неутешительного диагноза. День за днём болезнь незаметно меняла его отношение к жизни. Стараясь всеми силами не поддаться меланхолии, он, незаметно для себя, всё чаще предавался размышлениям и ностальгии по ушедшей молодости, хотя раньше ненавидел копаться в себе и прошлом, считая это бесполезным и вредным занятием. Но сейчас, когда каждый день мог стать последним, воспоминания сами, без приглашения лезли в голову каждую ночь, что он проводил без сна.       Паоло вспоминал детство и юность, память будто намеренно возвращала его именно в этот отрезок времени, чтобы дать возможность что-то переосмыслить, пока не стало поздно. Он чувствовал, что нужно вернуться к началу, чтобы наконец отпустить тёмное прошлое, простить своих давно почивших обидчиков и избавиться от негатива, копившегося в душе годами. Только сейчас он в полной мере ощутил неподъёмный груз этих обид, мешавших свободно дышать. Стоя у окна своей палаты, Паоло смотрел в пустой больничный сад, освещённый одиноким фонарём, и вдумчиво перебирал по крупицам всю свою жизнь с того момента, как себя помнил.       Он думал о ненавистной мачехе, смерти которой радовался когда-то, предателе-отце, с лёгкостью отвернувшемся от своего первенца в угоду молодой жене и их общим детям, младших брате и сестре, так сильно напоминавших ему свою мать. Это была его семья… от которой сегодня остались только он, Кларисса и Лори. Печальный итог для некогда большого семейства. А ведь всё могло быть по-другому… Или не могло?       Стоило Паоло мысленно вернуться в те далёкие годы, когда он жил в состоянии постоянного напряжения и жгучей обиды, чувствуя себя несчастным и никому не нужным, как в душе снова поднимался горький осадок пережитого предательства. Он так и не смог простить отцу его женитьбу и то, что тот слепо не замечал, каким дьяволом была Елена на самом деле. Именно с её появлением на семью Гримальди начали сыпаться несчастья, словно кара за грехи предыдущих поколений. Его няня, а ныне экономка — Доротея, которая верила в нечистую силу, тоже считала молодую хозяйку исчадием ада и не уставала молить Мадонну, чтобы на дона Лоренцо снизошло прозрение.       Все самые болезненные воспоминания юности Паоло были связаны именно с мачехой. До её появления они с отцом были так счастливы вдвоём! Его родная мать умерла родами, а убитый горем отец всего себя посвятил осиротевшему сыну. Те времена Паоло мог смело назвать самыми светлыми в своей жизни. Они с отцом часто проводили время вместе: ездили на рыбалку, катались верхом, играли в теннис и шахматы.       Когда мальчик чуть подрос, отец начал приобщать его к семейному делу, учить обращаться с деньгами, и Паоло проявил недюжинные способности в этой области, чем вызвал его особую гордость. В двенадцать лет отец впервые посадил его за руль, лично обучая вождению, а на пятнадцатилетие пообещал подарить собственный автомобиль — любой, какой выберет сын.       Это была не жизнь, а сказка… До тех пор, пока на одном злополучном светском приёме отец не встретил её. Елене было всего восемнадцать, она выглядела прелестным, невинным ангелочком, ни словом, ни взглядом не выдавая своей прогнившей насквозь сущности.       Лоренцо Гримальди влюбился сразу, словно зелёный юнец, и сходу принялся обхаживать высокомерную красотку. Отец Елены не был аристократом, но деньги у него водились, поэтому ухаживания такого богатого и влиятельного человека, как синьор Гримальди, воспринял с восторгом. Его ничуть не смутило, что потенциальный жених старше его дочери на двадцать лет, главное, что намерения у него были самые серьёзные. Сама Елена поначалу была довольно холодна с новым поклонником, однако после жёсткого разговора со своим отцом переменилась и приняла предложение руки и сердца. Вот так и закончилась спокойная жизнь юного Паоло.       Свадьбу отпраздновали до неприличия скоро, и мальчик буквально с первого дня начал сильно ревновать отца к мачехе. Лоренцо буквально растворился в молодой жене, не желая отпускать её от себя ни на час, выполняя любой каприз и уступая во всём. Все вечера молодожёны проводили вместе, выходные тоже, а позабытому Паоло оставалось сидеть в одиночестве в своей комнате и корпеть над учебниками.       Он так скучал по отцу и их совместным вылазкам за город, но тому, похоже, было совсем не до сына: он словно помолодел лет на двадцать и вёл себя, как влюблённый юнец, что, по мнению Паоло, выглядело смехотворно и глупо. Как мог такой сильный и рассудительный человек, как Лоренцо Гримальди, превратиться в какого-то влюблённого слюнтяя, ловящего каждый взгляд капризной красотки? Елена совершенно не обращала внимания на угрюмую неприязнь пасынка, убедительно прикидываясь доброй мачехой при муже. Оставаясь наедине с Паоло, она смотрела сквозь него, словно мальчик был пустым местом в родном доме, словно знала, что скоро так и будет.       Когда через год после свадьбы родился Джулиано, ситуация лишь усугубилась. Отец стал ещё строже и придирчивее к первенцу, требуя от Паоло безоговорочной любви к младшему брату, но мальчик не мог испытывать к сопернику за отцовское внимание ничего, кроме лютой ненависти, которую он вынужден был старательно скрывать. Сложнее всего это было сделать, когда он видел, как отец гордится и хвастается перед друзьями этим вечно орущим беспомощным младенцем, уверяя, что Джулиано похож на него, как две капли воды. А как же он — Паоло? Он ведь старший сын, наследник, отцовская надежда и опора! Раньше отец с гордостью говорил о своём первенце, а теперь его место неожиданно занял младший брат. Как было смириться с таким раскладом? В чём его вина? Почему отец вдруг разлюбил его?       Все эти вопросы оставались без ответов, поскольку высказать претензии Паоло не смел, а переживаний старшего сына Лоренцо попросту не замечал, купаясь в своём запоздалом семейном счастье. Паоло всё сильнее отдалялся от отца и злился на Елену и маленького Джулиано. Шло время, младший брат с каждым месяцем становился всё невыносимее: ему позволялось абсолютно всё, чего бы он ни пожелал. На него молились и отец, и Елена, и прислуга. Все, кроме Доротеи, которая осталась единственным близким для Паоло человеком. Она по-прежнему ненавидела молодую жену хозяина, видя её насквозь, а к её сыну относилась холодно-нейтрально. Увы, не потребовалось много времени, чтобы убедиться, что в своих самых чёрных подозрениях проницательная няня не ошиблась.       К тому времени, когда Паоло сравнялось шестнадцать, он уже достаточно возмужал и окончательно перестал выглядеть нескладным подростком. В тот год отец и мачеха провели всю весну в Швейцарии, а когда вернулись домой, едва узнали его. Юноша вытянулся, его фигура по-мужски оформилась, он даже начал бриться. Черноволосый, смуглый, изящный — он превратился в привлекательного молодого человека, обещая скоро стать предметом тайных грёз всех знакомых девушек. В довершение всего, его голос из писклявого подросткового внезапно превратился в бархатный, тёплый мужской баритон, от которого по коже молодых горничных, служащих в особняке, уже бегали мурашки. Но на его беду, Елена раньше его сверстниц заметила эти разительные перемены. Заметила и внезапно воспылала к пасынку совсем не родственными чувствами: она решила стать его первой женщиной.       Сначала Паоло не замечал, что мачеха начала уделять ему больше внимания. Она стала мягче и приветливее, то и дело стараясь втянуть его в беседу, расспрашивала о делах в школе, приятелях, ненавязчиво интересовалась, если ли у него на уме какая-нибудь девушка. Паоло решил, что это отец велел ей наладить с ним отношения, и лишь пренебрежительно фыркал, пресекая все попытки Елены к сближению. Но она была не из тех, кто покорно принимает поражение. Сделав небольшую паузу, она снова перешла в наступление, на сей раз не сразу, а постепенно.       Начала она с того, что стала надевать более откровенные наряды, когда точно знала, что мужа не будет дома вечером. Такое случалось нередко, поскольку дела в бизнесе у Лоренцо не всегда шли гладко, порой ему приходилось задерживаться допоздна или встречаться с партнёрами за ужином в ресторане. Вот в такие вечера Елена и испытывала Паоло на прочность. Её вопросы и фразы всегда имели двоякий смысл, а голос стал манящим, томным и дразняще-сексуальным.       Молодой и горячий, Паоло, как и все юноши его возраста, думал лишь о сексе, но довольствовался пока лишь разглядыванием журналов для взрослых и мастурбацией. Некоторые из его приятелей-ровесников уже стали мужчинами с помощью элитных проституток самого дорогого борделя Рима. Обычно юношей туда отводили отцы, чтобы их мягко, но профессионально приобщили к миру чувственных наслаждений, не наградив кучей комплексов, но Лоренцо Гримальди пренебрёг этой обязанностью по отношению к старшему сыну. Таким образом, вызывающее поведение Елены, её откровенные платья с глубокими декольте, будили в ошалевшем от гормонов юном организме естественные природные инстинкты, хотя Паоло и презирал себя за это.       С одной стороны, он хотел бы переспать с мачехой, чтобы потом рассказать о её вероломстве отцу, но не был уверен в том, что Лоренцо простит его предательство. Да, Елену отец тоже не простил бы, но избавляться от ненавистной мачехи ценой потери отцовского доверия в планы молодого человека не входило.       А с другой… Паоло вынужден был признать, что хотел её. Хотел безумно. Если прежде он мастурбировал по ночам, разглядывая картинки с голыми девицами, то теперь в его фантазиях была только она — Елена. К сожалению, чертовка была дивно хороша собой, даже беременность и роды не испортили её совершенную фигуру, а уж о лице и говорить нечего — недаром отец Паоло потерял голову от любви с первого взгляда. С каждым днём юноше всё тяжелее было сдерживаться, находясь рядом с нею, тем более, когда его так откровенно провоцировали.       В таком аду Паоло прожил целых полгода, иногда чувствуя, что вот-вот сорвётся. Елена умудрялась вести свою кампанию так искусно, что даже прислуга не догадывалась, что она всеми силами пытается совратить собственного пасынка. Паоло так и не решился рассказать обо всём отцу, поскольку доказательств у него не было никаких, а на слово он бы ему точно не поверил, скорее, обвинил в клевете и выгнал из дому. Приходилось терпеть, скрипя зубами.       Однажды Лоренцо пришлось на несколько дней уехать по делам в Геную, вот тут-то Елена, потеряв терпение, решилась пойти ва-банк.Тем вечером она отпустила прислугу под предлогом того, что собирается устроить частную вечеринку с близкими подругами и для этого пригласить наёмный персонал. Паоло об этом ничего не знал, разумеется. В столовую тем вечером она явилась в вызывающем алом пеньюаре на голое тело, поверх которого был небрежно накинут шёлковый халат того же цвета. Такая же алая помада на губах, туфли на каблуках и соблазнительный флёр духов довершали образ коварной и опытной соблазнительницы. Увидев её, Паоло сразу же почувствовал, как к чреслам неумолимо приливает кровь, а способность рассуждать здраво слабеет с каждой минутой.       Её твёрдые соски так призывно торчали сквозь тонкий шёлк пеньюара, что юноша вынужден был всю трапезу сидеть, сосредоточенно уставившись в свою тарелку, опасаясь лишний раз поднять глаза. Елена же, явно наслаждаясь произведённым ею эффектом, лишь победно улыбалась, не оставляя попыток разговорить его. Ей достаточно было одного беглого взгляда чтобы понять, что он едва сдерживается, чтобы не наброситься на неё прямо в столовой. Паоло же чувствовал себя беспомощным телёнком, на шею которого накинули верёвку и тащат на убой.       После ужина Елена предложила ему выпить вина, чтобы немного снять напряжение. Только идиот не понял бы, чего она добивается. Это был тот момент, когда ещё не поздно было отказаться, вернуться к себе и закрыться на все запоры… Но, видимо, в тот вечер сам дьявол вселился в его голову, а может, гормоны взыграли, или просто так было суждено. Паоло согласился.       Что именно Елена подсыпала ему в напиток, он так и не узнал. Он хорошо помнил, как она подала ему высокий бокал, наполненный тёмно-рубиновым вином с приятным пряным ароматом. Терпкое на вкус, оно приятно прокатилось по пересохшему от волнения горлу… а дальше — пустота…       Очнулся Паоло несколько позже и не сразу сообразил, где он и с кем. Он никак не мог вспомнить, когда успел так сильно напиться: голова отчаянно кружилась, окружающие предметы двоились, да и полумрак в комнате не способствовал тому, чтобы что-то детально рассмотреть. Одно он понял хорошо: он лежит в постели, совершенно обнажённый, а по его телу медленно блуждают нежные женские руки и губы, оставляя на коже отметины от острых ноготков и поцелуев.       Когда через некоторое время разум немного прояснился, Паоло понял, что с ним рядом Елена. Она умело ласкала и гладила его тело, возбуждая желание. Впрочем, ей и стараться особо не пришлось — гормоны, бушующие в организме молодого человека, и алкоголь сделали всё сами. Мачеха сполна воспользовалась ситуацией: она понимала, что Паоло сейчас не в том состоянии, чтобы сопротивляться. Наконец он был в её власти!       Той ночью она выпила из него все соки, приобщая к науке плотской любви. Поначалу инициатива принадлежала ей, но Паоло оказался способным учеником и быстро вошёл во вкус. Одурманенный вином, сдобренным загадочным возбуждающим средством, он вдруг почувствовал себя умелым любовником, почти Казановой. Всю ночь он брал мачеху во всех мыслимых и немыслимых позах, которые подсказывало ему воспалённое воображение и её извращённые желания. А Елене того и надо было: её громкие стоны и пошлые комментарии только сильнее раззадоривали Паоло, заставляя терять голову всё сильнее.       В таком положении их и застала Доротея, рано утром вернувшаяся от приятельницы, которую навещала накануне. Услышав характерные звуки ещё из холла второго этажа, экономка сначала не поверила своим ушам, а затем преисполнилась гнева и решительно распахнула дверь в хозяйскую спальню. Она знала, что дона Лоренцо нет дома, а значит, эта подлая змея окончательно потеряла стыд и привела в дом любовника.       Доротея с самого начала не одобряла идею хозяина взять в жёны девушку, моложе его на двадцать лет и всегда подозревала, что именно этим всё закончится. Рано или поздно Елене захочется завести молодого любовника и именно подтверждение этим опасениям Доротея и застала в хозяйской спальне. Только вот увидеть на месте любовника Паоло она никак не ожидала. Застав любовников в самый пикантный момент, когда Елена громко стонала под пасынком, закинув ноги ему на плечи, нянька с испуганным возгласом застыла на пороге, отказываясь верить своим глазам.       Никогда в жизни Паоло не было так стыдно, как в тот миг. Он моментально протрезвел и резво спрыгнул с кровати, прикрывая причинное место подушкой, побагровев, словно помидор. Ему хотелось просто провалиться сквозь землю или выпрыгнуть в окно, лишь бы скрыться от потрясённого взгляда няни.       — Иди к себе! — строго велела Доротея, словно ему до сих пор было шесть, и он немедленно испарился, даже не озаботившись тем, чтобы собрать свою разбросанную вокруг постели одежду.       Серьёзный разговор, а точнее — безобразную склоку между Доротеей и Еленой было слышно на весь дом. Паоло изо всех сил старался не прислушиваться, но смысл ссоры ему и без того был ясен. Доротея обвинила хозяйку в вероломстве и инцесте, грозила всё рассказать дону Лоренцо и требовала, чтобы Елена оставила Паоло в покое.       Поначалу Елена лишь презрительно смеялась, но оскорбительный тон экономки и её нахальная манера совать свой нос в хозяйские дела вывели её из себя. Она пригрозила Доротее, что свалит всю вину за эту ночь на Паоло и обвинит его в изнасиловании, причём мерзавка не сомневалась, что муж поверит ей, а не сыну. Как бы ни была зла Доротея, она была вынуждена признать, что именно так и будет: дон Лоренцо в последнее время всё сильнее отдалялся от Паоло, заботясь лишь о жене и малыше-Джулиано. Он действительно поверит этой змее, а не родному сыну, мужская ревность в нём окажется выше отцовской любви.       И что тогда станет с Паоло? Отец может в гневе выгнать его из дома, лишив средств к существованию, ведь у него есть и другой наследник. И на что они тогда будут жить? Доротея ни минуты не осталась бы в доме, откуда выгнали её воспитанника, а потому им обоим пришлось бы пережить все тяготы бедности, к которым они не привыкли. Да дело даже и не в лишениях, а в том, что Паоло очень привязан к отцу, скандал просто сломает его, а ведь мальчик сейчас в самом непредсказуемом возрасте.       Увидев смятение на лице экономки, Елена злорадно расхохоталась. Она поняла, что её угроза попала точно в цель.       — Замечательно! Я знала, что ты умная женщина, Доротея. Ты ничего не скажешь своему хозяину, поскольку твои обвинения в первую очередь ударят по Паоло. Лучше сделай вид, что тебе всё это приснилось, и продолжай по-прежнему выполнять свои обязанности, пока не лишилась хорошего места. Не забывай, что я всегда могу сделать так, что Лоренцо выставит тебя из этого дома без хороших рекомендаций. А повод я найду, уж поверь.       В тот день между Доротеей и Паоло состоялся серьёзный разговор. Экономка думала весь день, прежде чем решиться на эту беседу. Вечером она постучала в дверь его спальни и велела запереть дверь.       — Вот что, мальчик мой: завтра же ты попросишь отца отправить тебя учиться куда-нибудь подальше, — строго велела она, в упор глядя на растерянного юношу. — Иначе эта ведьма от тебя не отстанет. Единственный выход — покинуть на время страну. Отец не должен ничего узнать, Паоло, ты и сам это понимаешь. А после того, что случилось этой ночью, ты у Елены в руках, она может вертеть тобой, как захочет.       — Я больше не допущу этого! — попытался оправдаться Паоло. — Она что-то подсыпала мне в вино, и я…       — Ох, мой милый, как ты ещё наивен! — печально вздохнула Доротея, укоризненно качая головой. — Елена — жадный, алчный зверь. Она не упустит того, что считает своим, и будет использовать любые способы для этого, а ты для неё сейчас — новая, желанная игрушка. Она не отстанет, пока не наиграется вдоволь. Ты же не хочешь, чтобы в следующий раз вас застал в кровати дон Лоренцо, правда? Думаю, не нужно тебе объяснять, чем это закончится?       Заметив, как испуганно побледнел её воспитанник, Доротея удовлетворённо кивнула и продолжила.       — Вот-вот, ты понимаешь, что отец тут же убьёт тебя на месте, а я хочу уберечь тебя от такой участи. Поверь, Елена не стоит того, чтобы из-за неё умирать или навсегда терять доверие отца. Поэтому выбери хороший университет где-нибудь в Англии или во Франции, и поскорее собирай вещи. С деньгами твоего отца это не станет проблемой, а ты покинешь на время это осиное гнездо и останешься жив и здоров. Увидев, что ты так рвёшься получить лучшее образование, отец станет гордиться тобой, а этой змее ничего не останется, как найти себе новую игрушку. Если на свете есть божья справедливость, когда-нибудь дон Лоренцо застанет её с очередным любовником и оторвёт обоим головы!       Таким образом Паоло оказался в частной школе при университете в Перуджи, куда после и поступил, чтобы получить образование юриста — покинуть Италию ради высшего образования он не захотел. Учился он хорошо, но без особого рвения, поскольку к праву никогда не тяготел, да и диплом ему потом ни разу не пригодился при ведении бизнеса. Паоло с детских лет усвоил от отца, что мужчина его круга обязан иметь престижное образование, и всего лишь шёл к этой цели. В то время для него было куда важнее вырваться из-под отцовского надзора, сменить напряжённую обстановку родного дома на весёлые студенческие пирушки, но самое главное — избавиться от Елены, пока та не свела его с ума.       Даже на каникулы он лишний раз старался не приезжать, ограничиваясь открыткам и короткими телефонными звонками отцу и Доротее. Лоренцо и сам не рвался вникать в жизнь старшего сына: казалось, что с отъездом Паоло он даже вздохнул свободнее. Никто больше не хмурился за обеденным столом, не чувствовалось почти осязаемого напряжения и взаимной неприязни между Паоло и Еленой. Очень горько было наблюдать это Доротее — словно её мальчика никогда и не было, никто о нём особо не вспоминал и не беспокоился, будто он не уехал, а давно умер и покоится в семейном склепе. Слава Богу, что хотя бы учёбу старшего сына и прочие его насущные нужды Лоренцо оплачивал исправно.       Через несколько лет семейную идиллию Гримальди усилило появление на свет дочери — Клариссы. Доротея и Елена по-прежнему ненавидели друг друга, но держались в рамках вынужденного нейтралитета. Елена действительно забыла о Паоло, постепенно перестав спрашивать о нём у мужа. Изменяла ли она дону Лоренцо с кем-то другим, Доротея не знала, да и не хотела знать — главное, что Паоло вырвался из когтей этой ведьмы невредимым.       А потом, когда после получения диплома он вернулся под отеческий кров, всё неожиданно вернулось на круги своя. Елена, увидев, каким красавцем стал пасынок, вновь принялась обольщать его, но в этот раз её попытки не увенчались успехом. За несколько лет, что он провёл в Перуджи, Паоло стал опытным, уверенным в себе мужчиной, которого было уже не так просто совратить. Он успел пополнить свой личный список немалым количеством побед, и теперь мачеха не казалась ему таким вожделенным трофеем, как раньше.       После нескольких провальных попыток затащить его в постель, Елена жутко обозлилась и объявила пасынку холодную войну. Она не упускала случая поддеть Паоло или каким-либо способом настроить Лоренцо против сына, не стыдясь использовать для этой цели даже Джулиано. Младший брат легко уяснил, что его мать недолюбливает Паоло, и с упоением повторял все её выходки, всячески доводя того до белого каления.       Несносный мальчишка специально таскал вещи старшего брата без спроса, мог забраться к нему в комнату и устроить там бардак, или стащить записную книжку, например, — словом, устраивал разные мелкие пакости, заранее зная, что ему за это ничего не будет. Паоло не мог даже отвесить братцу подзатыльник, поскольку отец всегда лишь умилялся его проделкам, не воспринимая злость старшего сына всерьёз. Паоло понимал, что ненавидеть маленького ребёнка, копирующего поведение своей матери, глупо, но не мог иначе. Хорошо, что хоть маленькая Кларисса в те годы была сущим ангелом и никогда не повторяла за Джулиано его гадких выходок, её интересовали лишь любимые куклы и цветы.       Неизвестно к чему привело бы это противостояние, поскольку Джулиано, подрастая, становился всё наглее, а Паоло всё сильнее хотел свернуть ему шею, но внезапно главу семьи сразила проклятая «испанка». Зараза быстро распространилась среди членов семьи, не исключая даже Клариссу, которая заболела последней. Печальная судьба Гримальди решилась очень быстро. Через две недели умер Лоренцо, спустя ещё пару дней за ним последовала Елена. Паоло около месяца пролежал в постели, чувствуя себя слабым, как бездомный котёнок, ему даже не сразу решились сообщить о смерти отца, похороны которого он пропустил, лёжа в жестокой горячке.       Когда стало ясно, что болезнь пощадила его, пришлось мужественно принять тот факт, что отныне он — глава семьи. Родные и двоюродные братья отца, увы, тоже стали жертвой пандемии, вместе со своими семьями. Паоло, Джулиано и Клариссе несказанно повезло — они выжили, но стали круглыми сиротами.       Вспоминая те дни, когда он только вступал в права наследования всего отцовского имущества, включая немалые долги, Паоло вдруг по-другому взглянул на некоторые вещи. Тогда, в двадцать три года ему казалось, что он наконец свободен. Натерпевшись несправедливости и обид от отца, он воспринял его смерть даже с некоторой долей облегчения. Отныне только он, Паоло, хозяин собственной жизни и владелец всех семейных капиталов. Нелюбимый, позабытый отцом Паоло, а не избалованный Джулиано, которого Лоренцо Гримальди мечтал видеть своим главным наследником.       Теперь, после того как с тех событий минуло уже тридцать лет, Паоло вдруг ощутил тоску по отцу и запоздалые угрызения совести. Возможно зря он тогда отгородился от него, напрасно сложил руки и не стал сражаться за его любовь и доверие с Еленой. Самую большую тяжесть в душе вызывали муки совести за то, что он так мало горевал по отцу, недостаточно оплакивал его смерть и в глубине души был даже рад этому, считая себя наконец отомщённым.       Всё чаще теперь ему приходили на ум счастливые моменты, проведённые с отцом, а скупая слеза, не замеченная никем, нет-нет, да и скатывалась по щеке Паоло, когда совесть уж совсем вгрызалась в глотку. Неужели ему нужно было оказаться на краю гибели, чтобы осознать, что тоска по отцу гложет его уже столько лет? Что сыновняя любовь — нерастраченная, горькая, но всё такая же неистребимая, до сих пор живёт в его сердце? Как жаль, что нельзя вернуться в прошлое и рассказать отцу, как сильно он его любил!       А Елена… Возможно, она и была настоящим демоном, посланным, чтобы его искушать, но её дети всё-таки не были ни в чём виноваты. И это ещё один страшный грех Паоло: он ненавидел Джулиано, как своего главного соперника, а Клариссу пытался сломать просто потому, что она иногда до дрожи напоминала ему свою мать, хоть характером, слава Богу, пошла не в Елену. Он ненавидел тех, в ком текла та же кровь, что и в нём самом. Истинный глава семьи никогда не должен отворачиваться от близких, семья — это святое. Паоло нарушил главную заповедь отца — при любых обстоятельствах хранить целостность клана.       Лори — ещё один грех, такой же тяжёлый. Перенеся на неё ненависть к Джулиано, Паоло не хотел ничего о ней знать. Честность вынуждала его признать, что он всегда завидовал младшему брату. Сначала из-за того, что отец любил Джулиано сильнее, затем — что у брата появилась дочь, в то время, как Паоло не мог иметь детей. Но как можно было отвернуться от племянницы и воспринимать её как обузу после смерти Джулиано? Разве не время было забыть тогда о глупой вражде, ведь смерть уже поставила в ней точку? Этого Паоло никак не мог себе простить, как и того, что относился к Лори холодно, а после принудил выйти за Тео. Возможно, стоило прислушаться к Валери и сначала просто поселить её в особняке, дать молодым возможность ближе познакомиться. Если бы не его страх не дождаться внуков из-за болезни, он не стал бы так торопиться. И увы, этот страх был не единственным… и последний разговор с Клариссой лишний раз напоминал ему об этом.       — Дорогой… тебе нехорошо? Позвать кого-нибудь? — раздался вдруг тихий, встревоженный голос Валерии за его спиной.       Она подошла неслышно, и задумавшийся Паоло не замечал жену до тех пор, пока её тёплая ладонь не опустилась ему на плечо. Обернувшись, он внимательно поглядел в её красивое лицо, на которое падал мягкий свет фонаря за окном. Как же она всё-таки хороша! За какие заслуги ему, закоренелому грешнику, послан в жизни такой ангел, как Валери?       — Всё хорошо, просто не спится, — ответил он, поцеловав руки жены. — Ложись, милая, не волнуйся за меня.       — Но тебе необходимо высыпаться, — возразила она, обнимая мужа за талию и пряча лицо на его груди. — Может, попросить доктора Нарди выписать тебе снотворное?       Паоло мягко отстранил Валери от себя, чтобы было удобнее обхватить её лицо ладонями и запечатлеть на лбу лёгкий поцелуй. Как же всё-таки хорошо, что она рядом!       — Я знаю способ получше, — сказал он. — Ложись рядом со мной, и я усну куда быстрее.       — Но нам будет тесно на твоей кровати, — резонно заметила Валерия.       — Зато мы будем всю ночь спать, крепко прижавшись друг к другу. Мне очень не хватает твоего тепла, Валери.       — Но… что подумают медсёстры, когда придут утром?       — Мне всё равно, что они подумают, сейчас я хочу только одного — ощущать тепло твоего тела рядом со мной. Ты разве не слышала, что желания больного нужно исполнять?       — Это шантаж, Паоло, как тебе не стыдно? — усмехнулась Валери, покорно следуя за мужем к его кровати.        — Да, я мастер шантажа, — согласился он, крепко прижимая жену к себе, — но при всех моих недостатках за что-то же ты меня всё-таки любишь?       — Очень люблю, — губы Валерии вдруг прижались к горячей ладони мужа. — А поэтому выздоравливай быстрее и не смей больше меня так пугать!       — Постараюсь, — он криво улыбнулся, стараясь не выдать своей неуклюжей лжи.       Очень может статься, что скоро ему придётся так или иначе нарушить своё обещание и ещё не раз испугать Валери своим состоянием здоровья. Но умирать, не завершив самые важные дела, он не собирался. Ему ещё предстоит каким-то образом уговорить племянницу пройти полное медицинское обследование, не вызвав никаких подозрений. Семнадцать лет назад, когда она родилась, небо сжалилось над Гримальди, но теперь Паоло должен убедиться, что Лори сможет родить здорового ребёнка.