Путь шиноби

Когда мрак становится твоим укрытием, а счастье – глупой мечтой, начинаешь задумываться, кто ты и что здесь делаешь (с). Под ногами Итачи слово разверзлась бездна, поглощая его. Он сжал кулаки. Ну, конечно. Кому, как не ему – будущему главе клана убивать этот клан. Глаза предательски защипало, но Итачи не обратил внимания – в конце концов, он мужчина, а мужчины держатся до конца. Тонких губ коснулась легкая ухмылка. Конечно, он будет держать до конца, как настоящий защитник родной деревни. Даже нарисует сам себе искусную маску, став презираемым нукенином. Все – ради блага деревни и блага остальных. Вспомнился маленький Саске. Итачи устало улыбнулся. Пусть маленький глупый брат ненавидит его. Пусть лучше так. Так лучше, чем видеть его слезы. Пусть он растет в ненависти, чем в отчуждение и меланхолии, как и сам Итачи. Катана легко легла в ножны, и Итачи вздрогнул. Не от звука – приевшегося, привычного и уже родного, – а от холода лезвия. Скоро он этим же лезвием уничтожит весь свой клан. Весь. Кроме Саске и этого… этого… Итачи прикусил губу. Чертов старик! Знает ведь, на что надавить! Луна вышла из-за туч, освещая поляну и тонкую фигуру Итачи на ней. Учиха фыркнул. Как прозаично! А ведь хоть пиши, ксо. Голова болела неимоверно. Кровь бешено стучала в висках, хотя Итачи прекрасно знал, что этого не должно быть. Просто не должно. Он не должен так волноваться и бояться. Он должен хладнокровно убить их всех, а потом с показным спокойствием сказать слова брату… только вот, если первое Итачи сделать мог, то последнего боялся. Чертовски. Итачи гордо вскинул голову, расправил плечи и посмотрел на луну. Полная. Что же, бежать некуда. Все дороги сожжены дотла, как и душа. А значит, и терять нечего. Учиха легко улыбается. В глазах пляшет Мангеко Шаринган, и Итачи точно знает – так должно быть. Потому что это – его пусть. Путь шиноби.