This Is Halloween

— Чего ты боишься больше всего на свете, Кев? — Эллисон к своему близнецу льнет так привычно, так правильно, так пронзительно-нежно и совсем не по-сестрински. Никто не увидит, им скрываться давно уже не приходится. Их тайна неприкосновенна — она никогда не выйдет за пределы комнаты Кевина, никогда не станет достоянием общественности, можно не переживать об этом. Теперь уже нет — когда-то они вместе мечтали об этом, украдкой сплетая пальцы и обмениваясь долгими, исполненными демонической жажды друг друга взглядами. У близнецов связь особая, непонятная никому — так говорили все, а они подыгрывали, это было удобно, это было еще одним способом быть самими собой, не вызывая при этом подозрений. Жаль, время нельзя повернуть вспять — Кевин Арджент бы многое отдал за то, чтобы вновь скрывать ото всех тот черный пепел, в который сгорала его душа раз за разом от мучительной влюбленности в собственную сестру. — Чего ты боишься, Кев? — шепчет Эллисон, прижимаясь лбом к его лбу. Ее холодные пальцы расстегивают ворот его рубашки, скользят по коже уверенно и бездумно, как раньше, но все же уже иначе. — Что однажды ты перестанешь приходить даже на Хэллоуин, — сдавленно шепчет Кевин в ответ. Эллисон мертва уже восемь лет — ее убила охота, ее убил отец, который твердил, что она готова и отправил ее одну сражаться с чудовищами. Она не была готова, а Кевина не было рядом, чтобы прикрыть ее собой, когда чужие черные когти взрезали ее грудь, нанося смертельную рану. Кевина не было рядом, когда с ее губ сорвался последний вздох — но она потом рассказала ему, что напоследок беззвучно шептала его имя. Потом, когда он украл у деда Книгу Мертвых и вытащил ее призрак из тьмы, привязав его к себе. Навечно ли? Этого Кевин не знал, и это его и страшило. Эллисон, незримая и бесплотная, теперь приходила к нему время от времени — он ее чувствовал, а один раз в году мог и коснуться ее тоже. Дух Самайна дарил им возможность упиваться друг другом, как было когда-то, и Кевину плевать было, что объятия его сестры из теплых превратились в ледяные, что голос ее теперь бесцветен и надтреснут, что улыбка напоминает скорее жуткий оскал. — Я меняюсь, Кев… Ты тоже чувствуешь это, правда? Ты поэтому боишься, что я перестану приходить? — Ты все еще любишь меня, Эллисон? — Всегда, Кев. Всегда, ты же знаешь, я обещала. Даже смерть нас не разлучит. Ее губы все еще пьянят, только это и имеет значение. Эллисон настоящая для него, даже если для всех она мертва — у них особая связь, правда. Кевин Арджент не умеет отпускать ее, но в глубине души боится, что когда придет время, никто не спросит его согласия, поэтому каждый Хэллоуин молится всем темным богам, чтобы Эллисон вернулась в его объятия еще хотя бы один раз.