Миссия "свет Мельворана"

После полуиронической-полусерьёзной отповеди Фельтара Энарион успокоился и даже слегка повеселел. Теодора отметила это, наблюдая за сыном в спальной комнате. К тому времени трупный запах перестал беспокоить вынужденных постояльцев проклятого жилища — пропитавшийся кровью и вонью слой стены просто удалили. — Как юный милорд себя чувствует? — спросила Мелотра входя в комнату. — Уже лучше, — с улыбкой ответила тёмная. — Хорошо, что ты пришла. Вдвинувшийся следом в двери пожилой кайро заставил лицо ведьмы измениться. — Мы можем поговорить? — вполголоса проговорил паладин. — Да, а что опять случилось? — передав сына Мелотре, Теодора вышла вместе с Фельтаром в коридор. Тот молчал. — Вы что-то хотели, сир Алоралан? — повторила ведьма сердечно и без тени прежней надменности. — То, что произошло сегодня, меня беспокоит… не передать как беспокоит, — хмуро ответил валари. — Кто бы не обеспокоился, узнав, что Энарион рождён от демона, — блекло и напряжённо ответила блондинка. — Вовсе не поэтому, — успокаивающе поднял ладонь кайро. — Или разве что косвенно. Есть более тревожные вещи. Без лишней скромности, я отменный бегун и мои способности сейчас на пике — превосходя многократно то, что природа отмерила обычному смертному телу. Тем не менее, я едва сдюжил догнать вашего сына — и это с помощью Ткача Туманов, изменившего тропы… Как я понимаю, ваш сын не тренировался бегать специально? — Последние годы перед кризисом он валился, как мёртвый, пробежав нескольких шагов, — обеспокоенно ответила тёмная. — Какие могут быть разговоры о тренировках в таком состоянии? — Я так и думал, — кивнул Фельтар. — Как вы думаете, что является причиной столь радикалььных и разительных перемен? — Демон, — отозвалась Теодора, пожав плечами с убитым видом. — Или Сердце Гинлаторна… Или и то и другое. Фельтар глубоко и медленно кивнул, соглашаясь: — Теперь подумаем: не станет ли мальчик страшной угрозой для всех нас, включая меня, если наделить его ещё и достойной подготовкой. — Он может быть угрозой даже для вас? — остро взглянула блондинка. Фельтар развёл руками — мол, уж что есть, то есть: — Он может стать отличным оружием для Тэйна Стаута. — Тэйн Стаут не получит моего сына, — резко отозвалась Теодора, прижав руки к груди и отвернувшись. — Больше я не позволю ему играть с нами, как с куклами! Фельтар немного помолчал: — Я в этом не уверен, — отозвался он, вызвав резкий гневный порыв ведьмы навстречу ему, но выдержав эту безмолвную атаку. — Среди ваших знакомых есть те, кому можно доверить мальчика? — Об этом не может быть и речи, — отозвалась колдунья. — Мы живём во времена, не дающие уверенности в том, о чём завтра пойдёт речь, — с едва уловимым тёмным сарказмом ответил Фельтар. Теодора хотела что-то пылко ответить, но смолкла. После долгой паузы она отозвалась подчёркнуто-холодным и высокомерным тоном, взявшись за створ двери комнаты: — Я подумаю. У меня есть пара мыслей на этот счёт. Она явно не собиралась продолжать разговор и, смерив Фельтара прощальным взглядом, удалилась в комнату. Пожилой валари поклонился закрывающейся двери и удалился. Оказавшись наедине с сыном, Теодора убедилась, что он в порядке и отошла в сторону, извлёкши листок и перо с чернилами. Мебель в доме смерти была либо разломана, либо не годилась для использования и её выбросили — поэтому волшебница поместила писчие принадлежности прямо на голый воздух, посреди золотистого сияния. Некоторое время она напряжённо думала, затем макнула перо в чернила и вывела: «Даман, мой сердечный друг. Мне очень нужна твоя помощь! Если можешь, бросай всё и приезжай в город Селестия. Буду очень тебя ждать!» Вместо подписи она оставила след от губной помады, после чего немного присыпала письмо мелким серым песком, взятым из пустоты и в пустоту же канувшим. Повинуясь скользящему движению ладони, как бы отпускающему бумагу на волю, лист скользнул с золотого подвеса, изменяя на лету форму… большой мотылёк, сделав несколько взмахов крыльями, вылетел в открытое окно. Теодора оглянулась. На самом деле, она не была уверена, что поступает правильно, выдавая положение отряда, но желание ощутить в своей руке руку союзника, жгло её, как огонь, не давая подумать ни о чём другом.

***

Когда Сильвия вернулась к отряду, она сразу подверглась доброжелательной и трогательно-седобольной атаке «сынков». — Как там братец Энарион, матушка? — Дориан был в первых рядах. — Дорис увела его с собой, — ответила Цветик с улыбкой, полной оптимизма, которого на самом деле не чувстовала. — Уверена что с ним всё будет хорошо. . — Может мы чем-нибудь сможем помочь? — осторожно спросил Элиас. — Энарион же нам всем как родной. — Думаю, не стоит беспокоиться, — ответил Андриан, переняв у Сильвии её улыбку. — Если госпожа Брон Дин не сможет помочь мальчику — то мы и подавно. — Нет-нет, я уверен, каждый может понемногу сделать очень многое, — вмешался Бруно. — Как минимум, мужским обществом. Нельзя, чтобы пацан совсем безотцовщиной рос. — Только если в твои образовательные планы не входит посещение злачных заведений, — усмехнулся Ланзо. — За такое госпожа тебя точно по головке не погладит. — Пусть даже если и не получится, но мы должны попытаться. — добавил Истван. — И пока что у нас мало вариантов, — вздохнул Элиас, достав из походной сумки лютню. — Адриан, как на счёт немного прогреть голосовые связки? — Ты всё-таки взял с собой лютню? — встав в позу наигранного осуждения — «руки в боки» — проговорила Сильвия. — Как бы я мог иначе? — усмехнулся Кверт. — Я же знаю, как мамуля любит мою игру. Кончики пальцев пробежали по струнам. Элиас приноравливался к новому инструменту, пока Адриан прочищал горло для пения. Сильвия присела, приготовившись внимать концерту. Когда зазвучали музыка и пение, Энарион встал с кровати и, провожаемый странным взглядом Мелотры, подошёл к окну. Окутанный звуками струн и гармоничным вокалом, он казался вырванным из потока времени, и закатный свет золотил его волосы. — Мелотра, если бы не рана… ты бы вернулась в разведку? — спросил вдруг янтарноглазый, не поворачиваясь. Дейри не сразу поняла, что мальчик обращается к ней. Запнувшись, она ответила: — Но я опозорила свой отряд. — Чем? Дейри долго молчала. — Воин не может оставаться в живых, если его соратники погибли, — ответила она срывающимся голосом, так, словно говорила и плакала одновременно. — Я должна была умереть вместе со всеми… или победить в одино… подожди, а как ты узнал, что я из разведки? Мальчик молча повернулся. Отчего-то это молчание и добрая улыбка на лице Энариона напугали девушку больше, чем могла бы шокировать злость. Сын ведьмы неторопливо поднял правую руку и она вдруг засияла теплым жёлтым сиянием. — Не сопротивляйся, — мягко и с заботой проговорил Энарион, приближаясь к Мелотре. Та хотела отстраниться — происходящее крайне ей не нравилось, но тело её словно зажило собственной жизнью. Ладонь янтарноглазого прикоснулась к девушке… и та внезапно обнаружила себя стоящей посреди ровного луга, уходящего за горизонт. Безоблачное небо не было ночным, но его всё равно покрывали звёзды. Казалось, что всё вокруг излучает свет и освещает само себя — не давая теней. Постепенно девушка стала различать перед собой полупрозрачные женские силуэты, сотканные из молочно-белого света. Их губы не двигались, но можно было услышать как они поют — монотонно… чарующе… умиротворяюще… Мелотра даже не заметила, как сама начала светиться. В какой-то момент на неё стала накатывать сонливость, и девушку незаметно поглотило забытье. Когда странный и бессмысленно-короткий сон кончился, время, кажется, совершенно не сдвинулось — за окном пели, вечерняя заря бросала те же отблески на комнату, но юного милорда не было. Мелотра бросилась к двери. Та оказалась закрытой на щеколду изнутри. Куда же мог деться юный господин, вверенный ей в попечение? Паникуя, Мелотра уже хотела отпереть щеколду и выбежать в коридор, но замерла. Дверь от её прикосновения вибрировала. По ней расходились круги, как по водной глади. Неожиданно она деформировалась, словно отражение, и изрыгнула — иного не скажешь — мальчика. Одет юный господин, правда, был не по-местному. Мелотра никогда ранее не видела костюмов из такого материала — больше похожего на чешую крупной, даже неестественно крупной, рептилии. Дейри оцепенела от произошедшего, но уже через миг — поднимала подростка с колен, оглушённого, мотающего головой, едва понимающего, где он. — Что это? Что это было? — воскликнула она. — Д-д-д-девушка, — едва справляясь с голосом, произнёс тоном сомнамбулы Энарион. — Высокая… зрелая… красивая, невероятно красивая... Мы… мы стояли в столбе света… и её одежда, — его передёрнуло, — она шевелилась! Как живая! — мальчик взглянул на дейри, ожидая, что та не поверит, то та кивала каждому его слову, держа за руку. — Потом эта одежда… напала на меня… я словно раздвоился — один-я стоял, а другой — висел в каком-то световом кубе… только со множеством граней… Я даже знал сколько их: двенадцать… — Додекаэдр, — кивнула дейри, холодея. — Я чувствовал себя, как в плену! Я начал рваться… но меня куда-то потащило… стало темно… Я падал… падал… Голова кружится… — Энарион пошатнулся, прижав тыльную сторону кисти к глазам. Не добившись от Энариона более внятных пояснений, но понимая, что надо срочно что-то делать, Мелотра помогла мальчику добраться до кровати. Её попытки снять странного вида одеяние не увенчались успехом — оно не имело ни застёжек, ни шнурков, ни даже видимых швов. — Сейчас… я позову маму! — пообещала Мелотра, крепко, ободряюще схватив Энариона ладонь в ладонь, крест-накрест и собравшись бежать, но тот её не отпустил: — Подожди. Я чувствую, что ты друг… но кто ты? И где я нахожусь? И… как моё имя? У Мелотры подкосились ноги и она села на кровать рядом с Энарионом.