Пылинки на свету

Просыпаться совсем не хотелось. Но чем дальше, тем более отчаянно тело сигнализировало о своем нежелании и дальше оставаться в фиксированной позе, в тесной одежде и обуви. Оно еще могло потерпеть такое обращение в течение часа, ну двух, но не целой ночи же! Застоявшаяся в конечностях кровь уже начинала причинять боль. Вялый осмотр ближайших окрестностей полуразлепленными глазами показал, что рядом никого нет, что телевизор до сих пор включен, а комната наполнена мерцающим утренним полумраком. Который час? Он вчера не заводил будильника. Совершенно не подумал об этом, учитывая сложившиеся обстоятельства... Ох, что, если он уже опаздывает на репетицию, заставляя музыкантов ждать? А Лансер и Ральзей? Могли они уже вернуться в замок? Да что там эти двое, надо ведь организовать торжественную встречу и другим высокородным персонам... Хорошо, попробуем решать проблемы по мере их поступления. Прежде всего, размять одеревеневшие руки и ноги. Возобновление кровотока заставило тело содрогнуться от неприятного ощущения мириада крошечных иголочек под кожей. Ничего, надо немного потерпеть, и все придет в норму. Теперь следующий вопрос: сколько времени? Дотянуться до телефона, валяющегося на тумбочке, внезапно оказалось задачей не из простых. Вместо того, чтобы сомкнуться на аппарате, пальцы беспомощно зачерпнули воздух. Складывалось впечатление, будто зрение подводило его, отказываясь верно определять расстояние до предметов. Удивленно поморгать и попробовать еще раз. Пространство будто расступалось, делаясь... более трехмерным? Привычные соотношения между объектами, особенно вблизи, выглядели немного по-новому, заставляя промахиваться мимо вещей, до которых пытались дотронуться руки. Только завладев наконец телефоном и повертев его в пальцах, он в полной мере сумел осмыслить причину выкрутасов окружающего мира. Он впервые в жизни смотрел двумя глазами. Внезапное открытие потребовало нескольких серий попеременного зажмуривания и подмигивания то одним, то другим глазом, чтобы быть полностью подтвержденным. Ощущения были странными. Растерянность - но при этом необычайный комфорт... и целостность. Так никогда не было, но так всегда должно было быть. С ним все в порядке. Он... ...кто? Зеркало. Он отразится в зеркале? Если есть боль в затекших мышцах, колючие кристаллики в уголках глаз, деловитая пульсация циркулирующей крови... он телесен. Так тоже раньше не было. Или было? Память подсовывала свидетельства, противоречащие одно другому. Окончательно запутавшись, он решил, что просто желает посмотреть на себя. Это действие казалось вполне тривиальным. Или нет. Ох. Аккуратно спустив ноги с кровати, он добрел до шкафа и отворил его дверцу, на которой с обратной стороны висело узкое и высокое зеркало. Отражение уставилось на него разноцветными глазами. Один - непроницаемо черный, второй - ярко-розовый. Нежно-сиреневая кожа, пышные волны искрящихся белых волос, ниспадающих на плечи. Жесткий мундир, вынуждающий держать спину идеально ровно. Выглядело чертовски знакомо. Прикосновение к поверхности зеркала отозвалось прохладой на влажных подушечках пальцев. Привычным жестом приглаженные волосы снова упрямо распушились, после чего не менее привычно были заколоты двумя гибкими зажимами в виде сердечек. Чем он занимается? Он должен уже быть в замке. В кабинете со вчера скопилась гора документов, оставленных на потом. Рабочие того и гляди устроят без него самодеятельность, от которой он потом за голову схватится. А там уж явится Лансер и еще добавит хаоса сверху. Сейчас нельзя терять времени, до бала всего два дня, нужно хорошенько подготовиться к выступлению. К какому выступлению? Некоторые мысли... будто принадлежали не совсем ему. Эту мысль о мыслях он рассмотрел так и эдак, обходя со всех сторон, словно экспонат в музее. Еще ненадолго задержался подле нее, готовый недоуменно пожать плечами и двинуться дальше. А потом его накрыло обескураживающей волной паники. Тело сделалось липким, как было всегда, когда он сильно нервничал. Пришлось сесть прямо на пол из-за внезапной слабости в коленях. При этом в голове не было никаких идей, откуда взялся страх и чего или кого конкретно он только что испугался. Его разрывали надвое абсолютно разные переживания: необъяснимая тревога, от которой хотелось разрыдаться, и ласковое умиротворение, уверяющее, что он достиг всего, о чем мог бы мечтать. Сказать, что это здорово сбивало с толку, значило бы сильно преуменьшить. Рулз, милый, послушайте, нам надо разъединиться. Еще одна чужая мысль. Слова, которые не были произнесены голосом, а возникли в сознании помимо воли. Предположение о том, откуда они могли взяться, казалось абсолютно диким, но никаких более подходящих объяснений просто не было. Метта... Это вы? Легкий укол вины. Не то имя. Почему не то? Его не так зовут? Но он же так назвался при знакомстве, или в чем дело? Ох!! В любом случае, это ведь не так важно, давайте вернемся к сути. Вы у меня в голове? Как это вышло? Неловкость, от которой захотелось стыдливо прижать ладони к лицу. А еще лучше - исчезнуть с глаз долой. Сделав глубокий вдох, он заставил свое тело оставаться неподвижным. Не нужно никуда бежать, он в безопасности, среди знакомых стен. Ему ничто не угрожает, все хорошо. Это не хорошо! О звезды! Дорогуша, ну что же вы так медленно соображаете?! А вы почему ничего не объясняете? Где вы вообще? Я... полагаю, я вселился в ваше тело. Но я не хотел!! Я не думал, что это так сработает! Поток оправданий, представляющих умение сливаться с чужими телами чем-то дурным. Рулз не мог взять в толк, почему призрак так разволновался. Он умел делать вещи, на которые не был способен никто другой! Каждое новое подобное открытие заставляло герцога проникаться все большим уважением к своему гостю. Подумать только, вселяться в других, получая доступ к их сознанию! Возможно, даже управлять чужим телом? У Рулза, фигурально выражаясь, глаза разбегались от стольких новых перспектив применения Светлого в своих интересах. Зачем же вы извиняетесь? - попытался он успокоить сознание призрака. Мысленно беседовать с самим собой и получать ответы постепенно начинало казаться все менее странным занятием. - Вы просто кладезь талантов! Вы абсолютно бесценны, и я счастлив, что повстречал вас! Вы не понимаете. - Из глубины души поднялась непрошенная горечь. - Наши сознания перемешались, и вы не даете им распутаться. Каард прислушался к своим ощущениям. Откровенно говоря, - признался он, - я чувствую себя лучше, чем когда-либо в жизни. Если бы еще вы хоть немного успокоились, стало бы и вовсе замечательно. Мы можем побыть так еще немного? Нет! - вспыхнули в груди резкие эмоции страха пополам со смущением. - Нам даже начинать не стоило! Поймите, призракам ни за что нельзя вселяться в живых существ! Но почему нет? Потому что у живых есть мысли. О да, именно это и прельщало его больше всего! Метта мог беспрепятственно читать чужие мысли. То есть... опять это мешающее чувство несоответствия... Не Метта... Его зовут по-другому. Хаппстаблук. Живущий в маленьком покосившемся домике одинокий печальный призрак. Утешающий себя сладкими мечтами об эстраде. Абсолютно ничего не достигший кроме порицания родни и косых взглядов соседей. Большие амбиции, не приводящие к успеху. Образование, отнявшее море душевных сил и оказавшееся в итоге совершенно бесполезным. Собеседования. Прослушивания. Провал за провалом. Скучная, однообразная работа, чтобы свести концы с концами. Стена непонимания, отделяющая даже от самых близких. Будь проще, не выпендривайся, не лезь, ты не справишься. Мы же говорили. Опустошающие истерики и длительная депрессия. Да что с тобой такое, тебе же добра желают. Попытка начать сначала, глотнуть хоть немного воздуха, сменив обстановку. Темный мир, герцог, бал, всеобщее восхищение, голова кругом от собственной смелости... Невинный обман. Неосторожность. Глупая неосторожность. Рулз был не в силах дышать. Его грудь будто стиснули ледяные клещи. Он мог видеть, а точнее, НЕ МОГ НЕ ВИДЕТЬ самую суть второй души, смешавшейся с его собственной, как если бы он прожил две жизни вместо одной. Это больше не было приятным ощущением. Это было хуже, чем оказаться без одежды и даже без кожи. Отчаянная попытка вслепую прикрыться ни к чему не привела. Он читал чужую душу с такой же легкостью, с какой в этот самый момент читали его собственную. Невзрачный, забитый клерк, в буквальном смысле выползший из непроходимых болот к югу от королевства. Выстраданная, вымоленная, зубами вырванная работа в замке. Ровные стопки бумаг, вереницы убористых букв. Протекция королевы. Безумная и окрыляющая надежда стать чем-то большим. Крошечный сверток с младенцем, у которого еще даже не раскрылась как следует пика на щекастом личике. Второй источник, смятение, раскол, стремительный и страшный государственный переворот. Ужас, медленно ползущий по спине, пока в коридорах замка звенит оружие и проливается кровь. Ребенок на руках, вот-вот готовый расплакаться, тем самым обнаружив место их укрытия. Ложь, изворотливость, доносительство. Долгое и упорное восхождение на пьедестал по чужим спинам. Выше. Еще выше. Одна из ступеней мерцает розовым. Дрожа и сжимаясь испуганными сгустками эмоций, они держали друг друга на ладонях - обнаженные, беззащитные души, не готовые, но вынужденные к безоговорочной откровенности. И лицезреть чужие уродливые секреты было далеко не столь мучительно, как раскрывать свои. Совсем не те, кем стремились казаться. Не восходящая звезда эстрады, а затворник и плакса. Не высокородный господин, а трус и обманщик. Мелкие частички бытового мусора, вспыхнувшие, на краткий миг оказавшись в луче света. Рулз мог бы признаться, что заворожен этим противостоянием, не будь оно таким болезненным. Его сознание отчаянно металось в попытках избавиться от чужого присутствия и снова скрыться за привычным образом себя, утешающим и куда более приятным. Все прекратилось, когда из его души вырвали кусок. По крайней мере, так это ощущалось. Он всем телом откинулся назад, приложившись затылком об угол кровати. Зрение, резко утратившее глубину, успело уловить прозрачный розовый шлейф, исчезающий в зеркале. Медленно растаяли оставшиеся висеть в воздухе крошечные искры. Метта... Хаппста... Светлый, черт его дери, был где угодно, но теперь уже точно не в его теле. Вместе с ним будто разом пропали все эмоции, оставив в груди зияющую дыру. Рулз с усилием приподнял трясущуюся руку и ощупал грудь. Она была целой. Из зеркала на него смотрел немигающим взглядом растрепанный и совершенно несчастный Темный, точно так же прижимающий руку к груди. За дверью послышались шаги. - Господин Блук? - прозвучал вкрадчивый голос хозяйки гостиницы. - Можно войти? Каард без единой мысли пялился на дверь, вслушиваясь в голос кузины. Последовала небольшая пауза, затем дверная ручка осторожно повернулась, и Бланш заглянула в номер. - Вы вчера просили напомнить... - начала было она, но замолчала, встретившись взглядом со своим родственником. Озадаченно огляделась по сторонам, после чего тихонько подошла ближе и спросила: - А Метта, что, не здесь? Рулз покачал головой. - А... где же он? Рулз пожал плечами. Бланш опустилась перед ним на колени, ее лицо сделалось не на шутку обеспокоенным. На плечи герцога легли ее маленькие ладони. - Братишка, ты в порядке? - с тревогой в голосе спросила она, внимательно заглядывая кузену в лицо. - Ты почему не разговариваешь? Что-то случилось? Вы поругались? Рулз молча смотрел на нее, пытаясь придумать ответ, который прозвучал бы не как полная ересь. Как объяснить, что он хотел бы снова видеть двумя глазами и переживать ту умиротворяющую целостность? Несмотря на то, что он остался самим собой, каким был до их неожиданного слияния с призраком, теперь он не мог избавиться от горького ощущения пустоты и какой-то разобранности, будто его душа была всего лишь частью целого. Это сводило с ума. Но все это - явно не то, о чем стоило рассказывать дальней родственнице, которая, вероятно, и без того удивлена, обнаружив его в неожиданном месте и весьма неприглядном виде. Рулз раскрыл рот, намереваясь отделаться от разговора короткой, ничего не значащей фразой. Вместо слов из горла полились рыдания. - Да что ж такое... - пробормотала Бланш, неловко обнимая его. Рулз почувствовал, как его успокаивающе поглаживают по волосам и как стремительно намокает тонкая ткань блузки под его лицом. Свободной рукой Бланш нащупала брошенный на кровати телефон Светлого и набрала короткий номер. Будто сквозь густую пелену Рулз расслышал, что она звонила Малиусу. Малиус, придворный лекарь, назначенный таковым за свои беспримерные заслуги на поприще починки надкушенных тортов, прибыл на удивление быстро. Каард, решив, что сопротивлением сделает только хуже, покорно дал себя осмотреть, пока его кузина пыталась в общих чертах обрисовать врачу ситуацию. Он думал о том, что плакать, как малое дитя, наверное, было уже совсем неправильным жестом с его стороны. Вместе с тем, у него не было уверенности, что это не повторится, когда он снова попытается заговорить, и потому продолжал угрюмо молчать. По иронии судьбы, именно это внезапное молчание герцога, который порою умудрялся болтать даже во сне, в глазах Малиуса и Бланш выглядело наиболее тревожным симптомом. Лекарь деловито, но на удивление бережно вертел Рулзом, время от времени комментируя его состояние: - Рефлексы замедлены, давление пониженное, сердцебиение... отсутствует. - Последовала неловкая пауза. - Это нормально, у нас нет сердец, - кивнула Бланш. - Ладно... Температура... в норме, тридцать шесть и шесть. - Сколько?! - Тридцать шесть и шесть, все в порядке. - Это не в порядке! - Бланш схватилась за голову, потом на несколько секунд прижала ладонь ко лбу Рулза, потом снова вернула ее на свой собственный. - В порядке - это если бы он был комнатной температуры. Как можно быть врачом и такого не знать? - Я в основном слежу за здоровьем короля, - попытался оправдаться молот. На самом деле, обычно он занимался починкой старых вещей, которые ему подсовывал ни кто иной, как Рулз, с целью затем выставить их на продажу у себя в магазине. Следить за здоровьем Лансера особой нужды не было - ребенок обладал отменным иммунитетом и дьявольской удачливостью. Постоянно лазая по всему королевству в любую погоду, он, как правило, отделывался разбитыми коленками да иногда легким пищевым отравлением. Даже простужался не чаще пары раз за год. А вот Рулз в последнее время действительно ощущал некоторое недомогание, но списывал все на сбившийся режим питания и отдыха в связи с подготовкой торжества. Спустя несколько дней все это должно было вновь вернуться в прежнее русло, но до тех пор он не мог позволить себе расслабляться. Рассеянно наблюдая за спорящими кузиной и лекарем из-под полуопущенных век, Каард вяло размышлял о том, что он не заболел, просто они ничего не понимают. Впрочем, он и сам мало что понимал. Утренние события не укладывались в голове, начиная казаться чем-то вроде безумного сна. Ему необходимо было остаться в уединении, подальше от этих раздражающих голосов, включить негромкую музыку, взять в руки перо или хотя бы вязание. Монотонные движения пальцев помогли бы мыслям выстроиться в правильные порядки. Он, обладатель блестящего ума, обязательно придумал бы, как поступить дальше. Рулз прикрыл глаза. Он намеревался просто моргнуть. Мир моргнул вместе с ним. Вокруг выросли стены его покоев. Плотную ткань цвета индиго покрывали изысканные узоры, частично перекрытые книжными полками и многочисленными рамками с наколотыми на булавки насекомыми. Окна занавешены шторами, неподалеку приглушенным голубым светом горит ночник. Каард повернул голову и обнаружил, что та лежит на подушке. Его парадная форма сменилась мягкой ночной сорочкой, туловище до груди было укрыто одеялом. Рулз отодвинул его, принимая сидячее положение. Который час и что произошло? Он растерянно огляделся и наткнулся взглядом на задремавшую у его кровати кузину. - Бланш, - позвал он, поморщившись от неприятной сухости в горле, и осторожно коснулся плеча женщины. Та тотчас открыла глаза и внимательно посмотрела на него. - Тебе лучше? - спросила она не то с надеждой, не то с укоризной. - Азъ не вполне разумею, что приключилось, - признался Рулз. Его лба коснулась ладонь кузины. - Вроде больше не горячий, - констатировала она. - Ты отключился, и мы с Малиусом решили, что будет лучше дать тебе отдохнуть в твоей комнате. Правда, я не знала, где она. Думала, может быть, кто-то из королевской стражи нас проводит. Картина маслом: спрашиваю у рудиннов, кто тут у них главный, и они все как один показывают на тебя... Рулз не мог сдержать горделивой улыбки. - Поистине мудрый выбор! - заметил он. - Как ни странно, вскоре выяснилось, что да! Ты, не приходя в сознание, провел нас коротким путем. - Бланш пораженно фыркнула. - Даже немного помогал, когда мы тебя переодевали и укладывали. - От века азъ глаголил, что обладаю многими талантами, - не преминул вставить Рулз. - Малиус пробовал тебя починить, но в итоге развел руками и сказал, что чинить по сути нечего. Он считает, что у тебя нервный срыв на почве недосыпа. - Бланш сузила глаза. - Ты когда в последний раз нормально отдыхал? - Не далее как сей ночью! - быстро заявил герцог. Ему не улыбалось превращение кузины в заботливую мамашу, и необходимость отчитываться перед ней начинала раздражать. - В компании Светлого, в его номере? - Хозяйка гостиницы насмешливо изогнула бровь. - Братишка, это называется не отдыхать, а немножко по-другому. Рулз нахмурился: - Что за гнусные инсинуации в мой адрес? Коли желаешь знать, Светлого азъ ни единым перстом не тронул! - А, тогда понятно, почему он от тебя в итоге сбежал. - Бланш веселилась тем сильнее, чем ярче становился румянец на сердитом лице ее кузена. - Расстроился, наверное. Рулз прикусил губу, подавляя импульс высказаться в адрес своей собеседницы в исключительно нелестной манере. Вот за это он и не любил общаться с родней: каким-то образом любая подобная беседа в итоге сводилась к обсуждению либо его интимной жизни, либо планов на женитьбу. Ни то, ни другое и близко не входило в число важнейших приоритетов герцога, и он всегда удивлялся тому нездоровому интересу, с каким в эти темы пытались лезть его родственницы. Но в этот раз, после того, что на самом деле произошло между ним и призраком, ему было особенно обидно выслушивать из уст кузины все эти неподобающие предположения. - Довольно, милсдарыня. - Прекрасно понимая, что демонстрация смущения только раззадоривает сестру, Рулз постарался, чтобы его голос и выражение лица оставались каменно строгими. - Азъ благодарен за поддержку в тяжкую минуту, однако же сие не значит, что нынче подходящее время для перемывания подробностей моей личной жизни. Он ожидал, что Бланш так просто не отцепится, но опасения не оправдались: на ее лице появилось выражение облегчения, и она с улыбкой поднялась на ноги. - Вот так-то лучше, - заявила бесстыдница. - Похоже, ты наконец действительно пришел в себя. Какое счастье, что мне не придется сидеть тут весь день! - Будто бы кто-то тебя заставлял! - фыркнул Рулз. - Конечно нет, я это делаю, потому что люблю тебя, дурачок. Хоть тебе и стало лучше, постарайся отдохнуть, ладно? - Бланш отошла к дверям и обернулась, готовая отправиться по своим делам. Она напоследок бросила на кузена оценивающий взгляд. - Кстати, учти: эти новые заколочки, безусловно, милы, но с точки зрения политики они выглядят уж больно оппозиционно. Даже странно, что об этом я тебе говорю. С этими словами кузина была такова. Проследив за тем, как она аккуратно затворила за собой дверь, Рулз растерянно провел ладонью по волосам. Его пальцы наткнулись на две заколки в форме сердечек. Итак, вот в этом он прошел через половину замка. Успел засветиться перед сестрой, Малиусом и Тьма весть сколькими стражниками. Потрясающе, просто потрясающе. Стоило уж сразу последовать наущению Светлого, напялить женское платье и разгуливать в нем. Рулз медленно вдохнул и выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы. Еще вчера он был уверен, что держит в руках бразды правления вселенной, а сейчас оказался в обстоятельствах, угрожающих стереть в порошок самое ценное, что у него было: его репутацию. Для Темного, от рождения не наделенного ни физическими, ни магическими силами, репутация оставалась главным и единственным козырем. Рулз еще в возрасте личинки уяснил: ты - это то, что о тебе думают окружающие. В руках горстки Темных, принадлежащих к правящей элите, сосредоточена большая часть благ этого мира; на долю всего прочего населения приходятся скромные остатки. Но те, кто находится у вершин власти, по сути своей не сильно отличаются от тех, кто власти лишен. Дело не в каких-либо особых талантах, даже не в качествах характера. Дело в том, что им позволяют там быть. Правитель - тот, кто выглядит правителем в глазах народа. Однажды сделав такой вывод, Рулз направил все свои усилия на то, чтобы его подтвердить. За десять лет, что он провел в замке, успела смениться целая эпоха. Фактически весь высший свет был выкошен, низложен, отправлен в темницу или в ссылку во время пикового переворота. Среди тех, кто остался, было проще простого распространить идею, что Рулз Каард - самый правильный, самый знатный и самый достойный восхищения. Достаточно было выглядеть таковым и демонстрировать полную уверенность в себе. Новоявленный герцог позаботился о том, чтобы ни один обитатель замка не помнил о его настоящем происхождении. Для нового поколения он был благородным спасителем, мудрым советником, знатоком головоломок и просто дьявольски привлекательным мужчиной. И все это - отнюдь не благодаря соответствующим поступкам. Слов, произнесенных нужным тоном и в нужный момент, хватало с лихвой. Долгие годы кропотливой работы ушли на то, чтобы вокруг Рулза образовалась армия преданных ему Темных во главе с королевским сыном. Каард и сам давно уже перестал сомневаться в собственном величии, как вдруг сегодняшним утром его с размаху ткнули лицом в неприглядную правду. Смотреть на прошлого - а точнее, настоящего себя было мучительно неловко, будто повстречать давнего знакомого, которого уже не помнишь по имени и боишься это выдать. Но самым неприятным было то, что смотрел не он один. Рулз еще не до конца осознал и принял тот факт, что в замке, полном его почитателей, отныне одному существу - невольно и вдруг - он сделался открыт, как на ладони, во всех далеко не героических подробностях своих замыслов и поступков. Светлый, проклятый Светлый. О планах на него можно было навсегда забыть. Выяснив, что был обманут, он, вероятно, предпочтет убраться как можно дальше. И хорошо, если так. Обиженному призраку могло бы прийти в голову и насолить Темному, который все это время водил его за нос. Никто не любит оказываться в дураках, верно? Погодите, что... если он сейчас здесь и наблюдает? Герцога прошиб холодный пот. В неясном порыве подтянув к груди одеяло, он задрал подбородок и заозирался по сторонам. Никаких признаков присутствия в комнате кого бы то ни было не ощущалось, но это еще ни о чем не говорило. - Метта? - неуверенно позвал Рулз. Ему тут же стало не по себе от того, как тихо и жалобно прозвучал собственный голос, поэтому следующую фразу он постарался произнести куда более надменным тоном: - Коли вы здесь, да будет вам известно, что подсматривать низко! Давайте поговорим, как подобает! Ответа не последовало. Каард осторожно скосил глаза, стараясь уловить любое движение воздуха, буде оно возникнет. Ничего. Ну что ж, попытаться стоило. Хотя теперь Каард ощущал раздражение из-за этой нелепой вспышки беспокойства. Ха, да будь этот призрак хоть трижды Светлым, ну как он сможет ему навредить? Распустить слухи? И кто ему поверит? Он окажется один против целого замка, а сам Каард с легкостью опровергнет любые порочащие его заявления. Он не для того трудился в поте лица, завоевывая авторитет, чтобы вот так запросто его лишиться. Обидно было другое: столько усилий и драгоценного времени оказались потрачены, чтобы переманить призрака на свою сторону, - и все ради чего? Пшик, кукиш, пустое место! И кто его просил терять голову, бросаясь за неожиданно явившимся Светлым, будто тот мог оказаться решением всех проблем? Получайте, сударь, теперь проблем не только не убавилось, их стало на одну больше. Что же, самокопанием в любом случае ничего не решить. Он выкрутится, как выкручивался всегда, без помощи дурацкого Светлого. Ну а для последнего, видит Тьма, наилучшим исходом будет просто убираться, как только откроется проход между мирами, и пусть на этом все закончится. Почему от последней мысли по вискам в очередной раз покатились слезы, Рулз не хотел даже думать. Ему необходимо было сосредоточиться на другом! Столько работы в преддверии праздника до сих пор оставалось не выполнено, что он даже терялся в догадках, за что хвататься прямо сейчас. Опять-таки, Лансер и Ральзей! Они прибудут с минуты на минуту, а вслед за ними в замок потянутся другие знатные гости! Торопливо отбросив одеяло, герцог вскочил на ноги. В глазах потемнело. Пришел в себя он снова лежа, одной половиной туловища на кровати, другой - на полу. Ситуация требовала размышлений. Рулз понимал, что ему нехорошо. Ему было нехорошо давно, и утренняя встряска стала последней каплей. Но черт возьми, это не означало, что он мог просто взять и отложить дела! По крайней мере, явно не сейчас. Лишенные его чуткого руководства, слуги начнут отлынивать от своих обязанностей, стражи уйдут с постов ради того, чтобы позалипать на драгоценные камни в сокровищнице, бальная зала так и останется неубрана, и конечно же, никто даже не подумает о правильном приеме для дорогих гостей. Все развалится, наступит хаос! Хаос, посреди которого Лансер будет радостно уплетать пирожные с сальсой, разъезжая на своем мопеде! Что об этом подумает знать, что скажут королевские семьи? "Это все Рулз виноват!". А он тогда скажет... А он тогда скажет!.. Рулз уставился в одну точку на потолке, испытывая восторженное предвкушение гениальной идеи. Он скажет, что вот она, цена нежданной хвори незаменимого советника короля. Не покладая рук, день и ночь трудился он на благо государства. И вот, извольте, тяжкие обязанности доконали нежный организм! Ему прописан постельный режим, а в замке за эти несколько дней все летит в тартарары. Ведь он, Рулз Каард, необходим королевству как воздух. О, к нему еще придут искать помощи, когда всем станет очевидно, что без него справиться невозможно. Вот и пускай ползают в ногах, умоляя поскорее выздороветь, пока он обессиленно утопает в подушках и натужно кашляет в кулак! Пусть убедятся лишний раз, кому Карточное королевство обязано всем своим шиком, блеском и процветанием! И пусть это получит огласку, ибо тогда даже недоброжелатели задумаются, стоит ли строить козни против его бесценной персоны. Чудесно, просто чудесно! Вот что называют "не было бы счастья, да несчастье помогло". План был идеальным, с какой стороны ни посмотри, а больше всего Рулзу нравилось то, что ему, по сути, ничего не придется делать. Забравшись на мягкие простыни, он с удовлетворением подтянул одеяло и прикрыл глаза. Оставалось дожидаться первых посетителей, взволнованных его состоянием. Герцог был совершенно уверен, что те не заставят себя ждать слишком долго. Пару минут он лежал спокойно, упиваясь своей сообразительностью. Затем воображение помимо воли начало пририсовывать рядом миловидные черты искрящегося призрака. Бесплотная розовая ладонь легла на плечо Рулза, а полупрозрачное лицо уткнулось в изгиб его шеи. По коже пробежали мурашки от легкого прикосновения мягких волос. Темный распахнул глаза, чувствуя, как снова покрывается потом. Поблизости никого не было. Наученный горьким опытом, в этот раз он не стал резко вскакивать, а медленно, осторожно сполз с кровати и проковылял к комоду за принадлежностями для вязания. Постельный режим или нет, а занять чем-то руки и мысли было насущной необходимостью. Как и предполагалось, вскоре в покои герцога начали наведываться посетители. Сердобольные червы и общительные трефы наперебой выражали свою искреннюю поддержку и горячие надежды на то, что Каард вот-вот поправится. И если первые делали это хотя бы молча, то последние галдели в три-четыре рта одновременно, заваливая виновника торжества непрошенными советами, которые, по их мнению, должны были помочь ему поскорее встать на ноги. Пиковый начальник караула приходил за инструкциями по встрече иноземных делегаций и ушел, задумчиво почесывая в затылке, да парочка бубнов заглянула, похоже, просто от нечего делать. При ином раскладе Рулз непринужденно отмахнулся бы от большинства этих зевак, ибо вниманием не был обделен никогда, но сейчас он старательно ломал комедию, изображая слабую улыбку и дрожащий голос едва живого существа, которое, тем не менее, из последних сил рвется нести пользу государству. Зрители ахали, переживали, заламывали лапки и щупальца - словом, представление имело успех. Когда Каард уже и сам практически поверил в свою неизлечимую болезнь, к нему заглянул Ральзей. Постукивание по двери мягкой лапки юного принца звучало донельзя вежливо и уютно. - Да-да, - простонал Рулз, заранее жалобно сводя брови. - Извольте заходить в мою скорбную обитель. О, это вы, милейший паучок... - добавил он при виде робко замаячившей в дверях остроконечной шляпы. В тени ее огромных полей Ральзей всегда напоминал герцогу некое неизвестное науке мохнатое членистоногое, чем бесповоротно располагал его к себе. - Добрый день, - дружелюбно поздоровался принц. В лапках он держал высокую кружку, над которой поднимались завитки пара. - Как вы себя чувствуете? - Ах, премерзко, милсдарь, весьма премерзко! - завел Каард уже много раз отрепетированную за сегодня песню. - Но более всего печалит меня то, что сия напасть приключилась в канун торжества! Все силы без остатка отдал азъ ради великого праздника, и что теперь? О горе, горе мне! Бедняга Лансер, кто присмотрит за тобой? Изволите ли знать, азъ силился покинуть свои покои, дабы выйти к вам навстречу, но члены не слушаются меня... - Отложив крючок и нитки, за которыми коротал время, Рулз вытянул перед собой худую руку, которая тут же безвольно поникла, как бы подтверждая его слова. - Мне очень жаль, - посочувствовал Ральзей. - Пожалуйста, не будьте так строги к себе, ведь отдых необходим каждому. Мы с Лансером возьмем на себя все праздничные приготовления, если будет нужно. И, кстати, - он застенчиво потупил взгляд, - я принес вам зачарованный напиток... Рулз придирчиво разглядел протянутую ему кружку, прежде чем взять ее в руки. - Что же там? - поинтересовался он. - Просто чай, я знаю, что вам нельзя сладкое. На него наложено заклинание умиротворения. - Погружусь ли азъ в пучины сна, испив сие? - Нет-нет, это не снотворное, - замахал лапкой Ральзей. - Оно просто должно улучшить вам самочувствие. Видите ли, я повстречал Малиуса, он сказал, что вы сильно перенервничали. Тогда я подумал, что, может быть, смогу быть полезным... - Что ж, отведаю, - улыбнулся Рулз, тем не менее, не спеша пробовать горячую жидкость. - Благодарю за заботу, любезный принц, не в первый раз вы приходите на помощь вашему покорному слуге в минуту лишений. Однако отчего же Лансер не с вами? Пушистый принц подошел к креслу подле постели Каарда и присел на краешек сиденья, будто боялся его помять. Он наконец стянул с головы шляпу, сразу же перестав быть похожим на паучка и сделавшись самым обыкновенным козликом. Рулз печально вздохнул. - На самом деле, - признался Ральзей, - он очень хотел вас проведать. Но потом мы узнали, что вам нужен покой, посовещались и решили разделиться. Мы ведь приехали не одни, с нами Червовая дама и принцесса Беата. Они гостили у меня, когда появился Лансер. Места в карете хватило на всех, поэтому мы отправились все вместе. Сейчас, я думаю, Лансер помогает им устроиться в гостевых комнатах. Гостевые комнаты, как же, фыркнул про себя Рулз. Когда-то в Карточном замке жили все четверо тетрархов со своими семьями. После переворота их бывшие покои были заброшены, а не так давно заново переоборудованы в помещения для гостей. Свергнутые правители, освобожденные из темницы, нынче жили каждый в своем родовом поместье. В замке они собирались только по особенным случаям, каковым, очевидно, должен был стать предстоящий бал. Герцог находил весьма ироничным, что бывшей червовой королеве с дочерью приходилось довольствоваться ролью гостей в собственном доме. Он помнил, как та устраивала вечера благотворительности в зале для приемов, как народ чествовал ее за щедрость и великодушие. О, как изменчивы времена. - Кроме того, - продолжил принц, - по дороге мы встретили мистера Блука. - О... - вырвалось у Каарда. Его руки нервно дрогнули, и он торопливо спрятал лицо в кружке, делая большой глоток. Чай, не успевший толком остыть, показался ему вливаемым в горло раскаленным свинцом. - Слишком горячо? - всполошился Ральзей, увидев, как лицо синекожего Темного скривилось в муке. - Прошу прощения! Прикрыв глаза, он прочитал короткое заклинание, и сосуд в руках Каарда покрылся инеем. - У меня все еще не очень хорошо получается владеть магией холода, но я стараюсь научиться, - застенчиво произнес козлик. - Не стоит беспокойства. - Рулз через силу улыбнулся. - Так значит, вам повстречался многоуважаемый Светлый? Позвольте узнать, ммм, как вы его находите? - Я был очень рад с ним познакомиться! Лансер успел рассказать мне, что у него появился новый друг, но я не думал, что увижу его так скоро. Мы все вместе проделали часть пути до замка. - Ральзей поправил очки, задумчиво отводя взгляд. - Мистер Блук поначалу, казалось, был чем-то удручен, но при виде Лансера начал улыбаться. Похоже, они отлично ладят. - А о вашем покорном слуге он ничего не молвил? - напрямую спросил Рулз, решив, что ходить вокруг да около ему ничем не поможет. - Кто, Лансер? - все равно не понял принц. - Ну... иногда он вас упоминает. Да, точно, он жаловался, что у вас совсем нет времени с ним поиграть, как раньше. Но не переживайте, он не сердится, просто немного скучает... Каард призадумался, потягивая чай, который наконец-то был приемлемой температуры. Конечно, капризы маленького монарха волновали его в последнюю очередь. Следовало ли из слов Ральзея сделать вывод, что призрак не спешил покрывать позором его имя? Если так, это было хорошей новостью. Едва ли не впервые в жизни Рулз был рад тому, что кто-то о нем НЕ упоминал. Он еще раз внимательно поглядел на Ральзея, надеясь уловить некое подтверждение тому, что его опасения действительно беспочвенны. Принц неловко мял в лапках шляпу, уставившись в сторону. Похоже, ему не хватало духа о чем-то заговорить. - Что-то не так? - попробовал начать за него герцог. Ральзей коротко вздохнул и несмело посмотрел ему в глаза. - Мистер Каард, - произнес он, слегка нахмурившись, - на самом деле, есть причина, по которой я уговорил Лансера не ходить со мной. Я думал попросить у вас совета. Но правильно ли будет обсуждать кого-то в его отсутствие? - Коли вы делаете сие ради его же блага, почему нет? - уверенно ответил Каард. Ральзей вздохнул снова, на сей раз с некоторым облегчением. - Тогда послушайте... Я очень люблю Лансера и хотел бы, чтобы он был счастлив. И, в общем, я не знаю, как быть. Он приехал ко мне вчера и с порога принялся рассказывать, что у него будет еще один папа. Герцог зашелся кашлем. Пытаясь не расплескать остатки чая, пока пушистый принц старательно похлопывал его по спине, он кое-как поставил кружку на прикроватную тумбочку, после чего утер выступившие слезы и изобразил в меру обеспокоенное удивление: - Виноват, извольте же продолжить. - Я знаю, что Лансер очень тоскует без семьи. Он растерян из-за своего настоящего отца, и ему сильно не хватает матери. И я не хочу еще сильнее его расстраивать. - Ральзей беспомощно прижал многострадальную шляпу к груди. - Как я смогу объяснить ему, что породниться со Светлым невозможно? Он хочет назначить своим папой мистера Блука, уже так его и называет: "будущий папа". Но это Светлый! Не подумайте плохого, я восхищаюсь Светлыми, я счастлив, что мы достигли союза с ними. Просто Темный и Светлый не могут быть семьей, понимаете? - Прекрасно понимаю, - отозвался Рулз. - Поистине, что может быть глупее, чем влюбиться в Светлого? Брови козлика поползли вверх. Он покачал головой: - Нет, я не это имел в виду. Не думаю, что Лансер именно влюблен... Точнее, я уверен, что нет! - Его мордочка заметно порозовела, в то время как Рулз мысленно проклинал суетливого червя, поселившегося у него во рту вместо нормального языка. - Экая оказия! - Герцог очаровательно рассмеялся, пытаясь спасти положение. - Азъ молвил, не подумав. Это все мои кузины! Совершенно беспечные создания! Такие ветреные, что стоит в замке появиться очередной симпатичной персоне, как начинаются все эти томные вздохи. Как ни прискорбно, дражайший призрак исключением не стал. А чьей головной болью сия постыдная история грозит обернуться? Как водится, моей! - Он громко фыркнул, выражая искреннее возмущение в сторону только что оклеветанной им родни, после чего снова взял в руки незаконченное вязание и сердито замелькал крючком. Ральзей выслушал откровения Каарда с приоткрытым ртом. В его глазах теплилось сочувствие. - Ваших кузин можно понять, - сказал он, наблюдая за отточенными движениями своего собеседника. - Очень трудно не любить Светлых. Такова наша натура, что даже самые грубые и жестокие из них вызывают в нас чувство симпатии. В конце концов, мы - тени, отброшенные ими, мы не смогли бы жить без них. Но мы не можем быть семьей. Мне очень жаль. - Позвольте узнать, отчего же вы столь категорически это отрицаете? - не удержался Рулз. Пушистый принц какое-то время молчал, размышляя над ответом. Румянец все еще просвечивал из-под его мягкой белой шерсти. Наконец он произнес: - Понимаете, герцог, Светлые ведь изначально более настоящие, чем мы с вами. Они - наши создатели, наши божества. Как вы представляете себе семейную жизнь с богом? Я не настаиваю, но мне кажется, что для семьи важны взаимопонимание, забота, привязанность... Конечно, может быть, не для всех это так, - последнюю фразу он промямлил себе под нос, после чего немного помедлил, поправляя очки, и продолжил: - Светлые в Темном мире скучают по дому, а нам нельзя отправиться туда вместе с ними. Не мне рассказывать вам, почему при короле Хаоса культивировалась ненависть к Светлым. Они приходят и уходят тогда, когда сами хотят, и они никогда не остаются. Это может быть по-настоящему больно. Но я не думаю, что это их вина. Просто так есть: они всегда уходят, и мы можем только ждать и надеяться, что однажды они вернутся. Слова Ральзея звучали убедительно, а ласковый негромкий голос действовал умиротворяюще - впрочем, не исключено, что это начал проявляться эффект от магического успокоительного. Тем не менее, возвращаясь мыслями к злополучному призраку, Каард не мог в полной мере согласиться с услышанным. Метта, или же Хаппста, вовсе не казался ему божеством. Если уж на то пошло, он в принципе никогда не считал Светлых какими-то особенными. Да, находиться с ними рядом было приятно, однако он был убежден, что сам оказывал им куда большую честь, подпуская к себе. Кроме того, Рулз мог похвастаться тем, что заглянул в душу Светлого и не обнаружил там никаких признаков величия. Его бестелесный гость в своем мире был, мягко говоря, непризнанным дарованием, а выражаясь грубее - попросту неудачником. Таким же, как когда-то и он сам. Впрочем, спорить с Ральзеем не имело смысла. Тот был старше и не в пример рассудительнее, чем Лансер, но все еще оставался ребенком и во многих вопросах продолжал делить мир на черное и белое. Он сам до сих пор нуждался во внимании и руководстве взрослых. Каард решил его приободрить: - Азъ уразумел ваши тревоги, принц. Совет мой таков: позвольте Лансеру ступить на грабли, что сам же он и разбросал. Да, опыт неприятный, но наш монарх достаточно силен духом, чтоб это пережить. Однажды, как-никак, ему придется уяснить, что далеко не все согласны становиться его родней! Ральзей, похоже, рассчитывал не на такой ответ. Он повесил голову и не вполне внятно пробормотал: - Я постараюсь поддержать его, чтобы не вышло так же, как с его отцом... - Не выйдет, - заверил его Рулз. - Лансер решительно иного склада характера, к тому же нынче подле него блестящие советники. Он подмигнул удрученному козлику, и тот наконец снова заулыбался, а потом и вовсе потянулся к Каарду с намерением обнять. - Это специальные утешительные объятия для вашей кузины, - объяснил пушистый принц. - Кузины?.. - Рулз нехотя позволил ему мягко обхватить себя за плечи. - Для той, которая влюблена в мистера Блука. Пожалуйста, передайте их ей от меня. - А... - Он уже успел позабыть о том, что наболтал доверчивому мальчику. - Ну да, постараюсь передать. Отстранившись и снова нахлобучив на рожки шляпу, Ральзей вдруг заговорил совершенно на другую тему: - Знаете, мистер Каард, я тоже обожаю рукоделие. У вас получилась очень красивая вещица! Такая тонкая, изящная работа! - Он с тихим восхищением глядел на вязание, которым все это время занимал себя герцог. Рулз тоже опустил взгляд. В его руках распустилась роза из белого кружева. Тонкие ажурные лепестки, казалось, излучали едва уловимое сияние. - Вы думали о ком-то, пока мастерили это? - улыбаясь, спросил Ральзей. - У меня всегда самые удачные поделки получаются с мыслями о тех, кто мне дорог. Каард ответил ему точно такой же душевной улыбкой. Ему хотелось запустить творение рук своих в стену, так, чтобы по пути оно повалило бы еще и пару рамочек с жуками. Вместо этого он радушно распрощался со своим гостем, выслушав очередную порцию горячих пожеланий поправляться как можно скорее, и наконец-то остался наедине с собой. В стену ничего не полетело. Роза была заботливо уложена на пуховую подушку, а Рулз устроился на соседней подушке, периодически бросая косые взгляды на свою поделку. В одном Ральзей был прав: Светлые всегда уходили и, скажем прямо, редко возвращались вновь. Однажды они просто забыли о Темном мире на долгие десятилетия, что косвенно стало причиной раскола между четырьмя правителями королевства. И даже сейчас, когда дела стали налаживаться, тот же Лансер видел своих Светлых приятелей от силы пару раз в год. Темный мир продолжал оставаться для Светлых... не более, чем забавой. Само собою, Блук не станет исключением из этого правила. Рулз ни на минуту не воспринимал всерьез ни наивные ожидания Лансера, ни восторженное благоговение Ральзея по отношению к призраку. После неудавшейся аферы тот больше ничем не мог быть интересен герцогу, разве что кроме своего чарующего голоса, пленительной пылкости натуры и завораживающего космоса в глазах. Вскоре этот источник беспокойства исчезнет с горизонта, как и любой другой Светлый, чему Рулз был несказанно рад. И невыразимо несчастен. Эффектное появление, демонстрация слабостей, знаки внимания, побеги и возвращения. Каарду пришлось испытать на себе свою же собственную тактику обольщения. Он мог бы гордиться: тактика показала себя действительно беспроигрышной. В любом случае, из-за заклинания Ральзея мысли сделались такими ясными и мирными, что сердиться он больше просто не мог. Чего ему на самом деле хотелось - это заново пережить то потрясающее, блаженное состояние дополненности, вызванное их слиянием с призраком. Пусть даже за это придется платить полной откровенностью - во второй раз уже ведь не должно быть так страшно? Рулз всхлипнул, уткнулся лицом в подушки и задремал. В дамских романах, которые он, бывало, почитывал на досуге, это всегда оказывалось верным решением.

***

Ближе к ночи, выспавшийся, поужинавший и буквально омытый вниманием обитателей замка, болезный герцог почувствовал прилив сил, из-за которого сидеть в постели сделалось безумно тягостно. Тем не менее, какое-то время он стойко терпел, опасаясь излишне бодрым видом разрушить всю свою легенду о едва ли не смертельном недомогании. Но когда стрелки на старинных напольных часах начали подползать к полуночи, Рулз все-таки решил, что может выйти прогуляться. Как он и ожидал, коридоры замка пустовали. Слуги давно улеглись спать в преддверии нового рабочего дня, начинавшегося для них куда раньше, чем для господ вроде Рулза, а часовых он с легкостью миновал, проделав путь по неохраняемым переходам. Герцог направился в темницу. В былые времена он любил погулять в этих сырых помещениях с целью накопать особо жирных червей и между делом потешить свое самолюбие видом куда менее удачливых, чем он сам, подданных короны, угодивших за решетку. При новом монархе опустевшая темница подходила только для охоты за червями, и Рулз решил, что это именно то, чем он сейчас хотел бы заняться. Однако, спустившись по бесконечным ступеням и оставив позади несколько пустующих камер, Каард уловил за поворотом невнятные отсветы. Он насторожился, переходя на крадущийся шаг, в животе неприятно похолодело. Стены темницы были озарены пульсирующим розоватым мерцанием. Кроме того, до герцога долетел низкий, рокочущий голос, который не мог принадлежать никому иному, кроме как бывшему королю. Темный и Светлый вели разговор, и предметом разговора был он, Рулз Каард.