from beginning to the end in 30 minutes

- Нам надо расстаться, Хэчан-и, - неуверенно, чуть ли не беззвучно произносит Джено перед тем, как начать бессмысленно извиняться, пытаясь объяснить, что он найдет парня получше. Почему? Потому что он прекрасно знает, что Ли давно сломан, но не может лгать, да и когда тебя застукали за изменой вряд ли можно соврать что-то стоящее. - Не могу поверить, что ты начал этот разговор именно сегодня, - Хек кажется сильным. По крайней мере, должен быть сильным, иначе ему было бы в разы хуже, только он не уверен возможно ли это. – Охуенный подарок на день рождения и год отношений, спасибо, Джено, ничего не добавишь, - каким бы сильным Донхек не хотел бы казаться, он все равно тихо шмыгает, вытирая очередную катящуюся слезу рукавом огромного свитера. - Прояви себя хоть раз мужчиной за сегодня, заплати за ужин, - фыркает Хэчан, выбегая из кафе. Честно? Донхек никогда не чувствовал себя более ужасно, чем сейчас. Осознание того, что сейчас его даже утешить некому бьет прямо в голову, отправляя в нокаут. Он слишком привязался к Но, поэтому и проводил все время только с ним, либо сидел дома. Хеку не нужен был кто-то еще, только вот сейчас все с абсолютной точностью наоборот. Хэчану просто хочется упасть где-то, зарыться тонкими пальцами в волосы, и реветь во весь голос, наплевав на тот факт, что он находится на улице. Только вот вопреки желаниям Ли бежит, даже толком не разбирая куда, но точно зная откуда и от чего. Останавливается парень лишь у какого-то здания в центре, сгибаясь чуть ли не до прохладного тротуара, кидая: «Все хорошо, просто забегался» прохожим, которые интересовались его самочувствием. По идее Хэчан не совсем соврал, он реально плох в беге и сейчас чуть ли не умирает от того, что его дыхалка не приучена к таким забегам. Подняв голову вверх, Ли оценивает высоту здания и горько усмехается. По правде говоря, он вновь хочет покончить с собой, только вот сейчас нет такого большого 173-сантиметрового блондинистого «Но» под именем Ли Джено. Наверное именно поэтому Донхёк почти неосознанно заходит внутрь, вызывая лифт, и нажимает на кнопку самого верхнего этажа. У него перехватывает дух от зрелища, представшего перед ним. Все же умеет он подбирать места, даже для самоубийства. Красиво до безумия. Отсюда виден весь Сеул, каждая улица, каждый закоулок, каждое здание. Вон там, например, Хек учился в старших классах, а вот там – жил двенадцать лет с самого рождения. Вот там – Джено на прошлый день рождения преподнес в качестве подарка свои чувства и сердце. - Когда будешь прыгать – сделай это эпично. Умирать – так круто, - звучит где-то сбоку и Ли оборачивается на голос. - Ты кто? – тихо и неуверенно спрашивает Хэчан, аккуратно садясь на край крыши. – И почему решил, что я прыгать собираюсь? – Хек слегка растерялся, потому что юноша сидит, подавленный и огорченный, подогнув ноги, на кирпичной ограде крыши и, если честно, выглядит не лучше самого Донхека. - Ну, я вижу заплаканного парня, стоящего на краю крыши. Интересно, почему я так подумал? – усмехается незнакомец, смотря в глаза Хеку. – Я – Ли Минхен, но чаще меня зовут Марком, а как твое имя, и почему решил умереть, будучи таким молодым? – Марк садится рядом с парнем, чуть тепло улыбнувшись. - Ну… Мои родители в процессе развода, я на границе вылета из университета и… меня бросил парень в годовщину отношений… и в день рождения, - Донхек чуть сглатывает, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слезы. – Я, кстати, Донхек, но можешь звать меня Хэчаном, - Хек снова поникает, потому что это прозвище было придумано друзьями Джено. - Так у тебя сегодня день рождения? – Марк чуть выгибает бровь и, получив еле заметный кивок, начинает шарится в карманах. Достав цепочку, он аккуратно надел ее на шею младшего. – Я не знаю, понравится ли она тебе… Но она идет тебе, солнечный… Надеюсь ты не против такого прозвища, ведь ты и вправду выглядишь как солнышко, - Мин чуть поправляет кулон на шее младшего, улыбаясь. – Кстати, умирать в день своего рождения… Иронично, не считаешь? Может, - он отвлекся на часы, но вновь вернул свой взгляд на Хека, - потерпишь полчасика? – На это предложение Донхек лишь усмехается, шепча что-то вроде «Ты смешной». - Ну, мне без разницы, когда умирать, - в голове он подмечает, что эта фраза самая тупая из всех тех, которые он когда-либо произносил. – А ты… Почему тут? Ты тоже… хочешь, да? Личные причины? – Хэчан нервно кусает губу, потому что только сейчас осознает, что эта крыша обустроена, а значит он вполне может быть жителем этого дома, который вышел подышать свежим воздухом, а его уже приписали к суицидникам. - Да, но личная ли причина… Честно? Без понятия. Смертельная болезнь считается за личную причину? – Марк жует губу, чуть опустив взгляд, а Донхека будто четвертуют, потому что не может просто смотреть, когда человек грустит, вот ничего не поделаешь. Спустя пару секунд старший оказывается в объятиях Донхека, а тот чуть шмыгает носом, утыкаясь им куда-то в ключицу Минхена, выдыхая теплый воздух. В такие моменты люди, видимо, и начинают ценить свою жизнь. Когда осознают, что некоторые гибнут от мучительной смерти, перемешанной с постоянными мыслями о том, что не доживешь до какого-либо события. Не встретишь следующий новый год со своей семьей в уютной теплой гостиной, где за окном будут гордо стоять снеговики с морковкой вместо носа, потому что вот он – конец. Ты знаешь даже приблизительное время, когда погибнешь, и этот временной отсчет буквально изъедает все живое изнутри, оставляя лишь апатию и силу зачеркнуть еще один день в календаре на стене, где последние месяцы вовсе вырваны, ведь они больше не нужны. - Тепло… Марк лишь чуть улыбается, притягивая младшего к себе, чтобы это тепло было ближе. Он хочет улыбаться, потому что Донхек и вправду солнечный. Хочет улыбаться, потому что чувствует его тепло каждой клеточкой своего тела. Только вот плакать сильно хочется, от этого тепла, ведь страх потерять его почему-то бьет прямо в голову, отчего руки лишь сильнее прижимают Хека к Минхену. Даже не зная какой-то установленной причины, Мин боится потерять Хэчана и от этого становится очень странно. Хек отчего-то плачет, сам не зная почему, но сейчас причины теряют смысл, ведь слезы никто не видит. Минутка откровения, так сказать. Когда Донхек успокаивается, то укладывает голову на ноги старшего, рассматривая каждую звезду на небе. - Вон там полярная звезда, - тихо произносит, чуть улыбаясь, Хэчан и вновь смотрит. – Вот там Кохаб, Феркад, Юлдин и три звезды Малой медведицы с буквами, которые я забыл, - младший слегка посмеивается, обводя Малую медведицу пальцем. - Ты и вправду чудесный, - Минхен посмеивается, взъерошивая волосы Хека, после чего этой же рукой вырывает красный цветок с чьего-то горшка, осторожно кладя его за ухо Донхека, который чуть выгибает бровь, смотря слегка злым взглядом за то, что он вырывает чужие цветы, но Марк только посмеивается, поглаживая чужую щеку. - Цвети… Цвети, как этот цветок, так же прекрасно и красиво, каким ты сейчас и являешься, - Хэчану становится тепло от того, что с ним искренни, отчего бегут мурашки по спине, а дыхание перехватывает. – Не позволяй никому завянуть твоей красоте, - Марк почему-то целует младшего в висок как-то трепетно, по-особенному, так, как не может никакой человек. Хек считает это чем-то личным, даже более интимным, тем, чем нельзя поделиться с другими. - Уже полночь, - грустно произносит Донхек, поднимаясь с ног старшего. – Может… Ну ее, эту смерть? – Он чуть улыбнулся, в надежде, что Марк сможет победить болезнь и будет находиться рядом с ним. Осознавать всю тяжесть ситуации настолько тяжело, что аж снова плакать хочется. - Мне все равно умирать через неделю-две, солнечный, лучше сделать это не так больно, я прав? – Мин чуть улыбается, вставая плечом к младшему и, кусая губу, смотрит прямо на него. – А ты… Не умирай, хорошо? Я обещаю, что буду твоим ангелом-хранителем, договорились? – Минхен не хочет даже думать о том, что его солнце может потухнуть. Хэчан молчит. Молчит так, что слышно, как у Марка сердце разрывается от беспокойства. Вскоре аккуратная нежная рука младшего обхватывает руку Мина, после чего, переплетая пальцы, Донхек лишь кивает, смаргивая капли слез в уголках глаз. Вопреки тому, что Марк начинает отговаривать его, тот шагает вперед. Шагает в никуда, оказываясь над ночным Сеулом. Только в такой ситуации Хэчан все же перестает быть сильным. Если честно, он им и не был. Всю жизнь нуждался в поддержке, а не во фразах типа «Ты – мужчина, ты – сильный». Сейчас же можно показать эмоции, можно плакать, ведь никто, кроме Минхена, не увидит. Марк все видит, и его сердце сжимается от всего этого, поэтому он прижимает к себе такого теплого, и уже такого своего младшего, тихо шепча: «Я всегда буду рядом с тобой, солнечный», и трепетно целует в висок, за секунду до того, как их полет окончился, а снизу усилилось столпотворение вместе с шумом из криков и фраз, что кто-то видел этих парней не в лучшем состоянии и их можно было спасти, а буквально через минуту стали доносится звуки сирены.