Поцелованная солнцем

Будь я на месте Дженни, что бы я подумал, когда ей позвонил бы кто-то другой и попросил приехать посреди свидания? Определённо, не самое хорошее. Я бы разозлился. Возможно, даже приревновал бы. Но она ничем не выдала то, что расстроилась. Это даже как-то обидно. Я старался смотреть на дорогу, не отвлекаться на собственные мысли. Вот одна улица, затем другая, третья… Интересно, она уже спит? Мне не суждено это узнать, поскольку должен быть сейчас в совершенно другом месте. Я жму на газ сильнее, когда замечаю знакомые ворота. Машина с визгом тормозит около железных решёток, и я так же быстро выключаю мотор. Если вдруг я получу сегодня по-полной, то меня это мало волнует. Главное вытащить оттуда Лис. Надеюсь, что она не сбежала, пока я мчался сюда. Только эти мысли проскользнули в моей голове, как из дома вся в слезах выбежала знакомая. Блондинка резким движением захлопнула за собой дверь и бросилась бежать по лестнице. Завидев меня, сменила курс в мою сторону. По её лицу стекала чёрная подводка, которую она так старательно рисовала утром. Губы дрожали. Однако она упорно сдерживала дрожь, поджав губы так сильно, что они превратились в тонкие нити. Возможно, я единственный парень, который видел её в таком состоянии. Лис захлопнула дверцу машины, стоило худому телу уместиться на пассажирском сидении. Она всё ещё шмыгала носом, словно маленькая, и подчёркнуто не смотрела в мою сторону. Но я знал, в чём дело.   — Снова мама? Она резко повернулась лицом ко мне, поджала губы и сузила глаза. — Она не может отсылать меня, когда ей вздумается, — с гордым видом ответила Лис, вздёрнув подбородок и сложив руки на груди. Я не удивился её ответу. Их отношения с матерью были весьма специфичны. Оба были упрямы и эгоистичны в своих желаниях, однако до безумия любили друг друга. Но когда дело касалось уступок и компромисса — им не было равных в упрямстве. Я осторожно потянулся одной рукой к ней и потрепал её белокурые волосы. Это была своего рода поддержка, в которой Манобан нуждалась в такие минуты. И я давал эту поддержку. Лис ещё раз всхлипнула, затем, размазав по лицу остатки чёрного лайнера, принялась глубоко дышать. Это успокоило её расшатавшиеся нервы. После чего я тоже немного успокоился. Утешать друг друга без лишних слов и знать, что тебя поймут правильно — вот, что мы дарили друг другу. И, кажется, это вошло в привычку. — А где ты был, кстати? — вдруг сорвавшимся голосом спросила Лиса, устало откинувшись на спинку сиденья и повернув голову ко мне. Я усмехнулся, но в ответ лишь мотнул головой. Я ждал этого вопроса от Лис. Она прямолинейна, иногда груба, но видит меня насквозь. — Если ты опять… — встревожено выпрямилась блондинка, сжав моё плечо в руке, и с вызовом посмотрела в моё лицо. — Нет. — Хорошо. Лис безразлично откинулась вновь на спинку сиденья, прикрыв глаза. На лице у неё читалось спокойствие. Чего не скажешь обо мне. Возможно, глупо действовать так опрометчиво, когда понимаешь, что это не принесёт ничего хорошего. Я осознавал, что иду на риск, хоть и небольшой, но поступить по-другому я попросту не смог бы. Я мельком взглянул на подругу, пока та приводила своё заплаканное лицо в порядок. Белокурые локоны небрежно спадали на плечи, которые до сих пор слегка подрагивали. И хотя умелые руки быстро стёрли с лица доказательства её слёз, дрожащие плечи выдавали всё. Я машинально потянулся к ней и сжал в руках её плечи, дабы унять дрожь. Она вздрогнула, но не оттолкнула. Ей никогда не нравилось, что кто-то становится свидетелем таких моментов. Но меня она никогда не отталкивала и спокойно принимала утешения. Возможно, поэтому мы так хорошо поладили. — Всё хорошо, — тихо, но твёрдо заверила меня Лис, сжав мою руку поверх её плеча. — Мне уже всё равно. Она врала. И я знал это. Лис никогда не разлюбит родную мать только из-за ссор и обид. Она груба, но не бессердечна. Возможно, не будет разговаривать с ней, возможно, не станет появляться дома какое-то время, но не бросит родителя. Я знал, что она любит её так же сильно, как я — своего отца. Но решил промолчать и дать ей успокоиться. — Ты должна вернуться домой, — твёрдым и уверенным тоном произнёс я, за что получил злобный взгляд в ответ. — Они будут волноваться. — Они волнуются не за меня, а за собственный брак. Мы оба опешили от сказанного. Лис прикусила нижнюю губу, виновато взглянув на меня из-под густых ресниц, как бы извиняясь за резкие слова. Манобан дёрнулась ко мне и сжала мою руку в своей. — Прости, — тихим голосом попросила блондинка, склонив голову так, чтобы заглянуть мне в лицо. — Иди в дом, Лис. Я вежливо высвободил собственную руку и натянуто улыбнулся, стараясь не реагировать на колкие слова. Мы всегда знали, что брак наших родителей, хоть и фиктивный, не принесёт нам ничего хорошего. Амбиции моего отца и желание матери Лис удержать компанию на плаву привели к тому, что мы стали ироничным подобием семьи. В глазах остальных мы стали могущественной семьёй, которая владеет рядом крупных компаний и огромным земельным богатством. Так казалось со стороны, потому что каждый играл свою определённую роль, отведённую только ему. Однако это не помешало мне уйти из дома, оставив весь этот театр позади и научиться справляться собственными усилиями. Я жалел только об одном — что оставил позади и Лис. — Я пойду, — хмыкнула блондинка, едва её спина коснулась сиденья. — Но и ты пойдёшь со мной. Я нарочно надменно усмехнулся, цокнул языком и покачал головой, пресекая все её попытки наперёд. — Почему нет? Лис была раздражена таким ответом. Она хотела вернуть меня в семью. Хотела, чтобы я был рядом, пока она живёт в этом особняке. Она не понимала, что тянет за больной уголок глубоко у меня в душе, который тоже хочет вернуться. — Поверь, я там нежеланный гость, — слабо усмехнувшись уголком рта, ответил я и подмигнул ей. — Ты не гость! — резко вскрикнула блондинка, ладонью хлопнув по рулю. Я вздрогнул, но не убрал надменную ухмылку с лица. Это обижало Лис ещё больше, но у меня не было выбора. Нельзя вернуться туда, где для тебя уже нет места. — Чёрт возьми, Ким! Это твой родной дом, ты наследник этого дома! Это мне тут не место, я всего лишь дочь твоей мачехи. А ты… Моя рука успела прикрыть её губы, прежде чем с них сорвались ненужные слова. Лис непонимающе опустила взгляд на пальцы, прикрывающие её губы, затем вновь подняла на меня. — Нельзя, — шикнул ей у самого лица, и она отчего-то покрылась румянцем. — Нам нельзя больше. Я убрал руку так же быстро, с сердитым видом отвернувшись от подруги, и схватился за руль. Я заметил, как костяшки побелели, но не стал ослаблять хватку. Лис ещё пару секунд сидела в оцепенении, пока до неё доходил смысл моих слов. Её прямые брови сузились, образовав на лбу морщинку. Надеюсь, она поймёт. Неожиданно для меня она вдруг расслабленно устроилась напротив, подперев кулаком голову у виска, и безразлично посмотрела на меня. — Неужели твоя ненаглядная вернулась? Прямой вопрос. Как всегда. Но я не стал подавать вид, что меня это зацепило. Однако моё продолжительное молчание Лис приняла как согласие и разочарованно фыркнула. — Она в курсе, что мы живём в одном доме? — иронично вздёрнув подбородок, Лис сложила руки на груди и с вызовом посмотрела на меня. — Мы не живём в одном доме, — пресёк её попытку задеть меня, — больше не живём. В глазах блондинки проскользнул холод. Губы поджались, и брови приняли сердитый вид. К моему удивлению, руки Лис потянулись ко мне и ловким движением расстегнули молнию на моей куртке. Я опешил, когда одна её рука коснулась моей груди, спускаясь вниз. Пальцы начали гладить кожу через ткань одежды, отчего по телу пробежал холодок. Моё тело по-прежнему реагировало на её касания, и я невольно рвано выдохнул. Сжавшись, я разом, с выдохом, отогнал наваждение и перехватил руку Манобан, остановив её попытки. — Что ты делаешь? — рвано спросил я, прикрыв глаза от раздражения. — Я же сказал, нельзя. Лиса оскорблено передёрнула плечами, откидываясь обратно на своё место. И только тогда мне удалось успокоиться. Я всё ещё привязан к ней. И, чёрт бы меня побрал, она пользуется этим. — Раньше это не мешало тебе спать со мной, — как бы невзначай подметила Лис, грациозно скрестив ноги. — Помимо того, ты охотно делал это. — Она тут не причём, Лис! Я резко ударил кулаком по рулю, не желая слышать подобные слова. Но Лис даже не вздрогнула. Она нахмурилась, как обычно, положив подбородок на ладонь. Манобан привыкла к моим выходкам в порыве гнева. Я вздохнул, попытавшись успокоить нервы, затем посмотрел на девушку. И хоть она не показывала заинтересованности, она ждала моего ответа. И выдавал это её слишком внимательный взгляд. — Дело не в ней, — повторился я, мотнув головой, и скорее убеждая в этом себя. — Мы не можем больше творить необдуманные вещи только из злобы на собственных родителей. Манобан резко выпрямилась. Кресло под ней скрипнуло, и девушка обиженно упёрлась взглядом в моё лицо. — Ты оставишь меня одну в этом доме? Снова? Я с досадой вздохнул. Меня пугало то, насколько сильно я привязан к сводной сестрёнке. И эту привязанность нельзя описывать одним лишь словом. Она стала мне дорога, поскольку была рядом, когда мне нужна была поддержка. Уверен, она чувствует ко мне то же самое. Но Лис не должна рисковать так с горяча. Рано или поздно они с матерью помирятся. И я абсолютно уверен, что и она хочет этого. Просто не признаёт. А я уеду отсюда, как только закончится колледж. Я не могу смотреть на то, как она с каждым днём привязывается ко мне всё больше. — Не надо, Лис, — я мотнул головой, пытаясь донести до неё смысл сказанного. — Это не приведёт ни к чему. — А мне и не нужно, чтобы мы к чему-то пришли, — резко выдохнула Лиса и потянулась в мою сторону. Одной рукой она притянула меня за ворот куртки и впилась в мои губы требовательным поцелуем. От неожиданности я опешил и позволил ей ухватиться за трещину в стене, которую так старательно сейчас выстраивал между нами и нашими странными отношениями. Резким движением, она переместилась поближе и уселась мне на колени. Лис зарылась пальцами в мои волосы, и я невольно охнул. Рассудок помутился, и я снова терял контроль. Тонкие пальцы оттягивали короткие светлые пряди назад, пока её поцелуй творил со мной что-то совершенно абсурдное. Мы — два дебила — которым недостаёт родительской любви. И сейчас мы совершаем старую ошибку. Лис начала стягивать с меня рубашку, пока её губы в сотый раз изучали мои. Её прерывистое дыхание жгло кожу, тело покрывалось мурашками, стоило Манобан проделать тот же трюк с собственной чёрной блузкой. Вещи отправились на задние сиденья, и мы оказались по пояс нагие. Возможно, мой рассудок окончательно помутился, поскольку я позволил ей спустить замок на джинсах. Ремень давно отлетел нам за спину и присоединился к остальным вещам. Одними только пальцами она сжала бугор под тканью, выдавив из меня протяжный вздох. Внизу живота всё начало сворачиваться в узел, а за поводок дёргала Манобан. Она вновь использует меня, чтобы отвлечься. И я ей позволяю пользоваться собой. Потому что не хочу причинять боль. Мы столько раз проделывали этот старый трюк, что я сбился со счёта. Мы пользовались друг другом, если кому-то из нас нужно было отвлечься. Мы были теми, кто разрешал пользоваться друг другом в определенные моменты. Эта была ещё одна наша общая манера отвлекаться от проблем. Но нельзя бегать от них вечно. Она, хоть и сводная, считается мне родственницей. А я… кажется, вновь почувствовал тепло, которого мне не доставало столько лет. Перед глазами всплыло лицо Дженни. Её глаза наполнились слезами, они смотрели на меня осуждающе, презренно. Внутри что-то защемило от таких ощущений, и я негрубо оттолкнул от себя Лис. Та явно опешила, и я воспользовался этим, чтобы усадить её обратно на пассажирское место. Молча, без лишних слов, потянулся назад и схватил её блузку. Когда чёрная ткань опустилась ей на колени, я почувствовал, как впервые в жизни лишил её утешения. — Я была права, — тихо, но с упрёком произнесла Манобан, продолжая смотреть на меня отчуждённым взглядом. — Она уже завладела твоими мыслями. Я молчал. Рубашка, откинутая ранее назад, вновь оказалась на мне. — Ты уверен, что она сама тебе не изменяет с Чимином? — насмешливо спросила Манобан. — Ты ведь сам потом передумаешь. — Я не передумаю. — Что ж, в таком случае, наш маленький секрет останется со мной, а ты беги обратно к своей Ким. Я изумлённо перевёл на неё взгляд, на что Манобан лишь безразлично пожала плечами и нацепила на себя блузку. Я опешил, поскольку не понимал, что происходит. Но был даже рад, что она не обижена на меня. С другой стороны мы изначально договаривались на отсутствие чувств. И было бы странно, если бы она начала реагировать как-то не так. — Но сначала подвези меня кое-куда, — довольно ухмыльнувшись, Лис удобно устроилась на сиденье. Я открыл было рот, чтобы возразить, но Лис ладонью прикрыла мне губы. Я с немым вопросом уставился на неё, но тут же сдался, вспомнив, в чём ей отказал. Взволнованно покосился на её преувеличенно весёлый вид, и устало откинулся на спинку сиденья. — Лучше бы ты домой зашла, Лис, — попросил я, склонив голову к ней и сжав её плечо в руке. — Разве у тебя есть право указывать, куда мне идти? — с издёвкой спросила блондинка, скривив пухлые, слегка розоватые губы. — Я не указываю. Я прошу. На мгновение я подумал, что вот, она сейчас согласиться и вернётся домой. А мне не придётся за неё переживать. Но через секунду, словно назло мне, она выскочила из машины и громко захлопнула за собой дверь. — Удачи с твоей ненаглядной, братец! — через плечо бросила напоследок Лис, прежде чем скрыться в салоне подъехавшего такси. — Ты… блин… Глубокий вдох — выдох. Проследив за тем, как такси отъезжает от дома, ненавязчиво огляделся вокруг. Старого дома, в котором я хранил все свои воспоминания о матери — больше не существовало. На его месте был выстроен грозных габаритов особняк, который пестрил своим изяществом. Всё в нём кричало о состоянии отца и его жены. Больше не было того дома, в котором мы действительно были счастливы, а не создавали иллюзию счастья. Внутри что-то защемило, но не так сильно как в прошлые разы. Я ужаснулся, понимая, что с каждым днём отвыкаю от этого места и от этих людей, которых когда-то называл семьёй. Оглядев огромный особняк ещё раз, я потянулся к ключу зажигания. Но тут же оцепенел, когда глаза наткнулись на высокий силуэт, идущий в сторону сада. Тоска по дому была несравнима с той, что я испытывал сейчас. Я проводил отца взглядом, пока тот шёл в сторону скамьи и разговаривал с кем-то по телефону. Я фыркнул, едва в голову забрела мысль, что разговаривал он так весело только с партнёрами. И хоть я никогда не требовал от него внимания после смерти матери, сейчас я понимал, что хотел бы видеть такую улыбку в свой адрес. Отец активно жестикулировал рукой, как обычно, раскрывая детали очередного крупного проекта. Я невольно улыбнулся, когда заметил на нём белый свитер, гармонирующий с проблесками седины в волосах. Подарок от матери. Он всё ещё хранит подаренные ею вещи. В моменте его лицо повернулось в мою сторону, и я заметил, как расширились его чёрные, с золотистым отливом глаза. Он заметил меня. Рука его застыла в немом жесте, а вторая убрала телефон от уха. Я сжал руль до побеления, когда прочитал на его губах своё имя. Когда отец пришёл в себя и решился повернуть в мою сторону, машина резко ускользнула за пределы дома. Я сбежал. Снова сбежал от него. Боль внутри начала ныть, но я не позволял ей взять вверх над разумом. Возможно, я поступаю опрометчиво и по-детски, но я еду туда, где, возможно, смогу успокоиться. Знакомые улицы мелькают перед глазами, пока я отчаянно ищу взглядом знакомую станцию. После стольких лет, я вновь смог увидеть её. И теперь мне не хотелось убегать от принятия решений. Я уверенно повернул направо, заприметив взглядом знакомые стены. Всёго пять домов отделяют меня от встречи с ней. Подъехав поближе, я заметил знакомый мотоцикл и непонимающе осмотрелся. Не может быть, чтобы он был здесь. Выскочив из машины, начал пробираться дальше, за дерево. Не верящими глазами начал озираться по сторонам, ища знакомое лицо. И каково же было моё удивление, когда наткнулся на два лица, находящихся друг от друга в опасной близости. Внутри начало гореть от этой картины. Пак слишком близко к ней. А она не отталкивает его. Я с озлобленностью сжал кулаки, наблюдая за тем, как брюнет тянется к её лицу. Душа кричала: «Не смей!» Рука Пака опустилась ей на талию, притягивая ближе. А я чувствовал, что сейчас разорвусь на части от удушения. Дженни прикрыла глаза, и у меня будто крышу снесло. Словно меня лишили самого дорогого. На глазах отобрали. Увели из-под носа. Чёрт, Ким, называй, как хочешь, но ты начал ревновать. Однако ненависть тут же затмила злоба и обида на девушку. Несмотря на свои поступки с Манобан, по отношению к Дженни я чувствовал то, что никогда не буду испытывать с Лис. Я не хотел верить, что она уедет с Чимином на той вечеринке. Но она уехала. Я не хотел верить, что они будут близки. Но они сейчас вот-вот поцелуются. И я не желаю на это смотреть. Я опустил взгляд на собственные сжатые руки и отвернулся, дабы не смотреть на этот поцелуй. Пусть я испорчен. Пусть я думаю только о себе. Но прямо сейчас я хочу отвлечься. — Лис, — зову я, едва услышав голос девушки из телефона, — я согласен.