***
С наступлением рассвета Штернберг проснулась, почти что ничего не чувствуя. Её красивое тело было покрыто сажей, на лбу была неглубокая садина, а левая рука с предплечьем покрыта пятнами странных синяков, со слабым стоном она медленно подняла её и, осмотрев, пустила слезу. Ей было больно, но что еще важнее, ей было невероятно обидно и горестно. Минута ушла у колдуньи на то, чтобы хотя бы присесть, и осмотрев остатки каравана, Лиза в ужасе вздохнула. Всё, что она помнила, так это что на их лагерь внезапно напали. Не то разбойники, не то, как подозревала колдунья, очередные диверсанты Ордена, переодевшиеся обычными людьми, устроили резню. Ничего не подозревающие люди, менее половины из которых умели держать в руках оружие, не смогли дать нападавшим отпор, и Лиза, оторвавшись от беседы с сыном кузнеца, решила помочь ни в чем не повинным попутчикам отбиться. Одна она вполне могла бы раскидать их всех как нашкодивших котят, но среди врагов попался мощный маг, чуть не убивший её саму. В отличии от остальных ей, видимо, повезло сказаться достаточно мертвой, чтобы после налета её не добили. В довесок, грабители сожгли весь караван, и от множества трупов остались лишь лежащие в золе скелеты, в воздухе еще сохранился не до ко конца выветрившийся аромат паленного мяса. Лиза с нарастающей тревогой продолжала осматривать братскую могилу еще вчера живых людей, и когда её взгляд задержался на плохо обгоревшем теле, не сдержала крика, прикрыв рот ладонью. Марк, сын кузнеца, лежал мертвым неподалеку с пробитой чем-то большим и тупым грудью. Его труп был лишь слегка опален, и то лишь потому что лежал в отдалении от других мертвецов и горючих материалов, но этого вида было достаточно, чтобы из глаз Лиза потекли слезы. — Марк! — воскликнула она, рывком приблизившись к его телу, не обращая внимания на жуткую усталость и боль. Колдунья схватила труп за плечи, прижимая к своей увесистой груди, и уже не сдерживая эмоций громко зарыдала. — О, мой милый мальчик, почему ты?! — крикнула в пустоту Лиза. Она баюкала мертвеца, не зная что же ей предпринять еще, и казалось, что от осознания факта того что всё кончено можно сойти с ума. В очередной раз счастье ускользает из рук колдуньи навсегда. Она так и провела целый час, не меняя позы. Кое-как взяв себя в руки, Лиза выкопала могилу к полудню и, похоронив сына кузнеца, не выдержала, снова взвыв от душевных мук терзавших её с самого безумного утра. Лишь к вечеру мамоно смогла заставить себя продолжить путь к Матри — Ра. Ей было не вдомек, что же произошло на самом деле, но в отличии от сотни людей ей повезло остаться в живых, хоть это и не помешает ей до конца жизни корить себя за то, что она не смогла спасти своих попутчиков в тот день.Тихая гроза
14 октября 2019 г. в 16:53
Лизе Штернберг пришлось покинуть свой дом в чащобе задолго до рассвета, потому что караван, идущий в Матри Ра должен был пройти ранним утром за пару лиг от ее жилища. Снарядив себя лишь самым необходимым и уместив пожитки в бездонную магическую сумку на плече, колдунья начала свой путь.
Устав от одиночества и случайно забредших в ее владения мужчин, Лиза решила направиться в ближайший монстро-дружественный город, чтобы найти свою судьбу. Дабы все прошло гладко и без лишнего использования магии, стоит смешаться с людьми, «да и дорога будет веселее» — думала колдунья.
Повозки с лошадьми появились на протоптанной торговой дороге, когда лучи солнца едва успели осветить макушки деревьев. Усталые путники, зевая и отмахиваясь от комаров, сидели на козлах, попирали плетущихся лошадей и изредка переговаривались. Пешими шли несколько женщин и мужчин с увесистыми тюками, остальные же были в крытых повозках или на лошадях. Колдунья насчитала в караване шестьдесят человек. Все они, наверняка, гонимые нуждой, шли за новой жизнью.
Сейчас в Курт Альфе не лучшие времена, увы, благоденствие, которое наступило после Асурамисской войны длилось не так уж и долго. Влияние Ордена вместе с его последователями просачивалось на семь островов словно коварный рак, разрушающий единый организм метастазами в отдельных его частях. Лиза, наблюдавшая за всем этим, то и дело слышала о диверсиях в крупных городах и искренне негодовала. Сколько несчастных вынуждены были покинуть родные дома?
Выждав момент и немного поколдовав над тем, чтобы сопровождающие отстали от первой повозки на несколько шагов, она ловко запрыгнула на скамью рядышком с мужчиной, который выглядел старше и опытней других. Безошибочно определив в нем главного, Лиза включила свое обаяние и улыбнулась ошарашенному старику, который, казалось, ожидал в такое время чего угодно, но не этого.
— Доброе утречко, достопочтенный господин, — склонила голову в легком поклоне она. — Не изволите мне ответить, этот ли караван направляется в Матри Ра?
Паника отпустила мужчину, а щеки зарделись от такого официального обращения.
— Вы правы, миледи, — взяв себя в руки, сурово ответил старик. — Вечером третьего дня мы будем в Матри Ра, если все сложится удачно.
Последние слова он произнес нахмурив брови. Лиза сделала выводы, что сейчас на этих дорогах неспокойно. Некоторые из наездников, если приглядеться, держали кинжалы на поясах, иные даже мечи. «Наемники?» — задалась вопросом она.
— Как вас зовут?
— Кхем… меня зовут Ингвар.
— Господин Ингвар, я должна во чтобы то ни стало попасть в город Ра, не позволите ли мне присоединиться к вашему замечательному, — выделила она последнее слово, — каравану, дабы добраться до острова Матри невредимой?
Мужчина уже попался на удочку колдуньи — его глаза бегали по ее фигуре, а та, хоть и скрытая плащом, но некоторые особенности форм, всё же выделялись. Как сундуки с сокровищами, с накинутым сверху плащом для взора опытного воришки.
— А что, разве мамоно нужна защита? — прогнусавил Ингвар, отводя взгляд и оглядываясь, не подслушивает ли кто их разговор. Вокруг же царила спокойная тишина, привычная для дальней дороги: остальные люди шли с отставанием, иные и вовсе спали в своих повозках. Сами же возчие, если и не дремали откровенно, повесив голову, то отчаянно боролись с дремотой.
Лиза едва заметно скривила пухлые губки, а левая ее бровь дернулась от нахальства человека, «если бы ты знал, что в бою я одна стою намного больше, чем все твои наемники вместе взятые, ты бы так не кривлялся». Она взяла себя в руки и невзначай расстегнула пуговку у основания шеи, отворачивая воротник плаща в сторону и обнажая ложбинку между налитых грудей.
— Господин Ингвар, я о-очень вас прошу принять меня, я заплачу двумя золотыми, и вы меня даже не увидите. Место в конце шествия устроит такую неприхотливую мамоно как я.
Ресницы ее затрепетали, взгляд стал томным и тяжелым, только зоркий глаз ведьмы или же другой колдуньи смог бы сейчас разглядеть, как разлилась в воздухе древняя магия, овевая тело старика, щекоча его старческую шею, пробираясь под пояс штанов. Щеки зарумянились и на секунду он словно скинул лет десять, в глазах загорелся огонек, который разлился по жилам, позволив ему почувствовать себя так, как он уже очень давно себя не чувствовал.
— Кхм…кхем, — Игвар заелозил задом по кожаной кушетке, будто задумавшись над предложением незнакомки, но на самом деле он боролся с возрастающим возбуждением, и колдунья про себя смеялась над его метаниями. — Да, конечно, это… достойная плата.
Магия тут же исчезла, старик, кряхтя, согнулся и с непониманием уставился на очаровательную спутницу, которая, улыбаясь, протягивала в ладошке две золотых монеты. Встряхнув головой и попробовав каждую на зуб, он коротко кивнул, вновь становясь хмурым и подозвал к себе одного из мужчин, следовавших за повозкой.
— Видишь ее? — спросил он, указывая на колдунью рядом с собой, — тот уверенно закивал и тут же получил увесистую затрещину. — За что я тебе плачу, идиот?!
— Простите, господин Ингвар, — пробубнил тот потирая уже начавшую опухать щеку.
Отдав несчастному несколько распоряжений и дождавшись кивка, старик махнул рукой:
— Можете отправляться в конец каравана, Рогер предупредит всех о новом путнике.
Лиза одарила его благодарной улыбкой и спрыгнула с повозки. Пока процессия шла вперед, она успела рассмотреть тех, с кем ей предстояло путешествовать до Матри-Ра три дня. Торговцы, кузнецы, случайные бродяги, которые держались в стороне, женщины с детьми в повозках — все они с интересом разглядывали путницу и в их глазах тут же появлялось понимание. Ни одна человеческая женщина не сравнится красотой с мамоно. И Лиза не была исключением.
Оценив, с кем ей придется иметь дело, она отметила, что духовная энергия этих мужчин и пальца ее не стоит. Разве что, вот этот — совсем еще юный паренек, который глядел на нее с неподдельным интересом. «Его чистая духовная энергия пришлась бы мне по вкусу», облизывалась колдунья, глядя на него игриво и подмигивая, отчего парень совсем уж стушевывался и получал подзатыльники от отца.
Тем временем, караван продолжал свой неспешный путь через долины и леса. Пейзаж проносился довольно-таки однотипный, зелень рябила в глазах, погода радовала, теплый ветер с юга приносил с собой терпкий запах моря. Прежде Лиза не раз путешествовала, перед тем как осесть в этом лесу. Но сейчас, как никогда раньше, у нее было особое чувство в груди, чувство правильности принятого решения. Жизнь без любимого мужчины словно не имела смысла. Старшая сестричка часто ей твердила о том, что в мире тысячи мужчин и лишь один сможет тебя осчастливить, ради такого можно и на край света пуститься. И Лиза действительно пустилась на поиски.
Ей не составляло труда соблазнить любого, будь то женщина или мужчина, но вот оставить при себе, беззаветно верить и полностью отдаться чувствам — нет. Случайные прохожие, из которых она высасывала понемногу духовную энергию, никак не трогали ее. Увы, попадались либо излишне меркантильные, либо чересчур избалованные. Редко можно было встретить бескорыстную невинность в глазах людей этого мира.
На ночные привалы колдунья выбирала места чуть подальше от основной стоянки каравана. Остальным было спокойнее ютиться вокруг костра. Она смогла бы преодолеть эти три дня и вовсе не останавливаясь и даже не питаясь, но не видела ничего плохого в том, чтобы передохнуть, поесть и лишний раз взволновать собой мужчин. Так же, улучшенный слух позволял ей слушать их разговоры, которые велись о назревающих недовольствах, об Ордене и о том, что мамоно стали нападать на путников все чаще. «Совсем озверели эти монстробабы!» — негодовал торговец шелком, «Словно в былые далекие времена, они утаскивают несчастных к себе, небось пожирают их, но прежде…» — Лиза не стала слушать дальше. Она и сама в былые времена утаскивала путников к себе в дом, но никогда не пожирала, а дарила им только любовь. Они и сами умоляли ее быть с ними и никогда не покидать. Колдунья фыркнула. «Неотесанные мужланы, храбритесь тут, ядом плюетесь, а стоит показать вам прелести, как от мамоно потом не оторвать». Недопонимание между мамоно и людьми так же старо, как этот мир. Нетерпимость, поспешные выводы, неблагонадежные советники королей и необразованные ведомые крестьяне — вот основные причины ненависти. Даже в монстро-дружественных странах находятся такие, которые считают мамоно монстрами, пожирающими мужчин. Но и среди последних находятся те, кто подливает масла в огонь своей неопытностью и непросвещенностью.
О том, что караван снова отправляется в дорогу колдунье говорили предварительно расставленные ей «звоночки», которые могла слышать только она. Как только люди начинали сворачивать палатки, Лиза тут же об этом узнавала и начинала собираться, ведь будить ее, как выяснилось, никто не собирался. Люди все же относились к ней настороженно, глядели с опаской, словно ожидая чего-то. На такое отношение ей оставалось только морщиться, а ещё монстро-дружественная страна называется! Слишком уж относительна современная ей справедливость — какие времена, такие и нравы. На следующий день пути ситуация немного смягчилась, люди к ней привыкли. Особенно Марк. Лиза услышала, что так его звал отец, который то и дело попрекал за любопытные взгляды в ее сторону. Колдунье было забавно наблюдать за ним. Иногда даже удавалось перемолвиться парочкой слов, когда тот будто случайно отставал от своего отца и шел вровень с ней. Мамоно уже и забыла, как это приятно — соблазнять молодых и неопытных, в этом деле даже не приходилось применять магию.
— Отец учит меня кузнечному делу, — полушепотом говорил он. — Сейчас я только помощник, но скоро смогу и сам работать!
— Это похвально, Марк, — улыбалась Лиза. — Я уверена, что отец тобой гордится.
Щеки Марка от комплиментов становились пунцовыми в мгновение ока. Он неловко пожимал плечами и нервно улыбался. Но его отец обычно очень быстро понимал, куда девается его отпрыск и кричал тому не отставать. Тогда парень извинялся и легкой трусцой нагонял его. Такие короткие диалоги скрашивали время в пути и не давали заскучать.
На стыке времен года погода бывает очень нестабильна — вот она радует солнцем и теплым ветерком, а через несколько часов небо заволакивает облаками, вынуждая укутываться потеплее. Лиза предчувствовала скорое приближение дождя, но решила не расходовать попусту ману, все равно ей не грозило промокнуть или же простудиться. В глубине души она волновалась за Марка, но ничего не могла сделать, чтобы не привлекать к себе внимания. Другие мамоно уже давно воспользовались бы ситуацией и в первую же ночь сделали так, чтобы он оказался у них в палатке с первым же привалом. Но Лиза держала себя в руках и не хотела привлекать нежелательного внимания, в конце концов, это могло бы навредить и самому Марку. Но словно по велению самой Падшей, парень сам заявился к ней, решившись на это лишь в последний день их совместного пути.
Небольшой дождь превратился в непроглядный ливень уже на подходах к городу и вынудил караван из уставших, насквозь промокших людей разбить небольшой лагерь под густыми дубовыми кронами. Взглянув на сиреневые узконосые башмачки, выглядывающие из-под полы плаща, Лиза устало вздохнула и пошлепала по склизкой от воды, раскуроченной колесами повозок грязи к небольшому оврагу, который, находясь поодаль от лагеря, мог бы служить для нее временным убежищем. Провожаемая сальными взглядами и игрой желваков на бородатых лицах, она шла с гордо поднятой головой, абсолютно сухая, ясно давая понять всем, что человеческие тяготы для нее совершенно ничего не значат. Чувствуя нарастающий жар там, внизу живота, девушка, тем не менее презрительно поглядывала на провожающие ее лица. «Совсем не вкусные!» — негодовала она про себя, разворачивая без усилий палатку, вставляя в землю толстые прутья и укрывая убежище парусиной. К этому времени энергетический голод одолел ее настолько, что она была готова завалить и отлюбить даже одного из этих ужасных мужчин, что даже молча умудрялись сказать своим взглядом столько, что у Лизы волосы вставали дыбом. Оставалось только отдергивать себя, напоминая, что не время и не место. Что скорее всего она своим поведением напугает детей, которые носились между повозками тут и там практически на всем протяжении пути. «Как же это утомительно — сдерживаться!» — раздраженно возмущалась про себя Лиза, усаживаясь на мягкий плед и колдуя над маленьким очагом. В палатке становилось ощутимо теплее, а оранжевый свет от огня немного успокаивал. «Еще немного и в первом же городском кабаке можно будет приглядеть себе муженька» — мечтательно щурилась она, разглаживая складки на плаще. В отдалении слышалась людская возня, они все еще расставляли палатки, пытались действовать организованно, только вот получалось не слишком удачно: больно уж разношерстная собралась для этого толпа. Когда колдунья уже собиралась прикорнуть, полог палатки отъехал в сторону и в проеме показалась темная, согнутая пополам фигура. Свет пламени скользнул по молоденькому лицу с испуганными глазами.
— Я-я п-п…
— Это кто заглянул ко мне на огонек? — ласковым голоском пропела Лиза. Она привстала, плащ при этом съехал с плеч обнажая крупные упругие груди в обрамлении кружевного глубокого декольте. Щеки паренька зарделись, и он поспешил опустить голову. Лизе это показалось настолько милым, что она и вовсе скинула с себя плащ, будто невзначай, обнажив длинные ноги в чулках.
— У-ужин, я п-подумал, ч-что…
— Ох, как это мило с твоей стороны, Марк, — девушка села и протянула руки к гостю.
Тот, как-то странно переставляя ноги, вошел внутрь, кажется, начав еще больше нервничать и осматриваться, будто ожидая подвоха. В его руках оказалась вкусно пахнущая похлебка, Лиза же отметила, что сам он пах намного вкуснее его явно со старанием приготовленной ноши. Будь ее воля, она бы прямо сейчас завалила этого милого стеснительного парня, что всю дорогу глазел на нее невинными глазками, но нужно соблюдать правила приличий. Ей вовсе не хотелось быть изгнанной из каравана и добираться в дождь до города самой. Колдунья всегда могла правильно расставлять приоритеты, даже вопреки своей сущности.
— Твой отец не выдаст тебе тумаков из-за того, что ты здесь? — протянула Лиза, соблазнительно прихлебывая из деревянной ложки.
— Н-нет, я уже в-взрослый! — возмутился Марк, обиженно оглянувшись в сторону лагеря, где все еще слышалась возня и крики мужчин.
Из-за томно полуопущенных ресниц колдунья наблюдала за тем, как мнется от неловкости сын кузнеца, пытаясь придумать предлог, чтобы остаться в палатке подольше. Его мокрая одежда уже понемногу подсыхала, от тепла парень начал зевать. А колдунья тем временем не спешила его отпускать, хоть и не могла здесь и сейчас соблазнить, оставила, так сказать, на «подготовку почвы под будущие посевы» не вечно же они будут плестись, верно? Треск поленьев в очаге действовал как самое лучшее снотворное. Марк уже клевал носом, а дождь, барабанящий по листьям заканчиваться будто и не собирался и привал обещал растянуться на всю ночь. Только колдунья подумала, что еще немного, и она накинется на сонного паренька, как ее неприятно кольнуло предчувствие. Она буквально замерла, обратившись в слух, улавливая малейшие шорохи в звуке дождя. Пространство будто замерло вместе с ней, а время растянулось и медленно сжалось словно кузнечные мехи. Огонек в очаге колыхнулся особенно изворотливо, будто на него подули и в долю секунды воздух завибрировал, заставив ее встрепенуться. Очнулся и паренек, разморенный теплом палатки, его ничего не понимающие глаза обратились к девушке, а рот открылся, что-то сказать, но в ту же секунду послышался громкий гул, за которым последовал взрыв, сотрясая воздух и осыпая палатку землей. Уши тут же заложило.
— Оставайся здесь! — Лиза толкнула Марка в грудь, когда тот собрался выйти следом за ней.
Кто бы не напал на караван, лишь магия способна издавать подобные звуки, а это значило, что Лизе предстоит действовать быстро, пока все тут не превратилось в братскую могилу. Снаружи творилось нечто поистине невообразимое, «в аду и то меньше отчаяния» — промелькнуло в голове у Лизы, когда на ее глазах повозка с семьей купца вспыхнула синим огнем и сквозь рев пламени послышались крики сгорающих заживо людей.
На долю секунды это зрелище обескуражило Лизу, заставив хватать ртом воздух, не в состоянии произнести и единого заклинания. Таких зверских убийств ей ранее не приходилось видеть. Огненные шары попадали точно в цель, уничтожая повозки, достигая даже тех, кто пытался скрыться в лесу. Но только сейчас колдунья поняла, что магический огонь, горящий ярко, испускающий обжигающий жар, вопреки своей природе горит под проливным дождем. Злость пришла с запозданием, и Лиза начала вглядываться во тьму, из которой производились атаки по каравану.
Зрение, усиленное магией, позволило разглядеть в ночной темноте что-то, что с натяжкой можно было бы назвать големами. Семь человекоподобных фигур окружили караван, методично, не произнося ни гневных выкриков, ни оскорблений, наступая на позиции наемников. Каждый из големов был несоизмеримо выше и намного шире даже самого высокого из подчиненных Ингвара, плюсом ко всему, они владели магией, на ходу пуская с громкими хлопками огненные шары. Сам Ингвар, не видя иных перспектив, с криком понесся на ближайшего к нему голема, и мигом оказался раздавлен соседним деревом, что по мановению очень длинного посоха колдуна сорвалось и на невероятной скорости врезалось в старика.
Будь это обычные големы — да и големы ли, совсем не похожие на женщин? — Лиза могла бы без особых проблем хотя бы отбросить их, дав беззащитным людям шанс бежать. Но по всему выходило, что перед ней предстали могучие рыцари, осведомленные в вопросах магии, если, со страхом подумала она, вовсе не самые настоящие паладины Ордена. Но паладины были известны прежде всего тем, что могли призывать чудеса Лже-Верховной, на этом список их сверхъестественных талантов и заканчивался, не говоря о том, что вряд ли они могли собраться все вместе и в таком месте без особой причины. Еще ни разу избранный чемпион новой светлой богини не мог использовать огненную магию, а уж тем более направленными потоками энергий швырять предметы с фатальной скоростью, так что нет — это точно не герои, чего не скажешь о их явной связи с самой жестокой и беспринципной организацией мира.
Кристально ясно — Лиза не имеет и тени шанса шансов против группы магов. И пусть она по своему большому самомнению наверняка превосходила их всех в умении чародейства, колдунья всего одна. Но её наивное девичье сердце обливалось кровью при виде того, как мясники Ордена убивают мужчин и женщин, чья вина была лишь в том что они не брались за виллы при виде любой мамоно. К тому же, она хотела защитить Марка, который при своих навыках подмастерья мог скорее сковать молот, способный расколоть все мироздание, чем хотя бы убежать от нападавших. От одной мысли что мальчика раздробят ударом ужасной силы или, не приведи Падшая, сожгут заживо, бросало в дрожь.
— Проклятые убийцы, остановитесь! — крикнула Лиза, собрав волю в кулак и направив ужасающую волну энергии в ближайшего мага. По её расчетам силы заклинания должно хватить на то чтобы перемолоть все кости в муку, но к её шоку цель её магии даже не шелохнулась, а вся энергия разбилась об его засиявшую еле различимыми рунами броню.
Гигант тут же сосредоточил всё своё внимание на ней. Его голова повернулась в сторону Штернберг, а зловещие зеленые глаза источали гнев таинственного рыцаря, что будто был невероятно оскорблен наглостью мамоно. От этого взгляда ноги Лизы будто приковало к земле, и предчувствие говорило ей, что её атака стала началом её конца.
Колдунья взметнула посох в сторону мага, намереваясь задействовать свои самые мощные заклинания и драться за свою жизнь и жизнь своего потенциального мужа насмерть, но внезапная вспышка молнии ослепила её. Зрение померкло, и Лиза еле сдержалась, чтобы не заплакать от боли в глазах и начавшего просыпаться отчаяния от осознания того, что теперь она не сможет отбиться от налетчиков, как и её Марк.
Белая пелена испарилась. Удивленная Лиза широко раскрывшимися глазами смотрела на то, как над ней навис очередной маг-рыцарь, которого среди нападавших не было. Этот неизвестный стоял на огромном золотом диске явно магического происхождения, и в отличии от остальных налетчиков носил куда более роскошные и богато украшенные доспехи. Множество подсумков и ремней с побрякушками, напоминающих по виду магические артефакты, висели на его доспехе как украшения на дереве в зимний праздник и в руке рыцарь держал посох, будто целиком отлитый из золота и имевший в причудливом и тонком навершии множество драгоценных камней. Испытывавшая огромную опасность колдунья не успела ничего предпринять, чувствуя как чужая воля опутывает её.
Лизу в мгновение ока подбросило вверх невидимой хваткой. Незримая рука сжала её с такой силой, что колдунья издала истошный крик боли, почувствовав, как связки рвутся и кости трещат от огромной нагрузки. Руки и ноги Штернберг начало выворачивать, выбивая суставы конечностей, от чего она чуть не потеряла сознание. Глаза застелила красная пелена, и всё, на что осталась способна девушка, это лишь слабые хрипы. С уголков красивых алых губ начали течь ручейки еще более алой крови, а глаза начали кровоточить столь сильно, будто получили глубокие раны.
Всё остальное растаяло в неуловимом бреду. Лизе казалось, что сине-золотые тени мельтешаться вокруг неё, осыпая градом вопросов. Она безвольно отвечала, шепча неразличимые ответы, даже не смотря на то, что каждый ответ приносил всё больше боли.
-…парадоксальный способ симбиоза в своей абсурдности…
-…какое нам вообще может быть дело до этих варваров, когда очевидно, что они ничего из себя не представляют?
-…сколь примитивное колдовство, сколь примитивные познания…
-…не всё можно решить убийством, и таков мой приказ. Приготовиться к ритуалу…
Обрывки почти не разборчивых фраз доносились до колдуньи, но она была в столь вымотанном состоянии, что не могла и думать над их значением. Слова незнакомцев выжигались в рассудке каленным железом, вызывая отчаянные стоны, вызванные от единственного желания прекратить мучения. Резкий свет ударил в тело Лизы, будто разрывая её на части, и с невероятным криком, который, как она поначалу подумала, принадлежал не ей, она утонула в небытии.