Охотник за солнцем

      Ночи в пустыне еще никогда не были столь холодны. По остывшему многие годы назад песку брел Охотник за солнцем. Вереница несчетных шагов бесконечной цепью простиралась на тысячи миль назад за его утомлённую спину. Высокое небо бездушными звездами глядело на него холодно и отстраненно.       Но Охотник любил их. Полжизни провел он, раскинувшись на песочных волнах и устремив взгляд угольных глаз на мириады маленьких точек, скупо мерцавших ему бледным светом. Хотелось верить, что их россыпь на неизменно мрачном куполе неба принадлежит лишь ему. Но Охотник за солнцем знал: нет дела до потерянных в пустыне людей этим крохотным светлячкам с дальнего края вселенной.       Он не ведал, как выглядит солнце. Лишь слышал сотни легенд и еще больше рассказов о том, как розовеет, а затем становится голубым чернеющее небо, когда слепящий шар поднимается над далекой линией горизонта. И все вокруг на мили озаряется светом, несущим тепло.       Но горизонт на его памяти всегда оставался пустым, а полотно неба знало лишь палитру иссиня-черных оттенков. Песок под ногами никогда не теплел, как и воздух, привычно студящий легкие с каждым вдохом.       Для Охотника время перестало существовать еще десятки лет назад, но тот день в его памяти и по сей день оставался свеж, как и здешние ветры. Совсем мальчишкой покинул он теплый родительский дом, захватив лишь заштопанный вещевой мешок – единственного верного спутника в своем нескончаемом пути. Он помнил, как загустел вокруг ночной воздух, едва его нога ступила за порог. Всё вокруг словно замерло и пропиталось тишиной: где-то прекратили свой ход старые настенные часы. Но Охотник был уверен: однажды вновь их услышит.       Но время не останавливалось. Оно бесконечно долго тянулось вместе с беспросветной чередой ночей. Но никогда не стояло на месте.       Охотник не замечал сперва перемен, но вскоре уже не мог их не видеть: стали впору когда-то большие отцовские ботинки; начала колоться откуда-то взявшаяся щетина; место сахарных леденцов в мешке заняли папиросы. Возмужал его силуэт, огрубели руки. Больше не был он хрупким мальчишкой. Во взгляде его уже не плескалось, как прежде, дикое пламя, но глаза отнюдь не остыли: теплились в них, готовые вспыхнуть, раскаленные угли. Лишь ждали искру.       Заприметив невдалеке одинокий утес, Охотник побрел к нему. Его подножие не выглядело слишком уютно для ночлега, но когда такие мелочи волновали хоть одного уставшего путника?       Через какое-то время вспыхнул разведенный им костер. Совсем скромный, он, подобно маленькой свечке в комнате, прорезал темноту пустыни. Опершись спиной о холодную шершавость скалы, Охотник за солнцем устало опустился рядом с огнем. Вскоре зажглась вблизи него еще одна маленькая рыжая звезда – затлел кончик его папиросы.       Этой ночью ему никак не спалось. Усталость пронизывала каждую клеточку тела, привычно болели натертые ходьбой ступни, но глаза упорно не сдавались. Не желали смыкаться веки, и Охотник не стал возражать. Послушно глядел на разбрызганные фигуры созвездий и затягивался папиросой.       Он подумал вдруг, всматриваясь в них, что не может представить себе небо другим. Светлым и… совсем беззвездным. Куда же спрячутся огоньки? Их тысячи – не исчезнуть же всем!..       Невозможно.       Отчего-то он вдруг почувствовал себя особенно одиноко.       Не раз ему говорили, что поиски его бессмысленны и глупы. Что легенды – лишь сказки, взращенные речью полоумных. Что не бывает солнца. Да и зачем оно? Звезд на небе полно. Выбирай любую да молись на неё.       Или луна. О, как все любили луну!.. Раз в год всходил над горизонтом её бледный диск, и, казалось, двигаются, освобождая место её безмолвному лику, томные звезды.       Но Охотнику было мало луны. Нет от нее ни тепла, ни ярких лучей, озаряющих небо. Словно большой циферблат, появлялась она только для того, чтоб окинуть окрестности мертвым взором и безжалостно отсечь еще один пройденный год.       Он уже и не помнил, сколько раз видел её. Устав однажды от давления пройденных лет, просто перестал их считать. Да и кому это важно? Не тому человеку, чья жизнь – бесконечные поиски.       Охотник поднялся на ноги и бросил окурок в костер. Какое-то время смотрел, как съеживается, пожираемая пламенем, бумага и остатки табака.       Ему вдруг подумалось, что и сам он горит. Добровольно сжигает каждую прожитую ночь, неделю и год за годом в своих же собственных кострах, пытаясь согреться.       Он сделал несколько шагов прочь от злосчастного утеса. Остановился, прижал руки к лицу и с силой стал тереть глаза. Ему хотелось хоть на секунду забыть о том, что на тысячи миль вокруг – ни души. Забыть о холодном песке, о бездушной линии горизонта, о чертовых звездах, что неустанно смеются над ним. Раствориться в ночной темноте и смешаться с песчинками. Развеяться по ветру.       Но не мог.       Охотник открыл глаза. Все та же пустыня, то же черное небо. Те же всполохи разведенного им огня и его розоватые блики…       Он замер. Дыхание перехватило. Широко распахнутые глаза не верили себе.       Нет.       Не блики.       Не костер.       Боясь, что наваждение спадет, Охотник сделал пару несмелых шагов к пятну, лениво тянущемуся вдоль горизонта, и вновь оцепенел.       Нет. Не мираж.       Застучало в груди, словно мотор, набирающий обороты, обезумевшее сердце.       Рассвет.       Все так, как он и представлял!.. Светлело, расползаясь багряным заревом, непреклонное небо вдали. Побледнели испуганные созвездия. Всполохи небесного пламени ореолом укрывали медленно восстающее из песка солнце.       Стало больно глазам, но не было сил сомкнуть упрямые веки. Вспыхнули в глубине зрачков раскалившиеся угли. Набатом стучала в висках горячая кровь. Дрожали колени.       Он больше не мог ждать ни секунды. Слишком много их уже утекло.       Пора.       И Охотник за солнцем понесся навстречу своей звезде.