Улицы нечищеный ковёр Стелется дорога ниоткуда На разбитой морде приговор Я сиюминутная причуда
***
Он сразу провалился в обморок, как только оказался в кабинете. Оля немного испугалась, так как парень обвис на её плече ещё сильнее, студентке пришлось прогнуться, чтобы не упасть. Женщина в мед. кабинете быстро подхватила Губанова и посадила на стул и начала хлопотать над ним, вообщем-то не медлила и делала всё быстро. Сначала взяла лёд и приложила к некоторым местам, потом запихала ватки в уши. Как только с этим было покончено, женщина попросила Саксон помочь положить парня на кушетку. Следующие минут десять студент был без сознания. Оле пришлось опоздать на пару, но ей было на это всё равно, главное вернуть доверие друга и помочь ему. Медсестра подошла к шкафчику и оттуда вытащила какую-то баночку с раствором. Она нанесла его на небольшую ватку и приложила к носу больного. Тот принюхался и его глаза открылись. Лёша проснулся, вокруг было слишком светло. Его взгляд не полностью сфокусирован, но он хорошо почувствовал, тот ужасный запах. Сначала показалось, что это была его же кровь, но потом дошло, что этот аромат намного сильнее и жет его сосуды. Кровь пошла из носа, скорее всего это связано с болью в ушах. К носу также был приложен лёд. Как только парень полностью приходит в себя, то на него наваливается чувство страха, потому что он осознает, что с ним недавно произошло. Его опять пытаются прессовать, как это было когда-то, год назад. Не опять, а снова. Кажется пора привыкнуть к этому, это пугало, это ужасно раздражало. Лёше кажется, что он идиот, потому что хочется ему верить, что Вова не злой, а психологически не устойчив. Вспыльчивый и самого возможно жизнь не щадила. Алексей не может снова терпеть всё это осуждение, просто ни за что. Хочется плакать, потому что не хочется ему наступать на те же грабли. Когда они с Вовой шли по лестнице, то он снова увидел того придурка из спортзала, тот противно улыбался ему. Мог же снова дать ему по лицу! Но потом понимает, что был далеко не в том состоянии. Физически слаб, морально не очень устойчив, где же ему найти эту силу за себя постоять? Почему-то кажется, что его жизнь никогда не станет спокойной. Ему всегда придётся делать два шага вперёд, чтобы быть наравне с его одногруппниками. Он с этим смирился, а вот некоторые не понимали и не принимали этого. Люди всегда смотрели с презрением, если ты не такой как они. Это печалило. Это приводило в уныние, гнев, а если вообще в общее состояние — в депрессию. У него не получается быть на пять шагов впереди придурков, он с двумя-то еле справляется. Парень это осознаёт с мыслью: «Но зато честно». Во взгляд бросалась плитка, белый потолок и яркие лампы что давили на сетчатку глаз. Студент попытался повернуть голову, но сильная пульсация по черепу не давала это сделать. Он простонал от боли и снова закрыл глаза. Через некоторое время он попытался встать. Его активно о расспрашивали о том, как он себя чувствует, но умно предположить, что тот ничего не услышал. Как только он смог посмотреть на девушку, рядом с медсестрой, то она помахала рукой и потом показала несколько жестов. «Как себя чувствуешь? — Она была обеспокоена и как будто не могла усидеть на месте. Женщина рядом с ней посмотрела на Олю, а потом понимающе кивнула. «Хреново, голова болит. Уши не чувствую. А ещё есть какая-то слабость.» — Оля повторяла за ним вслух, всё-таки фильтруя слова. — Спроси, сможет он дойти домой сам. Я ему справку дам для пропуска пар. — В следующие десять секунд, Лёша внимательно смотрел на девушку. Парень кивнул на вопрос и попытался встать с места, но в глазах потемнело и все кружилось вокруг, ноги явно его не держали на поверхности пола и он снова сел на кушетку, потому что его пошатнуло. — Ладно, поняла, это нет. Слушай, если тебе не трудно отведи его до дома, я также дам листок от пропуска занятий. Саксон кивнула на указания медсестры и лишь ждала пока их освободят. Парню дали лекарство от головной боли, которое он быстро запил водой из кулера. Заполнение справки не заняло больше пяти минут и в итоге они перемещались к выходу. В коридорах было пусто, так как шли занятия. Когда они вышли из здания, то Лёша показывал куда им нужно идти. Когда они сели в маршрутку, то Лёша понял, что ему немного полегчало. Слуховой аппарат он потерял. Поэтому для него вокруг была абсолютная тишина. Никаких звуков города за окном транспорта и даже голос Оли для него пустой звук. Лишь пульсация в голове, которая потихоньку начала утихать. Девушка коснулась его плеча и начала расспрашивать. «Это тот парень сделал? То есть, тот что нес тебя на своем плече?» — люди вокруг не особо обращали внимания на этих двоих, но всё-таки поглядывали. «Нет, точнее да. Скорее мне кажется, ему сказали это сделать.» — Лёша пытался аргументировать свой ответ. А на щеках появляется румянец, он не знает почему смущается. «С чего решил, что он не виноват?» — Саксон смотрела на него с подозрительным лицом. «Помнишь парня в спортзале? Когда мы шли на верхний этаж, то этот ублюдок выглядел дохуя довольным. Он далеко не тот паренёк, что будет морать свои руки. А тот парень, — Леша остановился и пытался повернуть на языке имя, — Вова, ну он немного нервный и в какой-то момент, он остановился и я видел его страх. Мне показалось это сначала странным, но потом до меня дошло, что его послали. Я знаю какого это, когда бьют не сомневаются в правильности этого ублюдства.» — Парень выдохнул, потому что руки устали показывать всё объяснение. Девушка взглотнула и отвела свои глаза. Через полминуты, Саксон продолжила разговор. «Тот парень, я о нем слышала чисто от своего одногруппника. А вот ублюдок тот, держит почти весь ВУЗ. Хотя раньше такой агрессии не замечала и на него равнялись.» — Конечно первый парень про которого говорили, это был Вова, а второй это Валакас.***
С того момента прошёл месяц. Лёша со стипендии смог купить новый аппарат и теперь было намного легче и в некоторых случаях он мог понимать, когда его зовут. С того момента его не трогали, может были косые взгляды одногруппников, но не более. Арина — староста группы, иногда помогала парню с заданиями. То есть объясняла, что нужно делать и «короче строила глазки», как бы сказал Вова. Сам же Семенюк не отважился подойти и извиниться, выглядело бы это странно: «Прости, что сломал твои уши». Нет, конечно в каком-то виде, это извинение было бы уместно, но во-первых Вова не считал именно это приемлемым поступком, а во-вторых… Ну для вас, это будет тоже самое, что говорить со стеной. Сейчас у него был аппарат, но этот месяц был полон тишины для парня постарше. Уже как месяц, Вова не приходил на собрание их четверки, не хотелось, не ебалось это конем. Он приходил на тренировки по футболу, но не более «привет», «пока» и командных установок не было между ними. Сейчас из их компании никто не злился, возможно это было напряжение, но не гнев. Братишкин быстро как-то находил отмазку от предложения собраться с этими парнями. Чем меньше он их видит, тем меньше злится и ругается матом. На самом деле Семенюк придумал, как извиниться перед парнем, который ну никак не выходил из головы. Парень честно пытался забить на тот случай, но не получилось, перед ним всплывало лицо испуганного Губанова и кровь на его руках. Такое никогда не происходило с парнем. Он бывал в потасовках и дрался, получал в нос — видел кровь, как свою, так и чужую. Что же изменилось? Может это какой-то новый и потенциальный страх стать хуже отца? Это было наверное похоже на ситуацию в детстве. Парень отразил это на себе, какого это быть сильнее слабых и ждать извинений, которых не заслуживаешь. Вова не мог точно рассуждать или ответить на вопрос, потому что думать об этом даже не хотелось, хуже становилось. Самый оригинальный вариант, который он мог придумать, чтобы не обращать внимание на происходящее в голове — это рисование. Если бы люди, хоть чуточку обращали внимание, на то что происходит вокруг, то можно было сказать, что Братишкин следил за студентом и его общением с Димой (с их одногруппником), Олей Саксон и самой старостой. Могло показаться, что он тупо, как маньяк не сводит с него взгляд. На самом деле так и есть, тот пытался запомнить черты лица и перенести их на пергамент. Почему-то Вова ужасно уставал каждый день, ни на что сил не оставалось. Тренировки, учёба, рисование, иногда родня доёбывается, всё это выводило парня на нервный срыв. Всё было хорошо, до какого-то момента. Точнее всё сохраняло свой обычный повседневный строй, до какого-то определенного столкновения. Тогда мужчина шёл и опаздывал на пару, но почему-то у него не было ни капли волнения. Хотя, было ли важно так спешить на физкультуру? Конечно его могли оставить на отработки, но преподавателю лень, а ещё его игра за команду университета давала свои преимущества. Он шёл и что-то разглядывал в телефоне и вдруг врезался в кого-то. Сначала он чуть не упал, но когда его взяли за футболку и потянули вниз, то прифигел. Руки были поперёк плеч другого парня, что выглядел обескураженным и немного испуганным. Лёша пытался не шевелится, потому что было ужасно больно, что либо делать. Как только Семенюк понял на кого упал, то попытался быстро встать, но руки разъехались по сторонам и быстро встать становится невозможным действием. Щеки краснеют, но через секунд двадцать он встаёт и отряхивается. Он тянет руку к парню, что валялся на полу по его же вине. Тот неуверенно принимает руку помощи и встаёт, хотя его ноги и еле держатся, чтобы вновь не упасть на колени. Вова скажет честно, если только сейчас увидит на лице кровь. Нос был разбит и идёт небольшая струйка, которую парень пытается задержать. Зрачки у младшего парня сужаются. Выглядит Алексей очень паршиво. Ему хочется спросить, кто это сделал. Но он тупо не знает, как ему это сделать. Он пытался вспомнить, что пытался выучить на языке немых, но из головы будто все вылетело. Единственное, что ему удаётся, так взять руку парня и потащить на выход из учебного заведения. Тот пытается вырваться и возражать, но это кажется бесполезным занятием. Оставив его на улице, Вова снова быстро забегает внутрь и бежит в столовую, где берёт салфетки с собой и бежит обратно, после чего закручивает одну из низ и пропихивает в ноздрю. Старший ненавидит, то что другие люди могут относиться к нему с жалостью. Если речь шла про доброту, вообще никаких проблем, но когда на него смотрели, как на умирающего человека, это было противно. Он нервно выдохнул и решил не сопротивляться, потому что могли снова дать в нос, в любом случае это была забота от парня, который тоже избил его месяц назад. Это было странно, но приятное осознание. Руки мёрзнут, кровь всё еще на лице, люди вокруг них видят это, но всем этим людям наплевать. Они едут в автобусе и молчат, потому сложно им что-то сказать. Единственная такая проблема. Вова давно отпустил его руку, но почему-то парень боялся, что Губанов может убежать и не вернуться. Это было странное чувство беспокойства, которое он испытывал впервые за столько лет. Последний раз это было пару лет назад, когда отец чуть не прикончил мать, но тогда все обошлось, да и с Лёшей не особо много повреждений, просто дурацкие эмоции давали о себе знать. Губанову было очень неловко сидеть с одногруппником и он пытался найти хоть какой-нибудь способ сбежать от этого пристального взгляда. Это напряжение, что за ним наблюдают, так похоже на то что он чувствовал на протяжении последних двух недель, это ещё страшнее и желание убежать становится сильнее. Голова не особо быстро сегодня соображала, нос всё ещё ныл от боли, как и некоторые места на теле. Он не находит оправданий и просто ждёт, чего-то хорошего? Хотелось бы парню на это надеяться. Ехали они не долго, остановки три, если точнее. Когда они доехали до определенной остановки, то расплатившись за проезд водителю, вышли и поспешили к какой-то арке в доме. Пройдя через неё, открылся вид на двор с детской площадкой, парковкой и детским садиком. Где-то в дальнем углу двора, стояла мама с коляской и в ней ребёнок. Ребёнок что-то кричал, а мать пыталась его успокоить. Через какое-то расстояние, они стояли у железной двери в подъезд. У Лёши были вопросы, во-первых куда его тащут, во-вторых зачем, а третье — не окончится для него это плачевно? Стоило думать об этом раньше (ещё в автобусе, например), но походу теперь не судьба и оставалось молиться, чтобы данная встреча не закончилась также, как и в прошлый раз. Семенюк из кармана достал ключи и приложил к старенькому типичному домофону, заиграла неприятная мелодия, открывающиеся двери. Внутри подъезда не горели лампочки, свет горел лишь из окон в доме. Нажав на кнопку лифта, Вова осмелился поднять взгляд на парня рядом с ним. Тот выглядел… Хуёво. Кровь засохла, она была на губах, подбородке и на серой футболке (сложно будет потом отстирать). В глазах был страх и отчаяние, хотя старший пытался скрыть эти эмоции. На самом деле, Губанов выглядел, как он, заебавшиемся студентом и которому стоило бы поспать, но было отличие — на Вове не было крови. И если только сейчас присмотреться, то отчётливо можно увидеть мешки под глазами. Глаза были серого цвета, но те не излучали хоть какой-то интерес к происходящему вокруг, как будто тот о чём-то отчётливо думает, но не может озвучить мысль. «Глаза — серые? А я рисовал их голубыми», — подумал Владимир. У квартиры, ключи были вставлены внутрь замка и четыре счелчка поворота на триста шестьдесят градусов. Дверь открылась и младший пропустил гостя вперёд. Дома никого не было. Сначала Лёша неуверенно ступил в квартиру, а потом всё-таки вошёл в неё. Вова снял с себя обувь и старший повторил за ним и двинулся в сторону куда его вел парень. Как только Братишкин привёл парня в свою комнату, то указал на свою кровать, чтобы то сел на неё. Хозяин квартиры вышел из комнаты, оставив студента рассматривать помещение. В углу комнаты стоял стол, а на нём небольшой ноутбук с самым дешевым графическим планшетом. Грустно, но Лёша и такого не может себе позволить, лишь планшет на котором он и рисует электроручкой. Около того стола было окно с видом на проезжую часть в городе. В остальных частях помещения стояли шкафы с одеждой и комоды с носками. Над кроватью висели рисунки разных размеров и содержания. Алексей их разглядывал, там было много всякого подтекста: безответная любовь, смысл существования и тому подобное. На каком-то рисунке была красивая девушка, и кажется Губанов ещё никогда не видел, чтобы так сильно были проработаны волосы. Откуда такой талант? Это портрет? Его девушка? Сестра? Это не имело значение, поэтому он не стал бы спрашивать, что за девушка стала его музой. Но его так привлёк рисунок с одинокой собакой, посреди улицы. На нём были шрамы — видно не от лёгкой жизни, да и походу был домашним, так как у него висел ошейник. Если бы Лёша хотел раскрыть тему рисунка, то точно бы угадал. «Одиночество и ненужный мусор». Это ему напомнило себя, такого же ненужного и лишнего — не от мира всего. Где-то в уголке листа стояла дата и строчки каких-то стихов? Песни? Леша не знал, но предпочёл думать, что это сочиненный стишок за пять минут.Улицы слышат вой Я, сутулясь, бреду домой Я клюю в бреду головой Я приду на беду, открой Я ползу к двери запертой Почти уже за чертой Мне б с разгону, да в мир иной Но мне б знать, что я не чужой
Как только Вова пришёл, то тронул того за плечо и поставил небольшую миску с водой на стол, а также тряпку и перекись водорода. Парень сел рядом со старшим и окунул тряпку в воду и вскоре выжил воду. Губанов смотрел на это со всем вниманием и вздрогнул, когда его лица коснулись влажной и холодной тряпкой. — Не шевелись! — Хоть Лёша и услышал, что сказал его одногруппник, но долго пытался понять значение. Походу его движение было лишним, так что он и права попытался замереть. Они сидели в тишине, лишь иногда потерпевший шипел от неприятного соприкосновения ранок с перекисью водорода. Видно, что руки сжимали джинсы, но терпению можно и позавидовать. Чем больше времени шло, тем меньше крови и грязи было на лице. — Вот и всё. — Парень улыбнулся и хотел что-то спросить, но не успел, так как мужчина перед ним взял какую-то тетрадь из рюкзака и начал что-то писать левой рукой. «Спасибо» — В ответ лишь последовал кивок, но вскоре проскочила мысль. Вова выхватил листок из рук и написал самое логичный вопрос из всех. «Кто это сделал?» — Губанов отвел взгляд от написанных слов и посмотрел в окно. Вова пихнул его в плечо. — Пиши. «Мне казалось ты знаешь, — Младший повертел головой в отрицательном жесте, он даже понятия не имел. Может предположения, но не хотелось бы, чтобы они подтвердились. — Валакас и вся это ваша компания, они остановили меня около двери в туалет, когда уже прозвенел звонок на пару. Я не особо сговорчив, но посреди его угроз, я послал его нахуй. Таким образом, я его больше разозлил и получил в нос». Это разочаровало парня, не этого он добивался, когда собрал их компашку. Заиметь уважение в учебном заведение — да, но чтобы опуститься так — это было подло. Владимир хотел бы знать, о чём думал Валакас, о чём думали остальные ребята. Лёша никогда не выглядел тем парнем, что будет давать сдачи, скорее не смог бы. Он точно обязан поговорить с ними. Не молчать. — «Зачем ты мне помогаешь? Очередная насмешка?» — очередные вопросы, на которые было сложно ответить. В комнате была тишина, потому что он не знал что сказать. Ему протянули карандаш и листок, руки неуверенно взяли эти вещи, но под пристальным взглядом, он выводил буквы, а затем и слова. «Мне стыдно». — Он остановился и отложил тетрадь. Нет, не так он хотел извиниться перед парнем, должен показать, что ему действительно стыдно. Пауза, выдох и Владимир начал показывать что-то руками. Это было не быстро и даже Губанов сразу не понял, что от него хотели, а потом улыбнулся. — «Я хотел извиниться за тот поступок месяц назад, это было очень некрасиво с моей стороны. Тогда я не понял, за что ты извиняешься, ведь именно я ударил по твоей слабости. Мне жаль.» Глухой засмеялся от такой милой ситуации, ещё никогда люди, которые избивали его не извинялись перед ним, особенно таким способом. Чтобы выяснить, как это будет на языке жестов, выучить и кое-как вспоминая, выдать ему в лицо. Он находил это забавным, кажется второй парень смутился и на его лице появился румянец. Вова неосознанно кое-что понял, тот улыбался ему искренне и даже смеялся, это было так необычно. Нет, конечно до этого он видел улыбку студента, но она не была адресована ему. На эту улыбку падали лучи солнца. В какой-то момент он понял, что залипает, но быстро приходит в себя. Чтобы было проще, Вова взял свой телефон и написал ему в ВК, телефон того завибрировал и Губанов прочитал сообщение парня. Тот несколько раз ткнул по клавишам, протянул ему свой скетчбук. «Можно тебя нарисовать? Как в знак моего извинения. :D»«Ты любишь рисовать людей с синяками и ранами? Но ладно, я даже не против. Только попробуй ко рту пририсовать хуй, на твоём лбу будет такой же)»