Солнечный день в ослепительных снах

      Ты отпускаешь руль, отстегиваешься, откидываешь сиденье назад и, закрыв глаза, счастливо улыбаешься. Вокруг тихо и свежо, ярко светит солнце, заползая своими лучами тебе под майку, и рассыпает сотни, нет, тысячи родинок по твоему телу для меня.       Мы лежим так в течение нескольких минут, не двигаясь, пока наши тела обдувает несильный, но прохладный ветер, пуховые облака размеренно плывут по небу, время от времени закрывая солнце, давая наконец возможность открыть глаза, а аромат полевых цветов разносится далеко-далеко перед нами, окутывая всё приятной вуалью.       Я следую твоему примеру, запрокидываю голову и с рвением вдыхаю свежий воздух, да так сильно, словно дышу в последний раз — благо машина у нас с откидным верхом. Блаженно улыбаясь, ты забавно щуришься, приоткрываешь один глаз и внимательно следишь за моими действиями. Ты знаешь, что я также внимательно слежу за тобой, поэтому лишь протягиваешь руку и слегка касаешься моей руки, после чего сжимаешь её сильнее, и тогда я переплетаю наши пальцы.       За бортом машины тихо, вокруг только поля, и нет ни одной души. Лишь где-то совсем вдалеке щебечут воробьи, жмутся друг к другу, сидя на ветке, пародируют нас. Всё так хорошо и благополучно, что даже верится с трудом. Я хитро улыбаюсь, мысленно усмехаясь этим мыслям, и несильно тяну твою руку на себя.       Твое тело поддается, и уже спустя секунду, ты укладываешь свою растрепанную лохматую макушку у меня на животе. Твои глаза по-прежнему закрыты, ты всё такой же расслабленный, пока я крепко обхватываю твою ладонь обеими руками, надежно держа её у себя на груди. Ноги сводит от неудобного положения, но я не решаюсь двигаться, боясь испортить эту идиллию.       — Я люблю тебя, Попов, — наконец, признаюсь я, и чувствую, как мои глаза буквально лезут на лоб, когда ты вдруг распахиваешь глаза, твое лицо оказывается прямо перед моим, и ты начинаешь меня сильно трясти.       Вдруг я просыпаюсь. Солнце нещадно слепит глаза, норовя их выжечь, а в поле зрения начинает мелькать Дима. Одеяло, которым я укрылся перед тем, как уснуть, всё смялось и сейчас находилось в непонятной куче пуха и ткани на полу, видимо, было спихнуто мной в разгаре одного из снов.       — Каких еще попов ты там любишь? Фильмов вчера пересмотрел что ли?       Позов еще несколько раз щелкает пальцами у меня перед лицом, а потом отходит. Я приподнимаюсь на диване, неуклюже расставив локти в разные стороны позади себя, и начинаю часто моргать. Меня захлестывает обида. Поверить не могу, что мне всё это просто приснилось.       — Дим, какой час? — На это мужчина в очках хмыкает, достает из кармана джинсов телефон и секунду светит себе им в лицо.       — Четыре часа, ты полдня продрых, Шаст. У нас вот-вот начнется репетиция.       Я лишь разочарованно смотрю на Диму. Какое мне теперь дело до этого?       Вдруг в гримёрке громко хлопает дверь, и в комнате появляется высокий красивый мужчина. Заметив нас, вечно живой Арсений расплывается в дружелюбной улыбке, и тут же снимает ярко-желтые солнечные очки с головы.       — Матвиенко опять опаздывает на самолет, — выдает он, и тут же замечает меня, — о, доброе утро, Антох, выспался?       — Нет. — Отвечаю ему разбитым сонным голосом, и буквально скатившись с дивана, встаю и подхожу к столу, чтобы взять телефон и посидеть в вэ-кашке.       — А ты чего такой грустный? — Арсений будто бы видит меня насквозь и сразу возникает у меня за спиной, утыкаясь подбородком мне в плечо.       — Всё окей, Арс, — игнорирую его вопрос, и, стараясь не дышать, открываю приложение на телефоне. У меня нет никакого желания сейчас делиться с кем-то своими прекрасными мечтами, которым, увы, пока и сбыться не суждено, поэтому я просто перевожу тему, — пошли на сцену, начнем пока без Серёжи.       Дима и Арс кивают и сразу следуют за мной из гримерки. По дороге я несколько раз оглядываюсь на Арсения, и каждый раз встречаю его заинтересованный взгляд на себе. В один момент, когда я снова поворачиваюсь, он уже стоит с телефоном в руках и мгновенно тыкает на экран, фотографируя меня. Подловил всё-таки. Дима только хихикает.       Я, наконец, отвлекаюсь, снова пропадая в своих мыслях. Так жить тяжело. Я каждый день вижу этого человека, смотрю в его глубокие голубые глаза, общаюсь с ним, слушаю его чарующий бархатный голос и практически тону в нём. Всё могло быть проще, если бы я был чуточку увереннее в себе.       Мне нравится Арсений, но он, кажется, ничего ко мне, кроме глубокой дружбы, не испытывает, а значит портить то, что у нас есть, ради того, чего может и не быть, глупая затея. Поэтому я решил, что пока оставлю всё так, как есть, и буду довольствоваться его нелепыми каламбурами, шутками вечно не к месту, и просто находиться рядом. Для счастья ведь нужно совсем немного, на самом деле.       Когда-нибудь, возможно, в следующей жизни, я смогу признаться ему в чувствах, и если повезет, он ответит мне взаимностью. Иначе как книга может быть хорошей, если в ней плохая концовка? Ну, или я случайно проболтаюсь Попову об этом во сне, тоже как вариант.