Игра в четыре руки

And no one knows how to say That they're sorry And don't worry I'm not telling lies But my dreams They aren't as empty As my conscience seems to be I have hours, only lonely My love is vengeance That's never free No one knows what its like To be the bad man To be the sad man Behind blue eyes Behind Blue Eyes* (оригинал Limp Bizkit)

В Небесной канцелярии царил сущий ад. Как всегда, ежеквартальный отчет вызвал аврал и бурю эмоций, словно пришел неожиданно, а не вполне предсказуемо, как ураган «Дориан». — Ламберт! Ты опять пытаешься протиснуться без очереди! — Возмутился Фред — маленький мохнатый черт, который почти никогда не пользовался маскировкой — не испытывал в ней нужды, как важно объяснял он за дружескими посиделками под пиво, «я всегда вызываю у людей стойкие ассоциации с водопроводчиком, только хвост приходится прятать». — Фред, — Я постарался придать своему голосу нежность и бархатистость, будто собираясь обольстить этого шершавого водопроводчика в лучших традициях немецких короткометражек. — Я очень тороплюсь и мне только спросить. — А нам всем только спросить! — Занудно завелся Фред. — Ты только дорвешься до девочек, так тебя оттуда поганой метлой не выметешь, так и будешь глазки строить! — О, да мы такие ревнивые! — Я наклонился над его маленьким, заросшим курчавой шерстью ушком. — Ты же в курсе, мне девочки нравятся только лишь с эстетической стороны их вопроса, а что касается, так сказать, прикладной науки… — Да, все, — забурлил Фред, раскипятился, что даже покраснел. — Не рассказывай мне про свои прикладные авантюры, а то как дойдет до неба… По правде говоря, небо вряд ли бы уж снизошло до таких мелких сошек, как мы, но, в чем-то Фред был прав. Канцелярия — это такое место, где у стен есть не только уши, а и все остальные органы чувств. Точнее, там, где мы находились в данный момент — ни стен, ни потолка не было и в помине. Небесная канцелярия — это такая широченная лестница с удобными, нескользящими ступенями, которая просто-напросто незатейливо висит в пространстве. Где она начинается и где ее верхний порог — это неизвестно нам, тем, кто является сюда исключительно по вызову. Или по очень близкому знакомству. Мы всегда приходим сюда из своего подпространства, через боковые площадки и коридоры, но неизменно оказываемся где-то в середине этой лестницы. Иногда мне думается, что она и есть символ и оправдание нашего существования, а иначе, где бы еще мы все столкнулись вместе, вели бы разговоры, неспешные, сидя на гладких каменных ступенях, попивая свежее, только что кем-то из магов материализованное пиво, поглядывали бы по сторонам, а вокруг нас в виде стереоскопических картин разворачивались бы события той планеты, которую мы, назовем это так, курируем. Уже несколько тысяч лет. Демоны, черти, вампиры, ангелы, падшие ангелы и провинившиеся демоны, темные и светлые маги, ведьмы, волшебницы, оборотни, — вот кем мы были. Поддерживать баланс тьмы и света, существовать за счет силы и крови людей, оберегать людей, или, наоборот, истреблять, — вот по какой причине мы существовали. А Небесная канцелярия в лице своих бюрократов-чиновников осуществляла контроль и руководство. Нами — всей нашей пестрой круговертью, которая то помогала человечеству в целом, а чаще всего — мешала, путаясь под ногами. Но… Тссс, никто бы из нас, включая самого юного домовенка, никогда бы за всю свою юную тысячелетнюю жизнь, не признался бы в том, что человек — наша самая великая драгоценность. Мы создавали иллюзию того, что играем ими бесконечную шахматную партию, и охотно верили в эту нашу иллюзию. Она нас объединяла и грела. Сбоку от нашей компании, устроившейся на ступеньках и которую я не совсем удачно пытался проскочить, открылся портал и милый девичий голосок обратился к нам: — Адам, ты подошел уже? Зайди к нам, будь добр. Присутствующие жизнерадостно загалдели, Фред закатил глаза, а я бодро перешагнув через его ноги, ввалился в клубящийся паром портал. — Доброй вечности, Селеста! — Адам, — ко мне развернулась девушка, сидящая в крутящемся кресле, с высокой спинкой темного бархата, так трогательно оттенявшей ее золотистые локоны, уложенные в высокую прическу. — У нас есть к тебе конструктивное предложение. Селеста, по большому счету, была моим личным куратором, проводником в мире почти небожителей. Она была милой покладистой, ну, в общем, типичным архангелом, прекрасно разбирающимся и в людях, и в нас, считающих себя чуть выше людей и гораздо их способнее. Про способности чуть позже. — Я не смогу, — тут же быстро отозвался я, — У меня по прошлому месяцу переработка на сопровождении. — Подумаешь! — Селеста возмущенно надула и без того пухлые губки. — На одного больше сопроводил всего-то. — Зато он мне потом целых две благодарности на вселенском портале вывесил! — Надо же еще поиграть в лучшего работника месяца. Селеста постучала пальцами по клавиатуре своего компьютера. Вот если смотреть так со стороны — мы беседовали в обычном офисном кабинете, за обычным светло-коричневым полированным офисным столом, с компьютером на гнутой подставке, с кучей папок и бумаг, карандашей и скрепок, разбросанных по всей поверхности стола. Просто обычная беседа чиновника со своим сотрудником. Только стол стоял не на полу, а прямо на прохладных белых облачках, в которые так приятно было погрузить уставшие ноги. Жаль, разуться было бы не комильфо, а то такой бы релакс получился! — Так вот, — вернула меня в бренное существование Селеста. — Мы прекрасно понимаем и ценим все то, что ты делаешь для неба. — Она помолчала. — И тебе мы всегда можем доверить самые важные и запутанные дела. — Селеста! — Взмолился я, уже понимая, к чему она клонит. — Послушай меня, Селеста! Мы оба знаем, чего мне стоит распутать всего лишь одно подобное дело! Ведь это же каждый раз проживать вместе с людьми их боль, их разбитую мечту, их разочарование… Вывести из депрессии — Адам, удержать от суицида — опять Адам, сопроводить на небеса отлетевшую душу, не успевшую осознать где она и зачем и еще и ввести ее в курс дела так, чтобы не было потом никаких вопросов «почему именно я и так рано?» — конечно, только Ламберт. Может, вы подыщете еще кого-нибудь мне на замену? Архангел постучала пальцами по столу. — Не набивай себе цену, демон. Да, у тебя прекрасная репутация и мы знаем, что ты способен на многое, но вот эти твои постоянные отступления от канона… Сколько еще мы сможем закрывать на это глаза? — Поясни. — Разумеется, я снова понял, к чему она ведет, но тянуть время иногда бывает лучше, чем посыпать голову пеплом и каяться, глядя на нее глазами золотистого ретривера, только что вынесшего из раковины на кухне размораживающуюся там индейку. — Адам, — как-то по-домашнему произнес Архангел Михаил, которого я знал под именем и внешностью Селесты тогда, когда у него бывало скверное настроение и приступ подагры, который он купировал литрами черного кофе с травяным ликером. — Адам, друг мой. Ты очень часто становишься человеком. Это я тебе говорю как «я», а не как «мы», если ты понимаешь. Я кивнул. Понимаю, конечно. Сейчас мы говорим как равные друг другу, без неба, которое нас, по всей видимости, не слышит, раз Архангел легким постукиванием пальцами о столешницу создал барьер непроницаемости вокруг нас. — Человеком — это ты, разумеется, умеешь. Весь твой облик там, на Земле — исключителен и неординарен. Мужчина, гей, красавец, практически без комплексов, обаятелен и напорист. Убойное сочетание, согласен, часто играющее тебе на руку во многих твоих делах и задачах. — Так в чем же дело? — Осторожно спросил я. — Не кажется ли тебе, что и внутренне ты становишься все больше и больше похож на человека? У меня складывается впечатление, что еще пара столетий и ты начнешь сентиментально рыдать над брошенными щенками и спившимися бомжами. Я засмеялся. — Пара столетий? — Прости, — Архангел тоже слегка улыбнулся кончиками губ. — Оговорился, заработался сегодня. Пара лет. — Я позволю себе не согласиться, — Начал было я, но Михаил остановил меня, вяло шевельнув кистью руки, лежащей на столе, возле компьютерной мышки. — Не надо. Мы можем беседовать об этом часами. Так вот, — он снова побарабанил пальцами по полированной поверхности и небо снова услышало наш разговор. В том, что небу интересно это слышать я сомневался, но вслух, несомненно, не произнес. Себе дороже. — Так вот. Следующее дело ты проведешь с напарником. Я надменно вздернул подбородок. — С надзирателем? — Если бы я имел в виду с надзирателем, я бы так и сказал. Напарник тебе не помешает. И отслеживать ваши действия в паре нам будет гораздо легче. Архангел неожиданно подмигнул мне левым глазом, превращаясь снова в блондинистую Селесту и махнул рукой, открывая портал в какое-то незнакомое раньше мне подпространство. — Томми? Зайди ко мне, котеночек!