We got this

      Проснулся Эдди от телефонного звонка. Оторвав голову от подушки, он заспанно уставился на экран, пытаясь сфокусировать взгляд на буквах. Звонившим оказался Ричи.       — Ричи? — тихонько отозвался Каспбрак, всё ещё хриплым, после сна, голосом.       — О! Ну наконец-то! Ты чего, всё ещё спишь, что ли? — голос Ричи показался Каспбраку необычайно громким, и до того неприятно звучал сквозь динамики, что у Эдди даже разболелась голова.       — А это запрещено? — беззлобно огрызнулся юноша, приподнимаясь и усаживаясь на постели.       — Ты на время смотрел?! — Удивлённо воскликнул Тозиер. Эдди на секунду оторвал телефон от уха, поглядел на экран. Уже практически полдень. Глаза Эдди вдруг округлились.       — Вот чёрт! Ричи, я проспал!       — Ага, — со вздохом подтвердил его слова Ричи.       — Что мне теперь делать? Почему я не услышал будильника? Почему моя мать меня не разбудила, она ведь всегда это делает, какого чёрта?! — восклицал Каспбрак, носясь по комнате, как ужаленный. Он одновременно испытывал вину, смятение и страх, потому что не понимал, как это вообще могло произойти. С кем-то другим — возможно, но только не с Эдди Каспбраком.       — Не беспокойся, я тебя прикрыл, — тихо ответил Тозиер, и Эдди услышал через динамик щелчок зажигалки. — Мы с Бев будем ждать тебя у Канзас-стрит, нужно обсудить кое-что важное.       — Беверли тоже придёт? — услышав знакомое имя, Каспбрак чуть успокоился, хотя вчерашний приступ всё ещё маячил в его подсознании, посылая нервную дрожь по телу.       Порывшись в шкафу, Эдди выудил из ящиков и полок чистые вещи и выскочил за дверь, остановившись в коридоре и вслушиваясь в тишину. Такое отсутствие звуков его напрягало и пугало. Эдди тихонько прошел мимо комнаты матери, на всякий случай легонько постучался, а когда не услышал ответа, то приоткрыл дверь. В комнате было пусто. Эдди выдохнул, немного успокоившись. Быть может, Соня просто не хотела его тревожить с утра? Хотя на неё это совсем не похоже.       Каспбрак направился в ванную, решив, что разберётся с вопросом о матери немного позже. Приняв душ и приведя себя в порядок, он, переодевшись, с полотенцем на плечах, вышел из ванной и спустился вниз. Соня сидела на диване, спиной к нему и смотрела телевизор. Эдди осторожно подошёл к ней.       — Мам? — Каспбрак обошел диван, встревоженно глядя на лицо матери. Соня, свесив голову, дремала. На голос сына она отреагировала лишь слегка, шевельнулась раз, и снова засопела. Эдди понимал, что раз она здесь и жива, то для паники нет причины, но сердце от чего-то слишком отчаянно билось о грудную клетку, сдавливая ему грудь.       — Я пойду прогуляюсь, — тихонько добавил Эдди. — Заодно возьму кое-какие конспекты, раз уж сегодня проспал. Соня что-то неразборчиво пробормотала в ответ, и Эдди расценил это как согласие.       Он вышел за дверь, нацепив на плечи рюкзак и, сев на велосипед, поехал вверх по улице, по пути наблюдая за дворами, в которых растущие деревья уже вовсю разгорались осенними пожарами огненно-яркой листвы. На улице было ясно, даже солнечно, и потому осенняя прохлада почти не ощущалась, по крайней мере в дневное время, и Эдди этому был очень рад.       До места встречи он доехал быстро, припарковал свой велосипед у стены аптечного магазина и стал дожидаться друзей.       Тозиер и Марш долго ждать себя не заставили. Велосипед Ричарда, на багажнике которого сидела Бев, показался из-за угла ровно через пять минут после того, как приехал Эдди. Ричи затормозил, приветствуя друга улыбкой и взмахом руки. Беверли слезла с велосипеда первой, и тут же, увидав Эдди, бросилась к нему, заключая в крепкие объятия.       — Боже, Эдди! — воскликнула девушка, прижимаясь к щеке мальчишки, — Как же давно я тебя не видела! А ты ведь совсем не изменился!       Эдди, чья радость от встречи с давней подругой теперь зашкаливала, прижал девушку к себе, отмечая, что, в отличие от него, их Беви уж очень сильно изменилась за несколько лет, и, как и говорил Ричи, стала настоящей красавицей. В такую девчонку было сложно не влюбиться, да только вот её сердце принадлежало только им шестерым.       Когда радость встречи немного поутихла, друзья направились в ближайшее кафе, усаживаясь за дальний столик у окна. Заказали пиццу на троих и лимонад. Во время перекуса Эдди умудрялся параллельно переписывать конспекты Тозиера, через каждые полслова бормоча себе под нос о том, что у Ричи совершенно отвратительный почерк. Рич на это лишь улыбался и шутил, нисколько не пытаясь помочь парнишке, и потому на помощь Каспбраку пришла добросердечная Бевви, которой каким-то совершенно удивительным образом удавалось разобрать все неровные каракули в тетрадке друга. После еды настало время обсуждения планов. До выходных оставалось всего ничего, и нужно было подумать над тем, где провести собрание оставшихся неудачников. Клубный домик, как в старые добрые, предложенный Ричи, был поспешно отклонён Беверли и Эдсом. «Место, конечно, памятное, но ты представь, как там всё заросло» — в отвращении скривилась Марш. «А ещё там могут быть пауки и змеи» — с ужасом добавил Эдди. Ричи хотел возразить, но мысль о пауках и его бросала в дрожь, так что пришлось поднапрячься и подумать, где ещё они могли бы посидеть в спокойной обстановке.       — Что насчёт твоего гаража, Рич? — внезапно воскликнул Эдди. Беверли с интересом уставилась на друга.       — Хм. Думаю, можно попробовать, но не будут ли нам мешать инструменты? — Ричи задумчиво потёр подбородок пальцами.       — Не будут, — улыбнулась Беверли. — Заодно и сыграешь нам. Я слышала, что ты теперь в группе, так что ужасно хочу послушать тебя! Перед её улыбкой и горящим взглядом Ричи устоять не мог.       В субботу Тозиер отправил приглашение в общий чат, а в воскресенье вечером все ребята потихоньку собирались у него во дворе. Отец Ричи даже вынес им гриль для гамбургеров, чтобы сидеть было веселее и пожелал приятно провести время, за что Рич был ему очень благодарен. Вентворт редко бывал таким щедрым и уступчивым, и теперь Тозиер его даже зауважал.       Первым приехал Майк Хэнлон. Он завёз свой старенький потрёпанный и кое-где проржавевший велосипед во двор Тозиеров, прислоняя его к стене дома и позвонил в дверь. Открыла ему мать Ричарда, с улыбкой сообщив, что Ричи ждёт его в гараже. Майк поблагодарил её и поспешил обратно. Ричи с отцом занимался приготовлением бутербродов, и Майк вызвался им помочь.       Пока они втроём готовили, к дому подъехал Стэнли Урис, который незаметно для всех привёз с собой домашнее вино, пряча его в корзинке у руля. Следом за ним появилась и Бев, с пакетом закусок и банками пива, которые тут же были надёжно спрятаны от отцовских глаз. Оставалось дождаться только Эдди.       Последний очень долго боролся с самим собой. Его матери стало хуже, и он хотел уже было отказаться от встречи, но в последний момент всё же решился покинуть дом, накачав Соню всем необходимым объёмом лекарств и убедившись, что она чувствует себя лучше. Как только она уснула, он тут же выскочил за дверь, на ходу накидывая куртку и помчал со всех ног, крутя педали так быстро, что в какой-то момент ему даже свело мышцы, но до участка Тозиеров добраться удалось без происшествий.       Усевшись на диванчике, на котором они едва ли могли уместиться все вместе, друзья с огромным аппетитом уплетали гамбургеры и закуски, заботливо приготовленные мужской половиной семьи Тозиеров. На кухне в это время мать Ричи заканчивала печь пирог с вишневой начинкой. Бев незаметно достала из-под столика пакет с пивом, раздав каждому по жестяной баночке. Эдди и Майк сначала отказались, но Хэнлон сдался быстрее, а вот Каспбрак упрямо стоял на своём.       — Алкоголь очень плохо влияет на работу органов, в особенности это касается печени. Я не хочу, чтобы у меня были проблемы. — грозно бубнил Каспбрак.       — Ты такой зануда, Эдс, — скучающим тоном отвечал ему Тозиер, дожевывая очередной сэндвич с огромной тарелки, стоявшей прямо в центре стола.       — К тому же, алкоголь притупляет эмоции и лишает наш разум контроля. Если я опьянею, то не смогу добраться до дома, а если и доберусь, моя мать меня доканает, — Эдди страдальчески скривил лицо. — Она точно учует запах алкоголя и сразу всё поймёт.       — Ну и ладно, тогда твою порцию мы выпьем сами, верно, Бев? Марш только плечами пожала, очаровательно улыбнувшись юноше. Тозиер обречённо вздохнул, но всё-таки отодвинул банку от себя, решив, что рядом с друзьями он и так чувствует себя опьянённым искренней любовью к каждому из них.       Небо быстро сменяло яркие взрывные краски заката на тёмные и мрачные приближающейся ночи. На улице становилось всё холоднее, потому ближе к семи часам было решено развести небольшой костёр, у которого все они уселись полукругом, грея замёрзшие руки и поджаривая кусочки зефира.       Ричи вытащил гитару, наигрывая ребятам какой-то незатейливый мотив. Он сыграл несколько уже знакомых им песен, по крайней мере Эдди, Майк и Стэнли уже слышали их в прошлый раз на репетиции друга, затем вдруг мелодия сменилась на спокойную и размеренную, звучащую в ритме блюза. Ричи не стал её петь, потому что текст её был особенным и очень важным, но пообещал, что они обязательно услышат её вновь на осеннем балу.       Когда зазвучали аккорды знакомых хитов из прошлого, атмосфера стала значительно веселее и ностальгичнее. Беверли, разморенная теплом огня и алкоголем в крови, уложила голову на плечо Тозиера, с улыбкой глядя в небо, где звёзды мерцали так близко к ним, что казалось, вытяни руку — и непременно сможешь украсть одну. Эдди, сидевший по левую руку от Ричи, легонько и почти невесомо касался его своим плечом. В его руке в чашке дымился горячий какао, и Эдди чувствовал, как согревает напиток его внутренности изнутри, смешиваясь с теплом первой настоящей влюблённости. Ричи этой ночью был особенно красив. В его тёмных длинных кудрях играли отблески пламени. Тонкие длинные пальцы уверенно двигались вдоль грифа, перебирая тонкие струны. Эдди украдкой смотрел на его лицо. Красивый острый профиль выделялся ярким пятном в свете пламени, отбрасывающем на лицо Тозиера мягкую тень.       — Эх, вот бы Билл и Бен сейчас были рядом с нами, — со вздохом внезапно произнесла Беверли, отрываясь от чужого плеча.       — Да...Они бы наверняка рассказали кучу всего интересного, — Майк улыбнулся.       — Мне их так не хватает, — с какой-то безнадежной тоской отозвался Урис, глядя на пляшущие языки пламени.       Эдди тихонько вздохнул, а Ричи вдруг перестал играть, оглядывая мрачные лица друзей.       — Ну чего вы такие кислые? Мы ведь всегда можем им позвонить. Кто знает, может получится уговорить их приехать хотя бы на праздники?       — Точно! Ты чертовски прав, дружище! — Майк полез в карман, выуживая оттуда маленькую записную книжку. — Мне Билл, когда уезжал, оставлял свой адрес. И как я только мог об этом забыть?! — Хэнлон звонко хлопнул себя по лбу, от чего все присутствующие засмеялись.        — Что ж ты раньше не вспомнил, Майк?! — оживилась Беверли, поднимаясь со своего места и тут же вмиг выростая у Хэнлона за спиной. — Скорее звони! Уверена, он будет рад нас услышать! Майк спешно набрал номер друга, и все присутствующие замерли, затаив дыхание, вслушиваясь в размеренные гудки. Беверли, находившаяся ближе всех, прижалась к плечу Хэнлона, наклонившись к его лицу, чтобы первой услышать такой родной и далёкий голос.       Им пришлось прождать около трёх минут и потерять всякую надежду на ответ, когда на том конце вдруг раздался уставший и удивлённый голос.       «—Алло?» Рука Майка крепче сжала корпус телефона, а пальцы Беверли напряжённо впились ему в плечи. Это точно был Билл Денбро, только звучал он теперь намного взрослее.       — Большой Билл, как давно мы с тобой не виделись! — первым прервал молчание Майкл, чувствуя, как давние эмоции вновь захлёстывают его, словно обнимая теплом чужих и сильных не по годам рук.       — Майк? Это ты? — голос Билла стал звучать взволнованнее, но теперь куда бодрее. Они все чувствовали, что для него их звонок весьма неожиданное, но приятное событие.       — Да, дружище! Как же я по тебе соскучился! Мы все соскучились! Бев, находившаяся совсем близко, выхватила телефон из руки Хэнлона, практически выкрикивая звонкое «Билл!» в динамики, от чего юноша на том конце слегка испугался.       — Привет, Бев. Как жизнь? — теплота и нежность, зазвучавшая в чужом голосе, заставила девушку расплыться в улыбке. Ей было до дрожи приятно, что Денбро её не забыл, хотя за эти несколько лет вполне мог бы распрощаться с прошлым навсегда.       — Замечательно. Моя жизнь стала значительно лучше после того, как мы завалили того мерзкого клоуна. — Билл рассмеялся, а девушка лишь шире улыбнулась.       — Здорово, я рад. Вы там все вместе собрались?       — Ага, вспоминаем детство. Ты не поверишь, как все изменились, а казалось, что только вчера нам всем было двенадцать... — Марш оглядела друзей, чувствуя подступившие вдруг слёзы. Ричи, сидевший с гитарой, тут же стал жестами указывать на себя, изображая какие-то нелепые пантомимы. — О, да. Особенно изменился Ричи. — девушка захихикала.       — Привет, Билл! — донёсся до Денбро голос Тозиера, затем Эдди и Стэна. Он был безумно рад услышать их всех и осознать, что время не раскидало их всех по разным углам, не разорвало прочную связь, образовавшуюся между ними в то роковое лето, а лишь укрепляло её.       — А Бен не с вами? — так и не услышав ещё одного голоса, Билл немного взволновался. Неужто с их другом что-то могло случиться? Билл искренне верил в то, что с ним всё в порядке, и что для его отсутствия есть вполне веская причина. Последующие слова ребят о том, что Хэнском тоже покинул Дерри, его успокоили, но и расстроили. Не так уж крепка оказалась связывающая из всех нить.       — Вообще, мы хотели узнать, как ты там поживаешь, и сможешь ли приехать в Дерри на какое-то время? Было бы очень здорово собраться всем вместе вновь, как в старые добрые, — обратился к нему Майк, когда ему всё-таки удалось вернуть телефон обратно. Билл задумался, на какое-то время в трубке повисла тишина, прерываемая только его тихим дыханием. Все ждали ответа с замиранием сердца. В конце концов, Денбро тяжело выдохнул, потирая шею рукой, формулируя последнюю мысль в голове для ответа.       — Не знаю, получится ли. Мы сейчас постоянно переезжаем с одного места на другое из-за работы отца. Если в этом месяце всё хоть немного успокоится, может, смогу вырваться к вам на Новогодние каникулы.       — Отлично, мы будем ждать. Может, и до Хэнскома получится достучаться к тому времени, — с улыбкой ответил Майк.       — А что, никто с ним больше не общается? — в очередной раз за вечер удивился Билл.       — Он уехал так внезапно, что никто из нас даже попрощаться с ним толком не успел, не то, что узнать хотя бы примерно, куда он направляется.       — Вот как? Что ж, тогда я тоже попробую подключиться к поискам. Интересно, как он там сейчас? Надеюсь, что всё в порядке.       — Да, я тоже надеюсь, — выдохнул Хэнлон. Они проговорили ещё около четверти часа, прежде чем окончательно попрощались, договорившись о том, что будут регулярно списываться. Когда на улице окончательно стемнело и стало заметно холодать, начали убираться. Беверли уносила тарелки и стаканы в дом, Ричи и Майк убирали стулья и гриль, расставляя всё по местам в уютном маленьком гараже. Эдди вызвался тушить и убирать костёр, а Стэн помог убрать весь мусор.       В девять вечера все разошлись по домам, с надеждой на то, что это их не последняя встреча, и что друзья обязательно соберутся вместе вновь. Беверли, возвращаясь домой, до самой поздней ночи переписывалась с Биллом, обсуждая всё то, что поменялось в их жизни. Она по-прежнему чувствовала любовь к нему, искреннюю и преданную, однако вполне хорошо осознавала, что это — не просто увлечение или секундная страсть, как это бывает у многих молодых людей, а нечто куда более масштабное. И всё же, о любви не говорил никто из них, как и о прежних чувствах, зато проскальзывало черной тенью воспоминание, которое они все так старались забыть.       Оторвавшись от переписки, Бев подняла ладонь, приблизив её к лицу, в свете ночника разглядывая неровный шрам. Он уже давно затянулся, став практически незаметным, но всё же с завидным постоянством напоминал о себе.       «Как думаешь, мы действительно с ним покончили?» — ощутив какой-то жуткий страх, вдруг спросила Беверли. Она знала совершенно точно, что в доме кроме неё и тёти никого не было и быть не могло. Но тени вдруг стали мрачнее, сгущаясь над островком света у её кровати. Казалось, будто кто-то наблюдает за ней из темного угла. Бев крепче сжала телефон, затаив дыхание, стараясь не глядеть в эту черноту вокруг.       «Я в этом уверен. Ты же помнишь, как всё закончилось?» — успокаивающе ответил ей Билл, но у самой Беверли никакой уверенности в том, что всё действительно кончилось, не было.       «Да, но... Мне почему-то кажется, что мы что-то упустили. Что-то очень важное. Понимаешь, о чём я?» Билл послал в ответ задумчивый смайлик, а после снова попытался успокоить девушку, убеждая, что бояться ей совершенно нечего. Чтобы отвлечь её от мрачных мыслей, Денбро даже рискнул послать ей кусочек своего рассказа, над которым он работал вот уже несколько месяцев. Беверли была приятно удивлена способностям давнего друга, и, погрузившись в текст, всё-таки успокоилась. Тревога улеглась, отступая до худших времён, а на смену ей пришёл сон, очень яркий и тёплый, возвративший её обратно в те летние дни, когда они всё ещё были счастливы. Беверли перевернулась на бок, подложив ладони под щеку, с лёгкой полуулыбой на губах погружаясь в прошлое, пока за окном расцветала темная и холодная осенняя ночь.

***

      Эдди возвращался домой, полным радостных эмоций. Ему было приятно увидеться с практически всеми друзьями детства, было приятно услышать голос Билла Денбро спустя столько лет, и слышать, как Ричи играет на гитаре, заставляя Каспбрака влюбляться в него всё сильнее.       Он припарковал велосипед во дворе, тихонько поднялся по лестнице и отпер входную дверь, совсем незаметно проскальзывая внутрь. В доме было темно и тихо. Настолько, что казалось, что в доме этом уже давно никто не живёт. Эдди эта тишина насторожила. Он нажал на кнопку выключателя, и в коридоре зажёгся неяркий свет.       — Мам? — тихонько позвал Каспбрак. Ответа не последовало. Юноша подумал, что она, скорее всего, спит, хотя уверенности у него в этом не было совершено никакой. Эдди снял куртку, разулся, двинувшись в сторону кухни. После какао и вишнёвого пирога ему ужасно хотелось пить. Каспбрак налил себе холодной воды, сделав глоток, двинулся в сторону лестницы, но не успел он сделать и пары шагов наверх, как всё его нутро вдруг пронзил холодный ужас. Эдди замер, застыл, словно статуя, не в силах до конца понять, что происходит. Рука его дрогнула, стеклянный стакан выскользнул из разжатых пальцев, падая на пол и разбиваясь с оглушающим звоном. Каспбрак попытался сделать вдох и почувствовал, как в одно мгновение сжимается горло, не позволяя кислороду проникнуть внутрь.       На лестнице, раскинув руки и ноги в стороны, лежало тело его матери, с выражением сильнейшей боли на лице. Судя по позе, можно было сделать вывод, что она, пытаясь спуститься по лестнице, подскользнулась и упала, так и не сумев удержать равновесие. Эдди, перепугавшись того, что женщина могла быть уже мертва, кинулся к ней, забывая об атаковавшей его астме.       — Мама?! — Каспбрак рухнул на колени, дрожащими руками пытаясь приподнять Соню Каспбрак со ступеней. Крови на лестнице не было, значит, голову она не разбила. Эдди попытался нащупать пульс, уловил её слабое дыхание, облегчённо выдыхая — она всё ещё была жива. Трясущимися пальцами он попытался достать телефон из кармана, быстро набирая номер скорой помощи. Сбивчивым тоном он умолял помочь ему, но накатившая истерика мешала сосредоточиться и говорить внятно. Он лишь мог мысленно молиться богу о том, чтобы диспетчер правильно растолковал его слова...       Эдди казалось, что прошла целая вечность прежде, чем он услышал шуршание шин по гравию. Свет ярких фар проскочил сквозь окна, Каспбрак, сидящий на ступенях рядом с матерью и ежесекундно проверявший её состояние, с облегчением выдохнул. Он поднялся, неровной шатающейся походкой спускаясь вниз, цепляясь за перила ледяными пальцами. Он чувствовал головокружение, его тошнило, дыхание было хриплым и саднящим. Каспбраку пришлось приложить все свои силы для того, чтобы суметь отпереть входную дверь и не свалиться в обморок, прямо под ноги фельдшеру.       — Пожалуйста, помогите ей, — стоило лишь мужчине пересечь порог их дома, тут же взмолился Эдди.       Он был бледен, с трудом выговаривал слова, чувствуя, как боль в грудной клетке и горле распространяется с удвоенной силой, будто быстродействующий яд, но не позволял себе отключиться. Только не сейчас. Его матери нужна была помощь, и Эдди просто не мог оставить её одну. Трясущейся рукой он через силу запихнул ингалятор в горло, зажимая клапан и делая глубокий вдох. В глазах резко потемнело, и мальчишке пришлось схватиться за косяк, чтобы не потерять равновесие.       — Вам нужна помощь? — с беспокойством спросил второй мужчина в медицинской форме, но Эдди только слабо мотнул головой.       — Со мной всё в порядке, прошу вас, помогите лучше ей! — прохрипел Каспбрак. Дрожь всё никак не хотела униматься, как и его страх. С обезумевшим от страха и паники лицом, он наблюдал, как мужчины аккуратно перекладывают Соню Каспбрак на носилки (спасибо господу за то, что она ничего себе не сломала, ведь у этой женщины были все шансы остаться инвалидом после такого падения) и осторожно выносят её в коридор, а затем во двор, погружая в машину скорой помощи. Эдди, не долго думая, рванул следом, падая на пол уже в салоне. Его тело буквально онемело, и он не мог ничего ответить на вопросы бригады до самого конца поездки. Только в приёмном отделении, после того, как его самого тщательно осмотрели, мальчишка наконец смог рассказать медработникам о том, что случилось.       — С ней ведь всё будет в порядке? — совершенно убитым тоном спросил Каспбрак у доктора. Тот тяжело вздохнул.       — Трудно сказать. У вашей матери случился инсульт, и, если честно, то прогнозы не самые утешительные. С её комплекцией и образом жизни есть все шансы, что это повторится вновь.       Эдди вцепился в кресло. Жизнь его матери могла оборваться в любую минуту, он это чувствовал, и это пугало его больше, чем собственная смерть. У него больше не было близких родственников, кроме тётушек, которых он считал по истине невыносимыми. Переезд к ним означал бы то, что ему придётся расстаться не только со своими друзьями и школой, но так же и с Ричи, а этого он не хотел больше всего на свете. Тозиер, конечно, иногда бывал придурком, но он был хорошим другом, и Эдди действительно любил его всем сердцем, даже если не мог признаться в этом самому себе окончательно. Их отношения были тайными, ради их же собственного спокойствия, но иногда Эдди казалось, что всё это не более, чем счастливый, но хрупкий сон, который с лёгкостью испарится от дуновения даже самого слабого ветерка.       — Что же мне делать? — с отчаянием в глазах задал вопрос Каспбрак, глядя на доктора в упор.       — Хотел бы я вам соврать, но это против моих принципов. Вам стоит готовиться к самому худшему исходу из возможных, как бы тяжело это не оказалось. Вам ведь всего пятнадцать, верно? — Эдди кивнул. — Есть ли у вас родственники, которые могли бы помочь вам присматривать за матерью?       — Только тёти, но они живут не в Дерри. Скорее всего, будет проблематично вызывать их сюда, — Каспбрак горько усмехнулся. Они обе были хорошими женщинами, но он не мог знать наверняка, согласится ли хоть одна из них приехать к нему на помощь. В последние годы Соня практически не общалась ни с кем — слишком тяжёлым был удар от осознания того, что её здоровье, за которое она так отчаянно цеплялась всю свою жизнь, стремительно несётся под откос.       — Поговорите с ними, если они хорошие люди, то я уверен, что не бросят ребёнка в беде. А пока что не беспокойтесь, Соня будет находиться под нашим присмотром, и, если вдруг что-то случится, мы непременно вам об этом сообщим.       — Спасибо вам. — Эдди поднялся, ощущая невыносимую тяжесть в груди и ногах. Собственное тело отказывалось его слушаться, и Эдди пришлось приложить немало усилий для того, чтобы сделать хотя бы шаг.       Как только дверь кабинета за ним захлопнулась, Эдди обессиленно рухнул на кожаный диванчик, и, чувствуя, что эмоции всё же берут над ним верх, закрыл лицо руками, пряча беззвучные рыдания в холодных ладонях. Когда он успокоился, на часах уже была почти полночь. Эдди нужно было возвращаться домой, но перспектива провести ночь там одному в темноте и одиночестве, от чего-то очень сильно пугала его. Это было словно предчувствие того, что если он переступит порог, случится что-то непоправимое и ужасное.       Эдди покинул больницу, достал из кармана телефон и набрал номер Ричи, совершенно не надеясь на ответ. Но Тозиер ответил почти сразу же.       — Что-то случилось, Эдс?! — голос Ричи звучал взволнованно, как будто он мог чувствовать то, что происходит с Каспбраком. Видимо связь, зародившаяся между ними в то злополучное лето, оказалась куда более сильной, чем все они предполагали. Эдди издал тяжёлый вздох, смешанный со всхлипами.       — Моя мать в реанимации, Рич. Похоже, у неё случился инсульт, — губы Эдди дрогнули, он спустился со ступеней и уселся на каменный выступ, совершенно не думая о холоде, и о том, что он может подхватить простуду.       — Господи, Эдс... — Ричи на секунду затих, и Каспбрак отчётливо услышал шуршание сквозь динамики, — Где ты сейчас? Дома?       — Нет, я возле больницы. Я не взял с собой велосипед, так что не знаю, как мне теперь добираться обратно.       — Подожди меня, я скоро буду. Шорох стал громче, а потом Рич отключился. Эдди хотел спросить, нормально ли это, и отпустят ли вообще Мэгги и Вентворт своего сына ночью неизвестно куда, но подумал, что даже если бы те и сказали нет, Тозиер всё равно настоял бы на своём. От этой мысли стало немного легче.       Чтобы скоротать время до приезда Ричи, Эдди уткнулся в телефон, просматривая старые фотографии, где их жалкая кучка лузеров была ещё совсем юной. Это заставило его улыбнуться.       Каспбрак погрузился в воспоминания и очнулся только в тот момент, когда велосипед Тозиера остановился рядом с ним.       — Такси заказывали? — как можно более бодро, с улыбкой спросил Ричи. Эдди вздрогнул, затем поднял голову, и, узнав в тени, загородившей фонарный свет, своего друга, тут же бросился в его объятия.       — Ричи! — мальчишка уткнулся в его плечо, пряча лицо в мягкой и тёплой ткани толстовки, крепко сжимая Тозиера в своих руках.       — Ты в порядке, Эдс? — взволнованно задал вопрос Ричи, прижимая к себе дрожащего подростка, пытаясь успокоить и согреть. Эдди очень неуверенно и слабо кивнул. — С Соней всё хорошо?       — Никто не может знать наверняка, мне сказали, что стоит готовиться к худшему. Мне так страшно, Ричи, я так не хочу, чтобы она умерла. — Эдди зажмурился, заглушая рвущийся плач на груди Тозиера. Лицо Ричи мгновенно переменилось. Маска весёлого идиота сошла на нет, уступив место скорби и страху за Эдди и его дальнейшую судьбу. Он уткнулся носом в его макушку, оставляя мимолётный поцелуй.       — Если хочешь, поедем ко мне. Я не думаю, что родители будут против того, чтобы ты ночевал у нас, тем более, в такой ситуации, — попытался предложить Ричи, но Эдди лишь отрицательно качнул головой. — Почему?!       — Я не хочу вам мешать своим присутствием.       — Дурак ты, Эдди, — Рич легонько щёлкнул по его носу. — Ты никому не помешаешь. Мои родители бывают строгими, но они точно не выгонят на улицу подростка, который чуть не лишился своей матери, так что не переживай.       — Хорошо. Спасибо тебе, Рич.       Эдди уселся на багажник велосипеда Тозиера, крепко обхватив руками чужой торс. Ричи быстро закрутил педали, и минут через тридцать они оба уже подъезжали ко двору Тозиеров. Ричи завёз велосипед в гараж, а затем повёл Эдди в дом. Родители уже спали, поэтому проникнуть внутрь не составило труда. Они поднялись наверх, и Ричи предложил ему свою кровать, намереваясь отправиться спать на диван, но Эдди его остановил. Ему было слишком страшно оставаться одному, пускай и только в комнате на ночь.       Пока Эдди переодевался в одолженную у друга футболку, Рич тихонько прокрался на кухню, чтобы сделать им обоим чай. Они просидели целый час, молча. Каждый думал о своём. Сквозь не занавешенное окно лился яркий лунный свет, освещая их бледные лица в полумраке. Эдди был погружен в отчаяние, лицо его, скованное тревожными мыслями, пугало и угнетало Тозиера. Он хотел помочь, но не знал, как это сделать, потому что раньше никто из них с подобным не сталкивался. Они могли с лёгкостью отправить огромного монстра, разодетого клоуном, к праотцам — это правда, но как помочь человеку, осознавшему, что люди всё-таки смертны и чувствовавшему эту самую смерть у своего порога, дышащей в затылок, никто из них не представлял.       — Пойдём спать? — тихо спросил Ричи, и Эдди молча кивнул на его предложение. Наверх они поднимались так же молча. Ричу хотелось бы попробовать развеселить друга какой-нибудь шуткой, но он чувствовал, что это будет совсем уж неуместно. Они легли рядом, Эдди прижался к чужой груди, как будто искал защиты и успокоения, которые были ему так сильно необходимы в эту ночь. Ричи обнял его, так крепко, как только умел. Он не мог помочь Эдди в схватке с злобной старушкой-судьбой, но он мог показать Каспбраку, что, несмотря ни на что, он будет рядом и будет защищать до последнего вздоха.       Они уснули почти сразу же, не заметив, как злобные уродливые тени поползли по стене, в лунном свете разыгрывая кошмарное предоставление, будто предвестники чего-то плохого. Каждому из них в эту ночь снилось что-то своё, но сны эти отнюдь не предвещали ничего хорошего, превращаясь в кошмары под утро, объединённые лишь одним старым, как их шрамы на ладонях, но очень ярким воспоминанием, связанным с тем злосчастным июньским днём, когда они всемером стояли в вонючей воде, посередине пустоши и давали друг другу вечную клятву.