***
Джульетта с наслаждением потянулась, в комнате нарисовался довольный брюнет с подносом. Он осторожно сел рядом с ней. — Зайчёныш, подъём... — пропел Монтекки. — Ромео, — девочка моментально наскочила на парня с объятиями, тот взял её, словно куклу, на ручки и принялся кормить. — Давай скорее, нам скоро выходить. — Растущему организму требуется медленный приём пищи, — философски заметила светловолосая с перепачканным сахарной пудрой носом. — Ешь-ешь, — пока Капулетти пыталась сама доесть булочку, Ромео совершил попытку вытереть ей моську. — А мы там надолго? — Порепетируем и пойдем с тобой гулять, хорошо? Малышка продолжила мирно употреблять вкусняшки, сидя на коленях у брюнета.***
Сегодня утром, Россарио невзначай спросила Тибальта: "Ты меня правда любишь и никогда не бросишь?" ... В ответ был лишь тяжёлый вздох и тишина. Неловкое молчание. Как оказалось, Тибальт до сих пор сомневается! Вчера Джульетта слишком долгое время крутилась перед ним в ночной сорочке и объясняла что-то про свои игрушки, но Тибальт думал совсем о другом, он на время забыл, что находится в статусе "брата". В мужчине опять проснулось двойственное чувство, не понимал, кого любит... А Росси была уверена, что никто её не любит, даже тот, ради которого она готова на самый страшный грех, ради которого ломала всю свою жизнь, ради которого потеряла столько слёз, ради того, кому отдала самое дорогое, что есть у юной девушки. А всё напрасно. Напрасно. — Джульетта... — Ты всё же любишь её?.. Бедная Россарио одарила Тибальта разочарованным взглядом, полным невероятной боли. — Так зачем же ты мне лгал? Я неоднократно спрашивала тебя о чувствах ко мне, ну конечно, по-твоему благородство — это дать несчастной женщине надежду на счастье, а потом бросить, правильно? Правильно?! — девушка, наверное, никогда в жизни так не кричала, в итоге сорвала голос. Все эмоции, все опасения сбылись... Белоснежные зубы раз за разом ударялись друг о друга, а из небесных глаз почему-то не выкатилась ни единой слезинки... Может быть от ненависти?.. — А тебе ещё и доверилась... почему только не послушала сестру... Ты не изменился и не изменишься никогда. А почему сказать? Ты никогда никого не любил!!! Никого! Ждёшь какого-то чуда, что твоя сестра прибежит к тебе, пожалеет и неожиданно полюбит, верно?! А сам даже видишь, как кое-кто другой надрывается и делает всё возможное, лишь бы ты испытал счастье. Хотя, чего я тут распинаюсь, ты же меня даже не слушаешь. Уходи. — Россарио... Капулетти приблизился к светловолосой, но та лишь сбросила его руки со своих плеч и со всей силы ударила того по лицу. Как же она хотела, чтобы он испытал всё то, что сейчас разъедало её душу. — Росси... пожалуйста... — Ты, Тибальт Капулетти, не смей произносить такие слова! Уходи прочь. Всё было лишь маской. Вот и иди обратно в свою тьму и призрачные надежды на любовь кузины. Вон отсюда!!! ПРОЧЬ, ОСТАВЬ МЕНЯ!!! Потрясённому Тибальту ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Россарио же упала на колени, её потряхивало от сковавшей тело боли. Напоследок мужчина решился оторвать глаза от двери и взглянуть на девушку. Она неподвижно сидит всё в том же углу, подтянув колени к груди и пряча лицо в ладонях и шепча осипшим голосом: "Уходи. Оставь меня пожалуйста... и никогда, слышишь, никогда больше не приходи ко мне. Прощай навсегда." Казалось, что бедняга в порыве истерики даже не дышала. Разве это не предательство?! За дверью юноша сумел более-менее очухаться от мыслей, услышав женские рыдания, горький плач его Росси... Но всё же он не решился вернуться и поговорить с ней... Не нужно. Сейчас он мог сорваться. Огненное пламя "Кошачьего царя", "Грозы Вероны" бурлило в его крови. Он никогда не был привязан, словно дворовый пёс. И сейчас он начал беситься, чертыхая себя за то, что вообще с связался с этой девкой. — Она, как и все прочие, ничего не стоит. Ума — нуль, а по характеру нюня. И сейчас он поклялся, что больше никогда не посмотрит в её сторону, он проклял все ночи, проведённые с ней. После чего пошёл остывать в бар, к тому же по услугам его любимой шлюхи Агаты он очень скучал...***
Улицы Вероны уже давно освещало игривое солнышко. Меркуцио проснулся в робких объятиях Виктории. Развернувшись к ней лицом, он хихикнул: всё-таки невероятно просыпаться рядом с нужным и важным для тебя человеком. Меркуцио слегка подул прохладным воздухом на влажные реснички девушки. Те в момент дёрнулись и карии глаза Монтекки сонно распахнулись. — Уже солнце встало... — брюнетка сморщилась, но наощупь поцеловала Скаллигера в нос. — Доброе. — Ну наконец-то моё солнце встало, — ответил довольный юноша, чмокнув её в ответ. — И одарило меня тёплым поцелуем. Он откинулся назад на подушке, шумно выдохнув. — Лучше бы это длилось вечно... так не хочу начинать день. Викки приподнялась на локте. — Ты помнишь свои слова? Если мы этого не сделаем, "то твой дядя спустит с тебя в первую очередь три шкуры, а если учитывать, что у тебя всего одна, то тебе будет ох, как несладко", — с умным видом процитировала девушка Меркуцио, а после рассмеялась. — Да пожалуйста, пусть спускает... могу ему помочь — что угодно, но не это. — Ну Меркуци-и-ио... — Вика чмокнула парня в подбородок, так как до губ просто была не в силах дотянуться. — Мне тебя с постели уронить? — Валяй, — хохотнул тот в ответ, потянувшись, из-за чего начал падать. Но Скаллигер не промах — схватил одеяло так, чтобы Виктория, завёрнутая в него, словно рулетик, полетела с кровати за ним вслед. Послышался визг, после чего Монтекки приземлилась на грудь кудрявого, пока тот тормозил спиной. — Дурак! — завопила брюнетка, ударяя того по груди кулачком. — Ну что за зараза такая? У меня спина хрустнула! — А у меня не хрустнула по-твоему? — шуточно возмутился Меркуцио, поднимаясь на ноги, вместе с повиснувшей девушкой. — О, прекрасно висящая дама, соизвольте отпустить мои штаны, иначе я не ручаюсь за последствия... — Напугал, мне прямо так страшно стало, — хихикала Виктория, забираясь обратно на кровать, ложась на спину и кое-как вертая одеяло. Меркуцио же, собрав всю свою волю в кулак, начал потихоньку собираться. Неизменная фиолетовая рубашка, брюки с ремнём, но волосы по прежднему не расчёсанные. Викки же надулась и, завернувшись в одеяло, попыталась засопеть. Но Скаллигер походу нарочно шумел всё громче и громче. Скоро должны были придти ребята, ибо костюмы были доставлены вчера вечером. Сегодня нужно было придумать примерный грим и речь. Прошлогодние тексты потерялись где-то в библиотеке и искать их было бы чистым самоубийством. Немного поерепенившись, Скаллигер всё же взял хныкающий "рулетик" на руки и усадил перед зеркалом, начиная расчёсывать тёмные волосы. Девушка блаженно прикрыла глаза, чуть ли не мурлыча от "шоколадных" прикосновений Меркуцио. — Тащишься, плесень? — хихикнул брюнет. — Угу... м-р-р... — уже действительно замурлыкала кареглазая. Пока девушка была где-то в другой вселенной, юноша подхватил её на руки и "полетел" в ванную.***
Наконец, ребята принялись учить роли. Меркуцио взял на себя роль Люцифера. Виктория — принцесса. Ромео — король. Джульетта — маленькая феечка, вечно получающая люлей от Люцифера. Розалина — демонесса, по уши влюблённая в Люцифера. Бенволио — ангел-хранитель принцессы. Женская часть коллектива молча долбилась головой о стенку, а мужская сидела в ауте. — Есть предположения, как начинать? — подал голос Ромео, заканчивая надевать свой костюм. — Глупый вопрос... Итак, костюм Меркуцио напоминал чёрные рваные тряпки с красным поясом на талии, чёрные смоки. "Принцесса" в белом лёгком платье, плюс с золотым поясом и отлитыми босоножками на каблуке. "Ангел-хранитель" с арфой и светлых шароварах. "Феечка" в розовом платье, с палочкой и постоянными бантиками. "Король" в золото-чёрной хламиде. Розалина в коротком чёрном платье и высоченных каблуках. Её алые длинные волосы подходили под образ просто шикарно. — Охренеть... — трагично заявил Бенволио. Вдруг на улице стало слишком оживлённо. Через открытую дверь балкона это было просто прекрасно слышно. Меркуцио вышел на балкон. На экипаже был нарисован золотой вензель с красным огнём — фамильный знак Делла Скалла. Ребята рванули вниз. Викки еле поспевала на каблуках "принцессы" за гневно летящим Меркуцио. Бенволио плелся позади неё, постоянно подстраховывая. Наконец, она увидела около входа во дворец здоровую тень, в чёрной хламиде. Увидя его, Меркуцио аж покраснел от злости и гнева. На что гость лишь криво улыбнулся, даже ухмыльнулся, и протянул руку Скаллигеру. Тот её брезгливо пожал. — Меркуцио, рад видеть тебя, ты всё-такой же лохматый паяц, —