light scattering clouds

—…Сок? Его дыхание слегка рваное, но он пытается выравнять его вместе с телефоном, который крепко держит в руке; хоть телефон теперь лежит ровно. —…Да? — Мне жаль, — шумный вздох Джинхёка слышится из динамика телефона, и Усоку на мгновение кажется, что он ощущает его дыхание на своей шее. — Я знаю, что мы давали обещания, я знаю, что я говорил разные вещи, и именно их я всегда имел в виду. — Но это было раньше, — бормочет Усок, играясь с растрёпанными завязками браслета, который Джинхёк сделал ему несколько лет назад — браслет, сильно растянувшийся, до сих пор на его запястье. Только Усок остаётся таким же худощавым. — А сейчас — это сейчас. — Я все ещё люблю тебя, — Джинхёк говорит серьёзно, и Усок чувствует, как его губы сжимаются, чтобы сдержать фырканье. Только Джинхёк может думать, что это подходящий момент говорить такое, будто возможно что-то исправить. — Просто… не так. Усок молчит. На задворках сознания, где мысли не носятся со скоростью света, стоит мертвая тишина, желающая, чтобы все вернулось на свои места. Она все ещё отчаянно настаивает на том, что это все шутка, фарс. Хотя это не так: они были фарсом, он был шуткой. Люди взрослеют, расходятся, начинают хотеть разных вещей — а он просто хочет, чтобы это было не так. — Мне жаль, — повторяет Джинхёк немного беспомощно, — Я не… Я ведь не могу быть с тобой вечно. — Ох… — Усок надавливает на узелок, и браслет сдаётся под его пальцами. Потёртая кожа распутывается и стекает с его запястья, пока он наблюдает, как гравитация беспристрастно выполняет свою работу. — Мне тоже жаль.