Кольцо времени

— Бежать некуда — эта дрянь отрезала единственный путь к берегу!       Отчаяние, вырвавшееся из Исидоро, придало мне сил: промчавшись мимо Гатса, я оттолкнулся ногами от крокодильей морды, и плащ естественным образом придал телу легкость. Я подлетел на несколько десятков ярдов ввысь, держа меч наготове. Целился в глаз. Тут чудовище, по всем канонам жанра неповоротливое и медлительное, с невероятной скоростью для себя вскинуло хобот. Я не успел среагировать и спустя миг мощная струя воды отбросила меня вниз, на острые прибрежные скалы. Благословенный плащ и тут не подвел: сильфы потянули вверх изо всех сил, и удар пришелся об песчаную грязь. Товарищи подлетели ко мне, но я заверил, что все в порядке, и поднялся сам. — Извините, я забыл об осторожности, но сильфы спасли от безрассудства. — Я знаю, кто ей…управляет. — Сказала Ширке, повернувшись к морю. — Тоже фамилиар? — Да… Они слишком далеко, в открытом море. — Что же делать? — Прямо сейчас — бегите!       Мальчишка резво толкнул Ширке вниз, и она покатилась по склону. Я увидел, что струя воды из хобота громадины откалывает камни от утеса над нами. Схватив сестру в охапку, я бросился следом. Каска невозмутимо стояла внизу, как будто камни не могли ее коснуться. Хижину моментально погребло под завалом, и Исидоро снова впал в отчаяние. — Твой чертов барьер не помогает! Что делать-то? Мы в ловушке!       Мечник, чуть покачиваясь, пошел навстречу чудовищу. — Гатс, умоляю, не надо! — Ширке рванулась к нему, но Фарнеза поймала её за плечи, — Ты можешь погибнуть!       Но Гатс уже наносил удар за ударом. Его пластика изменилась — он стал как будто тяжелее, медленнее — явно экономил силы. Я снова содрогнулся: какой же необычайной волей и силой обладал этот человек, если мог совершать такие вещи. Он был ранен, и это существенно меняло темп боя, но сокрушительной свирепой точности от этого только прибавилось. — Ну все, мы спасены. — Шмыгнул рыжий. — Гатс его в два счета уделает. — Нет!       Ширке вскрикнула — Гатс оступился, покачнулся, и в этот же момент макара отшвырнула его хоботом как раз на те скалы, куда чудом не упал я. Он затих. Потерял сознание? Мертв?       Химера развернулась в нашу сторону. Я схватил Исидоро, в безумной ярости уже было побежавшего навстречу. — Ах ты, паскуда! Пусти, уж я-то ему покажу!       Сплюнув кровь, Гатс встал. Забрало его волчьего шлема угрожающе надвинулось и скрыло его обезображенное гримасой боли лицо. Он прыгнул, ошеломляюще быстрый, непроглядно черный, чернее самой темной ночи на земле; прыгнул и вонзил клинок между глаз, в основание хобота. Прыжок за прыжком, удар за ударом, снова и снова его невероятная сила потрясала каждого. Его движения снова изменились, из сосредоточенно медленных превратившись в хаотично быстрые, но его ломаная фигура снова выдала, что он смертельно ранен, и что доспехи Берсерка опять сводят его с ума. Под его чудовищным натиском макара пала, изрыгая кровь. Море покраснело до горизонта, а прибрежная пена и вовсе была черной, но даже она не была такой черной, как Гатс. На этом он не успокоился — с небывалой яростью мечник набросился на крокодилов, давно прекративших с нами бой. Я содрогнулся от ужаса, поморщившись, когда гигантский меч с хлюпаньем прирезал несколько туш за раз. — Мне что-то не по себе.       Глянув на Ширке, я все понял: она качалась в волшебном трансе. — Слушайте… Ширке говорила, что сейчас… Сейчас легенды становятся реальностью, а значит, в ярости Берсерк будет безжалостен не только к врагам, но и к друзьям. Понимаете?       Честно сказать, я даже не ожидал, что все так обернется. Разумеется, Гатса следовало опасаться хотя бы за связь с потусторонним миром и невероятно темное прошлое, но сражаться с Берсерком было выше моих сил. Сражаться с ним сейчас особенно страшно.       Гатс уничтожил всех крокодилов — все побережье было завалено их трупами. Две, может быть, три сотни. Замешкавшись, он остановился, но затем двинулся на нас. — Отойдите, — тихо вырвалось из груди. — Назад, быстро!       Я крикнул и выбежал навстречу. Будем надеяться, что я окажусь мечнику на два удара, а не на один. Он подошел ближе, раскачиваясь на пружинящих ногах. Над морем уже занялось рассветное солнце, и в отражении жуткого меча, между стекающих с него струй крови, я увидел размытый силуэт себя и яркие цветные пятна позади. Отступать было некуда. Да и мог ли я, когда за спиной было самое дорогое? Шаг за шагом металл протирался об песок, и в углублениях следов оставались темные камешки — капельки крови. Гатс был весь покрыт ей: и своей, и чужой, но не замечал этого. Заметил ли он страх на моём лице? Или, может быть, страх тех, кто позади меня? Видел ли он Каску, дрогнул ли? А может, ей не впервые быть жертвой его сверхъестественного гнева? Пульс застучал в ушах так ошеломляюще, что заглушил остальные звуки. Все размылось, потеряло фокус, и в этом мареве мечник рухнул на колени. Я утратил зрение, показалось мне. — Хвала Ширке, — прошептал и шагнул к нему, смахнув слезы. — Ты в порядке? Слышишь нас?       У ведьмы подкосились ноги, но она подлетела к Гатсу, опустившись рядом и легонько тормоша. — Ты смог остаться собой, это настоящее чудо. — Хе-хе, — шмыгнул Исидоро, — Ведьма свое дело знает. Понятия не имею, что ты там сделала, но оно сработало. И благодаря Гатсу эта тварь не размазала нас по пляжу, как масло по хлебу. — Надо радоваться, что всё закончилось, — улыбнулась Фарнеза. — Давайте забудем об этом, — поднялся Гатс, — Вы слишком стараетесь ободрить. Лучше помогите отыскать снаряжение, у меня кое-то оторвалось во время боя.       Я отвернулся. Забыть охвативший меня страх я точно не мог.

***

      Наш путь уходит дальше, вдоль склонов средиземноморских гор; душа ликует и тяготится — совсем скоро я увижу дорогие сердцу места. Фарнеза тоже это понимает и идёт какая-то насупленная. Ума не приложу, о чем она думает, но каждый новый шаг приближает нас к дому. Дьявольски крадется по затылку отцовское наставление: кошель все ещё отягчает сапог, и, смотря на всё случившееся, я готов им воспользоваться. Другая же часть меня чувствует, что путешествие подходит к концу. Это неизбежно.       Шаг за шагом покоряются горы, сердце щемит — внизу, в бухте белоснежные стены Вриттаниса, и земля под ними усеяна волнующейся людской толпой. Флаги, знамена, гвалт радуют меня так же, как в детстве — после месяца отшельничества я вновь вижу оживленных людей. Признаюсь, я скучал по людям, хоть и всегда терялся среди них. Солнце целует крыши и вечнозеленые деревья, море вдали искрится и заполняет обозримый горизонт, стройными рядами стоят внизу солдатские отряды. Лагерные костры бередят душу даже сильнее ностальгии юности — и в Гатсе я вижу вновь ту же тоску, что и к Каске. Это удивляет меня, хотя и не должно, и вновь нутро предательски точит жалость. Когда-то я убедил себя, что ни за что не стану сочувствовать ему: Черный Ястреб, Чёрный мечник, но только не Гатс. Только не Гатс, поставивший ради нас всех на кон свою жизнь.       Глянув вниз, я присвитснул: — Святой Престол-то времени не терял. Тут и Тюдоры, и Бальдин, и дворяне из Вальтории. А вон там Панерийский союз! Ого, даже наемная армия Раны, я думал, их давно разбили. — Ты что, их всех знаешь? — Исидоро сейчас от меня ничем не отличался: точно так же, широко раскрыв рот, таращился на войска внизу. — Вообще-то он был герольдом, — заметила Фарнеза, — А еще у него хорошая память на все эти флаги.       Я хмыкнул, малой дернул за рукав и затем долго показывал пальцем то на одних, то на других. Я шел, рассказывая, чем знаменито то или иное воинство и чем оно обязано королю или Святому Престолу. — Ну ты даешь! Я-то думал, ты просто слуга…       Кстати, о короле — вежливо поинтересовавшись под знакомыми флагами, я узнал, что король, оказывается, давно скончался — еще во время нашего похода в Альбион, а его дочь пропала и так и не объявилась. Мобилизацией командуют вельможи из совета, куда входит и Святой Престол. Надо отдать ему должное, он смог собрать все это пестрое сборище и дал хоть какой-то отпор кушанам, раз Вриттанис пока еще не пал. Поспрашивав еще немного, я подтвердил свои догадки: в Мидланде смута, Святой Престол отменил все экспедиции, но не перестал разыскивать неких государственных преступников. На севере королевства голод, юг в плачевном состоянии, а благородные дома грызутся между собой, пока законная наследница затерялась или вовсе погибла.       Возле ворот толпились уже местные, и зыркнули на нас, конечно, диковато. Впрочем, вид у нас был лихой, и закономерно, что кто-то почует неладное. — Почему мы не можем просто взять и войти? — Потому что сейчас мобилизация, и Святой Престол в любом может заподозорить кушанских шпионов, тем более, мы пришли со стороны разграбленного побережья. Надо что-нибудь придумать. Нас двоих тем более схватят, если узнают. Фарнеза согласилась и вызвалась пойти первой, натянув на лицо утраченную напыщенность — изображать дворянку у нее выходило хуже, чем быть ей. Я прыснул со смеху, а она глянула на меня недобро. — Какая ва-а-а-ажная, — хмыкнул рыжий, — Как цапля.       Я засмеялся вместе с ним, вслед за этим виновато улыбнувшись. — Идите же, у вас хорошо получается.       И она пошла. Впрочем, это сработало — дорогу давали охотнее, а взгляды задерживались на ней, а не на мрачном виде Гатса. Хоть он нисколько не скрывал ни гигансткий меч, ни зловещего вида доспехи, кажется, все же был благодарен за эту небольшую авантюру с маскировкой. Однако привлек внимание вовсе не Гатс.       Стражу из нас миновали не все: на Ширке наставили копье. — Это что за дьявольский балахон?       Ширке вздрогнула; её чудесного цвета небесные глаза потемнели. — Вриттанис благословлен волей Святого Престола, здесь нельзя носить славящую дьявола одежду! Гатс тихо вздохнул. Я почувствовал, что и он в какой-то степени оскорблен. — Мы бродячие актеры, — я нервно повел шеей, стараясь придать лицу доброжелательное выражение, — Пропустите, пожалуйста. — Все равно нельзя! — Сними эти тряпки и пойдем, — буркнул Исидоро, — Упрямиться себе дороже. — Нет! — Твердо ответила ведьма. — Не сниму.       Она стукнула легонько посохом и стража отступила, натянув на рожи глупое выражение. Вокруг моментально набралось зевак. — Теперь все знают, что она ведьма. Может, пойдём уже? Надо найти одежду получше.       Дети сцепились и начали перепалку. Исидоро вдруг сорвал с Ширке шляпу и швырнул на землю. Ее тут же вмяло в грязь тележное колесо.       Ведьма схватила ее и убежала, затерявшись в толпе. Я успел заметить, что она плачет. — Мог бы и повежливее быть, — я покачал головой. — Эта одежда — подарки госпожи Флоры, — печально произнесла Иварелла. — Я за ней. Ей нужно побыть одной.       Она улетела, и Исидоро рванул за ней следом, и Пак вместе с ними. — Ему лучше извиниться. — Давайте поищем ночлег, — вздохнул Гатс. — Сомневаюсь, что ведьма даст себя в обиду. — Согласен. Лучше избегать торгового и прибрежного районов, там дорого. А от стражи держаться подальше.       Почувствовав, что могу оказаться полезным, я повел своих оставшихся спутников вглубь города. Вскоре кошель из сапога был развязан, его содержимое пересчитано и передано из рук в руки. Наконец-то он пригодится.