i fancy you

      В последнее время Ямагучи было, о чем подумать. С тех пор, как они открыто и честно поговорили обо всем, что его тревожит, с его плеч будто свалилась целая гора. Конечно, иногда, в самые темные и самоуничтожительные моменты, он снова возвращается к мыслям, что без него вполне можно и обойтись, но большую часть времени подобные глупости его голову не занимают. Хината и Тсукишима относятся к нему с таким участием и вниманием, что он попросту не может чувствовать себя обделенным. И он старается изо всех сил дать им то, что они заслуживают. Хотя бы ради тех возгласов, которые издает Хината, когда он без причины берет его лицо и покрывает его лёгкими поцелуями. Или бегающего, смущенного взгляда Тсукишимы, когда он обнимает его — и это несмотря на то, что они встречаются больше года (и это очаровательно).       Он чувствует себя хорошо. Он чувствует себя любимым и нужным. Ему полностью хватает того, что ему дают это отношения.       Просто иногда…       Иногда он задумывается. Ямагучи всегда был любопытным, а тут — столько материала для исследований и размышлений. Ему интересно, каково это. Он, конечно, слабо представляет, в чем вообще заключается это, но… Но каждый раз, глядя, как темнеют чужие глаза, ему до отчаянности хочется это выяснить.       Однако дело заключается в том, что он полон сомнений в себе, и он попросту... боится. Боится, что ему не понравится, что им не понравится, что он разочарует двух самых важных людей в своей жизни и отношения между ними необратимо изменятся. Он боится этого так сильно, что не позволяет себе думать, представлять, прикасаться, спрашивать, просить… даже намекать, что он хочет чего-то большего, чем у него есть.       Ведь этого действительно достаточно, и Ямагучи будет вполне счастлив, даже если он так никогда и не переступит на другую ступень в их отношениях. Но потерять это… будет невыносимо.       За эти месяцы он привык к их спокойному, размеренному темпу отношений. Они постоянно остаются друг у друга ради пустяковых поводов, проводят выходные вместе, раз в пару недель ходят на свидания (по сути, просто гуляют, но Хинате нравится называть их прогулки и посиделки в кафе так) и постоянно переписываются. Они довольно быстро привыкли к этому, и, оказывается, отношения втроём… конечно, они отличаются от тех отношений, что были у них с Тсукишимой, но встречаться ещё и с Хинатой так легко. Трудности были только поначалу, когда они, ну, смущались от каждого встречабельного жеста и слова, но вскоре попривыкли.       А ещё Ямагучи безумно любит дарить им какие-то мелочи. Так и сейчас он берет любимый шоколад Хинаты и клубничное пирожное для Тсукишимы. Они каждый раз очаровательно смущаются, будто они встречаются пару дней и будто за плечами Ямагучи не лежит гора бесполезных, но милых или вкусных подарков, и это здорово льстит и поднимает ему настроение. Он любит радовать людей, что ему небезразличны, и никогда не обращает внимание на увещание, что он не обязан. Он хочет, ладно? Плюсом ко всему, буквально на днях он купил брелок с любимым персонажем Хинаты из какого-то старого многосерийного аниме, и ему не терпится отдать его. Увидеть удивленную, а после — такую радостную улыбку, будто Ямагучи горы свернул для него, а не просто нашел мерч с его любимчиком. И, возможно, получить восторженный и такой искренний поцелуй…       Ямагучи ловит себя на нежной улыбке, впрочем, гнать ее со своего лица он не спешит. Они договорились сделать домашнюю работу, а после посмотреть фильмы у Тсукишимы, но его стук остается без внимания, а входная дверь оказывается открытой. Ямагучи заходит и на пробу пытается позвать сначала хозяйку дома, а потом своих парней, но ему никто не отвечает, и Тадаши, мысленно пожав плечами, проходит вглубь дома. Не в первый раз. Тсукишима на удивление беспечно относится к дверям и при этом постоянно сидит в своих огромных наушниках, не слыша ничего на свете. Ямагучи поднимается на второй этаж и подходит к чужой комнате.       Справедливости ради, они сами забыли прикрыть дверь.       До его слуха доносится чей-то вскрик, а после — скрип чего-то деревянного и глухой стук, и Ямагучи неосознанно замирает.       — П-придурок, больно же…       — П-прости, я не хотел… ох… с-сними, Тсукки, сними ее, я…       Судорожная фраза прерывается и заглушается удивлённым возгласом, который вскоре сменяется несдержанным стоном, и через пару секунд из комнаты доносится резкий выдох, и…       Вся кровь Ямагучи устремляется к его лицу, когда он слышит хлюпающий звук от чужого разъединенного поцелуя.       Который, судя по звукам, тут же возобновляется.       Он должен уйти. Должен. Это не его дело, не его опыт, это ужасно смущающе и неловко, и если его заметят, все превратится в абсолютный кошмар.       — Я так скучал по тебе, — судорожно, срываясь на шепот, говорит Хината между перерывами от поцелуев. — Так долго… я думал… сойду с ума… так хоро…       «А ведь его кровать совсем рядом с дверью», — удручённо думает Ямагучи, когда невольно задумывается о том, насколько четко все эти звуки доносятся до его ушей. Хотя, если быть честным, это оказывается не единственная его мысль. Куда больше его занимает то, что…       Тсукишима выдыхает, громко, судорожно, и раздается шорох ткани, и Тсукишима тихим, почти что уязвленным голосом говорит:       — Холодно…       — Сейчас будет жарко, — с глупым смешком отвечает Хината. В следующую же секунду раздается его же стон, но явно не наслаждения, и слышится чужое пыхтение и копошение на кровати. Ямагучи явственно может представить, как Тсукишима со всей силы вмазал ему ногой по первой попавшейся части тела, и с его губ срывается облегченный вздох.       Хорошо. Ему нужна хоть какая-то стабильность, и если Тсукишима и Хината умудряются даже в постели переругиваться друг с другом, то все явно хорошо.       Стоп.       Какого хрена он все ещё здесь?!       Ямагучи резко разворачивается, чувствуя, что уши горят просто невыносимо.       А потом копошение прекращается резким хлопком чужого тела об поверхность кровати и скрипом матраса и раздается уверенное, самодовольное и очень… возбужденное:       — Я говорил, что отомщу тебе.       Вслед за этим раздается шорох чужой одежды и вскрик, и Тсукишима с отчётливо различимыми паническими нотками в голосе спрашивает:       — Стой, что ты собра-а-а!..       Его фраза обрывается на середине слова судорожным выдохом, переходящим в стон. Чужой смешок, шорох одежды, громкие звуки тяжёлого дыхания и…       Тсукишима приглушённо стонет. Подозрительно приглушённо. Будто сейчас, прямо в этот самый момент, он сдерживает свои стоны, и…       Ямагучи ничего не может с этим поделать. Образ Тсукишимы, который прикрывает ладонью нижнюю часть лица, откинувшись на подушки и судорожно зажмурив глаза, встаёт прямо перед глазами, и его ноги резко подкашиваются.       Он не может уйти. Даже если бы искренне это захотел.       Внезапно раздается хлюпающий, всасывающий звук, и Тсукишима в ответ издает такой жалостливый вздох, больше похожий на всхлип, и…       Секунду…       Что Хината там сейчас делает?..       Будто подтверждая его догадки, хлюпающие звуки становятся громче и настойчивее, вызывая ответную реакцию у Тсукишимы.       Неужели они?!..       В ушах начинает ужасно шуметь, и Ямагучи резко закрывает свой рот ладонями, сдерживая тяжёлое дыхание и потрясенный возглас. Нет, он, конечно, знал, что они там наедине далеко не каллиграфией занимаются, но… Но!..       Но по всему его телу пробегает горячая волна, вызывая отчаянную дрожь, и Ямагучи перестает хватать дыхания.       Будто издеваясь над ним, хлюпанья набирают более быстрый темп, и к ним примешиваются ужасающе смущающие причмокивания.       А потом Хината издает давящийся, задыхающийся звук и заходится судорожным кашлем.       — Блять, я… Прости, ты…       Глухой удар чужого тела об кровать.       Долгий, протяжный, громкий стон Тсукишимы, который раздается звоном в ушах, который заполняет его полностью, разносится в каждой частичке его тела, заставляет пальцы ног поджаться, и…       Хлюпанья замедляются, но каждый стон становится громче, дольше, отчаяннее…       Моляще.       Ямагучи никогда не жаловался отсутствием воображения. Вот и сейчас оно его не подводит. Он, конечно, никогда не представлял ничего такого, но… Он так отчётливо может представить, как Хината удерживает чужие бедра и прижимает их к кровати, устанавливая этот медленный, сводящий с ума (их троих обоих) ритм. Как его губы блестят, а глаза — горят шаловливым, и вместе с тем возбуждённым огнем. Как его пальцы оставляют на чужой светлой коже отчётливые красные следы. Как…       — Я с-сей… блять, стой, я-я, с-стой…       Тсукишима даже не вскрикивает. Он издает вздох, судорожный и такой короткий, и долгое, мучительно долгое мгновение стоит кристально чистая тишина. В голове Ямагучи проносится мысль, что его дыхание сейчас должно быть отчётливо слышно на всем, наверное, этаже, но надолго она там не задерживается. В ней в принципе просто потрясающе пусто.       А потом до него доносится скрип кровати и удивленный возглас Хинаты… И да, конечно, он и хотел его сегодня услышать, но… но…       Громкий возглас быстро сменяется не менее громким стоном. Кровать не перестает скрипеть, и с каждым… о боже, толчки, это же толчки, это определенно точно… и с каждым толчком Хината стонет все громче и слаще.       — Да, пожалуйста, с-сильнее, ты…       Его бессознательные бормотания затыкаются, очевидно, поцелуем, и Ямагучи полностью понимает. Впрочем, это не мешает Хинате быть шумным, господи боже, какой же он шумный, Ямагучи услышал бы его даже на лестнице, какие же у него громкие и довольные стоны, боже… Ноги его уже давно не держат, и перед глазами стоит мутная пелена, и в голове — сплошной белый шум, и…       Хината громко, оглушающе громко вскрикивает, и Ямагучи не может подавить крупную дрожь своего тела. Образ Хинаты, растрепанного, красного, хватающего губами воздух, распластанного на простынях, заполняет каждую клеточку его тела, и Ямагучи давит в себе отчаянный всхлип. И даже когда все стихает, он не может избавиться от навязчивых картинок в своей голове, не может перестать дрожать, не может…       Подавить это яростное, горячее и сводящее с ума желание, вспыхивающее во всем его теле.       Ямагучи приходит в себя только тогда, когда до него доносится раздраженное:       — Тебе необязательно было глотать, ты…       — Ох, Тсукишима-кун, ты такой бесстыдник, как только язык проворачивается! — возмущается Хината невероятно довольным тоном. — И как я мог позволить тебе обойти меня?       И именно в этот момент мозг Ямагучи начинает истошно кричать и складывать руки в знак поражения. Ямагучи отшатывается от двери, глядя на нее безумным взглядом осознания, что сейчас только что произошло, и…       — Хватит превращать это в соревнование, на мне это не работает…       — Зато на мне — вполне…       Он оставляет эту тихую, ленивую болтовню, эти нежные, улыбающиеся нотки в чужом голосе, эти образы, эти звуки, эти стоны, все ещё раздающиеся в его голове…       Он уходит, так настойчиво отмахиваясь от мысли, на чьем именно месте он хотел бы быть.