СРОЧНО
«Совершенно секретно»
«Инженера первого ранга Алай-Дана, руководителя объекта 666
Командующему экспедицией высокочтимому Достойному генералу Баан-Ну
ОТЧЕТ
Довожу до Вашего сведения, о Достойный Баан-Ну, что на вверенном мне объекте произошло чрезвычайное происшествие. Первая партия обслуживающих шахту рабов спустилась в забой за десять минут до начала первой рабочей смены. Выработка плановой нормы изумрудов до назначенного перерыва на обед производилась согласно утверждённого графика работ. Штатный персонал шахты проводил стандартную гипнообработку добывающих изумруды рабов. После того, как практически все камни были изъяты у рабов, я приказал последнему из них, еще не сдавшему добытый им камень, принести из шахты мой раскладной стул, который я там оставил. Раб отказался выполнить приказ! Он осмелился возразить мне — ответив, что стул может подождать и до вечера. Но еще более возмутителен тот факт, что его соотечественники, также, как и он, не сдавшие камни, выразили полное согласие с ним. В то же время, поведение сдавших камни арзаков не выходило за рамки нормы — подавляющее большинство из них молча рассматривали своих товарищей. Я счел целесообразным сделать вид, что ничего, требующего хоть какого-либо внимания, не случилось. А потому подчиненные мне господа инженеры продолжили сбор камней, как ни в чем не бывало. После того, как все камни были сданы, я повторно приказал рабу доставить мне на поверхность мой складной стул. Раб мгновенно метнулся в шахту и выполнил поставленную задачу. При этом остальные рабы никак не отреагировали на происходящее. Слава Достойным! Подписано 08 день месяца Обновления Алай-Дан, инженер первого ранга» Ильсор еще раз перечитал копию донесения дежурного инженера, обеспечивающего надзор за недавно обнаруженными Изумрудными копями. Поколебавшись мгновение, он задумчиво проговорил, словно обращаясь одновременно ко всем, собравшимся в бараке, арзакам. — Помнится, я читал что-то похожее в одной из древних книг… — он закатил глаза к потолку, пытаясь вспомнить — стоит Змею взглянуть на… что-то из изумруда, он сначала плачет, потом слепнет. Я думал, это всего лишь легенда… ты вовремя пришел ко мне Арай — обратился он к виновнику возникшей сумятицы. — Так что же было потом, когда ты выполнил мою просьбу и спрятал небольшой камень в сапог? — А потом, Ильсор, произошло… я никогда такого не чувствовал — смутился высокий синеглазый блондин, о котором шла речь в докладе инженера менвитов — Когда господин обратился ко мне… это было словно… что-то чужое попыталось проникнуть в мой мозг, подавить мою волю, оно словно меняло во мне что-то, точнее — попыталось заменить в моем сознании мои желания своими. Как мы договорились, я… — вздохнул он — сознательно позволил ему осуществить задуманное, пустил его внутрь. Я… чувствовал и видел то, что он делает… — раб говорил с трудом, постоянно останавливаясь, словно пересиливая многолетнюю привычку скрывать свои собственные мысли — но я понимал, что все это — чужое. Я в любой момент мог прекратить это и выбросить эту… — простоватые черты лица раба неожиданно исказились в гримасе неконтролируемой ярости — тварь из моей головы, стоило мне только захотеть. Но, ради нашего общего дела, я терпел. Зато теперь я знаю — это работает, вождь! — шепотом проговорил Арай. — Так почему же ты со всех ног побежал выполнять приказ господина? Зачем кинулся за отбойным молотком? — спросил один из испуганно жавшихся друг к другу рабов. — Да чтобы этот самый господин не догадался о нашей находке, неужели не ясно? — поинтересовался Арай — Что будем делать дальше вождь? Мне спрятать этот камень или… — с невыразимой словами надеждой он воззрился на Ильсора — Не хотел бы я тебя расстраивать, Арай, но камень придется спрятать. — Ильсор решительно взмахнул рукой, пресекая возражения. — Как думаешь, что будет, если его обнаружат? — Понимаю — сокрушенно кивнул Арай, — но что мы будем делать дальше? — Дальше, друзья мои — Ильсор улыбнулся — мы добудем свою свободу. Именно так, как это сделал, Арай. Господа ни за что не полезут в шахту — криво усмехнулся Ильсор — а это значит, что именно там мы и спрячем наше основное сокровище. Сокровище нашей свободы — повторил он и уточнил — В то же время, выработка камней в копях не должна уменьшаться. Господа не должны ничего заподозрить. На этом все, отправляйтесь отдыхать. — приказал он и, убедившись, что вокруг барака никого нет, уверенно зашагал в сторону замка. Молодая луна, выглянувшая из-за небольшого облачка, почти полностью скрывшего ее тощий диск, на мгновение осветила противоположную входу стену рабского барака. Высокая мускулистая фигура, одетая в кажущийся неуместным в лагере пришельцев, кафтан и широкие, не стесняющие движений штаны, плавно скользнула в спасительный мрак раскинувшегося неподалеку дерева, удаляясь от стенки приземистого здания. Урфин Джюс небрежно облокотился о ствол многолетнего дуба и задумчиво проговорил, будто обращаясь к самому себе: — Хмм, теперь и вы знаете… — он медленно опустился на прогретую летним солнцем за день землю, не спешащую отдавать свое тепло ночной прохладе и с наслаждением подставил лицо нежному ветерку. Урфин прикрыл глаза, вспоминая события минувших дней. Мысли необычайно высокого как для Гудвинии, беллиорца, были у того буквально на лбу написаны. Но генерал, к которому привели пленника, добровольно сдавшегося передовому дозору тридцать четвертого опорного пункта, решил, все же перестраховаться. А потому, пленника, внешне невозмутимо устроившегося в стоящем посреди комнаты удобном кресле, ждала довольно неприятная процедура — Лон-Гор уже доложил генералу о значительной схожести строения мозга у арзаков и беллиорцев и генерал отдавал себе отчет в том, что его вмешательство в разум пленник почувствует. Но в этот раз Баан-Ну было плевать. С Ментахо и Эльвиной, конечно же, стоило быть осторожными, потому как воздействовать на доказавший свою ценность источник информации, генерал категорически не хотел, да и, чего греха таить, считал излишним. Насколько же ценным окажется этот пленник — этот вопрос оставался для него открытым. И даже удивительно вкусные фрукты и овощи не смогли окончательно изгнать необъяснимое беспокойство из мыслей Баан-Ну. Дополнительным фактом, подстегнувшим паранойю генерала было то, что пленник пришел к ним сам и без оружия. Ведь, судя по донесениям авиационной и спутниковой разведки, жители Гудвинии теперь носили, пусть и примитивное, но, все же, оружие, каждый день. А при обыске этого, назвавшегося Урфином Джюсом, беллиорца, не было обнаружено ничего, кроме бесполезного куска кварца (1), который тот носил, очевидно, в качестве украшения. Генерал медленно огляделся по сторонам, привычно кивнув безразлично взирающему на пленника полковнику Мон-Со. Дождавшись ответного невозмутимого кивка он бросил быстрый взгляд в сторону нахмурившегося Кау-Рука, пытливо рассматривающего необычно спокойного задержанного. Звездный штурман даже слегка подался вперед, будто пытаясь рассмотреть что-то, известное лишь ему одному в крупных чертах ничем не примечательного лица беллиорца. Кау-Рук тут же откинулся на спинку кресла и водрузил на лицо привычную насмешливую маску внешне безразличного спокойствия, но его интерес к необычному пленнику был буквально осязаем. Сидящего же чуть левее Лон-Гора, казалось, волновал лишь внешний вид пленника. Директор медицинского департамента увлеченно рассматривал анатомию беллиорца и на остальных участников допроса не обращал ни малейшего внимания. — Как тебя зовут и зачем ты пришел в наш лагерь? — генерал решил начать допрос со стандартного вопроса, стараясь при этом, незаметно для пленника, сконцентрироваться для применения гипнотического воздействия. — Я Урфин Джюс и я выращиваю фрукты и овощи, которых нигде не найти, — ответил необычно высокий для Гудвинии беллиорец — И я пришел, чтобы договориться о взаимовыгодном сотрудничестве. — Назвавшийся Урфином пленник нахмурился и потер висок, словно пытаясь таким примитивным жестом оборвать невидимые путы, протянувшиеся к его разуму от разума Баан-Ну. Тонкие губы генерала исказились в довольной усмешке — пленник почувствовал вторжение и предпринял слабую попытку защититься, так похожую на жалкие потуги рабов, которые Баан-Ну играючи преодолевал каждый день. Он не обратил ни малейшего внимания на возмущенный вздох осуждающе нахмурившегося Лон-Гора, тут же, впрочем умолкнувшего, стоило полковнику Мон-Со многообещающе положить руку на рукоять лучевого пистолета. Ни генерал ни его ближайший сподвижник не заметили ни быстрого жеста, которым звездный штурман успокоил вскинувшегося было доктора, ни того, что откинувшийся на спинку кресла Кау-Рук расфокусировал взгляд и стиснул подлокотники кресла, уставившись на генерала и пленника одновременно. Баан-Ну усиливал натиск постепенно, упиваясь беспомощностью пытающегося защититься беллиорца. Он чувствовал, как жертва слабеет, из последних сил сопротивляясь его натиску. Это было даже легче, чем с арзаками — подумал Баан-Ну, параллельно наблюдая за тем, как часто дышащий Урфин моргнул, стремясь смахнуть одну из капелек пота, обильно выступивших у него на лбу и теперь, одна за другой, катящихся вниз, к горловине прилипшей к телу рубашки. Баан-Ну усмехнулся, и приложил еще толику усилий, испытывая практически физическое наслаждение от того, что внутренний барьер, из последних сил воздвигнутый разумом Урфина, медленно прогибается под его незримым давлением. Генерал заранее для себя решил, что он не будет влезать чересчур глубоко — он лишь покажет пленнику свою силу, сразу продемонстрирует тому, кто в доме господин, и, таким образом, мотивирует на более эффективное сотрудничество. Но внутренний голос, его давний невидимый советник, подстегивал его растянуть удовольствие. А потому он не спешил с подчинением разума беллиорца. Урфин вздрогнул всем телом, изгибаясь в довольно широком кресле, и едва слышно вскрикнул, но тут же умолк, безучастным взглядом уставившись в стенку позади менвитов. — Подними левую руку и дотронься пальцем до кончика носа — приказал генерал, довольно оскалившись. Беллиорец выполнил приказ, плавным движением дотронувшись до кончика носа. Поскольку иных приказов не поступало, пленник замер в неудобном положении, продолжая сверлить стенку лишенным разума взглядом. — Опусти руку — довольный результатом генерал продолжал улыбаться — и правдиво отвечай на наши дальнейшие вопросы. Зачем ты пришел в наш лагерь? — Я видел, как ваши работники добывают изумруды в древней шахте. — безжизненным голосом проговорил Урфин — Я давно знал, что они там есть, но шахта слишком старая и в одиночку лезть туда очень опасно. Да и нужных инструментов у меня нет. Но мне удается выращивать овощи и фрукты, каких нигде нет. А потому я подумал, что мне удастся с вами договориться. Я рассчитывал, что вы согласитесь отдавать хотя бы один изумруд за пять тележек плодов моего огорода и сада. Для Изумрудного города это ничтожная плата. Но для отшельника вроде меня — огромные средства. Еще я думал, что, поставляя вам продукты, я стану полезным. И вы не тронете меня, когда завоюете нашу страну. Урфин расслабленно устроился в кресле — отпустивший его разум генерал удовлетворился пятнадцатиминутным допросом, во время которого уточнил предоставленную Ментахо информацию. Баан-Ну остался доволен, но, все же, решил продолжить допрос самостоятельно. Генерал решительно приказал своим подчиненным покинуть помещение и, уставившись испуганно съежившемуся пленнику в глаза, заговорил: — Ты ведь убедился, что врать мне бесполезно? — беллиорец испуганно кивнул — А потому ответь. Зачем ты на самом деле пришел в наш лагерь? Не переживай — досадливо отмахнулся он, заметив как Урфин задрожал от испуга — Твои фрукты хороши. А потому ты будешь полезен нам в будущем. И мы и правда не тронем тебя, когда завоюем Гудвинию. И свою плату ты получишь — правда не за пять, а за каждые десять тележек. А вот сумеешь ли сохранить полученные изумруды — генерал угрожающе улыбнулся — зависит от того, насколько ты сможешь быть полезным лично мне. — Спасибо Вам — затараторил пленник, не дожидаясь пока менвит применит свое ужасное умение — мой генерал, за Вашу щедрость. Я… и вправду пришел сюда не только для того, чтобы продавать вам продукты. Здесь… в этом замке спрятан клад древнего великана — он перешел на испуганный полушепот — огромный сундук, набитый драгоценными камнями. — Ну да, ну да — саркастически улыбнулся Баан-Ну — и простой отшельник знает о древней легенде о сокровищах… так я и поверил — генерал угрожающе нахмурился, концентрируясь и пленник, стремясь избежать очередного проникновения в мозг, заговорил — Это правда! Я вычитал это в одной древней книге, хранящейся в библиотеке Изумрудного города. Огромный сундук скрыт за камнем, на котором написано имя возлюбленной хозяина замка. Гингема, так её звали. Я… — замялся пленник — хотел проникнуть в замок и попытаться поискать камень. Но… — он содрогнулся — теперь… — А теперь эти сокровища получит более достойный их человек — самодовольно усмехнулся генерал, ощутив, довольное и… сытое… урчание своего внутреннего «Я» — не переживай, — уточнил генерал — я не жадный и свою долю ты получишь. Одну сотую. А теперь иди и молчи о сокровищах. Узнаю, что проговорился кому-либо… — он многообещающе улыбнулся. Урфин устроился поудобнее, позволяя легкой полудреме завладеть своим сознанием и, улыбнувшись, призвал очередную порцию воспоминаний. — Любое колдовство начинается с огня… неужели ты все еще помнишь эту муть? — ехидно вопросил филин, с сомнением поглядывая на бушующее вокруг одного из Чёрных камней пламя. Он сместил зрение чуть в сторону, и недоуменно ухнул, пересчитав два десятка бочонков с водой. — И вообще, неужели ты думаешь, что их генерал настолько туп, что поверит в эту историю? Я бы не поверил. — отрезал он. — Поверит — Урфин устало вздохнул — Он поверит. Ты не веришь, потому, что сумел излечиться от алчности. А вот он — нет. Он поглощен тягой к богатству. Ты ведь помнишь его форму? — спросил Урфин и рассмеялся, вторя насмешливому уханью своего соратника — Так вот. Он — поверит. Я абсолютно уверен. — А зачем вообще эта афера, хозяин? — поинтересовался филин — Зачем мы два дня таскали сюда поленья и ведра с водой, рискуя быть обнаруженными вертолетами пришельцев? — Нас бы не заметили — Урфин довольно погладил скрытый под рубашкой подарок Виллины — мы были достаточно осторожны. А Пришельцы слишком самоуверенны, а потому и не стали искать у себя под носом. Ближние к их лагерю отроги Кругосветных гор патрулируются куда как менее интенсивно, чем остальная территория Волшебной страны. Не ты ли докладывал мне об этом? А насчет того, зачем нам это… Веришь ли, друг мой Гуамоколатокинт… я пока и сам не вполне уверен, пригодятся ли нам эти камни или нет. Это… интуиция, что ли. Ты ведь видел, как меняются арзаки, после того, как отдают камни менвитам? — дождавшись утвердительного кивка филина, Урфин пояснил — вот и я видел. А потому думаю, камням лучше побыть у нас — вне зависимости от того, пригодятся они в итоге или нет. — А вот эта вот вся… пиромагия зачем? Неужели ты веришь в бредовые идеи свихнувшейся колдуньи? — проухал филин. — Это не пиромагия — усмехнулся Урфин. Он напряженно глядел на раскалившийся от вызванного кострами жара, камень и, дождавшись одному ему известного момента, рванулся к ведрам с водой. Бывший король принялся плескать на камень водой из ведер, своевременно отшатываясь от облаков раскаленного пара, с шипением возносящихся ввысь, стоило хоть капле воды попасть на поверхность камня. Урфину осталось выплеснуть лишь одно ведро, когда камень, натужно загудев, раскололся на множество мелких осколков, брызнувших в стороны и чудом не задевших мгновенно вжавшихся в песок Урфина и филина. — Это, друг мой, наука. Физика. — Урфин зачерпнул пригоршню воды из ведра и с наслаждением смыл пот с лица. — Которую мы обратим себе на помощь — он довольно улыбнулся. Бывший подмастерье колдуньи Гингемы снял рубашку и, обмотав её вокруг руки, осторожно поднял один из валяющихся вокруг осколков. С минуту он любовался будто выплавленной в камне надписью «Гингема», а затем бросил камень в стоящую рядом тачку и потянулся за следующим, на боку которого виднелась такая же надпись. Память дремлющего Урфина услужливо вырезала целую череду наполненных событиями дней и вернула его на несколько дней до того момента, когда утомленный трудами низвергнутый Бог решил прикорнуть под раскидистыми ветвями многолетнего дуба. — Какого хрена ты ждешь? — сгорбившийся в одном из закоулков замка генерал судорожно дергал одной рукой другую, пытаясь отодвинуться от небольшого черного камня. Сквозь растопыренные пальцы генерала Урфин отчетливо рассмотрел знакомую надпись. Менвит рассерженно и, в то же время, с едва слышной в голосе мольбой, проговорил — Помоги же мне. — Мой генерал, я предупреждал Вас о том, что волшебник наверняка оставил ловушки, стремясь защитить свое сокровище — Урфин нагнулся и, не прилагая особых усилий, освободил генерала — вот видите. Вы — пришелец, а потому ловушка сработала. На меня же, жителя здешних земель, она не реагирует. — Хватит лекций! — рявкнул Баан-Ну и протянул Урфину валяющуюся рядом кирку — Вынимай камень. — дождавшись, пока беллиорец, пожав плечами, исполнит приказ и отложит вынутый камень в сторону, генерал рванулся к открывшейся нише и извлек оттуда небольшой ларец. — Открывай — он протянул его Урфину. — Мой генерал, вы же помните… — промямлил тот. — Не зли меня, ничтожество! — прорычал Баан-Ну, чуть напрягая сознание. Проученный пленник тут же смутился и испуганно дернул за небольшой рычажок. Крышка со скрипом пошла вверх… явив генералу содержимое ларца. — Это дерьмо можешь себе оставить — насмешливо проговорил генерал, кивая на несколько осколков стекла, очевидно бывших когда-то чем-то ценной владельцу замка, но абсолютно бесполезной для генерала безделушкой — как плату за молчание. Только посмей рассказать хоть кому-то… — он угрожающе нахмурился. — Да, мой господин, конечно — проговорил Урфин и осторожно ссыпал осколки в висящий на поясе мешочек. Сознание Урфина совершило еще один скачок в прошлое и он довольно улыбнулся во сне. — Так зачем тебе камни? — Хранитель Ружеро с подозрением уставился в лучащиеся едва заметной насмешкой карие глаза сидящего напротив Урфина. — Тебе вредно знать это, друг мой — ухмыльнулся Урфин, но тут же пояснил вскинувшемуся Ружеро — Ты часто выходишь на поверхность и не всегда соблюдаешь меры предосторожности при этом. Я просчитывал риск твоего похищения… в общем тебе придется довериться мне в том, что камни мне действительно необходимы для дела, а не для того, чтобы потешить свое эго. Знаешь… мне, наверное, понадобится еще один ящик. Урфин поморщился, ощутив, как прохладное дуновение ночного ветерка бодрит его, вырывая из цепких лап сна. Но он не желал отпускать свое сновидение так просто. — Фух, ну и поработали же мы — филин устало опустился на привычный насест, стоящий рядом со столом. Усадьбу Урфина накрыл вечерний туман, скрадывающий очертания расположенных рядом с домом Урфина строений. — И не говори — Урфин сделал глубокий вдох, стремясь отогнать усталость и довольно улыбнулся вошедшему в столовую Александру, несущему в руках поднос с нарезанной на дольки дыней — Зато успели вернуть камни на место и этот болван, когда отойдет от испуга, будет до конца времен искать черные камешки с соответствующей надписью. — Благо дарю — он приглашающе кивнул Александру и укоризненно посмотрел на филина, не ставшего дожидаться требуемой правилами приличия паузы. Гуамоколатокинт накинулся на дыню и переглянувшиеся люди последовали его примеру. Насытившись, Урфин вытер руки мокрым полотенцем, заботливо заготовленным Гостем из-за гор и потянулся в поясной мешочек. Он извлек оттуда небольшой камешек, сверкнувший целой россыпью зелено-серебристых искр в свете многочисленных свечей, размещенных на стоящих по углам столовой подсвечниках. — Держи друг мой, пригодится — он протянул Александру изумруд, оправленный в полупрозрачный кокон, словно сплетенный их тончайших серебряных нитей, складывающихся в витиеватый рисунок. Гость пригляделся… и едва не задохнулся от возмущения, узнав до боли знакомый символ (2) в узорчатом переплетении оправы странно тёплого камня. Он попытался отодвинуть руку Урфина, но тот настойчиво повторил: — Держи. Так надо. — он дождался, пока гость с видимым отвращением оденет кожаный ремешок на шею и удивленно нахмурится — Ему нужно время, чтобы привыкнуть к энергии твоего тела. Затем он станет легче. И не стоит делать поспешных выводов. Вещи не всегда являются тем, чем они кажутся на первый взгляд. — Но… зачем мне обычный изумруд, пусть и в… этой — Александр взял себя в руки и испытующе уставился Урфину в глаза — оправе? — Это НЕ — Урфин выделил голосом слово — обычный изумруд. Это оберег. А обычные изумруды — рассмеялся он, поддержанный насмешливым уханьем филина — мы благополучно сплавили одному любителю изящных побрякушек.