L'amour des femmes

Время перешло за полночь; в спальне царил лёгкий полумрак. Точно желая согреться, Феодора поставила ногу на бронзовую каминную решетку, сняла перчатки, отстегнула браслеты и через голову сняла золотую цепочку, на которой был подвешен флакончик для духов, украшенный драгоценными камнями. В каждом плавном её движении было изящество кошки, умывающейся на солнце. Феодора была божественно красива; более того, она знала об этом и наслаждалась своей красотой. Она всегда являла собой грацию и уверенность, но в эту минуту всё её существо будто бы источало неповторимый шарм. Феодора знала, что за ней наблюдают, и преобразилась в сам соблазн, нарочно небрежно поправляя каштановые волосы и как бы невзначай проводя рукой по груди, прикрытой лишь тонкой шёлковой тканью бледно-розового пеньюара. Когда она наконец скинула бархатные домашние туфли и расслаблено присела на кровать, зашуршала ширма, отделявшая будуар от соседней комнаты. Бесшумной походкой Полина подошла и устроилась рядом. Она была так же прекрасна, как Феодора, но несколько моложе; если в Феодоре были страсть и кокетство женщины опытной, то Полина являла собой несорванный цветок. В ней были девственная скромность и небесная чистота, прелесть почти детских движений и невыразимая радость жизни. — Ты была сегодня невероятно хороша. — Правда? Кажется, у меня портится цвет лица, — Феодора недовольно передёрнула плечами, достойными Венеры Милосской. — Ах, тебе только кажется! Ты всё так же белолица. И губы, твои тёмные губы! — невесомо, будто касаясь дорогой вазы, Полина провела пальцем по щеке подруги, задев уголок рта. Феодора оставила на виске её лёгкий, как лепесток розы, поцелуй, и, подобрав ноги, откинулась на подушки, увлекая за собой. Оказавшись лежащей рядом, Полина опёрлась на худую руку и, задумчиво посмотрев на Феодору, спросила: — Послушай… Я знаю от некоторых людей, что ты находишь счастье в одиночестве и сторонишься любви. Рафаэль говорил мне прямо, что ты не хочешь менять эгоистичную свободу на брак, что, любезничая со всеми, ты не любишь никого. Поэтому я не ревную тебя ко всем этим мужчинам. Не ревную, но переживаю за себя. Не можешь ли ты решить однажды, что наша связь стала слишком крепкой и обязывающей, и разорвать её? — Полина! Мои слова касались только мужчин! — смеясь отвечала Феодора. — Увы, мужчины любят меня, а я к ним равнодушна, — продолжала она уже серьёзно. — Я научилась кокетничать с ними, чтобы не вызывать подозрений, но жить с мужчиной… Нет, никогда. А тебя я оставлю, только если совсем разлюблю, но так ведь и ты можешь разлюбить меня. Во время этих слов Полина наматывала на палец и отпускала светлый локон, но, как только Феодора замолчала, с почти детской непосредственностью прижалась к ней и прошептала в самое ухо: — Я не смогла бы перестать любить тебя, даже если бы захотела. Феодора улыбнулась своей чарующей, сводящей всех кавалеров с ума, улыбкой, и поцеловала Полину. И счастье для мужчин, что не видели они того, что происходило дальше, ведь это бы убило все сладкие их мечты и надежды. А человек, как известно, часто живёт одной надеждой, какой бы призрачной она ни была.