Я подарю тебе рай

С этого и началось их лето. Не было дня, который они бы не провели вместе. Даже больше – спустя неделю Тони предложил Стиву переехать к нему. «Тебе не надо будет платить за гостиницу, а я перестану чувствовать себя тенью отца Гамлета в склепе, так что давай поможем друг другу. Что скажешь? - именно так звучало это предложение с добивающим, - в доме несколько гостевых спален, обещаю вести себя прилично. Главное – сверить наши календари, дабы избежать щекотливых ситуаций». Таким образом, уладив все формальности и разобравшись с нюансами совместного проживания, они обосновались в особняке Тони, и с того дня его будил не уже набивший оскомину будильник, а запах готовящегося завтрака. Из дома они выбирались ближе к вечеру, когда жара немного сбавляла свои обороты. Они гуляли, пару раз сходили в клубы («Научиться танцевать что-то еще, кроме вальсов и прочей классики, не повредит, Стиви!»), и, разумеется, купались, пользуясь тем, что народа на пляжах к тому времени убавлялось, и можно было дурачиться вволю. А еще Стивен рисовал его, как и обещал. Задумавшегося над очередным проектом. Спящего. Танцующего. Выходящего из моря. Он рисовал его самым разным, в различных образах и ситуациях, и это, наверно, было лучше все тех фото, что они делали. Сначала наброски в молескине, которые, как потом Тони видел, Стивен переносил на холст, или полноценный рисунок в альбоме. Однажды Старк сам предложил позировать ему, и это было довольно... занимательно для всегда жаждущей движения вперед энергичной и деятельной натуры Тони. Кажется, Стив сумел это уловить, поэтому до того дня сам не предлагал ему позировать. Хотя, если подумать, Тони не был против подобной «остановки», помогающей отрешиться от всего и собраться с мыслями, о чем и сказал в самый же первый сеанс. Или же причиной всему этому был сам Стивен? Он так легко и прочно вошел в его жизнь, что Тони уже не мог представить себе, что не был знаком с ним до этого лета. Когда он решился поделиться этими мыслями, он был удивлен тем, насколько они совпадают с ощущениями самого Стива. Только в отличие от него, Роджерса это почему-то тревожило. «Понимаешь, я не хочу привязываться слишком сильно, Тони. Ведь как бы нам ни было хорошо, это лето закончится, и нам придется думать о том, что делать дальше». Но Тони не хотел об этом думать. Во всяком случае, сейчас. Он хотел Стива. Хотел быть с ним рядом. Заботиться и беречь. Видеть его каждый день, прикасаться к нему, целовать и доводить до исступления в своих объятиях. Словом, к концу июня, спустя две недели совместного проживания, Тони Старк, известный ловелас «золотой молодежи» Нью-Йорка, понял, что по уши влюбился. Первым чувством был страх, представший в нескольких ипостасях разом: что все это всего лишь летняя эйфория и влюбленность, что все это окажется невзаимным и что его чувства причинят Стиву боль. Затем пришли осознание и понимание, что он, кажется, влюбился в своего истинного: еще никто не пах для Тони так ярко и сладко, как Роджерс. У него порою голова шла кругом от хмельного запаха его летнего омеги. И самым апофеозом творящегося в душе смятения стал вопрос о том, как ему признаться во всем этом и стоит ли вообще? Вдруг он этим все испортит? Стив же в какой-то миг пожалел о том, что согласился переехать к Тони после первой же недели. Запах кофе с пряностями сводил с ума, будоражил разум и заставлял думать о совершенно, на его взгляд, невозможном варианте развития событий. Что он влюбился. Что он встретил своего истинного. Что все происходящее сейчас между ними – только начало. Но та часть разума, что сохраняла хладнокровие, осторожно напоминала ему, что Стив не особо верит в истинность, что Тони Старк – тот еще плейбой, и что поход на бал станет точкой, потому что не может быть приглашение без подвоха. Стивен слушал этот голос, но ничего не предпринимал. Ему было хорошо рядом с Тони – как никогда уютно и спокойно, и впервые не хотелось осторожничать, искать какое-то двойное дно, быть настороже. Возможно, именно это и пугало Стива, не давая ему признаться даже самому себе, что, кажется, произошло непоправимое. Что он действительно влюбился в Тони Старка. Конечно, хотелось верить, что это взаимно, но Стивен не верил в сказки и романтические фильмы со счастливым финалом, поэтому решил не говорить о своих чувствах. В конце концов, это лето действительно закончится, и он лучше сохранит воспоминания о нем и о Тони как самое лучшее, что с ним происходило, в своей памяти и оставшихся после этого лета рисунках, чем будет потом пытаться склеить разбитое сердце, сжигая их в камине осенью. Так дни шли за днями. Конечно, они оставляли личное пространство, давали отдохнуть друг другу от своего общества, но взаимное, странное притяжение было гораздо сильнее. Наверно, поэтому Стивен взялся помогать Тони с чертежами, сочтя это прекрасной практикой перед обучением, пусть до этого ему приходилось чертить проекты только зданий. Всего пары схем хватило, чтобы уловить суть и переключить руки на новую работу. - Теперь я понимаю, что ты имел в виду, когда называл все это искусством, - заметил однажды Стивен по окончании работы над одним из чертежей и, не удержавшись, сам потом проклиная свой язык, добавил, - и когда ты говорил про испытываемый тобою кайф тоже. - Нарисуешь? – у Тони чуть усталая, но довольная улыбка, и Стивен не смог не улыбнуться в ответ: - Непременно. Что-то мне подсказывает, что удовольствие в постели ты получаешь с таким же выражением лица. - Триединый, почему я чувствую себя так, словно испортил невинное дитя? – взвел очи горе Тони, - которое теперь вгоняет меня в ступор и играет с огнем? - Мне уже есть восемнадцать, - Стивену нравится смущение Тони, а еще странный, не пугающий, но манящий огонек в его взгляде. Тогда он сделал вид, что не замечает эти искорки в его глазах, но слово сдержал и сделал целую серию рисунков, над которыми Тони смеялся и краснел одновременно («Неужели я действительно так выгляжу, Стиви?»). Первый же их поцелуй вышел… спонтанным. Во всяком случае, Тони предпочел называть его таковым. Это произошло одним теплым вечером, когда ему удалось утащить Стива в море вместе с собой. Они плавали, дурачились, веселились и в итоге сами не заметили, как замерли вплотную друг к другу. Обрамленные слипшимися в «стрелки» потемневшими ресницами глаза Стивена были как никогда яркими, а их взгляд притягивал и был красноречивее любых слов. Устоять было трудно, пусть Тони и честно пытался. Но окружающая их вода решила за них, легкой волной в самом прямом смысле слова бросив Стива к нему в объятия. Остальное уже было неизбежно. Первым открытием было то, что у Роджерса нежные и словно созданные для его, Тони, поцелуев губы, сейчас с горько-соленым вкусом моря. Вторым открытием было то, что Стивен совершенно не умел целоваться. Третьим открытием было то, что его не только не отталкивают, но и наоборот – обнимают за шею, пытаясь ответить – неумело и робко. Когда же поцелуй размыкается, внутри у Тони борются и ликование, что ему ответили, и страх, что он только что все испортил. Во взгляде Стива неверие, шок, искорка страха, но их затмевают смущение и счастье. - Прости… - смущенно отводит взгляд Тони, - Я…кхм…наверно, я…. - Ты не испугал меня, Тони, - мягкая ладонь осторожно прикоснулась к щеке, и Тони с трудом удержался, чтобы не прижаться к ней, как ластящийся кот, - но смутил. И…. - Застал врасплох, - в улыбке Старка – нескрываемое облегчение, - и сейчас тебе кажется, что все слишком быстро? - Да, немного, - кивает Стив и чувствует, как горят щеки, когда Тони все же по-кошачьи трется о так и не убранную ладонь, а потом легко целует тонкое запястье: - Ты мне нравишься, Стив, очень, - Старк вновь привлек его к себе, поддерживая, - и я не буду спешить. Сердце чуть не пропускает удар, когда мягкие губы касаются его щеки, после чего влажную кожу ласкает еле слышный шепот: - Ты тоже мне очень нравишься, Тони, - а благодарность за понимание тонет в новом поцелуе. Когда они вернулись домой, Тони Старк примерил на себя образ учителя самого приятного предмета, который, будь его воля, с радостью включил бы в программу старшей школы – умения целоваться. Практические (и, по сути единственные) занятия показали, что Стив Роджерс – очень талантливый и способный ученик. - Так и знал, что ты был отличником, - выдохнул Тони, когда наконец-то нашел в себе силы сбавить обороты, - и не удивлюсь, что ты останешься таковым в колледже. - Ты зря смеешься, - в ответ на его улыбку в ярко-голубых глазах вспыхивает твердая решимость и уверенность, - Я стану самым лучшим архитектором, вот увидишь! - Нисколько в этом не сомневаюсь, - не удержавшись, Тони взъерошил золотистые волосы, мягким шелком скользящие между пальцев, - и даже больше – только тебе я доверю проект нового здания «Старк Индастриз», если в таковом однажды возникнет необходимость. В ответ на это Стивен только рассмеялся, потянувшись за новым поцелуем…