В движении этого мира

В движении этого мира …Нет, нет, для нас искать опоры в этом мире Есть то же, что поймать орла в небесной шири, Что в утлой лодочке пуститься в океан, Висеть на волоске, бежать по скользкой льдине, Цепляться за траву, ловить мираж в пустыне И удержать в сетях клубящийся туман. За тучу чёрную садится солнце славы, И в ласках сладостных есть горечи приправа, Нередко за спиной Фортуна прячет нож; Нет в мире никогда покоя без мучений, Нет розы без шипов, нет дерева без тени, Без тёмной стороны медали не найдёшь… Жан Оврэ Филипп Анжуйский* что-то нашёптывал на ушко мадемуазель де Грамон, та хихикала. Людовик XIV наблюдал за ними с неудовольствием, поскольку мадемуазель де Грамон ему весьма нравилась, однако он робел в обществе этой острой на язык красавицы. Людовик дураком не был, но его ум не годился для того, чтобы реагировать быстро и отвечать бойко на реплики девиц, которые того и гляди зальются серебристым смехом, стоит сделать заминку или выразиться недостаточно остроумно. Его брат Филипп такой проблемы не знал. Он целые дни проводил в дамском обществе и не робел даже в присутствии какой-нибудь придворной богини. Слова всегда лились из него потоком. Дамы, в свою очередь, Филиппа обожали, правда, им скорее хотелось его баловать и украшать, словно куклу, нежели делать с ним что-то ещё. Они не ощущали опасности со стороны юного принца, объясняя себе это тем, что он слишком мягок и нежен. И виной тому чрезмерная любовь его матери, которой пора бы отпустить его от юбки. Однако всё же некоторые дамы смотрели на Филиппа чуть дольше и задумчивее, чем другие. Вот и мадемуазель де Грамон, как думалось Людовику, была из их числа. Раздражение короля всё нарастало, и он не утруждал себя тем, чтобы его подавить. Присутствующая в покоях Анны Австрийской молодёжь веселилась, сбившись в группку, но Филипп и мадемуазель де Грамон отсели, чтобы их секреты никто не подслушал. И как тут не раздражаться? Позже, за ужином, стало решительно невозможно выносить довольство Филиппа. И Людовик пнул брата под столом. Филипп, не поворачиваясь, пнул его в ответ. Казалось, мыслями он был далеко. Наверняка воображал всякое про мадемуазель де Грамон. Людовик стал отщипывать от хлеба кусочки и скатывать их в шарики, которыми бросал в Филиппа каждый раз, когда мать отворачивалась в другую сторону. Филипп наконец соизволил обратить внимание и еле слышно прошептал: «Прекратите». Но Людовик и не подумал. Окружающие уже заметили, что между братьями что-то происходит, не замечали ничего лишь королева Анна да старый маршал, с которым она вела беседу. - Прекратите же, - повысив голос, сказал Филипп. Но Людовик в ответ запустил очередной хлебный шарик. Тогда Филипп схватил бокал с вином и выплеснул королю в лицо. Людовик на мгновение замер, затем вскочил и вытащил Филиппа из-за стола, намереваясь расквасить ему физиономию. Филипп в долгу не остался и тоже вцепился в брата. Они пинали друг друга, боролись, Филипп даже пытался кусаться. Под визг дам юноши повалились на пол. - Прекратите немедленно! – закричала Анна Австрийская, напугав старичка маршала. - Боже мой! – причитал Мазарини, но казалось, в душе потешался. – Растащите их кто-нибудь. Филипп вдруг почувствовал, как его схватили за талию и оторвали от Людовика. Сильные руки держали крепко, не позволяя вырваться. - Да вы спятили, ваше высочество, - прошептал Мийе де Жер. Месье тяжело дышал, губа кровоточила, кудри были в беспорядке, однако он торжествовал. Ему удалось как следует врезать Луи. Наверняка будет синяк! Пока де Жер удерживал брата короля, самого короля подняли и окружили заботой, охами и ахами, от которых Людовик отмахивался. - Филипп, что нашло на вас? – резко спросила Анна. – Как вы смеете вести себя подобным образом со своим королём? - Но как же мне быть, матушка, если мой король та ещё.. Де Жер зажал рот принца рукой, не позволяя сказать то, о чём можно сильно пожалеть. Филипп замычал и затряс головой, и де Жер решился убрать руку. - Луи первый начал! – завопил Месье. – Уверяю вас! Все это видели! - Это правда? – спросила Анна короля. Тот отвернулся и молчал, трогая скулу. - Ваши отношения должны быть всем примером, - в который раз напомнила королева. – Примером как братской любви, так и преданности принца королю. Людовик только дёрнул плечом, стараясь прогнать руки, поправляющие его воротник. - Но что я вижу вместо этого? Драку! - Мадам, - вмешался Мазарини, - это всё юность, пора ошибок и чрезмерных эмоций. Никто в такие годы не бывает мудрецом. - Но мы не можем оставить всё как есть, - заявила Анна. – Господин де Жер, мой младший сын нуждается в порке. Я думала, он уже вышел из этого возраста, но нет! Луи… Для вас я ещё не придумала наказания, однако не надейтесь, что сумеете его избежать. Де Жер услышал тихий вздох принца. - Ах да, - вдруг вспомнила Анна. – Филипп, вы должны просить прощения у брата. Ну же. Месье вздрогнул и поднял взор на мать. - Прощения, матушка? - переспросил он - Разумеется. Вы отреагировали самым скверным образом. Вы начали эту нелепую драку. Не заставляйте ждать до утра. Воцарилась тишина. Людовик с любопытством глядел на брата, который из упрямства молчал. - Я начинаю думать, что наказание вас недостаточно страшит, - нахмурилась Анна. – Может быть, вас следует лишить общества господина де Жера? Де Жер встревожился. Он надеялся, что Месье не станет упорствовать, иначе их в самом деле разлучат. Но Филипп всё молчал. Анна Австрийская уже открыла рот, чтобы приказать де Жеру куда-нибудь уехать на время, но Месье её опередил. - Я прошу простить меня, сир, - буркнул он. – Мне так жаль. «Что не выбил вам зуб. Вот потеха была бы», - мысленно добавил он. Анна выразительно взглянула на старшего сына. Тот кивнул. Мол, прощает. - Спокойной ночи, матушка, - сказал король и с непроницаемым лицом прошествовал к двери. Его кавалеры поспешили за ним. Оказавшись в своей спальне, Месье бросился на кровать и зарыдал. Де Жер привык к такому бурному проявлению эмоций, потому не обратил внимания. Пока Месье упивался обидой, де Жер распорядился, чтобы принесли воды. - Извольте успокоиться, ваше высочество, - сказал он. – И повернитесь. Надо заняться вашей губой. Месье проигнорировал. - Ваша губа опухнет, вы не сможете есть и пить, и в зеркало смотреться расхотите. Де Жер, осторожно взяв Месье за плечи и развернув лицом к себе, увидел мокрую, раскрасневшуюся физиономию. Он смочил платок и стал стирать кровь с губы принца. - Вы же знаете, что это было глупо, верно? – спросил он без обиняков. - Ну и что? – пробурчал Месье. – Как, по-вашему, мне было реагировать? Делать вид, что ничего не происходит? - Именно так, - ответил де Жер. Месье бросил на его сердитый взгляд. - У сына лавочника больше свободы! – заявил он. - Сын лавочника дорого бы заплатил, реши он врезать королю, - возразил де Жер. - Я врезал брату. Не королю. - Ваш брат от этого не перестаёт быть королём. И вы отделались малой кровью. Мсье фыркнул и поморщился. Губа болела. - Вы будете меня пороть? - А как же! - Прямо сейчас? - Как пожелаете. Можем, оставить это на завтра. Месье помотал головой. - Тогда я велю принести розги. Снимайте штаны. - Вот уж нет! Де Жер вздохнул и просунул руки под принца, лежащего на животе, чтобы нащупать пуговицы на его кюлотах. Месье не помогал, но и не сопротивлялся. Де Жер немного повозился, затем рывком стянул с него кюлоты, обнажив ягодицы. Как раз пришёл слуга, которого послали за розгами. Де Жер взял их, подержал в руке, затем размахнулся и нанёс первый удар. Месье сдавленно вскрикнул. На белых ягодицах расползалось алое пятно. Де Жер ещё несколько раз заносил и опускал розги, заставляя Месье вздрагивать под ударами и охать. - Ну всё, достаточно, - сказал де Жер, отводя упавшие на лицо волосы. Он брезгливо отбросил розги, надеясь, что больше к ним не придётся прибегать. Месье не двигался. - Ваше высочество, - де Жер коснулся его плеча, затем - щеки. – У меня не было выбора. - Уйдите, - тихо велел Месье. - Ваше.. - Уйдите же! - теперь крикнул Месье. Де Жер не спешил повиноваться. Его взгляд то и дело останавливался на выпоротой заднице. - Я велю приготовить вам настойку из трав, чтобы вы могли уснуть, - сказал он. – И останусь здесь, на случай, если вам что-нибудь понадобится. Следующим утром, вернувшись с мессы, Анна Австрийская послала за Мийе де Жером. Тому пришлось в спешке собираться, потому что, когда слуга пришёл за ним, де Жер всё ещё спал на подушках возле кровати принца. Перехватив взгляд слуги, де Жер одёрнул задравшуюся сорочку Месье. Обнажённые ягодицы со следами порки - это зрелище не для посторонних глаз. И тут Месье, словно даже во сне ему хотелось вредничать, что-то пролепетал и раскинул ноги, приняв позу воистину неприличную. Де Жер спешно схватил слугу за руку и вытолкал его, а потом и сам вышел из спальни, тихо прикрыв дверь. Он перевёл дух и подошёл к зеркалу, желая удостовериться, что выглядит достаточно сносно для того, чтобы предстать перед её величеством. Увы! Ему не помешало бы побриться и сменить сорочку. Прижав ладонь ко рту, он понял, что дыхание тоже было несвежем. Сейчас Мийе многое бы отдал за мятные пастилки, а за завтрак - все богатства на свете. Но королева ждёт. Анна, умевшая быть очаровательной, также славилась и вспышками гнева, во время которых становилась вздорной. Филипп был схож характером с матерью: ему были свойственны любезность, общительность, умение держать себя с достоинством и завоёвывать сердца людей, однако иногда на принца находило, и он делался несносен. Хотелось влепить ему пощёчину и отшлёпать. Жаль, что на это ни у кого не хватало духа. Де Жера также огорчало и кокетство, которое сын унаследовал от матушки или, как и Анна когда-то, перенял эту манеру от дам, окружавших королеву. Дамы научили его всему, что мужчине знать не следовало: как одеваться и краситься, и как кокетничать. То ли дело король, думал де Жер, пока слуга вёл его по анфиладам дворца. Тот характером на мать не походил, зато, говорят, напоминал отца: бывал также меланхоличен и замкнут. Но, впрочем, не в такой мере, как покойный Людовик XIII. Месье от отца достались чёрные очи и кудри, ну и выдающийся нос, который хорошо бы смотрелся на монетах. А нежный маленький рот с пухлой нижней губой – это всё от Анны. Поэты говорят, что такой рот, как бутон розы… Де Жер встряхнул головой и оборвал пляшущие мысли, поняв, что думает не о том. Его должно было беспокоить, что сейчас скажет королева, а не облик Месье. У Анны Австрийской были резоны полагать, что де Жер уже не справляется с принцем, чему пример был минувшим вечером. Вообще-то ответственность за воспитание Месье лежала на плечах маршала дю Плесси, а де Жер был его заместителем, но маршал только изредка появлялся у воспитанника, а де Жер с ним сразу поладил, что всех устроило. Особенно кардинала Мазарини. Анна приняла его в кабинете. - Господин де Жер, - улыбнулась королева, подавая ему белую руку для поцелуя. – Признаться, после выходки Месье.. О, я вижу, как вы нахмурились. Да-да, Луи тоже – негодный мальчишка… Так вот, после выходки Месье, я скверно спала ночью. Всё думала, что с ним делать. Вы заметили, он стал особенно вспыльчив? И куда подевался мой милый мальчик, ласковый, как котёночек? - Это такой возраст, ваше величество, - ответил де Жер, который не мог не согласиться, что с Месье сделалось сложно. - Именно! – воскликнула королева. – И решение самое простое. Я долго считала, что Филипп всё ещё дитя и, признаться, мне бы хотелось, чтобы так оно и было. Луи принадлежит Франции, но Филипп – он мой. Отсюда мой эгоизм. Однако он становится мужчиной, страсти берут над ним верх. Ему следует подыскать подходящую даму. Ведь мой младший сын до сих пор девственник, верно? Де Жер заморгал. Откровенность Анны застала его врасплох, хотя он мог бы приготовиться, ведь Месье тоже любил огорошить откровенным признанием или вопросом. - Если и нет, то мне ничего неизвестно, - осторожно ответил де Жер. - О, Филипп бы не сумел утаить такое. Его бы распирало от желания поделиться с вами, - улыбнулась она. – Так вы согласны с моей идеей? - Разумеется, ваше величество. Вы как всегда являете мудрость. Но.. - Но? – спросила Анна, чуть нахмурившись. - Месье такой чувствительный. Нужен самый деликатный подход, - принялся врать де Жер. – К нему в спальню нельзя просто привести даму и сказать, чтобы он ей.. Де Жер запнулся и покраснел. Анна нетерпеливо махнула рукой. Мол, продолжайте. - Позвольте я подведу его к этой мысли. Пусть он сам решит, что пришло время. - Однако странно, что молодого и здорового юношу надо к этому подводить, - пробормотала Анна, вспомнив давно почившего мужа. - Таков уж Месье, - вздохнул де Жер. - Ну хорошо, постарайтесь не затягивать. Всё же скоро придёт пора и мы найдём ему жену, и он должен знать, как сделать ей детей. - Само собой, ваше величество. - А теперь, ступайте, господин де Жер, - сказала Анна и вдруг улыбнулась. – Виновник нашего разговора наверняка уже проснулся. Мийе де Жер низко поклонился, подметая перьями шляпы пол. Благочестивые дамы и кокетливые девицы, стоило ему ступить за порог, потянулись в кабинет Анны, чтобы развлечь королеву чтением и приятной беседой. Какая-то из них в итоге окажется в постели Месье. Де Жер с недавних пор стал замечать, как дамы смотрят на Месье, кокетничают с ним, наклоняются перед ним пониже, демонстрируя груди. Месье был для них трофеем, а они были охотницами. Месье то делал вид, что ничего не замечает, то, желая проказничать, начинал шептать какой-нибудь даме на ушко глупости и бросал томные взгляды, заставляя её думать, что попал на крючок, а потом напрочь забывал о ней. Природой определенно, что всё должно быть наоборот, но Месье – это Месье. Он впитал в себя дамские уловки и теперь побеждает дам их же орудием. Возможно, не проводи он столько времени подле матери, не впитывая разговоры её фрейлин об амурных приключениях, он бы мало отличался от прочих юношей, но Месье – это Месье. Редкий цветок, распустившийся в оранжерее. Цветёт по своим правилам и стоит ли ожидать от него, чтобы он походил на прочие цветы? - Вы от матушки? – спросил Месье де Жера, когда тот вернулся. – Она недовольна мной? О… Или вами? Только не говорите, что вами! Вы ведь совсем ни при чём! И к тому же, вы меня пороли, как и полагается. - Нет, ваше высочество, - поспешно сказал де Жер, чтобы остановить эти нескончаемые вопросы. На лице Месье, который продолжал валяться в кровати, отразилось нетерпение. - Так что же, Мийе? – Месье подался к нему, но резкое движение заставило его поморщиться. Всё-таки после порки, пусть даже самой пустячной, неприятные ощущения проходят долго. – Я чувствую, что матушка уготовила мне что-то ужасное, чтобы преподать урок. - Ваша матушка вас любит, вы это знаете. Когда в последний раз она делала вам что-то ужасное? Месье пожал плечами и сорочка съехала с его плеча. - Да вот совсем недавно. Когда заставила меня слушать сонеты господина Бенсерада, а потом и хвалить его. А у него такой скрипучий голос. Кажется, будто ставня болтается на ветру. - Ну, с этим ничего не сравнится, - улыбнулся Жер. – Однако на сей раз вам уготовлено нечто гораздо более приятное. - В самом деле? – недоверчиво спросил Месье, а потом возопил сердито: - Мийе! Не знаю, за что вы меня терзаете! Говорите, говорите скорее! - Ваша матушка полагает, что вы такой скверный негодник потому, что топчетесь на пороге страны удовольствий, - сказал де Жер, наблюдая за реакцией Месье. – Другими словами, вам хотят подыскать даму. - Аа... – протянул Месье с кислым видом. - Торопить вас никто не будет, - поспешил успокоить его де Жер. – Мы найдём даму, соответствующую вашим вкусам. Месье скрестил руки на груди и отвернулся. - Поверьте, ваше высочество, процесс это несложный. Однако приносит блаженство, которое вы и вообразить не можете. - А вы не можете вообразить, что.. что.. – Месье прервал себя на слове. - Не бойтесь.. – начал было де Жер, однако Месье молнией спрыгнул с кровати и протопал к нему. И теперь гневно глядел на него снизу вверх. - Я не боюсь! – заявил он. – Как вы вообще могли подумать, что я боюсь? Думаете, я до сих пор не задрал какой-нибудь красотке юбку, потому что трус?! Неужели вы совсем ничего не понимаете, Мийе? - Не понимаю, - пробормотал де Жер, отступая перед этим натиском. Однако Месье, грозный, как фурия и такой же растрёпанный, сделал шаг вперёд и теперь почти прижимался к де Жеру. - Хотите, чтобы я объяснил? – спросил Месье, не отрывая взгляда от де Жера. Тому сделалось жарко, несмотря на то что в спальне гуляли сквозняки. Он отчаянно соображал, что нужно ответить, поскольку чувствовал, что объяснение Месье выбьет его из колеи. Де Жера спас граф де Сент-Эньян, о визите которого пришёл доложить слуга. - Впустите, - велел Месье, отступая от де Жера и натягивая на плечо сорочку. Де Сент-Эньян, благоухающий духами и с завитыми светлыми волосами, вошёл в спальню и низко поклонился. Яркие перья на его шляпе рассекли воздух. - Ваше высочество, его величество послал меня узнать, намерены ли вы присоединиться к его прогулке на санях? Его величество спустится на улицу через час. Месье задумался. Дуться на брата уже не хотелось, как и скучать во дворце. Тем более что в такую погоду ничего лучше мехов не было, а они удивительно шли Месье. - С большим удовольствием, граф - сказал он. Де Сент-Эньян отвесил прощальный поклон и попятился к двери, чтобы потом, стуча каблуками, поспешить на половину короля. - Мийе, пусть скорее несут воду, - велел радостный Месье, который вёл себя так, будто между ними не было странного разговора. – Как чудесно, что стоят такие морозы. Вы не находите? Можно носить меха и кататься на санях. И никому не нужны румяна. Де Жер раздал приказания слугам: вода, завтрак, одежда для его высочества, и вернулся к Месье, который, накручивая на палец локон, смотрел в окно. - Вы замёрзнете! – воскликнул де Жер, поскольку принц, чтобы посмотреть на улицу, отодвинул ширму, преграждающую путь холоду, сочащемуся из оконных щелей. – Ваши ножки уже покраснели. Де Жер обнял Месье за талию и повёл к креслу, стоящему у камина. Усадил в него, а сам опустился перед ним на колени, начав растирать ноги принца. - Когда ваша свадьба, Мийе? – вдруг спросил Месье. - Завтра, ваше высочество, - тихо ответил тот, словно это не было радостным событием. – Я думал, вы забыли. Месье покачал головой. - И какова из себя ваша будущая жена? - Славная девушка, блондинка, разумная и благонравная. Её отец торговец и даёт за ней хорошее приданное. - Так она простолюдинка? – Месье наморщил нос. - Да, ваше высочество, - ответил де Жер, не переставая растирать ноги принца. - Однако и я не могу похвастаться знатностью своего рода. - И всё же, вы могли бы сделать партию получше, - сказал Месье бесцветным голосом. Де Жер ничего не ответил. Месье, укутанный в меха, садился в сани вместе с братом, а де Жер, раз он пока Месье не нужен, намеревался навестить Констанс, ту самую девушку, которой совсем скоро предстоит стать его женой. Однако перед самым выходом из Тюильри его поймал слуга Мазарини и передал, что кардинал велит ему прийти тотчас. Де Жер был обязан Мазарини многим, а потому постарался подавить в себе раздражение и покорно последовал за слугой. Воспоминания наваливались на него с каждым шагом, возвращая в то время, когда он впервые оказался у итальянца. Де Жер принадлежал к угасающему нормандскому роду, однако у его отца, унтер-офицера военно-морского флота, был влиятельный покровитель: сам кардинал де Ришелье. Своё покровительство Ришелье распространил и на молодого де Жера. Предчувствуя, что скоро умрёт, он порекомендовал Мийе Мазарини, которого видел на своём месте. Мазарини очень нуждался в преданных и ловких людях. Проверка де Жера на прочность была не из лёгких: парламентарии выступили против Мазарини и королевы-регентши, и де Жеру приходилось не раз рисковать жизнью, выполняя поручения кардинала. В качестве благодарности Мазарини уговорил Анну Австрийскую взять де Жера заместителем маршала дю Плесси, которому было не до воспитания герцога Анжуйского. Конечно, благодарность Мазарини была не без примеси хитрости: новая должность Мийе была прикрытием. Имея доступ к Анне Австрийской, де Жер теперь мог беспрепятственно передавать ей письма Мазарини, вынужденного бежать из Парижа. Однако де Жер и сам не заметил, как привязался к Филиппу Анжуйскому. Де Жеру хотелось защитить его от всех бед и горестей. У него сжималось сердце, когда он видел, как боится маленький принц: Филиппа пугали разгорячённые толпы челяди, гневливые и несдержанные на язык принцы, пушки, стрельба, крики, переезды в спешке. Мальчик постоянно вглядывался в лицо матери, осунувшееся от беспокойства, и де Жер понимал, что он боится и за мать. Де Жер гордился, когда его подопечный, преодолевая страх, выказывал себя истинным сыном Франции. На его личике застывала маска невозмутимости, когда его и короля брали на встречи с мятежниками; когда принцы хамили в лицо его матери; когда Анна вместе с королём покинула Париж, а младшего сына оставила там, как залог того, что скоро вернётся. Мийе тоже было страшно, ведь как человеку Мазарини ему всегда грозила опасность, однако он черпал мужество в том, что должен оберегать Месье. За годы Фронды юный принц и заместитель его воспитателя подружились. Де Жер поначалу исправно докладывал Мазарини о том, как Месье проводит дни и чем заняты его мысли, однако, чем дальше, тем менее правдивы стали его отчёты. Де Жер говорил то, что Мазарини хотел услышать. И вот сейчас он приготовился врать, если будет такая необходимость. До Пале-Рояля, где проживали Мазарини и его родственники - семейство Манчини, де Жер добрался в карете, поскольку идти по грязному снегу, терпя царапающий лицо ветер, не хотелось. Де Жера провели по дворцу, когда-то принадлежавшему Ришелье, и он в который раз поймал себя на мысли, что Тюильри сильно уступает Пале-Роялю. В Тюильри всегда было сыро, гуляли сквозняки, в солнечный день залы всё равно казались мрачными, а этот новенький дворец был наполнен сиянием даже в такой серый день. Как будто солнце скрывалось прямо тут. Кабинет кардинала был забит картинами и статуями, повсюду были мрамор, золото и серебро. Сам кардинал сидел за большим столом, заваленным бумагами, а на его плечах лежала меховая накидка. В камине трещали дрова из вишнёвого дерева, наполняя воздух приятным ароматом. - В такие дни я скучаю по Италии, - сказал Мазарини де Жеру, когда того впустили в кабинет. – Что за холод! - Ужасный, Ваше Высокопреосвященство. - Вот, попробуйте этот напиток. Дар богов! - Мазарини указал на чашку, которую перед Мийе поставил слуга. – Хотя, по правде, благодарить надо моих соотечественников. - Шоколад, - сказал де Жер, после того как сделал маленький глоток. Большой бы грозил ожогом нёба. – Я полагал, это лакомство попало к нам с родины её величества. - Все так думают! – всплеснул руками кардинал, будто его задевало ошибочное мнение. – Однако для её величества шоколад везут из Италии. В том числе, господин де Жер, потому, что её величество сумела стать настоящей француженкой. Теперь она не прикасается ни к чему испанскому. Конечно, её это сильно ранит, но испанцы наши враги. Де Жер сделал ещё несколько глотков. У него защипало в горле из-за специй, которые были добавлены в шоколад. - Месье тоже любит шоколад, - сказал он. - О, как хорошо, что вы упомянули Месье, - обрадовался кардинал. – О нём я и хотел поговорить. Знаю, знаю, утром у вас уже состоялся разговор с её величеством. Она просила вас подвести Месье к мысли, что пора бы вставить свой ключик в какой-нибудь замок. - Вы как всегда обо всём в курсе, Ваше Высокопреосвященство. - А как иначе! Поэтому я знаю немного больше, чем её величество. Материнское сердце слепо, но сердце первого министра зрит в суть, хотя, признаюсь, оно уже побаливает от постоянных тревог. За Месье я тоже тревожусь. - Отчего же? – спросил де Жер и отставил чашку. - Вы разве ничего не заметили? Ну и ну, сударь. Месье окружён первыми красавицами двора, а смотрит только на вас. - Месье ещё ребёнок... - Вздор! Ему восемнадцать! Королева права, он бесится, потому что жаждет любви, жаждет слиться с кем-то. Однако этот кто-то – не дама. Уверяю вас. - Я не понимаю.. Вы хотите сказать, что Месье – содомит? - де Жер почувствовал, как его бросило в жар и вряд ли тому виной был горячий шоколад. - Именно! – воскликнул кардинал. – И это просто чудесно. Точнее, поймите меня правильно, это весьма прискорбно, если говорить о каком-нибудь другом кавалере. Но Месье… Вы заметили, что к нему не применимы те меры, которыми мы мерим других? Он всегда исключение! Что недостаток у другого, то у него изюминка. - Я не понимаю, - повторил де Жер. - Ну хорошо, скажу проще. Соперничество между королём и его братом ведёт к розни в королевстве. Даже если это соперничество за сердце дамы. Костерок может перерасти в страшный пожар! – чем эмоциональнее говорил Мазарини, тем явственнее был его итальянский акцент. – Потому ради блага Франции, которое удачно совпадает с благом Месье, мы не должны его.. исправлять. Пусть спит с кем хочет. А хочет он вас, де Жер! - Но я не хочу его! - возмутился тот и дёрнулся так, что чуть было не опрокинул чашку с шоколадом. Мазарини это заметил и опасливо убрал важные бумаги подальше. – Я сделаю для него всё, но.. только не это. Не упрашивайте, Ваше Высокопреосвященство! Я завтра женюсь. К моей жене меня влечёт так, как к Месье никогда не будет, хотя Констанс для меня незнакомка по большему счёту. Но я хочу семью и вовсе не хочу того, о чём вы меня просите! - Не кричите, - поморщился Мазарини. – Мне-то казалось, вы только и ждёте случая.. - Вовсе нет! – вновь крикнул де Жер. - Тише! - потёр виски Мазарини. – Господин де Жер, я прошу вас хотя бы устраниться и не подкладывать под Месье какую-нибудь прелестницу. Тот кивнул, подчиняясь, всё ещё ошарашенный. - Что ж, мы пришли к компромиссу, - констатировал Мазарини. – Что-то вы бледноваты. Идите скорее на свежий воздух. Он прочистит ваши мысли. Де Жер поцеловал руку Мазарини, украшенную кольцами, затем вышел из кабинета. В карете, увозившей его обратно в Тюильри, де Жер погрузился в глубокое раздумье. Поначалу он решил, что Мазарини просто хочет развратить Месье, чтобы сделать из него всеми презираемое ничтожество, однако потом в памяти всплыли случаи, сравнивая которые де Жер признал, что кардинал прав. Несколько лет назад Месье хвостиком ходил за Паоло Манчини, племянником Мазарини. Паоло был красив, как и его сестра-близнец Лаура, отчаянно храбр и все пророчили ему самое блестящее будущее. Разве может быть иначе у юноши, который обладает столь многими достоинствами и столь влиятельным дядей? Однако Паоло был смертельно ранен в ходе битвы в Сент-Антуанском предместье. Месье видел его окровавленного. Видел, как Паоло мучительно умирал, а потом, когда Всевышнему было угодно прекратить мучения юноши, Месье куда-то делся. Поначалу его отсутствия никто не заметил. Когда Анна Австрийская послала за ним, поняли, что Месье нигде нет. Его стали искать и не находили. Королева впала в истерику, решив, что её сына похитили фрондёры и кто знает, что этот чудовище Конде* может с ним сделать. Де Жер и сам запаниковал, ведь это ему было велено присматривать за Месье. Маршалу дю Плесси, занятому сражением против Конде, уж точно нечего было предъявить. Страшно представить, что сделают с де Жером, если с мальчишкой приключится беда. Но Всевышний ответил на молитвы де Жера и тот всё-таки обнаружил Месье, прятавшимся за бочками с порохом. Первым порывом де Жера было оттаскать его за уши и неважно, что это королевское дитя, однако Месье отчаянно рыдал, не обращая внимания на окружающий его мир. - Вас повсюду ищут, - сухо сказал де Жер. – Ваша матушка себе места не находит от беспокойства. А ведь у неё для этого и без вас есть поводы. Месье проигнорировал его. - Ну, что случилось? – спросил де Жер, устраиваясь рядом с ним и молясь, чтобы случайная пуля не попала в бочки. - Я не знаю, как жить дальше, - прошептал Месье. С его носа текли сопли, глаза покраснели и опухли. - Вероятно, как жили всё это время, - де Жер достал свой платок (к счастью, чистый) и вытер лицо Месье. - Так уже нельзя! – крикнул Месье, оттолкнув его руку. – Паоло ведь нет больше! - Он был вашим другом? – спросил де Жер. Ему казалось, Паоло едва замечает Месье. - Нет, - прошептал тот. – Но.. - Вы мне расскажете всё чуть позже, - сказал де Жер, не дождавшись продолжения. – А теперь мы должны вернуться к вашей матушке. Предупреждаю, она будет очень зла. Анна и в самом деле была зла на принца за то, какое он всем причинил беспокойство. И это в такой день! Королева сначала бросилась целовать сына, потом осмотрела его, чтобы убедиться, что он цел, а потом стала ругать, приказав де Жеру как следует выпороть негодника. Месье наказание встретил стоически. Казалось, ему было так скверно на душе, что физическая боль его не страшила. Де Жер потом долго его обнимал и укачивал, а Месье всё оплакивал Паоло. К счастью, утешился он довольно скоро. И таскался теперь за герцогом де Жуайезом, когда тот оказывался в поле его видимости. Однако история повторилась. Герцог в 1654 году был ранен в ходе битвы при Аррасе. Месье, узнав об этом, не находил себе места и всё стремился навестить герцога, которого доставили в Париж. Однако ему никто этого не позволил. Раны герцога были столь серьёзны, что не смотря на молодость, он всё же не выкарабкался. Месье в этот раз не только обливался слезами. Он разнёс свою спальню, перебив вазы, распотрошив подушки, и был остановлен только де Жером, который схватил его в охапку. - Ненавижу эту проклятую войну! – орал принц. – Этого проклятого Конде! Чтоб он сдох! Проклятый предатель! Ненавижу! Ненавижу! Я бы убил его, будь у меня возможность! Велел бы выпотрошить! Де Жер держал его, не прерывая поток ругательств, некоторые из которых были настолько грязными, что де Жер только удивлялся, где Месье их нахватался. Когда ярость поутихла, де Жер разомкнул руки и Месье сполз на пол. Теперь настал черёд горьких рыданий. Де Жер устроился рядом и гладил принца по голове. - Я ненавижу войну, - лепетал Месье. – Ненавижу. Какое никчёмное занятие. - Вы не правы, - возразил де Жер. – Люди сражаются за вашего брата. Неужели вы бы хотели, чтобы он был марионеткой в руках Конде и прочих изменников? Месье помотал головой. - Когда вы станете взрослым, король и вам даст командовать армией. - Нет, - серьёзно сказал Месье. – Нет и нет. Ни за что. Я хочу держаться подальше от всего этого. Я не перенесу, если ещё один… славный кавалер умрёт на войне. - Но, ваше высочество, таких кавалеров будет ещё очень много. Месье было нечего возразить. После того как де Жер уехал, Мазарини велел привести к нему племянника, Филиппа Манчини*. Кардинал не слишком любил этого юношу и предпочитал не утруждать себя его обществом, однако у него было дело к Филиппу, как ни прискорбно. Филипп всего пару часов назад вернулся с ночной пирушки и теперь отсыпался, не потрудившись снять даже грязные сапоги. Его долго не могли добудиться, он отмахивался от слуг, осыпая их ругательствами на итальянском. Наконец до его сознания дошло, что его будят не просто так, а по приказу дядюшки, который игнорировать было нельзя. Ведь Филипп, как и все его сёстры, был в огромном долгу перед Мазарини и должен был ходить перед ним, как цирковая собачка перед дрессировщиком. - Изволили проснуться? Не прошло и года! - недовольно сказал Мазарини, оглядывая опухшую физиономию племянника. Такой юный, а уже такой никчёмный! - Я скверно спал, - хрипло отозвался Филипп, понимая, что его дыхание смердит, как выгребная яма. - Что ж, такое случается, если пить всю ночь и ездить на шлюхах. - Я не… - начал было Филипп, а потом замолчал. К чему лгать? Дядя всё о нём знал. - Вот и славно, не надо оправданий. Я не затем вас позвал. Думаете, ваш визит с утра – это то, чем мне бы хотелось начинать день? О нет, сударь, у меня к вам дело. - Какое же, дядя? – спросил Филипп с беспокойством. Он знал, что постоянно разочаровывает Мазарини. Тот был разочарован даже тем, что Филипп жив, а Паоло давно сгнил в могиле. Так что же от него, такого никчёмного могло понадобиться? - Вы ведь тащите в постель не только девок? Юнцы там тоже бывают? - Что? Я.. – Филипп заморгал, испугавшись вдруг, что дядя решил отдать его суду за содомию. Но Мазарини вскинул руку, призывая прекратить этот лепет. - Не тревожьтесь, я спрашиваю не затем, чтобы наставлять вас на путь праведный. - Ну.. да.. иногда, - продолжал лепетать Филипп. – Иногда бывают и юноши.. да. - Это я и хотел узнать, - удовлетворённо кивнул кардинал. – Надеюсь, вы потрудитесь затащить туда и брата короля. - Что?! – подпрыгнул Филипп, с которого мигом слетели остатки сна. – Брата короля? Но меня отправят в тюрьму! Или на костёр сразу! - Что за глупости? Кто посмеет? – вздохнул кардинал. – Сейчас слушайте меня внимательно, Филипп. Вы способны на это? Филипп Манчини неуверенно кивнул, и Мазарини стал говорит ему всё то, что недавно говорил Мийе де Жеру. Добавив, что он просит об услуге именно Филиппа, поскольку для такого деликатного дела требуется человек верный кардиналу, а Филипп ведь именно такой? Он ведь хочет угодить дядюшке, которому обязан столь многим? На скуле Людовика за ночь расцвёл огромный синяк, который тот не потрудился спрятать, решив игнорировать. А раз свой синяк не замечал король, то и придворные тоже перестали. Однако они затаили дыхание, когда появился Месье. Они гадали, что последует дальше. Казалось, братья всё ещё дулись друг на друга, а король позвал Месье кататься на санях лишь потому, что его к тому принудила мать. Месье отвесил королю положенный поклон, однако на короля не смотрел и молчал вопреки обыкновению. Короля это задело, хотя он не подал виду. Он кивнул Луи де Лоррену* и тот подошёл к Месье, держа в руках большой свёрток. - Я надеюсь, брат, вам придётся это по вкусу, - сказал Людовик. Де Лоррен, только и ждавший этих слов, раскрыл свёрток, и Месье увидел чудесную муфту, украшенную лентами, жемчугом и серебряной вышивкой. Он молча её разглядывал, наслаждаясь неловкостью ситуации, ведь ему полагались начать хвалить муфту тотчас. - Очень красиво, - наконец сказал он и улыбнулся брату. Все выдохнули, в том числе и король. Людовик кивнул и пошёл к лестнице, а за ним потянулись все прочие. - Конечно, красиво, - прошептал Луи де Лоррен графу де Фуа, с которым шёл рядом. – Меня разбудили чуть свет и передали приказ короля. Мол, найдите, сударь, самую прекрасную вещь на свете, которая могла бы пригодиться моему брату, чтобы он остался доволен. Я объехал все лавки, стучался в двери, будя торговцев, а потом разглядывал их товары, прежде чем нашёл эту чёртову муфту. И кажется, я простыл. Де Лоррен шмыгнул носом, втягивая сопли. - Вы друг короля, радуйтесь, - насмешливо отозвался де Фуа. – Сопли – не такая уж великая цена за это. На улице короля и Месье ждали богато украшенные позолоченной резьбой сани: королевский греб, завитушки, листья и гиппокампусы теснились на поверхности. На сидения были положены бархатные подушки, а колени братьев укрыли меховым одеялом. Кучер, одетый мифологическим героем, как актёр оперы, тронул лошадей. Месье с сияющим видом крутил головой, хотя кроме мушкетёров, коих было во множестве, как и обычно во время всех выездов короля, ничего не видел. Мушкетёры были по бокам, впереди и позади. Однако Месье нравилась быстрая езда по улицам, с которых предварительно всех разогнали, чтобы освободить дорогу королю. - Я сейчас умру, - хныкал Франсуа де Марсийяк, сын герцога де Ларошфуко. – Но прежде у меня отвалится нос. Он, как и прочие кавалеры, удостоившиеся чести сопровождать короля, ехал верхом. - Какая напрасная будет потеря, - отозвался Луи де Лоррен. – Обычно носы принято терять, как итог бурной жизни. - Что же вы будете делать в армии, если небольшой морозец заставил вас хныкать? – спросил граф де Гиш*. - Небольшой морозец! – возмущённо воскликнул де Марсийяк. – В девятом кругу ада тоже небольшой морозец! - Так, значит, мы все - ужасные предатели? – засмеялся де Гиш. - Господа, я совершенно не понимаю, о чём вы говорите, - раздражённо заметил Луи де Лоррен. – Давайте найдём темы более приземлённые. - Как вам угодно, граф, - согласился де Гиш. Кавалеры заговорили о последних придворных сплетнях, однако, толком не начавшись, разговор быстро увял. Всё-таки холод стаял, как на озере Коцит*. Де Гиш смотрел на несущиеся впереди королевские сани. На то, как герцог Анжуйский запрокидывает голову и ловит снежинки на язык, а его брат сидит в это время подобно статуе, будто его совсем не радует прогулка. «Удивительно, когда это брат короля успел из заморыша превратиться в такую конфетку?» - подумал граф. Месье всегда был худеньким, с узким личиком, большим носом, с волосами, с которыми никто не мог совладать. Ничего особенного. Но теперь он выглядел иначе и де Гиш не помнил, в какой момент стали происходить изменения. Щёки Месье округлились, что только пошло ему на пользу, малый рост он компенсировал превосходной осанкой, волосы лежали тугими кудрями, даже нос теперь стал казаться прелестным, хотя в размерах не уменьшился. А в глазах было столько огня, что де Гиш был уверен, принц, подобно деду, вкусит удовольствий по полной. Пока граф предавался размышлениям, королевские сани повернули назад и мчались ко дворцу. Никто не хотел, чтобы король замёрз и заболел. Да и Месье начал капризничать. Ветер переменился и теперь дул в лицо. Глаза Месье противно слезились, щёки горели. В Тюильри братья расстались, каждый пошёл на свою половину. За Месье, у которого ещё не было собственного двора, последовало всего несколько человек из его прислуги. - Где господин де Жер? – спросил он. – Пусть придёт скорее. Я хочу показать ему подарок брата. Любопытно, что он скажет. Настроение Месье могло быстро меняться: от лёгкости и веселья он вмиг переходил к меланхолии и капризам. И вот сейчас он вдруг почувствовал глухое раздражение, которое проявляло себя в звенящих интонациях его голоса. - Но господина де Жера нет. Он сегодня женится, ваше высочество, - робко сообщил слуга, отчего-то уверенный, что Месье только делает вид, что забыл про свадьбу. - Женится? – переспросил Месье и встал, как вкопанный. – Какой неудачный день он выбрал. Он ведь мне срочно нужен. Пошлите за ним сию минуту. - Но.. – пролепетал слуга. - Ты мне перечишь? - Нет, я.. - Я подожду де Жера на улице, - сообщил Месье, развернувшись в сторону лестницы. – Если я замёрзну и заболею, и может, даже умру, то в этом будет виноват де Жер. Так и передайте ему. Слуга поклонился, не осмеливаясь открыть рот, и побежал разыскивать того, кто в свою очередь знал, где разыскать де Жера. Месье спустился на улицу, всё ещё кипя негодованием. Ему казалось, что этот негодяй де Жер его бросил. Он ведь уже давно говорил, что принц теперь взрослый и что скоро он, де Жер, ему не понадобится, поэтому пришло время де Жеру жениться, чтобы не грустить. Разве это не нелепо? Просто вздор какой-то. Несусветная чушь. Снег усилился, но Месье твёрдо решил, что если де Жер не придёт, он окоченеет, но во дворец не вернётся. Благо муфта, подаренная братом, хорошо согревала руки, а на ногах были сапоги, подбитые мехом. Пока король переодевался перед обедом, придворные, гудящие, как пчелиный рой, толпились у дверей его спальни. Среди них были господа де Вард, де Марсийяк, де Лоррен и де Гиш. - Оказывается, у его высочество неплохой удар, - хохотнул маркиз де Вард. Он явился во дворец только сейчас и ещё не знал, что эту тему не обсуждают. – Скула его величества напоминает сливу. - Не имеет значения, какой удар у его высочества, - оборвал его де Гиш. – И насколько он прав. Он в любом случае будет наказан. А потом, чтобы не дулся, ему кинут подачку. - Кого вы осуждаете, граф? – округлил глаза де Марсийяк и испуганно завертел головой во все стороны, напоминая в этот момент сову. - Никого, дружище, - пожал плечами де Гиш. – Просто делаю выводы. - Осторожнее, ваши выводы могут дойти до ушей короля, - заметил де Вард. - Быть старшим братом нелегко. Младшие постоянно досаждают, - встрял Луи де Лоррен. Ему хотелось скорее сменить тему, а то как бы чего не вышло. - Вы и сами это знаете, Гиш. - Приходится во всём быть примером, - вздохнул де Марсийяк. – Как вас папенька называет? - насмешливо спросил де Лоррен. - Моё сокровище? Кавалеры засмеялись, а де Марсийяк обиженно поджал губы. - А, вот и де Фуа, - сказал он, делая вид, что заметил в толпе приятеля. – Пойду перекинусь с ним парой слов. Де Гиш тоже решил пройтись, однако де Вард его нагнал и взял под руку. - Этот Гиз дружит с королём, - прошептал он, подразумевая Луи де Лоррена. – Не принимайте сторону Месье при нём. - Не волнуйтесь, - ответил де Гиш, стараясь скрыть досаду. Ему не нужна была нянька. – Глядите! Это же графиня де Суассон. Дружище, да она прожигает вас взглядом. Как бы дырок не наделала. Идите же к ней или, если вам угодно, скорее скройтесь. Он оставил де Варда, которого тотчас взяла в оборот мадам де Суассон, и стал пробираться сквозь толпу, то и дело отвечая на приветствия знакомых. В смежной зале было тише. Его отец беседовал с кем-то из министров и де Гиш решил его ждать, чтобы вместе ехать домой, в отель де Клев, но следовало придумать, чем скрасить время ожидания. Он подошёл к окну, ведущему во внутренний двор. Снег валил так, что ничего не было видно. Однако граф сумел разглядеть фигурку, которая игнорировала стихию. Какие-то люди в отчаянии заламывали руки, верно, убеждая юношу (а это был несомненно юноша) вернуться во дворец, однако тщетно, тот отмахивался от них. Де Гишу немного времени понадобилось, чтобы узнать брата короля по его меховой одежде. Де Гиш отчего-то обрадовался и поспешил вниз, словно боялся, что Месье уведут. - Что происходит? – обратился он к слугам принца, столпившимся внизу. - Его высочество отказывается уходить с улицы, пока не вернётся господин де Жер, - сообщил слуга, пребывавший в отчаянии. - Так где же носит этого негодяя? – спросил де Гиш, возмущённый, что некий де Жер заставляет ждать принца. - Он женится, сударь! – воскликнул слуга. – Однако за ним уже послали. Месье не видел графа, пока тот к нему не подошёл. Де Гиш снял шляпу и в напрасной попытке загородил ею принца от снега. - Граф де Гиш, - сказал Месье удивлённо, словно тот возник из снега. - Ваше высочество, - поклонился ему де Гиш. – Позволено ли мне будет подышать воздухом рядом с вами? Такая чудесная погода. Месье в ответ фыркнул. - Вас послали за мной? Так и знайте, я никуда не уйду. - Вовсе нет. Полагаю, никто не знает, что вы здесь. Иначе вас бы занесли во дворец силой. Думаю, несколько мушкетёров справились бы с этой задачей. - Я здесь не без причины. Но вам необязательно развлекать меня. - Но у меня тоже есть причина, ваше высочество. - В самом деле? – спросил Месье с подозрением. – Какая же? - Я хочу побыть с вами, а разве в иной обстановке это возможно? Вас всегда окружают дамы и никого к вам не пускают. Месье заморгал, смахивая с ресниц снежинки, и уставился на де Гиша, на которого до того смотрел лишь мельком. - А! Знаю! Вас послала ваша сестра, мадемуазель де Грамон. Она что-то велела передать мне? - Нет, ваше высочество. Но почему вы не верите, что я здесь по озвученной мною причине? Месье решил сменить тему. - Вы очень похожи на сестру, - сказал он. - Только у вас тёмные глаза. - Это хорошо или плохо? – спросил Гиш, наклоняясь к Месье, потому что ветер завывал так, что некоторые слова было не расслышать. Месье то ли смутился, то ли изобразил смущение. Глаза Гиша, миндалевидные, с поволокой, в обрамлении длинных ресниц, его завораживали. Не хуже были и губы, чуть капризные, красивой формы. Как и нос. Нос тоже был чудесен, такому можно только позавидовать. Впрочем, Месье мог поспорить, что физический облик де Гиша не имел изъяна. Вот таким, наверное, воображают героя все эти художники и поэты. - Вам холодно, - прервал молчание де Гиш. – Я же вижу. Позвольте я уведу вас, и мы выпьем вина у камина. К чёрту этого де Жера. Если бы он стоил чего-нибудь, он сейчас был бы с вами. Я вне себя от злости, что вам приходится ждать его. - Ну, хорошо, - сказал принц недовольно, словно многое потерял, решив согласиться на уговоры де Гиша. – Идёмте. Слуга Месье застал де Жера, когда тот вёл свою молодую жену из церкви, чтобы посадить в карету. Молодожёны должны были ехать в дом отца Констанс, где их ждал пир и гости. - Господин де Жер, господин де Жер! – позвал его замёрзший слуга. - Жак, ты ли это? – спросил удивлённый де Жер. – Что случилось? - Месье… Он хочет вас видеть. - Но это невозможно, - возразил де Жер. – Скажи ему, он забыл, что у меня свадьба. Я приду завтра. - Он всё помнит, господин де Жер, - прохныкал слуга, отплясывая, чтобы согреться. – Но всё равно вас требует. И отказывается идти во дворец. Говорит, что с места не сдвинется, пока вы не придёте. - Так он ждёт меня на улице? – воскликнул де Жер. - Уже не меньше часа! Де Жер хотел выругаться, но вспомнил, что рядом с ним стоит его жена. - Дорогая, поезжайте одна, - сказал он, помогая Констанс забраться в карету. - Вы слышали, брат короля хочет меня видеть. Увы, я не могу ослушаться. Постараюсь разобраться со всем и как можно скорее вернусь к вам. Констанс недовольно нахмурилась, однако затем она и вышла за Мийе де Жера, что он был вхож в самые высокие круги. - Хорошо, дорогой, - покорно сказал она, и де Жер захлопнул дверцу. Теперь им с Жаком предстояло каким-то образом добраться до Тюильри. На улицах почти не было карет, люди разных сословий попрятались от непогоды. Де Жер и Жак шли, придерживая шляпы, сопротивляясь ветру, который хотел сбить их с ног, проникал во все щели и вымораживал душу. Де Жеру казалось, что он никогда не дойдёт, а если всё-таки дойдёт, то тогда.. Тогда.. Что он, собственно, сделает тогда? Что он сделает брату короля? Впрочем, Месье и без того будет наказан. Он сляжет с температурой. Как иначе? Он проторчал на улице столько времени. Хорошо, если это будет только простуда. Что за глупый мальчишка! Когда де Жер обходил Тюильри в поисках принца, на улице уже было темно. Обратно придётся идти с фонарём. - Где же Месье? – спросил он у Жака. - Был здесь, сударь, прямо перед дворцом, клянусь вам, - ответил Жак и закрутил головой. «Наверное, всё-таки не вынес холода», - решил де Жер. Сейчас он пойдёт к Месье, а тот примет его, будет милым и очаровательным, будто не капризничал, как несносное дитя. Де Жер отругает его, немного отдохнёт и направится обратно, ведь Месье наверняка позволит ему взять карету. Думая об этом, де Жер оказался на пороге спальни Месье, кивнул слуге, чтобы тот отворил перед ним дверь, однако слуга вместо этого встал у него на пути. - Его высочество приказал никого не пускать, - сообщил он бесстрастно. - Но меня-то наверняка можно, - вздохнул де Жер, раздражённый тем, что приходится растолковывать такие очевидные вещи. - И вас тоже нельзя, сударь, - ответил здоровенный детина. – Его высочество беседует с графом де Гишем и не хочет, чтобы им мешали. Де Жер открыл рот, но пришлось закрыть через миг, он не знал, что сказать. Гиш.. Кто же это? Тот красавчик, сын маршала де Грамона? В де Жере вспыхнула злость, мигом согрев его. Так, значит, вот оно что. Ему нашли замену! Ну, Месье всегда умел быстро утешиться! Когда де Жер вернулся к жене и гостям, ему почти удалось выбросить Месье из головы. С женой он был ласков, с гостями любезен и никто бы не догадался, что творится у него на душе. Всё-таки он много лет был при дворе и научился искусству лицемерия. Однако, когда гости разошлись, а он с женой оказался в спальне, Месье вновь завладел его мыслями. Из-за него де Жер, который собирался в первую ночь быть нежен с женой, немного перестарался. Он трахал Констанс так, что скрипела кровать. Словно кроватью был Месье и де Жер хотел его сломать. Утром он не знал, как смотреть Констанс в глаза, но та вроде не была в претензии. Она чмокнула мужа в губы, когда он предпринял неуклюжую попытку извиниться и рассмеялась, назвав его глупышкой. Предстояло вновь идти по заснеженным улицам до Тюильри. Правда, сегодня день стоял прекрасный: снег утих, светило солнце, небо было пронзительно голубым. Но в душе де Жера бушевала буря. Он думал, как ему вести себя с Месье. Что ж, Мазарини прав. Месье – содомит. Он променял преданного друга на придворного хлыща. Вероятно, такова участь Месье. Вместо друзей вокруг него будут собираться красавчики, которым ничего, кроме благ и милостей не надо. Месье будут пользоваться, крутить им как угодно и насмехаться над ним. И это для Месье благо, как полагает Мазарини? Де Жер сжал зубы, решив, что всё же попытается найти для Месье даму. Он ещё не развращён, возможно, дамские ласки покажутся ему достаточными, чтобы не искать мужских. В этом спасение Месье от грустной участи, которую ему уготовила природа. Когда они встретились во дворце, де Жер был с Месье любезен и сдержан, ничем не выказывая, что обижен его поведением. Месье в свою очередь вёл себя как ни в чём не бывало. Шутил и веселился, но иногда удивлённо поглядывал на де Жера. Мол, что же вы такой надутый, разве я вас чем-то обидел? Однако с этого дня Месье стал меняться. Всё чаще он упоминал графа де Гиша, всё чаще их видели вместе. Когда приходилось быть подле Анны Австрийской и слушать её фрейлин, он скучал, хотя раньше за ним такого не водилось. Мыслями принц всегда был где-то ещё. Бывало, король обращался к нему с вопросом, но Месье не слышал. Такой Месье никому не нравился. Никому, кроме де Гиша. - Вами недовольны, потому что теперь вы мыслите независимо, - говорил граф. – Жаль, что вы ленитесь и не читаете те книги, что я вам дал. Ваш разум от этого только выиграл бы. - Я не люблю читать, Арман, - вздыхал Месье. – Да и вокруг столько всего. Когда же мне читать? - Самое интересное, ваше высочество, всегда происходит здесь, - сказал де Гиш и коснулся пальцем виска Месье. – А ещё здесь. Теперь палец де Гиша указывал на сердце Месье. Но Месье на уловку не поддался и перевёл тему. «Как же мне хочется завладеть им, - думал Гиш. – Изменить его, сделать лучше. Я знаю, что он может быть лучше, только не хочет». Но де Гиш не знал того, что он не одинок в своём желании. Любой, кто привязывался к Месье, хотел полностью завладеть им, подчинить себе, изменить под себя, пребывая в уверенности, что больше никто в мире не знает, что для Месье лучше. Де Жер этого самовлюблённого наглеца с трудом переносил. Де Гиш смотрел на него и не видел. Едва отвечал на его поклоны и в целом вёл себя так, будто де Жер мусор под ногами. Утешало только, что и королева недовольна графом. - Им нужно запретить видеться, - сказала она, однажды вызвав к себе де Жера. – Гиш погубит Месье. Он настраивает его против брата. Это слышат даже слуги. - Согласен, ваше величество, - кивал де Жер, злорадствуя. – Месье переменился и меня это беспокоит. - Вот и кардинал того же мнения. Он вызвался поговорить с маршалом де Грамоном. Но Месье может отреагировать непредсказуемым образом. - Он быстро забудет о Гише, - ответил де Жер. – Он всегда обо всём быстро забывает. Де Гиш кончил в рот де Маникану и тот, сглотнув семя, растянулся рядом с любовником на простынях. Пока де Гиш пытался отдышаться, де Маникан любовался его профилем. - Вы не ответили на мой вопрос, - поднял он тему, которую де Гиш пытался сменить. Ради этого пришлось занять де Маникану рот. - Какой же? – спросил де Гиш, чтобы потянуть время. - Вы уже затащили Месье в койку? - А что думают при дворе? - Большинство склоняется, что нет. - В самом деле? И почему же? - Месье бы непременно проболтался об этом. - А вы что думаете? - Я тоже думаю, что нет. Ведь в ином случае и вы бы проболтались мне. - По-вашему, я не умею хранить секреты? - По-моему, я просто умею их вытягивать из вас. Де Гиш засмеялся и потянулся к де Маникану, желая его поцеловать. Однако ласки были прерваны стуком в дверь. Маршал де Грамон послал слугу за сыном. Де Гишу посчастливилось иметь такого отца, который не видит ничего дурного в том, чтобы сын с любовником уединялись под крышей его дома. И потому де Маникан часто захаживал в отель де Клев. Однако был и минус в подобной ситуации. Их могли прервать в любой момент. Гиш закутался в тёплый халат, украшенный вышивкой, и направился в кабинет отца. Маршал насмешливо оглядел его, а потом кивнул на кресло. - Мне жаль, что пришлось вас прервать, Арман, однако дело важное. - Что-то случилось, отец? – спросил де Гиш, усаживаясь. - Я только что вернулся из Пале-Рояль. - Так.. – протянул граф. – И что? - Вы не догадываетесь? - Клянусь, нет. - Её величество и господин кардинал желают, чтобы вы держались подальше от Месье. - Но Месье этого не желает. - Арман, - вздохнул маршал. - Мы не делаем ничего дурного. - Пусть так. Но кого это волнует? Вам приказали, вы должны подчиниться. - Я сегодня встречаюсь с Месье. - Я же сказал.. - Я должен объяснить Месье, в чём дело. - О нет, сын мой, вот этого как раз не надо. Вы слишком многое уже объяснили ему. - Но.. - Арман, забудьте о Месье. Месье обо всём узнал, когда его не выпустили из спальни на встречу с де Гишем. Обычно они встречались в какой-нибудь зале Тюильри и гуляли по дворцу. Месье знал места, где почти никого не бывает. Увы, иной альтернативы не было. Ведь Месье не мог покинуть дворец без объяснений. Нужно было обо всём сообщать матушке, а если бы он уехал тайком, матушка всё равно бы узнала. Повсюду были глаза и уши. Месье метался по спальне, срывая с окон портьеры, роняя ширмы на пол, тяжёлый подсвечник разбил дорогое венецианское зеркало. - Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – орал он. Никто не рискнул сунуться внутрь, чтобы утихомирить его. Он сорвал туфлю с ноги и запустил её в дверь, потом вторую. Его взгляд метался по уцелевшим предметам, выбирая, что бы ещё разбить. Тут дверь отворилась и вошла королева. К счастью, Месье не успел запустить в неё книгой, которую ему недавно подарил де Гиш. - Кого же вы ненавидите, Филипп? – спросила Анна, глазом не моргнув при виде руин, в которые превратилась спальня сына. Месье закусил губу и не ответил. Что он мог сказать? Что ненавидит всех, кто препятствует его встречам с графом? Анна подошла к нему и взяла в ладони его лицо. - Разумеется, вы не понимаете, что всё делается ради вашего блага, - сказала она. – Что ж, злитесь на меня. Ненавидьте, если угодно. Но вы - моё дитя, я должна вас защищать от опасности, которую вы в упор не видите. - Вы говорите о де Гише? - сердито спросил Месье. – Какую же опасность он представляет? - Он отравляет ваш разум. Рождает в вас ненависть к вашим родным. Вы же только что вопили, что ненавидите нас. - Нет, - сказал Месье. – Нет, всё не так… - Филипп, вам нужен перерыв от него, - перебила Анна. – Я понимаю, что юноши часто находят себе кумира среди старших товарищей. А Гиш лучше прочих годится на эту роль. Однако он не думает о вас. Если бы думал, ничего бы из этого не было… Да вы горите. Анна прижала ладонь ко лбу сына. - Видите, до чего он вас довёл? Вам нужно в постель. Но только не здесь, разумеется. Переночуйте у господина де Жера. Я хочу, чтобы рядом с вами кто-нибудь был. А к утру здесь всё будет убрано. Господин де Жер? Мией де Жер, который ждал за дверью, заглянул в спальню. - Неотлучно будьте при нём. В спаленке де Жера, далеко не такой роскошной, как спальня принца, было холодно, несмотря на огонь в камине. Поэтому де Жер скорее уложил безучастного ко всему Месье под одеяло. - Мийе, мне так плохо, - прошептал Месье. – Кажется, я сейчас умру. Де Жер уселся рядом на кровать и потрогал его лоб, как и королева давеча. - Вы просто перенервничали, ваше высочество, - ласково сказал он. - Не понимаю, за что матушка поступает со мной так. - Она оберегает вас. - Но меня не надо оберегать. Мийе… Вы любите меня? - Что? – переспросив де Жер, а потом густо покраснел, поняв, что принц спрашивает вовсе не о той любви, о которой он подумал. – Ну, конечно. Как я могу не любить вас? Столько лет я вам служу. - Тогда окажите мне услугу. - Какую, ваше высочество? - Передайте записку Гишу, - не приказал, а попросил Месье, потянувшись к де Жеру. – Мийе, мне больше не к кому обратиться. Больше никто не поможет. А ведь я с ума сойду. Мне нужен ответ Гиша. Мийе, всего один раз, прошу. - Нет, ваше высочество, не могу, - резко ответил де Жер. – И не хочу. - Мийе.. - Нет, - повторил де Жер. – Мой ответ не изменится. - Тогда проваливайте отсюда! – крикнул вдруг Месье. Его лицо исказилось от ненависти. – Проваливайте к своей жене простолюдинке! И оставьте меня в покое! Никчёмный лизоблюд! Де Жера охватила ярость. Он влепил Месье пощёчину и только после того, как голова принца откинулась назад, осознал, что сделал. Испуганно вскрикнул. Потянулся к Месье, но тот, держась за щёку, отпрянул. Тогда де Жер вскочил и бросился прочь из спальни. Однако, чтобы Месье никуда не делся, де Жер запер его. Мийе казалось, что за ним гонятся все демоны ада. Они терзали его, нашёптывали немыслимое. Он метался по тёмным анфиладам, стремясь спастись. Когда он решил, что ещё мгновение и он рехнётся, всё вдруг встало на свои места. Это было так очевидно. И почему осознание не пришло раньше? Ведь ещё кардинал говорил ему. Де Жер развернулся и уже спокойным шагом пошёл обратно. Повернул ключ в замке, открыл дверь и вновь запер её, чтобы внезапный визит ничего не испортил. Было тихо, Месье лежал на кровати без движения. Де Жер уселся рядом с ним, погладил его по кудрям, но в ответ получил только: «Проваливайте». Рука Де Жера спустилась по спине Месье и легла на его задницу, спрятанную под слоями ткани. Месье вскрикнул и резко перевернулся. - Что вы творите? – спросил он. Де Жер вместо ответа потянулся к нему, чтобы поцеловать. Месье не дался. - Что вы творите? – уже тише спросил он. – Вам приказала матушка? Или кардинал? - По-вашему, я настолько лизоблюд, что подчинюсь такому приказу? - Тогда зачем? - Я хочу вас, - признал наконец де Жер. Месье тихо ахнул и закрыл лицо руками. - Что с вами? – де Жер всё-таки смог подобраться к нему и теперь осторожно отвёл его руки от лица. - Я думал, что такое от вас могу услышать только во сне, - прошептал Месье. - Так я вам снился? – спросил де Жер. Месье кивнул. - И мы занимались чем-то неприличным? Месье вновь кивнул. - И вы кончили во сне? И вновь кивок. - Тогда, полагаю, вам снился вещий сон, ваше высочество. Де Жер скинул камзол и стянул через голову сорочку. Немного повозился с кюлотами. Стянул чулки. Он уже не замечал холода, царящего в спальне. Он видел только Месье, который неотрывно смотрел на него. Мийе было 38 лет - ещё не старость. Его тело оставалось стройным и сильным. Член не был маленьким или большим. Однако сейчас у де Жера была сильная эрекция и его член показался Месье огромным. - Разденьте меня, - взмолился принц. – Скорее, Мийе, скорее. Пальцы де Жера плохо слушались, хотелось просто сорвать с Месье одежду, но утром пришлось бы многое объяснять слугам, а потому он нетерпеливо расстёгивал пуговицы и боролся с завязками. Вскоре Месье предстал перед ним во всей своей наготе. Он был дивно сложен. - Поверить не могу, что вы всё ещё девственник, - выдохнул де Жер, сгребая его в объятия и начав покрывать поцелуями его шею. - С чего вы взяли? – с трудом спросил Месье. Прежде никто его не целовал таким образом. - Так я опоздал? – де Жер прервался и на лице его отразилось отчаяние, что насмешило Месье. - А если опоздали? – спросил он. – Тогда вы не станете делать этого со мной? Чтобы доказать твёрдость своего намерения, де Жер положил руку Месье на свой член. - Я буду трахать вас до утра, - пообещал он. – Однако, ваше высочество… Я мечтал быть первым. И единственным. Каким глупцом я был, не понимая, что люблю вас. - Любите? – переспросил Месье. - Безумно. - Что ж, - Месье прикрыл глаза, будто устал от этих объяснений. Но потом на его губах возникла лукавая улыбка. – Вы будете первым. Однако, Мийе, как долго вы соображаете! Ещё бы чуть-чуть.. Де Жер прервал его поцелуем. Месье на поцелуй ответил. Целоваться его кто-то уже научил. Хотел бы де Жер знать, кто это мог быть. - Погодите, - прошептал он, отстраняя от себя Месье. - Что? Но почему, Мийе? - Сейчас поймёте. Де Жеру пришлось встать, подойти к туалетному столику принца, чтобы одну за другой открыть фарфоровые шкатулки, в которых хранились шарики для умывания из толчённого мыла, помада для волос, бальзамы... Арсенал настоящей куртизанки! Наконец Мийе нашёл то, что подходило для его целей. В одной из шкатулок был крем, которым Месье смазывал руки. Мол, холода скверно влияют на его кожу. Де Жер зачерпнул жирную субстанцию, которая пахла миндалём, растёр по рукам и вернулся к Месье. Тот следил за его действиями не без удивления, нахмурив чёрные брови. Де Жер устроился между его раздвинутых ног и осторожно стал вводить скользкий от крема палец в задний проход Месье. - Только тише, прошу вас, - прошептал де Жер, зная, что принц может быть слишком громким. Месье не отреагировал, слишком взволнованный. Он прислушивался к ощущениям в своём теле. Тогда де Жер ввёл в него два пальца и задвигал ими. Месье распахнул глаза и тихо застонал. - Больно? – спросил де Жер. - Насухо было бы ещё больнее. - Да чтоб вас! – ответил Месье сердито. Его щёки пылали, грудь вздымалась. – Войдите в меня, Мийе. Потому что я скоро кончу! - Но куда торопиться? Мы можем заниматься этим всю ночь, - сказал де Жер, наслаждаясь нетерпением Месье. Однако он и сам уже терпел с трудом. Он пристроил член к отверстию Месье и стал проталкивать его внутрь. - Больно, больно, - шептал принц, стараясь не кричать. На глаза навернулись слёзы. – Но только не смейте прекращать, Мийе! Де Жер двигался в Месье, задыхаясь от наслаждения. Он не помнил было ли так хорошо в прошлый раз, когда он был с мужчиной. Это было очень давно. Однако никакая из его любовниц не дарила ему схожих ощущений. Он, просивший Месье не шуметь, теперь громко стонал сам. Де Жер не заметил, как кончил Месье, заплаканный от перенесённой боли, а ещё от того, что наконец исполнилось его желание. А потом семя выплеснул и де Жер, и Месье испытал торжество, когда почувствовал это. Мийе вынул из него обмякший член и семя стало стекать по ягодицам Месье. Однако де Жер не спешил слезать с него. Он распластался на принце и стал целовать его щёки и губы, ощущая вкус слёз. - Почему вы плакали? – спросил де Жер. - Потому что я стал собой, Мийе, - ответил Месье. Они ещё долго говорили, а потом Месье уснул. Де Жер спать не мог, слишком возбуждённый произошедшим. Он воображал, какое будущее их ждёт. Он всегда будет подле Месье, всегда будет оберегать его, отгонять от него всяких негодяев. И ни разу де Жер не вспомнил, что недавно женился. Последующие дни де Жер летал на крыльях, умудряясь залетать домой к Констанс. Целовал её в лоб или щёку, иногда даже исполнял супружеский долг, но без особого энтузиазма, а потом мчался обратно в Тюильри. К Месье. О, Месье, Месье, Месье. Можно ли вообразить лучшего любовника? Он был прекрасен, нежен, отзывчив на ласки, всегда делал то, чего хотел де Жер. От одной мысли о Месье у де Жера вставало. Теперь приёмы и придворные сборища стали для де Жера невыносимы. Месье был далеко от него, приходилось делать вид, что они не больше, чем принц и его воспитатель. Точнее, заместитель воспитателя. Но наедине де Жер получал своё! Однако идиллия не может длиться вечно и де Жер стал замечать, что Месье отдаляется. На это ничего не указывало, но де Жер чувствовал. Какой-то холодок появился в Месье, какая-то отстранённость. А ещё хуже было то, что де Жер видел, как смотрят на принца другие мужчины. Эти придворные распутники. Как будто прознали, что Месье испил из того же источника, что и они. Откровеннее всех вёл себя Филипп Манчини. Он настолько явно волочился за Месье, что это было даже смешно. И Месье смеялся, а с ним смеялся и Манчини. Они выглядели, как заговорщики. Однажды де Жер не выдержал и схватил Месье за руку, потянув его в нишу у окна. Благо никого, кроме удаляющегося Манчини, рядом не было. - Что у вас за дела с этим проходимцем? – спросил де Жер, с трудом сдерживаясь, чтобы не влепить принцу пощёчину. - Вы следили за мной, Мийе? – вместо ответа спросил Месье. - И что с того? - Мне это не нравится. - А мне не нравится, что вы подобно шлюхе строите глазки любому, кто оказывается поблизости. - Довольно! – прошипел Месье. - Ну уж нет, - де Жер больнее сжал его предплечье. Однако вдалеке послышались голоса и де Жеру пришлось отпустить Месье. А тот, не теряя времени, поспешил прочь. На какое-то время всё стало нормально. Граф де Гиш, лишённый возможности посещать придворные увеселения, искал их в других местах. К его услугам, в том числе, были салоны, где дамы соперничали с мужчинами в красноречии и вольнодумстве и часто их побеждали. Более всего де Гиш любил ходить к Нинон де Ланкло. Маршал де Грамон порой составлял сыну компанию. За это графиня де Грамон люто ненавидела Нинон и на пару с королевой добилась того, чтобы куртизанку заточили в монастырь. Тогда Конде и даже шведская королева Кристина стали просить Мазарини, чтобы Нинон выпустили, и тот сдался, не видя большой беды в том, что Нинон позволят жить той жизнью, которая ей по нраву. Графиня де Грамон и Анна Австрийская были вне себя. - Мы говорили, граф, о том, что истинная любовь не знает преград, - сказала ему Нинон, когда де Гиш склонился, чтобы поцеловать её прекрасную ручку. - Должен не согласиться с вами, мадемуазель де Ланкло, - вздохнул де Гиш. - Как, граф! Я-то думала, вы из тех, кто всё сметёт на пути, лишь бы быть с той, кого любите, - воскликнула Нинон, а потом добавила с улыбкой: - Или с тем. - Я тоже так думал, - мрачно сказал де Гиш. – Однако благоразумие – вот моя главная преграда. Или почти главная. Не менее я страдаю от того, что некому быть курьером моих пылких посланий. - Что же, совсем некому? – удивилась Нинон. - Поверьте, бывает и такое. - Прямо весь мир против вас. - Вы смеётесь надо мной, а ведь я страдаю. - Но вы это заслужили, бедняжка. - Чем же? - О, бездействием, граф. Главный грех любовника - это бездействие. - Вовсе нет. Я вполне занят. Я часто напиваюсь. Нинон расхохоталась и слегка ударила де Гиша веером. - Я хочу познакомить вас кое с кем. Аббат д’Эффиа, прошу, подойдите сюда. Аббат оказался красивым мужчиной с приятными манерами. - Меня призвала Венера, можно ли быть счастливее, - сказал он, кланяясь. - Господин аббат, у моего друга проблема. - Какая же? - Почтовая, господин аббат. - Вот как? - О да, никто не соглашается передавать его письма к.. О, это секрет. Даже я не знаю, кому там строчит граф. - Верно, муж этой женщины очень ревнив, - предположил аббат. - Я полагаю, это не женщина, - сказала Нинон. - В самом деле? Тогда, кто же сторожит кавалера? - Кто же, Гиш? – спросила Нинон. - Первый министр Франции, - прошептал Гиш, растративший всякое желание острить. - О, - сказала Нинон. – Мне казалось, он человек широких взглядов. А вот королева.. - А вот королева, - закончил де Гиш, раздражённый, что Нинон выболтала его тайну какому-то аббату д‘Эффиа. - Аббат д’Эффиа, каков вердикт? Помочь нельзя? - Отчего же, сударыня. Легко. - В самом деле? - У меня есть племянник, славный юноша. На его ум и честь можно положиться. Ему терять нечего, а приобрести он может многое, помогая… тому кавалеру. - Как его зовут? – спросил Гиш. - Маркиз д’Эффиа, сударь. У аббата д’Эффиа в Париже был красивый особняк и каждый раз, завидев его из кареты, аббат испытывал гордость. Возвращаться домой было блаженством. А ведь обстановка внутри соответствовала внешнему изяществу. Немного портило обстановку то, что у аббата поселился его старший племянник – Антуан, маркиз д’Эффиа*, который приехал завоёвывать Париж, но вместо этого или торчал целыми днями дома, или шлялся по злачным местам. Аббата это начало тяготить. Удивительно, как столь однообразная жизнь не тяготила юношу двадцати лет! Будь аббат в таком возрасте и не будь аббатом, сколько бы галантных приключений он себе нашёл! Не смотря на мысленное недовольство, аббат продолжал терпеть племянника с завидным смирением. Всё-таки Антуан не был бедным родственником. Мария д’Эффиа - мать аббата и бабка Антуана - сумела сохранить богатства семьи после всего, что случилось. На долю Марии выпало немало бед. Её младшего сына, маркиза де Сен-Мара*, казнили. Её старший сын Мартин, маркиз д’Эффиа*, помутился рассудком и о его чудачествах знали даже при дворе. Не прошло и двух лет со дня казни Сен-Мара, как Мартина и его жену нашли мёртвыми. Поговаривали, что маркиз убил сначала жену, а потом и себя. Их дети - Антуан, Мари и Адриан - стали сиротами. Кроме бабки, которая и взялась их воспитывать, а также дяди аббата и тётки монахини, единственных оставшихся к тому времени в живых детей Марии, никого у них не было. Если не считать немного странноватого кузена: маркиза де Ла-Мейере*. - Антуан, сегодня дома? - спросил аббат слугу, который взял его шляпу и плащ. - Он в библиотеке, господин аббат, - последовал ответ. Аббат поправил растрепавшиеся на ветру волосы (он не терпел небрежности) и пошёл к племяннику. - Антуан, как давно я не имел удовольствия вас видеть. Мы с вами вечно не совпадаем, а ведь живём под одной крышей. Маркиз д’Эффиа поднял на него карие очи (такие же как у его покойной матушки) и убрал с лица непослушные русые локоны с медным отливом (такие же как у покойного батюшки). Он пытался читать Плутарха, но не продвинулся дальше первой страницы. Его мысли уносились не в прошлое, а в будущее: его будущее, которое с каждым днём казалось Антуану всё безрадостнее. Он чувствовал, что готов впасть в меланхолию и боялся этого. Вдруг это начало безумия? Ведь так, говорят, безумие подкралось к его отцу. Но как сохранить радость жизни, если тебя некому представить ко двору? - Мне не хотелось сегодня выходить, - ответил Антуан. - Полагаю, это потому, что у вас не было причины, - ответил аббат. - Откуда же ей взяться, дядюшка? - Я вам её нашёл! - Даже не могу вообразить, какая это причина. - В вашей помощи кое-кто нуждается. - Правда? – чуть оживился Антуан. - О да. Несчастные влюблённые. - А, - Антуан снова сник. – Вы хотите, чтобы я способствовал их переписке? - Вы угадали. Как вам это удаётся? - Чем же ещё я могу быть полезен. Только быстрыми ногами и избытком свободного времени. Но почему я? Это может кто угодно. - В данном случае никто, кроме вас. Антуан внимательно оглядел лукавого дядюшку. Вряд ли тот устал от племянника настолько, что навязал его услуги каким-то влюблённым. - Граф де Гиш хочет, чтобы вы передали его письмо брату короля, - перешёл к сути дела аббат. - Почему он сам не может? - Ему приказали не приближаться к Месье. - Почему? - Потому что королева и Мазарини боятся, что граф его развратит. Главным образом его ум. За прелестную задницу Месье, кажется, никто не опасается. - Так, значит, вы предлагаете мне пойти наперекор желанию её величества и первого министра Франции? По-вашему, дядюшка, в нашей семье было недостаточно безумцев? - Это, безусловно, риск, Антуан, однако какой у вас выбор? Если угодите Гишу, а ещё лучше – Месье, перед вами откроются возможности. - А если я попытаюсь угодить её величеству и кардиналу? И отдам письмо Гиша им? - Вас похвалят, однако, думаю, на этом всё. Если вы вообще сумеете дойти до них. Полагаете, вас так легко примут? Скорее всего кто-нибудь заберёт у вас письмо, обещаясь передать её величеству, а потом про вас забудут, а благодарность себе присвоит другой. О, Антуан, это было бы так глупо с вашей стороны. - Пожалуй. - Так вы согласны помочь де Гишу? - Согласен. - Тогда завтра утром, не позднее девяти, отправитесь в особняк графа. Вам дадут письмо и инструкцию, как письмо передать. Маркиз д’Эффиа встал, когда на улице ещё не рассвело. Очень не хотелось ввязываться в приключение в такую погоду, однако, возможно, этот был тот шанс, о котором он молил. Было бы глупо им пренебречь. Антуан надел один из своих костюмов, сшитых по последней парижской моде, но до того без дела висевший в шкафу. Антуану негде было красоваться - не в таверне же! Провёл гребнем по волосам и оглядел себя в зеркало. Что ж, он хорош собой, этого у него не отнять. - Пусть мне повезёт, - прошептал Антуан, обращаясь к своему отражению. – А уж дальше дело за мной. Я не мой отец, я.. Он прервал себя на слове, поняв, что разговаривает сам с собой. Так ведь делают душевнобольные? Его отец определённо так делал. Этот бубнёж всегда пугал Антуана. Он спешно покинул спальню, подальше от зеркала и отражения в нём. Он не хотел видеть родительские черты в своём лице. Кто знает, что ещё помимо черт передалось ему? «Но мой дядя совершенно нормален, не считая его страсти к собственному дому, - продолжил он мысленный монолог, уже сидя в карете. – И тётка тоже. И бабушка. И ведь, скорее всего, я тоже. Нет никаких признаков..». Д’Эффиа вздохнул, зная, что у его отца это проявилось далеко не сразу. Говорили, что после казни Сен-Мара. - А! Пошло всё к чёрту, - пробормотал он, отмахиваясь от страхов. Он давно решил, что детей у него не будет, а большего он сделать не мог. Если безумие есть в нём, оно себя проявит. А пока что он будет пробираться наверх, возвращая себе положение, которое у него украл его дядя, маркиз де Сен-Мар. Возможно, на этом пути толика безумия ему даже пригодится. Когда карета остановилась у отеля де Грамонов, д‘Эффиа уже был в бодром настроении духа, намереваясь помочь графу де Гишу. В конце концов, должна же быть у содомитов взаимовыручка? Д’Эффиа, когда понял, что его влечёт к мужчинам, ничуть не обеспокоился, поскольку беспокоился по иному поводу: кончить свои дни как отец. Его предпочтения казались такой мелочью по сравнению с безумием, что он даже и не думал о них, просто удовлетворяя физический голод, когда возникала возможность. Откровенно говоря, случалось это нечасто. В замке его семьи уединиться можно было только с конюхами да с садовником. Не успел д’Эффиа выйти из кареты, как туда забрался молодой человек. Маркиз уставился на него во все глаза, понимая, что ведёт себя как дурак, но он прежде не видел таких красавцев. - Вы маркиз д’Эффиа? – начал без предисловия де Гиш. Он не обратил внимания на реакцию д’Эффиа, привыкнув всюду производить фурор. Д’Эффиа кивнул. - А вы - граф де Гиш? - Верно, сударь. Не могу передать, как благодарен вам. Больше никто не взялся помочь мне. Даже мой близкий друг.. Гиш запнулся. Нет, Маникан и не обязан был. К тому же, он верно сказал, что если приблизится к Месье, все поймут, с какой целью. - Так, что мне делать? - Отправляйтесь в Тюильри. Вас пустят без проблем. При вас шпага, богатый костюм.. Однако дальше будет сложнее. Вам предстоит найти залы, по которым его высочество утром идёт к королеве. После того как проснётся и позавтракает. - Когда он просыпается? - Всякий раз по-разному. Но, как правило, не раньше десяти. - Я весьма благодарен его высочеству, что он встает не на рассвете. Де Гиш посмотрел на него удивлённо, не в силах оценить шутку, поскольку сильно волновался за исход мероприятия. - Так вот, - продолжил он, – это будет единственная возможность застать принца в одиночестве. Не подходите к нему, если с ним будет этот де Жер. - Как мне его узнать? - Он.. Не знаю. Он обычный. Светлые волосы, глаза. Но смотрит на Месье, как на свою собственность. - Они любовники? - Не знаю, - выдохнул де Гиш. - Как мне найти эти залы? Я никогда не был в Тюильри. - Заплатите какому-нибудь слуге. Это рискованно, но выхода нет. Вот, держите. Де Гиш попытался вручить д'Эффиа кошелёк с монетами, но тот не взял. - У меня достаточно денег. - Тогда.. самое главное, - и граф передал д'Эффиа письмо, которое написал Месье. Маркиз осторожно спрятал его в карман. - Что ж, удачи, - сказал де Гиш. – Дайте мне знать, как всё прошло. Граф выбрался из кареты также резво, как и забрался внутрь. Д'Эффиа остался один. Он стукнул в стену и кучер, предупреждённый, что после они едут в Тюильри, тронул лошадей. Де Жер шёл к Месье, чтобы разбудить его. Вчера они поссорились и ночь провели раздельно. Де Жер укатил к себе домой, однако так и не сумел сомкнуть глаз. Перед взором стояла сцена, которой он стал свидетелем. Филипп Манчини что-то нашёптывает Месье, а затем, оглядевшись, чтобы убедиться, что никто не видит, гладит Месье по щеке. Но де Жер следил за Месье, что уже вошло у него в привычку, а потому всё видел. Позже он устроил Месье выволочку. Обещал рассказать всё королеве, которая, разумеется, возмутится, и этого паршивца Манчини отправят обратно в Италию. - Никуда его не отправят, Мийе, - отмахнулся Месье. - Сам кардинал просил его приударить за мной. - Чтоо? – воскликнул де Жер. - Вы же отказались. А кому-то надо, - продолжал Месье с невозмутимым видом. - Откуда вы знаете? - Филипп мне всё рассказал. Теперь я подыгрываю ему. - Вы меня за дурака держите? - Вовсе нет, Мийе. Но Мазарини ужасен, он третирует бедняжку. Филипп уверен, что его могут лишить наследства. - Какое у вас доброе сердце! – фыркнул де Жер. - А вы не знали? - А всем прочим вы тоже подыгрываете? Отвечаете на взгляды улыбкой. Кокетливо опускаете ресницы. Вы делаете авансы этим проклятым распутникам! - Вздор, Мийе! Я не замечаю ничего такого. - Зато я замечаю! – заорал де Жер. Он схватил за плечи Месье и встряхнул. - Иногда я вас так ненавижу, что готов убить, - прошипел он. Месье окинул любовника презрительным взглядом и плюнул ему в лицо. Де Жер от неожиданности отпустил Месье, а потом замахнулся, чтобы его ударить, однако, к счастью, сдержался. Затем пулей вылетел вон. Теперь же он склонился над спящим Месье. Тот раскинулся на кровати, одна рука за головой, другая лежит на животе. Де Жер стал целовать его шею, медленно спускаясь вниз. Месье проснулся, но делал вид, что ещё спит. Де Жера это только возбуждало. Он целовал впалый живот, который вздымался и опускался под поцелуями. Член Месье встал. Член де Жера готов был разорвать его кюлоты. Де Жер высвободил его наружу, развёл ноги Месье и пристроился между ними. Месье задёргался, когда член проник в него, губы искривились в немом вопле. Де Жер входил в него насухо, желая помучить. Задвигался в нём, поначалу осторожно, потом всё быстрее, не заботясь о том, чтобы быть нежным. Месье кусал губы, боясь стонать, ведь их наверняка услышат. - Сильнее, - шептал он, вместо того, чтобы молить о нежности. – Сильнее, Мийе. И де Жер ускорился, трахая Месье на пределе своих возможностей, пока тот не кончил. Следом кончил и де Жер. Что ж, подумал он, пусть эти кавалеры смотрят на Месье, зато спускает в него только он. Следовало скорее привести себя в порядок, но де Жер улёгся рядом с Месье, поглаживая его по животу и размазывая по нему семя. - Мне надо идти к матушке, - вздохнул принц. Он хотел перебраться через де Жера, но передумал и вместо этого оседлал его, смотря на него сверху вниз. Наклонился и поцеловал де Жера в губы. Де Жер погладил его ягодицы, а затем крепко сжал их. Он чувствовал, как его член вновь твердеет. - После, Мийе, - отстранился Месье. – Имейте терпение. - С вами это невозможно, - сказал тот, нехотя убирая руки с ягодиц. Месье слез с него и прошлёпал к зеркалу. Он любил смотреть на себя обнажённого. Де Жеру пришлось встать, вытереть с Месье остатки семени, а потом поправить свою одежду. И только после этого он позвал слуг. Д'Эффиа, как и предсказывал де Гиш, без проблем попал во дворец. Никто не спросил его, зачем он здесь, никто не оглядел подозрительно. Маркиз шёл, присматриваясь к слугам в ливреях, надеясь, что интуиция подскажет ему, кого подкупить. В итоге он остановил выбор на парне, который просто торчал у окна. - Слушай, ты можешь помочь мне? – обратился к нему д'Эффиа. - Я заблудился. Мне назначено свидание, а я не пойму, в какую сторону идти. - Даже не знаю, - протянул парень. – А вдруг вы врёте. - Зачем мне? – спросил маркиз. – В любом случае, даже если так, это не твоего ума дела. Тем более, я прошу помочь мне не даром. Он показал парню золотой. - Раз так, ваше сиятельство, то, конечно, я к вашим услугам, - обрадовался парень, поспешив спрятать монету. - Получишь ещё одну, когда я пойму, что ты не завёл меня чёрт знает куда. - Да ни в жизни! - Хорошо, тогда слушай, - д'Эффиа наклонился к его уху. – Я должен встретить брата короля, когда он идёт к её величеству. - А вы точно не задумали дурного? – с подозрением спросил парень. - Да нет же! Его высочество будет счастлив видеть меня. - Ну, хорошо, ваше сиятельство, идёмте. Но боязно мне, должен вам сказать. Парень, то и дело оглядываясь через плечо, долго вёл д'Эффиа по дворцу. Пунктом назначения оказалась довольно мрачная зала. Парень притаился там за колонной и поманил маркиза встать рядом. С потолка на них смотрели боги и богини, однако вид имели недовольный. Амуры и вовсе выглядели так, будто переели и страдали от несварения желудка. - Может, есть другой путь, которым ходит его высочество? – спросил д'Эффиа, начиная терять терпение. Ждали они уже довольно долго. - Нет, ваше сиятельство, - ответил парень. – Только этот. Позвольте мне идти. Мой господин небось ждёт меня. Он будет серчать, если я понадоблюсь, а меня нет. - Вот уж нет, - сказал д'Эффиа. – Хочешь вторую монету, будешь ждать, пока не появится его высочество. Не доверяю я тебе. Парень захныкал, жалуясь то на одно, то на другое. Но вдруг д'Эффиа оборвал его, подняв руку и призывая к молчанию. - Это он, он! – прошептал парень, когда вдалеке появилась одинокая фигурка. - Ладно, иди отсюда, - прошептал д'Эффиа. - А монета, ваше сиятельство? Д'Эффиа порылся в кармане и положил на протянутую ладонь монету. Парень попробовал её на зуб, к великому возмущению маркиза, а после отвесил поклон. - Да иди же! – зашипел маркиз и махнул на него рукой. А после обратил всё внимание на приближающегося юношу. У него заболел живот от волнения. Никогда прежде он не видел особы столь высокого ранга, а ведь надо заговорить с принцем, а не просто таращиться. Месье почти поравнялся с маркизом и теперь тот мог хорошо его разглядеть. Первое, что он заметил – чёрные кудри, падающие на плечи. А потом глаза, нежный взор которых вселял надежду, что Месье не станет сердиться, если к нему обратится незнакомец. На губах играла лёгкая улыбка, словно принц думал о чём-то приятном. - Ваше высочество, - позвал д'Эффиа, выходя из-за колонны. Месье вздрогнул, не ожидая кого-то встретить здесь, и посмотрел на д'Эффиа. - Я вас знаю? – спросил он, чуть нахмурившись. - Увы, нет, ваше высочество, - ответил д'Эффиа, вспомнив, что нужно поклониться. – Меня зовут маркиз д’Эффиа. Я здесь, чтобы передать вам письмо графа.. Месье радостно вскрикнул, не дав маркизу договорить. - Я понял! Скорее, давайте его сюда! - сказал он, не в силах скрыть нетерпение. Д'Эффиа вытащил драгоценное письмо и с поклоном протянул принцу. Тот прижал письмо к груди и только тогда смог выдохнуть и улыбнуться. - Я плохо вас встретил, а вы ведь заслуживаете моей самой горячей благодарности. - О нет, для меня честь помогать вам, ваше высочество, - запротестовал д'Эффиа. - Почему я не видел вас прежде? Вы недавно в Париже? А где до того жили? - Я.. - д'Эффиа растерялся, не зная, на какой вопрос отвечать в первую очередь. - Впрочем, у нас нет времени, - не без досады сказал Месье. – Приходите сюда завтра. Только чуть раньше. Я тоже постараюсь. Тогда я смогу обо всём вас расспросить. А вы за этот день сумеете собраться с мыслями. Месье рассмеялся, а д'Эффиа, понимая, что выглядит провинциальным увальнем, покраснел. - Вам очень идёт румянец, - сказал Месье. – Однако вы скоро поймёте, что я не кусаюсь.. По крайне мере, во время светской беседы. А теперь, маркиз, мне надо… Д'Эффиа понял, что Месье не терпится прочитать письмо и поклонился, прежде чем уйти. Однако далеко не ушёл. Он вновь спрятался за колонну в конце залы. Ему хотелось понаблюдать за Месье ещё. Должна же быть у его трудов награда? Всего пять минут с Месье наедине – это слишком мало. Месье, ничего не замечая вокруг, распечатал письмо. Даже если бы д'Эффиа остался стоять прямо перед ним, он бы и этого не заметил. Глаза Месье бегали по строчкам, губы двигались. Вдруг д'Эффиа заметил, что к Месье идёт кавалер. Он хотел предупредить Месье, но не решился. В итоге кавалер, оставшийся незамеченным до последнего момента, вырвал письмо из руки Месье. - Что это у вас? – спросил де Жер. Гиш письмо не подписал, однако де Жер уже видел его письма среди бумаг принца и запомнил его почерк. – Чёрт бы побрал этого проклятого графа. - Отдайте, Мийе, - звенящим голосом приказал Месье. - И не подумаю, - ответил тот, пряча письмо под камзол. – Я отдам его королеве. И тогда, узнав, какие ласки этот негодяй вам обещает, она добьётся, чтобы его услали подальше от вас. - Отдайте! – крикнул Месье, потеряв самообладание. Де Жер не обратил на него внимания и направился в покои её величества. Тогда Месье побежал за ним, вцепился в его руку, пытаясь забраться под камзол и вытащить письмо. Де Жер оттолкнул его. Месье не без труда удержался на ногах, но отступать не думал. Он обхватил де Жера сзади, намереваясь не пускать его дальше. Де Жер начал вырываться и в итоге отпихнул Месье. Затем схватил Месье за шею и швырнул его на пол. - Уймитесь, - прошипел де Жер. – Вам не хватает мозгов понять, что вы просто очередное имя в списке завоеваний де Гиша. - Мне плевать! – заявил Месье и его губы искривились в злой улыбке. – Я хочу его. - У потаскух на Новом мосту и то больше достоинства, - сказал де Жер, дрожа от ярости. Вдруг он почувствовал, что сзади в его шею уткнулось острие. - Быть с принцем и служить ему - веленье долга*, - пропел д'Эффиа. – Какие удивительные нравы царят при дворе. Однако я всего лишь провинциальный юноша и мои порывы крайне просты. Если я вижу, что обижают того, кого должны защищать, я прихожу ярость. Ничего не могу поделать, сразу тянусь к шпаге. Мне убить его, ваше высочество? - Вы убьёте безоружного? – спросил де Жер, гадая, что за негодяй стоит позади него. - Если вам угодно, сразимся. Но я убью вас в любом случае, - пожал плечами д'Эффиа. – Но, откровенно говоря, такая скотина, как вы заслуживает самую низкую смерть. Месье во все глаза смотрел на д'Эффиа, не спеша вмешаться. - Заберите у него письмо, маркиз, - наконец велел он. - Вы слышали, - сказал д'Эффиа и лезвие его шпаги надавило на кожу, проткнув её. Де Жер почувствовал, как по шее сбегает струйка крови. Он спешно вытащил письмо и швырнул его на пол. - Так не годится, - возмутился д'Эффиа. – Подымите и отдайте его с почтением. Ну же. Де Жер, рыча, наклонился, поднял письмо и с карикатурным поклоном вручил его всё ещё лежащему на полу Месье. - Что теперь, ваше высочество? – спросил д'Эффиа. - Пусть он уйдёт, - сказал Месье, не глядя на де Жера. – Пусть уйдёт и больше не появляется. Не хочу его видеть. Никогда. У де Жера дрогнуло сердце. Он, позабыв об д'Эффиа, шагнул Месье. Руки его взмыли в молитвенном жесте. - Не приближайтесь к нему, - напомнил о себе маркиз. – Не знаю, кто вы такой, сударь, но советую подать в отставку. Вы если не безумны, то близки к тому, а я разбираюсь в этом, уж поверьте. Мир завертелся перед взором де Жера, он почувствовал, что сознание оставляет его. И он рухнул рядом с Месье. Тот лишь брезгливо поморщился. Д'Эффиа подал принцу руку, помогая подняться. - Нет, я не могу ждать до завтра, чтобы расспросить вас о том, кто вы такой, - сказал Месье, задержав его руку в своей. – Сейчас я должен идти к матушке, но после, маркиз, я полностью в вашем распоряжении. Д'Эффиа радостно улыбнулся, поняв, что сумел не упустить свой шанс. Де Жер некоторое время лежал без сознания. Его никто не хватился, через залу никто не проходил, а потому очнулся он сам. Порез на шее болел, ещё сильнее болела голова. Де Жер не сразу вспомнил, что случилось, а когда вспомнил, то его вырвало. Он понял, что отныне жизнь его переменилась и больше принца он не увидит. А что, если молить о прощении? Месье не умел долго сердиться. Однако де Жер чувствовал, что на сей раз всё будет иначе. Он кое-как покинул дворец и добрался до дома. Там он напугал жену, рухнув прямо на ступенях. Послали за доктором, но тот лишь констатировал, что у де Жера открылась лихорадка. Де Жера как-то лечили, кто-то приходил к нему и уходил, пока он был в забытьи. После, когда он немного окреп, де Жер направился к Мазарини, внутренне содрогаясь от того, что кардиналу могут быть известны детали произошедшего между ним и Месье. Но Мазарини или ничего не знал, или делал вид. Де Жер сказал, что хочет подать в отставку. Мазарини как будто огорчился и просил его подумать ещё. Де Жер настаивал. Говорил, что уедет из Парижа, что у него есть сбережения, он купит землю и построит дом, где станет воспитывать с женой детей, что больше не хочет жить при дворе. Мазарини молчал некоторое время и внимательно разглядывал бледного и несчастного де Жера, а потом сказал, что назначит де Жеру пенсию. Ведь все эти годы он верно служил короне. Де Жер рассыпался в благодарностях, хотя никакой радости не чувствовал. Он хотел уже уйти, чтобы навсегда покинуть Пале-Рояль, однако Мазарини остановил его в дверях. - Вы непременно хотите уехать подальше, господин де Жер? А Рим вам не подойдёт? - Рим, Ваше Высокопреосвященство? - Чудесный город. Вам понравится. - Но что мне там делать? - Что угодно! В Риме можно делать что угодно, господин де Жер! Но я был бы признателен, если бы вы заглянули к Его Святейшеству. - Но зачем?! - Герцог Пармский нуждается в нашем посредничестве*. Вам интересно? - Пожалуй. - Тогда слушайте, господин де Жер...