Wolf

Боль и отчаянье. Что это? Для многих – это два обычных слова. Пустое сочетание букв, не несущее в себе ничего толкового. Но для некоторых людей эти слова могут описывать внутреннее состояние. Когда выхода нет, и приходится метаться из крайности в крайность, рвать на себе волосы и раздирать кожу на теле, от безысходности и тупикового состояния. Все успокаивают тем, что время лечит, но нет же! Как оно может лечить, если каждая проведённая вдали минута становится всё длиннее и тяжелее? Если с каждым новым отходом стрелки на циферблате ты понимаешь… что будущего может уже и не быть. Что все сказанные слова становятся пустым звуком, больно ударяющим по голове. Время – не лечит. Оно только больше разрывает раны и углубляет их, пронося по всему телу тупую боль. Боль воспоминаний. Хочется прорубить себе окно в прошлое, чтобы исправить все ошибки, предотвратить все ссоры и недопонимания. Сказать недосказанное… Но время летит, забирая все слова с собой, а мысли смешивая в одну единую массу, запутывая сильнее. Цикл Новой Луны давно завершился. Бэкхён по-прежнему на Плэме. Один. С тяжестью в груди… Последняя встреча с Чанёлем гулом отзывается в его голове, посылая волну боли. Зачем он сказал ему эти слова? Зачем раскрыл чувства? Если бы он этого не сделал, то Чанёлю бы жилось более спокойно. Он бы забыл Бэкхёна рано или поздно, начал бы новую жизнь, нашёл бы свою пару. Чистую и невинную. Как сам Бэкхён когда-то… А теперь Чанёлю уже на всё плевать. На месть, на возрождение стаи, на самого себя… Он тоже хотел крикнуть Бэкхёну эти слова в ответ, но осекся, потому что… Чанёль не верит в любовь. *** Сюмин случайно нашёл Чанёля, сидящего на берегу Лэйна. Он был каким-то опустошённым и тихим. Даже его привычная тёмная и угнетающая аура куда-то испарилась, уступая место пустоте. Выглядел он настолько беззащитным, что Сюмину стало страшно за него. - Чанёль? – осторожно позвал Мин. Не хотелось напугать его, или же наоборот разозлить своим присутствием. Но на удивление, Чанёль лишь повернулся, и горькая усмешка тронула его губы. - Здравствуй, Сюмин. – Чанёль склонил голову. - Чанёль, как ты себя чувствуешь? – забеспокоился старший, бегая взглядом по истощённому телу Ёля. Впалые щёки, осунувшееся лицо, мешки под глазами и торчащие рёбра. Было видно, что он не ел и не спал уже несколько суток. - Со мной всё нормально. Ты что-то хотел? – в его голосе не слышалось и намёка на раздражение, или же злость. Голос был пустым и равнодушным. Ему было плевать на происходящее вокруг. Мир снова потерял свои краски. Снова стал серым, пыльным и затхлым. И не было сил даже на малейшую злость. - Я просто шёл мимо. Чанёль, ты… скучаешь по нему? –тише спросил Сюмин, садясь рядом. Нужно было, чтобы Ёль выговорился кому-то. Нельзя всё держать в себе. Первое время Чанёль не мог ничего ответить, а лишь отводил взгляд к воде, всматриваясь в её тихое и мирное течение. Конечно, он скучает, об этом и речи быть не может, но… что он ему скажет, когда увидит? Не думаю, что «Привет, Бэкхён, я знаю, что ты меня любишь, но прости, я тебя не люблю, потому что не верю в любовь.» сойдёт на пользу. Спустя ещё немного времени Чанёль начал говорить. - Скучаю, конечно… - тихий и хриплый голос разрезал тишину. - Тогда почему не пойдёшь за ним? – продолжал спрашивать Минсок. - Я не знаю, что скажу ему, когда встречу. Он сказал, что любит меня и убежал. Я хотел остановить его, сказать то же самое, но… - Чанёль осекся. - Но что? - Я не верю в любовь. – резко ответил Ёль. - Но почему? – недоумевал Минсок. - Потому что её нет. Есть привязанность, влюблённость, но не любовь. Это миф. Сюмин был в корне не согласен с Чаном. Как можно не верить в любовь? Это ведь равносильно тому, что не верить в солнце, в жизнь, в дружбу… - Чанёль, но ты же не прав. - Почему это? Ты хочешь сказать, что любовь есть? Что ж, докажи мне это. Сюмин немного замялся, перебирая в голове все возможные варианты, которых, как оказалось, не так уж и много… - Чанёль. Как ты думаешь, что чувствовали друг к другу твои бабушка и дедушка? - Ну, привязанность, например. - Думаешь? А родители? Не думаю, что ты бы родился, если бы их связывала только привязанность. И влюблённости тут тоже будет недостаточно. - Ты предполагаешь, что они любили друг друга? - Не предполагаю, а знаю. Чанёль, если бы они были просто привязаны друг к другу, то будь они порознь, спустя какое-то время забыли бы друг друга, но нет. Даже если твой отец месяцами пропадал на охоте, твоя мать ждала его, верила, и он возвращался. А будь это обычная влюблённость, ты бы родился вовсе не от своей матери. Если бы родился вообще. Одну влюблённость можно заглушить другой, то есть – заменить. Но, как видишь, твоя мать была первой и последней избранницей твоего отца. Они любили друг друга, Чанёль. Чанёль потупил взгляд. Он не мог понять того, что только что услышал. Выходит… любовь, всё же есть? Но… как понять, что сейчас ты любишь, а не влюблён? Как почувствовать это? - А как узнать, что я люблю? - Что ты чувствуешь по отношению к своим родителям? К Тао? Опиши мне эти чувства. - Ну, я беспокоюсь за них, переживаю, верю в них, мне больно видеть их страдающими, обидно, когда они не понимают меня, противно и мерзко, если больно им, если они плачут. Хочется порвать того, кто довёл их до такого состояния. Хочется чаще видеть их улыбки, ощущать их тёплые объятия, слышать их тёплый голос и приятную речь… ещё много чего… - А что ты чувствуешь к Бэкхёну? – вопрос, загоняющий в тупик. Шах и Мат. Чанёль долго не мог ответить. Может, оставить этот вопрос без ответа? Но тогда Чанёль и себя этим ограничит. Тогда он тоже не будет знать, что чувствует к Бэкхёну, а хочется уже понять, что в нём кипит к этому мальчишке. - Наверное, всё то же самое… - тихо ответил Чанёль. – Я не уверен. - Чанёль, ты одержим Бэкхёном? – вдруг спросил Сюмин. - Это как? - Ну, ты хочешь видеть его постоянно? Хочешь, чтобы он прикасался к тебе? Хочешь, чтобы он был рядом? - Хочу. - Значит, одержим. Запомни, любовь, это нечто большее, чем привязанность. Это одержимость. - Значит… я люблю его? – спросил Чанёль, скорее себя, нежели Сюмина. Ответа на этот вопрос не последовало. - Ответить на этот вопрос можешь только ты. Разберись в себе, Чанни. – тихо сказал Сюмин и похлопал Ёля по плечу. – Я пойду, поищу Тао. Что-то давно я его не видел. - Сюмин… - тихо позвал Чанёль. Мин развернулся, с небольшим ожиданием и удивлением в глазах. - М? - Спасибо тебе… - губы Ёля тронула тёплая улыбка. Сюмин улыбнулся в ответ. Так же тепло. - Я ничего не сделал, лишь немного раскрыл тебе глаза. Дальше лишь тебе решать. Ёль мотнул головой в знак согласия и вновь уставился на течение воды. Выходит, что Бэкхён сумел растопить многолетний слой льда на сердце Чанёля? Смог снова заставить его поверить в чудо и… в любовь. Этот маленький и милый мальчишка с красивыми глазами цвета жёлтой осени. Выходит, что теперь Чанёль снова сможет полюбить? Вспомнить все эти сладкие чувства? Снова увидит все краски жизни? Из размышлений его вывел голос Минсока. - Чанёль! А Тао выбегал за нами, когда мы спасали Бэкхёна из пещеры? Чанёль резко подорвался с земли. Тао за ними не выбегал. Он остался в пещере драться с Каем. - Нет… - О Боже, только не это… - сказал Минсок и закрыл лицо руками. ***

Можно читать под Rachel Portman – What if All This is a Dream?

Тао медленно открыл глаза и понял, что находится он всё в той же пещере, где его так безжалостно избили Кноксы. Воспоминания картинками всплывали в его ноющей и болящей голове. Когда Чанёль, Бэкхён и Сюмин сбежали, он остался драться один на один с Каем. Но примерно на середине боя в пещеру ворвались остальные Кноксы. Дальше наступает туман и темнота. Тао помнит лишь то, что последний удар пришёлся ногой по его голове, после чего его и вырубило. Сейчас же, он висел на цепях, которыми сковали его ноги, руки и шею. Цепи были прочно вделаны в стены пещеры, где он находился, они были короткими и не позволяли ему даже согнуть руки, не говоря уже о поворотах головы. Шея затекла от долгого положения в одной и той же позе. Ноги отекли и устали, а руки заледенели, потому что кровь в них поступала медленнее. В глазах ещё была небольшая дымка от бессознательного состояния. Тао облизнул пересохшие губы и почувствовал вкус. Противный и металлический вкус запёкшейся крови. Он не мог даже осмотреть своё тело на наличие серьёзных повреждений. Он лишь чувствовал, что левая нога подозрительно болит, а правую свело судорогой. Нужно выбираться отсюда, иначе он так погибнет. В пещеру кто-то зашёл и Тао мгновенно навострил уши. - Я смотрю, ты быстро очнулся. – послышался знакомый голос. Гул в голове не давал вспомнить его обладателя. Тао хотел ответить чем-то едким, но понял, что горло пересохло, и сил нету даже на то, чтобы прохрипеть хоть один жалкий звук. - Скажи спасибо, что мы не убили тебя. Крис посчитал, что ты можешь оказаться полезным. Тао не понимал, чем он может быть полезен в таком состоянии. - Рассказать тебе наш план? – усмешка. – Твои друзья утащили Бэкхёна, который предназначался мне. – и тут Тао осенило. Говорил Кай. – Но Бэкхён ушёл в Плэм, куда путь для волка в стае закрыт. Поэтому, достать Бэкхёна сможет только одиночка, коим является Последний Анубис. Чанёль, кажется. И вот тут Тао стало не по себе. - Они придут за тобой, и это мы знаем точно. Но взамен, мы попросим их кое о чём другом. – вновь насмешка. – Так как Бэкхён теперь одиночка, да ещё и предатель, мы больше не примем его в нашу стаю, то есть, он нам и не нужен толком. Он и ты – это лишь две неплохие наживки, чтобы поймать крупную рыбёшку. Когда твои друзья придут спасать тебя, наши воины поймают Чанёля, а Бэкхёна убьют. Ёль станет неплохим рабом. – истерический смех. – Но знаешь, что самое приятное? Тао посмотрел на Кая самым ненавистным взглядом. - Мало того, что тебя мы им не отдадим, так ещё и Крис разрешил мне пометить тебя. Вместо Бэкхёна. Ведь ты неплохой волк. Сильный и крепкий. И ты будешь моим, как только мы убьём Бэкхёна. У Криса не было выхода. Он не может позволить, чтобы предатель жил. Но и убить своего сына он не может, поэтому, как только Бэкхён умрёт, Чанёль станет рабом Кноксов, а ты будешь помечен – я стану вожаком Кноксов. Тао пробила дрожь, а волосы на затылке встали дыбом.