Неприкасаемый

Майк выдавил на зубную щетку каплю размером с горошину. С горошину, потому что именно такое количество рекомендовалось выдавливать, а Майк Шинода всегда следовал правилам. Он выключил кран, чтобы не тратить воду зря, и принялся чистить зубы, глядя на себя в зеркало. Он был без рубашки, чтобы не капнуть пастой на одежду, и, как это бывало каждый день, окинул взглядом свое отражение, проверяя, не набрал ли вес или, может быть, стал мускулистее. Но все выглядело в точности, как и раньше. Даже Лекси следовала утреннему распорядку: она принялась крутиться у ног Майка, как только услышала воду из крана. Майк смотрел, как она изящным движением запрыгивает на столик и, лениво дернув хвостом, устремляет на него взгляд, дожидаясь, когда же хозяин протянет руку к раковине Брэда и снова включит воду, и тогда она сможет попить из-под крана. Раньше он постоянно пикировался с Брэдом по поводу того, стоит ли пускать кошку на стол, и в защиту этого пункта Брэд всегда говорил, что они все равно не знают, чем занимается кошка днем, пока они на работе. Брэд предполагал, что она, должно быть, танцует на столах в кухне, как стриптизерша, Майк разражался смехом, и кошке позволялось пить из крана в раковине. После чего он клялся, что уж завтра-то все будет иначе. Но в итоге изменилось одно: то, что Брэда теперь тут не было. Его половина туалетного столика на двоих, где раньше стояли все его принадлежности, опустела. Каждое утро Лекси по-прежнему запрыгивала туда, и каждое утро после его ухода Майк включал для нее кран Брэда. Прошло больше года, а они оба по-прежнему тосковали по нему. Майк сам не заметил, как чуть вздохнул. Сполоснул и вытер щетку, потом поставил ее на место рядом с раковиной. - Хватит уже, Лекси, девочка моя, - тихо пробормотал он, выключая воду. Он с улыбкой посмотрел, как кошка кладет лапку на его протянутую ладонь. - Хочешь выбрать, в какой мне сегодня рубашке идти? Лекси данное предложение не заинтересовало. Она смотрела со своего места, как Майк подходит к шкафу и достает оттуда очередную рубашку. В тот день это была мягкая розовая рубашка с серыми полосками, одна из его самых любимых. На минуту он заколебался. Был вторник, день, когда он оставался после занятий с близнецами Беннингтон, чтобы помочь им в освоении игры на флейте. Предстояла встреча с Честером, и по какой-то причине ему показалось, что розовая с серым рубашка для этого не подходит. Он нахмурился. Для школы у него было одиннадцать таких рубашек. Нечетное количество гарантировало, что, какую бы из них он ни выбрал, в каждый день недели рубашка будет другой, без повторов. Если он носил какую-то из рубашек в понедельник, то в следующий раз ему предстояло надеть ее во вторник две недели спустя, и так далее. Насколько ему было известно, никто из учеников не вникал в это его расписание. Роб же знал о нем и часто дразнил его на этот счет, но они с ним постоянно подначивали друг друга по самым разным поводам. В тот вторник ему предстояло надеть розовую с серым рубашку, однако вместо этого он взялся за следующую. Она была черной, и это означало, что ему даже не придется переодеваться из темно-серых брюк, которые он уже успел надеть. Впрочем, в таком случае завтра ему придется надеть светло-серые брюки с розовой рубашкой. Ну и ладно. Неплохо иногда что-то поменять. Я никогда не ношу светло-серых брюк с той рубашкой. Все будет нормально. Майк заправил рубашку в брюки, надел ремень, застегнул его, потянулся за галстуком. Он уже мог представить себе панику Роба, когда он увидит, что Майк заходит в офис в галстуке. Обычно, если ты приходил в школу в галстуке, это означало одно из трех: в школу явился кто-то из районного отдела образования, предстоит открытый урок либо день открытых дверей. Он поднял воротник и вернулся в ванную, где Лекси вылизывала левую лапку, посматривая на него. - Посмотри-ка, Лекс, мы с тобой сочетаемся по цвету, - сказал он кошке, умело завязывая узел на галстуке, после чего опустил воротник, провел по волосам, проверил, как смотрится бородка. Уже давно он решил, что щетина смотрится на нем неважно, и, отрастив бороду, аккуратно поддерживал определенную длину электробритвой. Каждый вечер он подравнивал края перед сном, и сейчас борода смотрелась неплохо... как раз для новой встречи с Честером. Вот во что превратилась моя жизнь. Я волнуюсь по поводу того, как выгляжу в глазах человека, который является отцом моих учениц. А чего ради? Я не могу с ним встречаться, даже если бы он мной заинтересовался. Майк солгал бы, если бы сказал, будто не почувствовал, как между ними что-то проскочило. Но он решил, что со стороны отца близняшек это была просто благодарность. Если бы их интерес друг к другу оказался обоюдным, это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Даже если бы Честер не был для него кем-то запретным. Зачем тогда ради него одеваться? Сам напрашиваешься на разочарование, насмехался внутренний голос. Майк отмахнулся от него, но, когда он выключил свет в ванной и позвал Лекси на нижний этаж, куда направился выпить кофе, плечи у него чуть поникли. *** - О чем это вы там шепчетесь? - спросил Честер, наблюдая за девочками через зеркало заднего вида. Казалось, по дороге в школу у них происходил весьма эмоциональный разговор. Лили состроила ему гримаску. - Мы говорили о мистере Шиноде, папа. И о том, как мы устали оставаться с ним после уроков. - Она скрестила руки на груди, обтянутой красным свитером, и посмотрела на близняшку. Честер взглянул на Лайлу. Та кивнула, хоть и не выглядела такой же раздраженной, как сестра. - А ты что думаешь, Лайла, солнышко? Ты тоже устала от дополнительных занятий? Я слышал, как ты играешь дома. Кажется, ты делаешь успехи. Лайла посмотрела на Лили, потом опустила голову. - Все идет нормально. Мне кажется странным, что мистер Шинода играет на флейте. Это же девчачий инструмент. - Казалось, она стесняется собственных слов, но Лили уверенно кивнула, всем видом показывая, что согласна. - Я слышал, он играет на валторне, - сказал Честер, стараясь сосредоточиться на дороге. В конце концов, он ведь агент по страховке. Он по роду деятельности должен водить осторожно. - Так и есть, папа, - нахмурилась Лили. - Он играет на флейте только тогда, когда помогает нам. И мне кажется, что играет он не особенно хорошо. - Кто бы говорил, - перебил ее Честер. - У тебя что, есть диплом по музыке? - Он хмуро посмотрел на Лили через зеркало заднего вида. - Ох, Боже мой! - воскликнула Лили. - Ты говоришь прямо как мистер Шинода! "Вот получишь диплом по музыке, тогда и будешь говорить мне, как выполнять мою работу!" - передразнила она, и Лайла захихикала. - Он частенько так говорит, - выдала Лайла между взрывами смеха. Честер вздохнул. - Надеюсь, вы доставляете ему не слишком много проблем после занятий. Как я уже говорил вам месяц назад, он, кажется, хороший человек. Каждый раз, когда я за вами приезжаю, вижу, что он очень терпелив к вам. Мне кажется, он очень хочет, чтобы вы добились успехов. Зачем иначе он стал бы тратить свое свободное время на то, чтобы помочь вам? - Если только не принимать во внимание тот факт, что в тот день он определенно строил мне глазки. Жаль, что он учитель моих девочек. Мне кажется, мы с ним могли бы провести вечер вместе... или пообедать. Или выпить кофе! Я мог бы пригласить его на кофе, правда же? Тут нет ничего странного. Если бы я предложил ему выпить кофе, в этом не было бы ничего такого. Я же не домой к себе его приглашаю. - Папа! - нетерпеливо позвала его Лили, и Честер вынырнул из своих мыслей. - Что, солнышко? - Ты проехал поворот! - сказала Лайла, голос ее звучал обеспокоенно. - У тебя все хорошо? Честер кивнул, посмотрел налево, перешел на другую полосу, чтобы сделать поворот на 180 градусов. Лайла всегда замечала перемены в его настроении. - Конечно, Лайла. Просто задумался на минутку. Думал о презентации, которую сегодня надо провести. - Он мысленно добавил эту ложь к куче вранья, которого наговорил своим девочкам за все эти годы, и поежился. Это ради их же блага. Чтобы оградить их. Вот что он всегда говорил себе в таких случаях. - Ну, ты всегда говоришь: когда сидишь за рулем, надо не сводить глаз с дороги и не отвлекаться, - серьезным голосом сказала Лайла. - Верно. Безопасность прежде всего, - согласился Честер. Он не отрывал взгляда от дороги и постарался не думать о том, что сегодня после работы снова увидит Майка Шиноду. И не ждать с нетерпением того момента, когда ему удастся хоть немного пообщаться с человеком, о котором он постоянно думал со дня знакомства месяц назад. Человеком, который, несомненно, даже и не подумает встречаться с ним, пока девочки не перестанут заниматься в его оркестре. **** - Привет, Майк, как твое утро? Майк, который еще не успел выйти из машины, поежился при звуке вечно жизнерадостного голоса Дэйва Фаррелла, доносившегося до него с парковки для учителей. Несколько раз в неделю они пересекались по утрам за пределами здания школы, и Майку казалось, что учителю драматического искусства доставляет удовольствие его бесить. Он сделал глубокий вдох и выбрался из машины, держа в одной руке термос для кофе, а в другой - сумку с ноутбуком. - Привет, Дэйв, - сказал он с неизменной вежливостью, невзирая на то, что от одного взгляда на это добродушное лицо ему хотелось по чему-нибудь ударить. - Видел, какой сегодня рассвет? - Дэйв повел рукой в сторону неба и улыбнулся. Оранжевые и розовые облака на фоне пурпурного неба были прекрасны, как дар Божий, и Дэйв Фаррелл мысленно произнес краткую благодарственную молитву. - С ума сойти, ведь мы даже не видим солнца в это время года. Слишком рано приезжаем, слишком поздно уходим, - весело тараторил Дэйв, за два года так и не усвоив, что Майк терпеть не может утро, и ему совершенно точно глубоко наплевать на рассвет... по крайней мере, до тех пор, пока он не выпьет кофе. - Господь определенно знал, что делал, когда так разрисовывал для нас сегодняшнее небо. Майк услышал, как Дэйв полной грудью вдыхает морозный утренний воздух, и заставил себя не хмуриться. Отделение церкви от государства он понимал буквально, и, по его мнению, упоминание какой бы то ни было религии на территории школы не только вызывало неловкость, но и было попросту неуместно. Он кивнул Дэйву и направился к дверям зала для репетиций оркестра, держа ключ в руках. Черный форд Роба был припаркован на обычном месте, справа от машины Майка, но это еще не означало, что он оставил дверь открытой. - Ты не против, если я тоже с тобой зайду, Майк? - спросил Дэйв. Он делал так всякий раз, когда утром пересекался с Майком на парковке. - Я тебе в этом никогда не мешал, - отозвался Майк и усмехнулся, услышав за спиной добродушный смешок Дэйва. Он открыл дверь и придержал ее для Дэйва, а тот, заходя, шутливо пихнул его в предплечье. Майк зашел за ним, остановился, поправил стул, который стоял не на месте, и услышал, как Дэйв, проходя через офис к двери, ведущей в главный коридор, здоровается с Робом. Тот с довольной улыбкой дожидался Майка. - Знаю, ты очень любишь комментарии Дэйва в духе «Боже, какое прекрасное утро», - сказал он, показывая руками кавычки, и тут заметил галстук. – Блин, Майк, у нас что, сегодня кто-то будет на уроках? – Он тут же снял ноги с конторки, провел ладонью по длинным волосам. – Знал же, что надо постричься. - Да я тебе еще месяц назад об этом говорил, - сказал Майк, бросил сумку на место и поставил чашку на стол. – Но нет, мне просто захотелось получше выглядеть сегодня. – Он погрузился в процесс наливания кофе, а Роб, тут же переставший возиться с волосами, окинул его проницательным взглядом. - Офигеть, - сказал он, пытаясь понять что-либо по лицу Майка. – Да ты же терпеть не можешь галстуки. Что сегодня такого произойдет, раз тебе понадобился галстук? – Роб посмотрел на их старомодный календарь на стене, на котором Майк настоял вместо программы iCal. – Вроде сегодня обычный день. В этот вторник ничего важного не будет. Во вторник… - медленно повторил он, прищурился, снова взглянув на Майка. – Это случайно не связано с очаровательным мистером Беннингтоном? – поддразнил Роб. Майк, как и следовало ожидать, тут же дал отпор: - Я никогда не говорил, что он очаровательный. – Щеки его чуть порозовели. В последнее время при любом упоминании Честера он слишком часто краснел, и Роб его раскусил. - И без слов ясно, что ты так думаешь, - сказал Роб, завел волосы за ухо и понаблюдал за Майком сквозь очки. – Одно дело считать его симпатичным, но наряжаться ради него? Тебе не кажется, что это слишком? То есть, ты ведь знаешь, что тебе нельзя с ним встречаться, даже если его интересуют парни. Майк со вздохом повалился на стул. - Знаю, Борди. На него просто приятно смотреть… и ты ведь знаешь, уже столько времени прошло. Роб сочувственно кивнул. - Знаю. Но это не значит, что тебе можно западать на родителей учеников. Тебе просто надо почаще куда-нибудь выбираться. Сидеть дома с Лекси не особенно способствует общению. И личной жизни. – Он взял пакетик с протеиновым порошком, высыпал содержимое в красный шейкер с водой. - Да, - рассеянно согласился Майк, перекладывая на столе какие-то бумаги. – Боже, ненавижу эту штуковину. Этот звук, который она производит… фу. – Он бросил взгляд на шейкер, вытащил счет из-под кипы работ, которые ему нужно было проверить. – Блин. Надо заплатить за ноты. Этому счету уже дней тридцать. - Да, я бы сказал, твое маленькое увлечение вышло из-под контроля, - кивнул Роб, указывая на счет в руке Майка, который был уже опасно близок к тому, чтобы оказаться просроченным. – Ты всегда по счетам вовремя платишь. Слишком много времени тратишь на раздумья о горяченьком папаше. С работой уже не справляешься. - Да думай, что хочешь, Борди, - пробормотал Майк, открыл ящик стола, положил запрос на платеж к своим скрупулезно рассортированным документам. – Я все выполняю. И вовсе я не увлечен Че… мистером Беннингтоном. Роб минуту смотрел, как Майк заполняет бланк, потом встал и взял со стола ноты. - Эх, пойду учить своих трубачей. Боже мой, они звучат просто ужасно. Почему эти детишки совсем не упражняются? - Скажи, пусть зубы разжимают. И больше воздуха вдыхают, - отозвался Майк, не глядя на него. Роб, не говоря ни слова, вышел из офиса. Они весь год сражались с его секцией трубачей, и Майк не впервые давал ему этот совет. Проблема с ребятами из средней школы была в том, что им нужно было повторять одно и то же сотню раз, прежде чем удавалось вбить это в их головы. Прямо как с этими близнецами, подумал он, прикрепляя скрепкой счет к запросу на платеж. Они сейчас играют уже лучше, хоть и делают все возможное для того, чтобы побездельничать. Надо сказать об этом их папе, когда он придет за ними. Комплимент может возыметь действие. Майк на секунду прикрыл глаза, представил себе Честера Беннингтона. Уроки еще даже не начались, а он уже хотел, чтобы они поскорее закончились, чтобы можно было снова увидеть Честера. Ладно, может, я и увлекся им немного, признал Майк, встал, собрал вещи, взял кофе и пошел на занятие с секцией кларнетистов. Но Борди я в этом не сознаюсь. А то его комментариям конца-края не будет. - Мистер Шинода? – позвала его Элис, стоило ему выйти из офиса. – Я забыла дома папку. – Кудрявая семиклассница очаровательно улыбнулась Майку, надеясь, что он не рассердится на нее. - Пусть Морган поделится, - ответил Майк. На кларнетистов сердиться было трудно. Они отлично играли, очень старались и большую часть времени старались не разочаровывать его. – Не забудь потом переписать у него все пометки. - Хорошо, - весело прощебетала Элис, довольная, что все обошлось. Майк не удержался от мысли, что, если бы Лили или Лайла забыли папку, он бы усадил их за парту у стены и заставил бы выполнять письменное задание. Он старался следить за тем, чтобы у него не было любимчиков, и гордился тем, что со всеми учениками обращается одинаково, но близнецы действовали ему на нервы немного сильнее большинства прочих девочек. - Почему вы сегодня такой нарядный, мистер Шинода? – спросила Бейли, прикрепляя трость к мундштуку. – Прямо как картинка. Во всё этим подросткам надо сунуть нос. - Просто захотелось надеть галстук, - осторожно сказал Майк, пригубил кофе и посмотрел на своих семерых кларнетистов из ведущего оркестра. - А мой папа говорит, что галстуки – это отстой, - прокомментировала Элис, переставляя свой стул так, чтобы лучше видеть ноты Моргана. - Не забудь поставить стул на место, - тут же сказал Майк. Он терпеть не мог, когда они переставляли стулья. Это было одной из целого списка причин, по которым он засаживал учеников, забывших дома ноты, за письменные задания. - Ой, мне нужно уйти в 8:15 на собрание по поводу театра, - сказал Морган, взглянув на Майка, потом поправил свой пюпитр. – Мистер Фаррелл будет рассказывать о пробах на участие в новой постановке. Это «Волшебник страны Оз». Остальные ученики посмотрели на Моргана так, будто он спятил, а Майк сказал: - Я не разрешаю тебе уходить с групповых занятий ради собрания. Ты можешь расспросить у него обо всем перед занятием. – Ему не хотелось вредничать, но он знал, что вся информация, которую будет сообщать им Дэйв, есть в буклете, который он мог просто раздать ученикам. В собрании не было никакой необходимости, и это, в числе прочего, раздражало его в учителе драматического искусства. Морган мгновение смотрел на Майка, потом опустил взгляд на ноты. - Понял. Просто хотел узнать, кто еще будет участвовать в пробах. Можно, я напишу Элле и спрошу у нее, кто там, на собрании? - Давай поскорее. – Майк перелистнул несколько страниц в блокноте, Морган быстро набрал текст, и, казалось, испытал облегчение, что Майк не осадил его еще жестче. Остальная часть дня, по большей части, прошла так же, как и утренняя репетиция. Сначала к нему подошли оба исполнителя на фаготе, потом флейтист из второго оркестра, потом лучший перкуссионист. И все задавали вопросы по поводу проб на театральную постановку. К началу шестого урока он по горло наслушался о «Волшебнике страны Оз» и старался отнестись к ученикам, которые пробовались на роли в пьесе, с пониманием. Но если они попытаются пропускать репетиции ради занятий в театре, нам с Дэйвом придется поговорить. Не собираюсь терпеть пропуски. Мои репетиции на весь год распланированы. После всех этих переживаний его даже не поразил тот факт, что, когда Лили ворвалась в класс прямо перед запоздалым звонком, в руках у нее был театральный буклет. - Мистер Шинода! – воскликнула она, доставая флейту из шкафчика. – Я буду играть Дороти в «Волшебнике страны Оз»! И не смогу участвовать в репетициях, потому что стану звездой! – Она откинула волосы через плечо, ослепительно улыбнулась всему классу. Прочие ученики, в том числе ее сестра, переводили взгляд с нее на Майка, ожидая его реакции. - Садитесь, мисс Беннингтон, - отозвался Майк, закатив глаза на ее попытку притянуть к себе всеобщее внимание. – Знаешь, если мистер Фаррелл и впрямь даст главную роль шестикласснице, даю тебе свое благословение на то, чтобы бросить игру на флейте. Потому что ты действительно станешь звездой. – Ему показалось, что Лили восприняла его сарказм как личный вызов. - Вот увидите, мистер Шинода. Однажды я окажусь на Бродвее! – Лили уселась на свой стул и сжала флейту, не обращая внимания на хрупкость клавиш. - Знаешь, - сказал Майк, глядя на нее с самым серьезным видом, - если попадешь на Бродвей, пришли мне приглашение на свой первый спектакль, и я приду на него. – Он отогнал мысль о том, что там же он увидит и Честера, и окинул взглядом небольшой кружок шестиклассников. – Это касается всех вас. Если вы когда-нибудь в чем-нибудь прославитесь, хочу узнать об этом. Пришлите письмо по электронной почте, найдите через любую социальную сеть. Вы и не представляете, какие удивительные вещи вы можете совершить со своей жизнью. Мечтайте. Трудитесь. Вы не знаете, чего можете добиться. Все они уставились на него своими сияющими глазами, и сердце Майка раздулось от гордости. Некоторым из них нужно было всего лишь одно: чтобы в них кто-то верил. Он всегда считал, что может вытянуть из них больше, чем то, на что они, по их мнению, способны. Это была одна из главных причин, по которым он решил заняться преподаванием. Подобные моменты, когда он старался воодушевить своих учеников, всегда были отличным способом начать урок, но в тот день ему казалось, что его метод сработал даже лучше, чем обычно: и Лили, и Лайла смотрели на него так, будто он изрек некую весьма глубокую мысль. Может, мне наконец удастся до них достучаться, подумал он. Может, именно сегодня нам удастся по-настоящему продвинуться после занятий. Одарив учеников улыбкой, что было для него нетипично, Майк поправил галстук и углубился в ведение шестого урока. Он настолько с головой ушел в роль учителя-вдохновителя, что только после занятия осознал: ни одна из близняшек даже не попросила отпустить ее в уборную. **** - Ладно. Давайте попробуем еще раз. Посмотрите на таблицу аппликатуры. Чем отличается ми второй октавы от ре второй октавы? - Майк, сидевший рядом с Лили, призвал на помощь все свое терпение (по крайней мере, судя по жалобам, он был практически уверен, что это именно Лили), разбирая с близнецами аппликатуру. Снова. * - Слишком сложно! – с несчастным видом заныла Лили, попыталась было посмотреть на часы, которые давно уже не показывали правильное время. – Когда папа придет? Я устала! – Она уронила флейту на колени, уставилась на ноты, лежавшие перед ней. Майк уже собирался испустить вздох, и тут голос подала Лайла. - Просто подними безымянный палец, - сказала она, глядя на аппликатуру. – Это легко, Лили, по одному пальцу на отверстие. - Лайла села прямее, подняла свою флейту так, чтобы сестре было видно. – Видишь? - Верно! – одобрил Майк. – Почему бы тебе не попробовать? Посмотрим, получится ли у тебя сыграть со мной вместе. – Он поднес флейту к губам и подождал, пока Лайла примет такое же положение. – Раз, два, три… - отсчитал он, и они заиграли. Лайла сыграла гамму вместе с Майком, делая вдох после каждой ноты, но при этом ставя пальцы на правильные отверстия, а Лили наблюдала за ними. Когда они закончили, лицо Лайлы светилось от радости. - У меня получилось! Лили, это несложно, уверена, ты тоже сумеешь! – Лайла повернулась к сестре и снова показала ей расположение пальцев. - А может, мне просто не хочется! – воскликнула Лили, встала, припечатала флейту к сиденью, уперла руки в бока. – Не верю я тебе! Ты тоже говорила, что все это глупости. А теперь выполняешь все, что он тебе скажет! – Лили бросила взгляд на Майка, потом – снова на сестру. – Оркестр – это дурость. И ты тоже дурочка. - Тебе так кажется, потому что ты ничего не понимаешь. А я теперь считаю, что играть интересно. – Лайла посмотрела на флейту, потом на Лили. – Почему бы тебе тогда просто не бросить занятия и не перейти в театр, мисс Привереда? - Так, хватит, - сказал Майк, поднимая ладонь. – Вы же знаете, таланты у людей бывают разные. Может быть, для вас обеих было бы лучше, если бы вы занялись разными вещами. Может быть, Лайла, у тебя способности к музыке, а у Лили – к драматическому искусству. – Он едва не содрогнулся при этих словах, осознав, что подталкивает одну из своих учениц попробовать другой элективный курс. – На Бродвее есть и музыканты. В оркестровой яме. Они играют музыкальное сопровождение для пьес. - Если это так круто, почему вы этим не занимаетесь? – с неприязнью сказала Лили. – Может, способностей не хватило? Майк прикусил язык, чтобы не ответить что-нибудь резкое. Он всегда старался обращаться с ними по-доброму, даже в самые невыносимые моменты, но этот выпад был ударом ниже пояса. Истина заключалась в том, что ему всегда хотелось быть студийным музыкантом. Ему нравились саундтреки, особенно партии на валторне. Играть такую музыку было его голубой мечтой, но потом он встретил Брэда. Ему была необходима стабильная карьера на случай, если у них появились бы дети, и Майк тихо отбросил в сторону свои устремления ради того, чтобы построить образ жизни, который в итоге убедил его в том, что детей он не хочет. Теперь, когда он вспоминал прошлое, он не мог понять, почему именно не хотел детей: потому, что кто-то сказал ему, что их с Брэдом отношения - неправильные, или потому, что в процессе преподавания понял, какими утомительными могут быть дети. Но одно он знал наверняка: способностей к тому, чтобы стать профессиональным музыкантом, у него было достаточно, и он не собирался позволить шестикласснице рассуждать так, будто она знает, на что он способен. - Ты ни разу не слышала, как я играю на своем основном инструменте, - сказал Майк вместо всего того, что ему хотелось выдать ей в ответ. – Может, тебе стоит послушать. – Он положил флейту на подставку для инструментов, встал, прошел в офис за кейсом. Даже не посмотрев, продолжают ли девочки спорить друг с другом, он вынул валторну, прикрутил раструб и вернулся в зал для репетиций. – Если будете стараться и тренироваться, когда-нибудь научитесь играть вот так. Лили и Лайла смотрели на него, а Майк заиграл первую часть концерта Моцарта для валторны, которую выучил еще в старших классах. Потом он сыграл несколько мелодий из фильмов: мощные мотивы из «Звездных войн», потом более легкую музыку из Диснея. Последней он сыграл парящую мелодию из оркестрового отрывка, которую разучил, когда собирался проходить прослушивание в колледж. К тому моменту, когда он закончил, обе девочки смотрели на него с непривычным уважением, и Майк собирался сказать Лили что-нибудь ехидное на тему того, что между качеством его игры и тем, что он занимается преподаванием, не обязательно есть прямая связь, но не успел. По всему залу откуда-то из-за спины Майка раздался гром рукоплесканий. Он обернулся, решив, что это Роб, и собравшись попросить его, чтобы он продемонстрировал игру на маримбе, и застыл на месте. Хлопал ему не Роб. В проходе к двери стоял Честер Беннингтон, и Майк понятия не имел, сколько времени он там уже провел. - Папа! – воскликнула Лили. Чары, которые навела на нее игра Майка, разрушились. – Наконец-то! Так хочу домой! Майк уставился на Честера. Тот улыбнулся, и его смех разнесся по помещению. Майк знал, что должен что-то сказать, но Лили уже сорвалась с места, чтобы кинуться в объятия отца. - Как прошел урок? – спросил Честер, целуя Лили в лоб. – Или мистер Шинода просто играл вам все время на валторне? – Поверх головы дочери он перехватил удивленный взгляд Майка. Он очаровательный. - Я теперь умею играть гамму, - сказала Лайла со своего места в первом ряду. Она чистила свою флейту, прежде чем положить ее в футляр. – Мистер Шинода сыграл нам только потому, что Лили сказала, что он, должно быть, плохо играет, раз преподает, а не выступает на сцене. Майк почувствовал, как щеки загорелись от смущения, а Честер строго посмотрел на Лили. - Лили! Ты тут затем, чтобы учиться, а не затем, чтобы критиковать учителя! - Я не говорила, что он плохо играет, - тут же попыталась оправдаться Лили и бросила на близняшку убийственный взгляд. – Мы говорили о Бродвее, о том, как я стану звездой, и я просто спросила, почему он не играет на Бродвее, - невинным голоском объяснила она, опустив собственные критические высказывания. Честер вздохнул, посмотрел на Майка. - Бери флейту и ступай в машину. Хочу немного поговорить с мистером Шинодой. Наедине, - добавил он мрачным голосом. - Не говорила я, что он плохо играет, - заныла Лили, неохотно подчиняясь отцу. Не глядя ни на него, ни на Майка, она разобрала флейту и, не очищая ее, положила в футляр. – Пошли, - сказала она сестре, откинула волосы чрез плечо и прошла мимо Честера, не попрощавшись с Майком. Выходя из зала, Лайла остановилась, чтобы приобнять Честера, потом повернулась к Майку, помахала ему. - До свидания, мистер Шинода. Спасибо за помощь. Дома потренируюсь играть новые ноты, как вы и сказали. - Отлично, Лайла, - одобрительно сказал Майк, взял валторну под мышку и подошел к ним. – Буду с нетерпением ждать, когда завтра ты их сыграешь. Он посмотрел, как она идет за сестрой по коридору, а потом остался наедине с Честером. Майк взглянул на него – тот каждый раз, когда приезжал забирать близняшек, был в одной и той же белой рубашке и темно-синих брюках, – и постарался сделать так, чтобы по его лицу нельзя было ничего прочесть. Он пытался обуздать воображение, которое рисовало Честера в чем-нибудь другом, а не в рабочей одежде. В чем-нибудь вроде облегающей черной футболки, джинсов с ремнем в заклепках и с низкой посадкой на стройных бедрах, в берцах… - Мистер Шинода, - прервал Честер поток его мечтаний. – Как у них успехи? Прошел уже месяц. Я слышу, как Лайла тренируется дома, и ее игра, кажется, звучит лучше, но я ведь понятия не имею, что слушаю. – Его темные глаза за очками в черной оправе перехватили взгляд Майка. - Верно, - сказал Майк. Сердце у него колотилось, щеки вспыхнули. – Она и правда делает успехи. А насчет Лили… не думаю, что оркестр ей подходит. Она очень расстроилась, когда Лайла во всем разобралась, а она – нет. Вот почему так вышло. – Он указал на валторну, которую держал под мышкой. – Я пытался объяснить ей, что, если она сейчас приложит побольше усилий, то в будущем это окупится. – Взглянув на Честера, он неосознанно облизнул губы. От Честера это движение не ускользнуло, и он ощутил, как внутри что-то перевернулось от подавленного желания. Он постарался не обращать на это внимания и сосредоточиться на разговоре о дочери. Моей дочери. Я сюда пришел, чтобы помочь ей, а не чтобы пялиться на идеальные полные губы ее учителя. Нет, мне нельзя на них смотреть. - Она считает, что, если надо прикладывать к чему-то усилия, значит, это слишком трудно, - вздохнул Честер, отвел взгляд от губ Майка и потеребил пуговицу на манжете. Он расстегнул ее, принялся закатывать рукав, и Майк постарался не глазеть на его пальцы. – Простите, - улыбнулся Честер. - Не могу долго терпеть эту рубашку. Она как смирительная рубаха. Не представляю, как вы целый день носите галстук. Майк вскинул на него взгляд, обрадованный тем, что объект его симпатии обратил внимание на его наряд. - Со временем привыкаешь. – Он постарался сказать это непринужденным тоном, чуть пожав плечами, будто надевал галстук каждый день. - Видимо, да. Ладно, - сказал Честер, наблюдая, как Майк следит взглядом за процессом закатывания рукава, – наверное, надо мне поговорить с Лили о ее отношении к делу. Уверен, она может стараться лучше. Думаю, ей просто не нравится, что из-за Лайлы она оконфузилась. – Он закончил возиться с одним рукавом, принялся закатывать другой. – Они очень соперничают друг с другом. - Понимаю, - отозвался Майк, полностью уйдя в созерцание неожиданно открывшихся татуировок с пламенем, которые охватывали запястья Честера. Мыслями он был уже очень далек от близняшек и, не удержавшись, выдал: - Какие красивые. – Боже мой, Майк, заткнись! Жар, пылавший на щеках, стал почти невыносимым. Честер выгнул бровь, склонил голову, изучая выражение лица Майка, заметил, как тот покраснел, уставившись на его любимые татуировки. - А, татуировки? – спросил он, поднял руки повыше, чтобы Майку было лучше видно. – Спасибо. Мне они нравятся. Но их приходится прятать из-за моей дурацкой работы. - Да, нам тоже запрещено иметь татуировки на виду, - будто со стороны услышал Майк собственный ответ. О Господи. Он смотрелся бы потрясающе в черной футболке, с обнаженными руками. Интересно, есть ли у него еще татуировки. Честер продолжил, будто прочитав его мысли: - Мне всегда нравился боди-арт. Это такой напряг – прятать все татуировки из-за работы. – Он обвел широким жестом весь свой торс, больше ничего не прибавив. До Майка наконец дошло, что он пялится на Честера, и он поднял взгляд. - Я… эээ… да, охотно верю, что это ужасно, - выдавил он, понимая, что нужно направить разговор в более спокойное русло. Он прочистил горло и сказал: - Итак, мистер Беннингтон, мне кажется, что Лайла делает успехи. Если вы поговорите с Лили, ободрите ее, может быть, и у нее мы увидим прогресс. Честер задумчиво посмотрел на Майка. Все-таки я это сделаю. Приглашу его на кофе. В этом нет ничего странного. Это же не свидание. - Я очень ценю то, что вы для них делаете, - сказал он. – Мне хотелось бы сделать что-нибудь такое, чтобы компенсировать вам потраченное время… - О нет, - быстро сказал Майк, - не надо. Помогать им – часть моей работы. Я рад им помочь. - Может, не откажетесь от чашечки кофе? – отважно сказал Честер, глядя Майку прямо в глаза. – Я бы с удовольствием вас угостил в какой-нибудь день. Это минимум того, что я могу сделать. Не представляю, как вы их терпите, они такие дерзкие. – Он очаровательно улыбнулся Майку, еще чуть-чуть приподнял рукава, и татуировки стало еще виднее. Он что, на свидание меня приглашает? – тут же подумал Майк, но потом внутренний голос приказал ему прекратить валять дурака. Не имеет значения, что ему нравится Честер Беннингтон, ведь тот факт, что он – отец двух его учениц, оставался фактом. Нет оснований думать, что он заинтересовался им. - Я, ну… понимаете… - начал он, собираясь объяснить ему, почему он не может встречаться с ним за пределами школы. Это было запрещено, а Майк соблюдал правила. Никаких свиданий с родителями учеников. - Мистер Шинода… Майк, - произнес с улыбкой Честер. - Вы не против, если я буду называть вас Майком? – Майк, онемев, покачал головой, лицо его было удивленным. – Чашечка кофе. Утром в субботу. Девочки мне рассказывали, что вы очень любите кофе. В выходные они будут у матери, так что это была бы отличная возможность поблагодарить вас за то, что тратите на них время. Это ведь не такое уж большое дело, - добавил он. Майк, задержавший было дыхание, наконец выдохнул. Он прав. Всего лишь чашечка кофе. Субботним утром. Это же не свидание. Просто попьем кофе. Как тебе вообще пришло в голову, что он имеет в виду что-то другое? Он вовсе не зовет тебя на свидание. - Хорошо… разумеется, - быстро сказал он, не давая себе времени передумать. – Как насчет в десять утра? В кафе Roma?** - Звучит похоже на «роман», - отозвался Честер, подмигнув, и усмехнулся, заметив ошеломленное выражение, которое после его комментария приняло лицо Майка. – Спасибо еще раз за то, что терпите их. С Лили я сегодня поговорю, и в субботу обсудим это за вашим любимым напитком. Я в том кафе ни разу не был, так что придется вам подсказать мне, какой кофе самый вкусный. В этот момент Лили будто по команде просунула голову в дверь зала. - Папа!!! – позвала она нетерпеливым голосом. – Пошли! Честер закатил глаза, отвернулся от Майка. - Иду, солнышко! – отозвался он, потом в последний раз бросил взгляд на Майка. На его черную рубашку, которая даже сейчас, в конце долгого рабочего дня, была аккуратно заправлена в серые брюки. Темные волосы, бездонные глаза, взгляд которых был слегка озадаченным. – Увидимся в субботу… Майк. Лишь несколько секунд спустя Майк вновь обрел способность мыслить связно. - Обязательно приду, - пообещал он и тут же отругал себя за то, что по голосу было ясно: он жаждет встречи. К счастью, Честер уже был снаружи, и дверь за ним мягко затворилась.