hassliebe

Люсио сидел в обеденной зале. Серые глаза — холодно блестящие, дикие птицы — кружили над столом. А тот не отличался минималистичностью во всех смыслах: позолота не покидала Люсио, следовала за его рукой и покрывала весь дворец; нельзя было взглянуть без слез на мастеров, которые вшивали частички драгоценного металла в красную ткань скатертей, которые покрывали тонкими, хрупкими золотыми листьями поверхность дерева с помощью маленьких кистей — Люсио требовал филигранности. То же относилось к еде: граф привередливым взглядом осматривал блюда, щурился и когтем то цеплял ягоду с тарелки со сладчайшей уткой под брусничным соусом, то протыкал маленький помидор, выбивая из ровной композиции овощей. — Я обижен тем, что ты ни к чему не притронулся, — Люсио, прожевав, улыбнулся гостю и вскинул брови. — Нодди, ты согласна со мной, не так ли? — Конечно, милый, — графиня, предпочитающая приборы, спокойно разрезала кокот из морепродуктов, поданный в своеобразной медной чаше. Хоть граф и не любил, когда жена отвечала односложно, он закрыл на это глаза: великодушно, не иначе. — Ты говорил, что есть вопросы, так? — Люсио, опираясь локтем живой руки на стол и подпирая ею же голову, искоса посмотрел на посетителя. — Я весь внимание. Гость сглотнул и прокашлялся. Вероятно, ему всё же придётся попробовать что-либо из блюд: не говорить же, что он не голоден. Маг только знает, что будет в этом случае. — Как вы познакомились с графиней? — Прихожанин несмело поднял глаза на графа и повертел в правой руке нож. Графиня поразительно эмоционально вздохнула и опустила приборы. Последовала реплика о том, что у Нади дела, не требующие отлагательств, и Сатринава поднялась из-за стола. Люсио пожевал губу, не очень умело скрывая неудовольствие, и вскинул брови. — Кажется, трапеза закончилась. Предлагаю пройтись до веранды, — изрек с кривой улыбкой Люсио, избавляя от неприятного поглощения пищи. — И как ваши отношения перешли к женитьбе? — Гость дополнил перечень вопросов, поднимаясь и следуя за графом. Тот посмотрел с равнодушием на вопрошающего и вышел из залы. — Казалось, история стара как мир, — Монтаг шагал по коридору, глухо стуча каблуками. — Это политический союз без романтической составляющей, хотя свою Нодди я трепетно люблю и уважаю! Граф громко рассмеялся, прижимая руку к груди. Казалось, он словно бы смеялся над своей крайне удачной шуткой. Или... нет. Могло ли это быть добрым смехом? — Я помню мать Нади очень хорошо, — Люсио кивнул, сохраняя спокойное выражение лица. — И тогдашнюю Надю тоже. *** Люсио прибыл в Пракру, преисполненный уверенности. Выходя из экипажа и ступая на красный камень, который покрывал весь двор, граф, однако, не увидел принцесс — те были выше, на балконах, и смотрели на него с пытливыми улыбками. Назрин и Намар встречали графа. Предстояла часть обмена любезностями, которую вместе с остальными ненужными, на взгляд Люсио, формальностями вдалбливал в блондинистую голову один хороший друг. Назрин смотрела на Монтага взглядом смутно знакомым: хитрым и с прищуром, тянула плавную линию губ в улыбке. После она указала наконец на своих дочерей, подняв руку к балконам, украшенную кольцами. — Вы не думаете, что он слишком смазлив? — Натика шкодливо улыбалась, опираясь на перила. — Мне кажется, — Насмира выдержала паузу, перебирая чётки. Она стояла чуть позади, выглядывая из-за плеча Навры. — Он несколько глуповат... — Тем не менее, умудрился завоевать Везувию, — Нахара прервала смех близнеца — Навры — и хмыкнула. — Я слышала, он варвар с Юга. — Это и есть правда, — Нафиза подала голос и ушла с балкона, направляясь к Наде, сидящей внутри покоев. Надя не видела Люсио и предпочла ему любоваться новым подарком отца — белой птицей с розовыми редкими перышками. Сова была похожа на старшую сестру, которая иногда помогала самой младшей советом. Надя в полной мере оценила Люсио уже во время обеда: он сидел в красном, такой терпкий, как вино. Похожий на павлина, который вот-вот распустит свой пестрый хвост. Пусть это животное и было редким в Везувии, но Надя глядела на него равнодушно. Она не удостоила его ничем: ни смешком, ни хмуростью бровей. И зря. — Надя, почему вы молчите? — Монтаг пытался поймать чужие глаза — не мог усидеть на месте, искал её расположения. — Предпочитаю молчать во время приема пищи, — Назрин следила за дочерью и графом молча, позволяя себе улыбнуться лишь в бокал. Люсио сказал бы в этот момент, на кого она была похожа, если бы не был поглощён своими амбициями: Монтаг обязан окольцевать палец и шею этой девчонки, протянуть цепь от её дома до своего. И пусть она свищет от Пракры до Везувии — Люсио будет пускать по цепи шутов-идиотов или однажды сам пройдётся от скуки и рухнет где-нибудь в море. — Тогда могу я надеяться на прогулку по саду после обеда? — Сидящий рядом Валериус сдержанно и незаметно кивнул, отмечая, что старания прошли не зря, хотя Монтаг омерзительный ученик. — Думаю, Надя будет рада, — голос наконец подал отец. Люсио неприлично широко распахнул глаза и уставился на Намара удивленно: граф насмешливо думал, что в этом доме мужчин ни во что не ставят. Кроме него самого, конечно. Валериус же проглотил вместе с вином желание раскроить голову: свою или Люсио — решить он так и не смог. *** Если бы мог, Люсио задумался, чем именно привлекла его Надя: своим равнодушием или ошибочным представлением, что граф может легко ею помыкать. Но была вещь однозначная — её волосы. Монтаг смотрел на лиловый каскад, словно ребёнок. Как маленький Монти, который видел в прошлом дикого и настырного оленя, покоившегося ныне навсегда на стене в их общей комнате. Тем не менее, разве что дурак не увидит, как прячутся за волосами грустные лиловые глаза. Монти не был дураком, Монти был умным. — Вы отличаетесь от сестёр, — Надя дернула бровью, и Люсио почувствовал, что может докопаться до её души. — Удивительное наблюдение, граф, — Надя присела на скамью под платаном и подняла голову, чтобы в очередной раз пройтись глазами по стволу. — И чем же? — Они кажутся счастливыми, а вы грустная, — Монтаг сел рядом, повернув корпус к принцессе. Совсем скоро из его рта вырвется что-то, что расколет сердце Нади. — Почему вам так кажется? Чем плоха жизнь принцессы? — Надя усмехнулась, чуть повернув голову к Люсио: он внутренне ликовал, пробуя её эмоции на вкус. — Закрепощением, — Сатринава дернула уголком губ. — Вы похожи на птичку в клетке, которой изредка тешатся остальные, например, сестры. Люсио играл очень грязно и опасно: если Надя не будет на его крючке, то он рискует потерять расположение Пракры. Северная поддержка ему нужна была как никогда. — Что? Но... — Эмоции Нади казались ярче сестринских за счёт их редкого проявления. Люсио участливо смотрел на принцессу и совсем незаметно приблизился к ней. — И я предлагаю сбежать отсюда со мной, в Везувию. *** — И она упала в мои объятия, сраженная! В тот же день мы поженились и покинули Пракру, — Люсио с триумфальной улыбкой резюмировал и вскинул брови. — Можешь представить, что у него хватило ума не посягать на власть Назрин, — Валериус был на террасе и медленно потягивал вино. — Брось, дорогой консул, ты знал, что я прекрасный жених! — Валериус запил слова графа вином. Можно ли было сказать, что Люсио был причиной алкоголизма? Весь двор был уверен в этом. — На этом все, — Люсио сохранял улыбку на губах, а после подозвал прислугу и велел принести ещё бокалов. Девушка сверкнула медной кучерявой копной и скрылась за поворотом, чтобы исполнить приказ. Кажется, можно было услышать что-то от неё. — Люсио ждало разочарование, потому что графиня не позволила гнуть её, как ему хочется, — Монтаг подавился воздухом от слов своего консула. — От осинки не родятся апельсинки, правда, граф? Люсио хищно улыбнулся Валериусу и взял бокал с подноса, принесённого прислугой, чтобы опрокинуть в себя вино вместе с правдой.