Однажды на мосту.

Хэнк сидел на лавочке, попивая со спокойным лицом пиво из бутылки, а Коннор находился в машине и наблюдал из окна за напарником, слушая при этом тяжёлый металл, что так и играл из колонки в старенькой машине. Коннор не мог спокойно усидеть, наблюдая за тем, как важный ему человек, друг, (считает ли его Хэнк другом — сложный вопрос) выпивает, постепенно убивая организм. Андроид открыл дверь машины, посмотрел, не выпали ли спрятанные в кармане синие лепесткина сидение, и с серьёзным взглядом подошёл к Хэнку. — Лейтенант, почему вы так хотите убить себя? — скрестив руки на груди, Коннор начал диалог. — Есть причины. — взгляд Хэнка помутнел, а рука с бутылкой снова направилась ко рту. Коннор нахмурился, и, слегка поглаживая предплечья, направился к краю, но остановился на полпути. Они стали что-то обсуждать с Хэнком по поводу девиантов, как тема дошла до двух Трейси, в которых Коннор так и не выстрелил, а после опустил дрожащие руки с пистолетом. Лениво встав со скамейки, Хэнк стал около Коннора, а после спросил: — Почему ты не выстрелил, — последовал неслабый толчок в плечо. Хоть Коннор и был стойким андроидом, всё равно он пошатнулся и отступил на шаг назад, дабы не упасть, — что, совесть проснулась? — Нет. Я просто не выстрелил. — глаза андроида забегали в разные стороны, а руки стали слегка подрагивать. Умел бы он потеть, он бы уже затопил весь мир, несмотря на то, что на улице зима. Хэнк заметил настроение Коннора и решил добить его. — Ну, а ты, Коннор. Кто ты? — Я… Машина, лейтенант, — глаза забегали ещё быстрее, но взгляд ни ризу не попал на Хэнка. — Вы же знаете. Хэнк вытянул пистолет и направил на лоб андроида, а после продолжил. — Но ты ведь боишься смерти? — Д… — Коннор хотел ответить, не подумав, но в горле что-то запершило, а после и появилось из горла. Прикрыв рот, чтоб не сблевать прямо перед Хэнком, Коннор побежал к краю моста, но его руку перехватили. — Что, стиралка, почувствовал опасность и решил смыться? Ну уж нет. Хэнк развернул Коннора к себе, уставившись на него гневным взглядом. Коннор выдернул руку и упал на заснеженную землю, пополз к перилам, и, оперевшись на них, встал и выблевал в водоём кучу маленьких небольших листиков синего, сиреневого и голубого цвета. Удивительно, они так подходили Коннору. Мягкий голос идеально сочетался с голубым цветом, тёмным глазам и волосам с бледной кожей подходил именно яркий синий цвет. Коннор приложил руки к горлу, откашливая в море ещё больше лепестков, а за Коннором в семи метрах от него сидел Хэнк, наблюдая за тем, как андроид, стоя на дрожащих ногах, цепляется руками за горло, опираясь локтями на перила, максимально сдавливает горло, и явно откашливая что-то в воду. Только что? Как только лепестки закончили выходить, Коннор вытащил те, что прилипли к нёбу, и выкинул в море. Васильки. Это были лепестки васильков. Откашливал он их из-за того, что болеет ханахаки. Уже давно. 5 месяцев — точно. А сейчас была последняя капля всей болезни и жизни (?) Коннора. Сзади подошёл Хэнк, спросил что-то вроде «Что за херня, а?», но, еле стоявший Коннор рухнул на землю, хватка рук ослабла, скин, слезший в районе горла так и не вернулся, а из рта всё ещё вытекал тириум.