Холодные руки

      С каждым шагом всё тяжелее, ноги словно набирают массу, а веки плавно закрываются, оставляя лишь маленькую щель, через которую она всё ещё может следить за дорогой. Лес. Этот бескрайний лес Хоукинса будто не имеет конца, а тропы пересекаются и водят по кругу. Холодный ветер, пробирающий тело насквозь, больше напоминает конец октября, чем начало желанного лета. Тёмно-рыжие волосы запутаны, измазаны грязью, на которую прилипли опилки и другой мусор с дороги, назвать штанами изорванные тряпки, покрывающие ноги девочки, очень сложно, как и майку, которая ранее была белой, а сейчас была цвета грязной лужи. Всегда наступает тот момент, когда силы окончательно покидают, оставляет в одиночестве и сознание, а тело безвольно валится на землю. Это же произошло и с рыжей, с шумом рухнувшей прямо на дороге.       Джим Хоппер наконец-то смог выбить себе выходной и отдохнуть от нудных заявлений местных жителей о мелочах, забыться среди лесного воздуха, среди запаха елей и смолы, на некоторое время оставить пережитые события с изнанкой. Всё, что случилось с Уиллом, заставило шерифа задуматься над жизнью, поменять взгляды на мир и людей. Но все эти психологические изменения сильно утомляли его, особенно на работе, благодаря которой он и изменился. Высунув руку из окна машины, мужчина докуривал остатки сигареты и, вдыхая полной грудью аромат свободы, которым хотелось наполнить лёгкие на долгие годы службы вперёд, прикрыл глаза и на секунду откинулся на спинку сиденья, продолжая слабо давить на газ. Снова устремив взгляд на дорогу, Джим резко затормозил, что едва не ударился головой о руль.       — Твою мать! — Яростно и слегка напугано крикнул он, увидев обездвиженное тело рыжей девчонки в считанных сантиметрах от колёс.       Выпрыгнув из машины, шериф в один шаг оказался около незнакомки и присел рядом с ней на колени. Взяв её за запястье, он судорожно нащупал пульс девочки и стал шарить по карманам. Когда Хоппер наконец нашарил в них зеркальце, он поднёс его к приоткрытым губам девочки, задержал на пару секунд, а затем взглянул на него. С облегчением поняв, что бедняга дышит, он убрал зеркальце и осторожно поднял девочку, усадил сначала на своё место, чтобы освободить руки и открыть заднюю дверь машины, а затем уложил на задних сидениях. Что ж, кажется, судьба упорно не хочет освобождать шерифа от его дел и преподносит всё новые и новые подарки.       Пошёл уже третий день. Загадочная незнакомка всё не приходила в себя, хотя дыхание и пульс были в норме. Джим не хотел везти её в больницу, кто знает, может, девочка бежала откуда-то и обнаруживать её не стоит. Оставалось только ждать. А ожидание — самая мучительная вещь на свете! Особенно если дело касается чьей-то жизни. Все эти дни Хоппер отпрашивался с работы, часами смотрел на девочку и гадал: кто она, откуда и куда шла, сколько ей лет. По виду ей можно было дать лет семнадцать-восемнадцать, несмотря на её крошечный рост, который немного не вязался с широкой спиной девочки и неплохими формами. Пухлые губки были совсем сухие, искусанные почти до крови, под глазами яркие мешки, а на волосы и смотреть страшно, как и на одежду. В очередной раз тяжело вздохнув, Джим отправился на кухню, оставив незнакомку в гостиной в полном одиночестве. Часами наблюдая за ней без перерыва, шериф иногда забывал о необходимости принимать пищу, а вспоминая, волновался, что именно когда он покинет комнату, девочка придёт в себя. Но этого так и не произошло…       Дожаривая яичницу, Джим достал тарелку и вилку с ножом, налил апельсиновый сок и нарезал хлеб. Едва он обернулся, положив обед в тарелку, как встретился взглядом с голубыми, ясными глазами, которые не омрачали даже синяки под ними. Мужчина чуть не выронил тарелку и поспешил поставить её на стол.       — Привет, — единственное, что смог произнести Хоппер, пребывая в некотором оцепенение.       — Привет, — неуверенно ответила девочка, — можно хлеб?       — Хлеб? — Шериф слегка нахмурился, услышав её вопрос.       — Да. Я давно не ела.       — Ты хочешь поесть один хлеб? Но так нельзя! — Возмутился мужчина на её утвердительный кивок, — Нельзя питаться одним только хлебом, поешь яичницу, тебе нужны силы.       Рыжая уставилась на Хоппера, словно впервые слышала что-то подобное, но через секунду уже уселась за стол и буквально набросилась на обед шерифа. Тот сел напротив и стал внимательно наблюдать за девочкой, не решаясь начать свой допрос. Вдруг она испугается?       — Как тебя зовут? Откуда ты? Сколько тебе лет? И почему лежала посреди дороги в лесной глуши? — Вопросы сами посыпались на девочку, но она спокойно отставила пустую тарелку и посмотрела в глаза Хоппера. Она всегда бледная или сейчас просто уставшая?       — Анна, Анастасия, Аня, — меня называли так. Я из соседнего города, сбежала от родителей, они постоянно запирали меня в подвале и не кормили, — голос рыжей стал более уверенным и чётким, силы явно возвращались к ней, — Мне почти шестнадцать, а бежала я через лес, потому там и лежала. Ваша очередь.       — Я Джим Хоппер, начальник полиции Хоукинса, — ничуть не смутился мужчина, уже привыкнув к подобным ситуациям, — я нашёл тебя случайно, пока отдыхал в лесу, — заметив страх в глазах Анны, тут же добавил шериф. Очевидно, девочка испугалась, что родители разыскивают её, и теперь долгожданная свобода от издевательств закончилась. — Если ты так не хочешь возвращаться домой, можешь остаться со мной. Но если до нас дойдут сведения о твоих поисках, то придётся тебе идти к родителям. Если они действительно причиняют тебе вред, то мы сможем что-нибудь придумать, чтобы больше ты к ним не вернулась. Идёт?       Аня кивнула и вышла из-за стола, направляясь к раковине. Девочка помыла за собой посуду, чем удивила шерифа, а затем вернулась в гостиную и отыскала большое зеркало, в котором осмотрела себя с ног до головы. Джим неподалёку наблюдал за каждым её действием.       — Думаю, мне необходим душ. Но тогда мне нужна и новая одежда…       — Не беспокойся, у меня есть несколько чистых рубашек. Завтра поедем в магазин и купим тебе одежды. Скажи, ты ведь училась в школе?       — Д-да… Конечно…— с запозданием ответила рыжая, но Хоппер не взял эту деталь во внимание.       — Тогда я запишу тебя в школу Хоукинса, нельзя забрасывать обучение из-за подобных происшествий.       — Какие у тебя холодные руки… — Подойдя ближе, мужчина взял руки Анны в свои, чтобы рассмотреть мелкие царапины. Они оказались холодными, буквально ледяными. Рыжая тут же вырвала руки и смутилась, но Хоппер решил снова не обращать на это внимания, как и на кожаный браслет на левой руке, который, судя по всему, был единственной не пострадавшей вещью.

***

      — Джим, я приготовила ужин! — Послышалось из кухни, когда проскрипела входная дверь.       Последний месяц лета всё подходил к концу, обрекая учеников на новый год обучения, который они мысленно так старательно оттягивали. Это лето было таким спокойным, никто будто и не помнил о произошедшем в прошлом году, иногда Хоппер даже думал, что ему привиделось всё это или приснилось, однако с Джойс такие мысли сразу испаряются, в подробностях напоминая жуткие события тысяча девятьсот восемьдесят третьего года.       Рыжая Анна всё ещё живёт у шерифа, который уже подыскал подходящую комнатку для девочки рядом со школой. Ничто в ней больше не напоминало ту напуганную полуживую девочку — тёмно-рыжая копна волнистых волос с новой силой пылала на солнце, словно пламя, в глазах светились задорные огоньки, от царапин и синяков не осталось ни следа. Чтобы не чувствовать себя паразитом, как выразилась сама Анастасия, она решила выполнять дела по дому, пока Хоппер выполняет свои обязанности на посту шерифа. За эти три месяца они невероятно сблизились, для Джима девочка почти стала дочерью, а ей самой мужчина напоминал, скорее, заботливого дядюшку, чем отца, она была благодарна ему за всё, что он сделал за это время, в основном за то, что не выдал её и дал чистый лист для новой жизни. Анна стала для шерифа личным психологом, выслушивала все его мысли, давала советы, десятки раз прослушала во всех подробностях события, связанные с загадочной девочкой с именем Одиннадцать. Джим благодарил судьбу за такой подарок, превративший серые будни во что-то более красочное и интересное, снова напомнивший о том, как быть счастливым. Вместе они пришли к тому, что для всех в городе Аня станет дальней родственницей Джима, родители которой разошлись, оставив девочку на Хоппера, которого она стала вежливо называть дядей. Шериф вскоре смог сделать «родственнице» новые документы, ссылаясь на то, что старые она потеряла при переезде. Теперь по документам Анна стала Анастасией Макалистер.       Не услышав ответа, рыжая напряглась. Спрятав за спину нож, она медленно прошла через кухню к гостиной, а затем прокралась к прихожей, уже приготовившись кинуться на незваного гостя, остановилась, увидев в дверях Джима, держащего коротко стриженную девочку, больше напоминающую мальчика, за плечи. Кинув напряжённый взгляд на шерифа, она поняла по глазам, кого он привёл в дом. Таинственным образом исчезнувшая Одиннадцать таким же образом вновь в Хоукинсе, в доме Джима Хоппера. В глазах девочки читалась неприкрытая неприязнь к Анне, на которую последняя отвечала холодным безразличием во взгляде. Закончив гляделки с «дядей», рыжая вернулась на кухню, чтобы приготовить ещё одну порцию ужина.       Вот и подошло к концу лето, завтра Анна окажется в школе, среди других подростков. От одной только мысли об этом к горлу девочки подступал ком, а тело пробирала мелкая дрожь. Оди продолжала кидать недовольные взгляды на Аню, особенно после того, как узнала, что девочка пойдёт в школу, где учится и Майк, а она сама — нет. Но отношение Одиннадцать к себе волновало Анну меньше всего, хотя она с удовольствием отправила бы в школу её вместо себя. Однако Джим подобного не допустит, а контроль за новой гостьей в его доме будет постоянным. Сейчас Анна собирала последние вещи для переезда в свою комнату близ учебного заведения, а Джим снова проговаривал Оди какие-то правила.       Вещей у Ани было не так много, всего две спортивные сумки, состоящие почти только из одной одежды. Хоппер сказал, что обустроил комнату ещё неделю назад, так что ей не придётся ничего разбирать и убирать. Усевшись на заднее сидение полицейской машины, Анна ещё разок кинула печальный взгляд на домик, в котором провела счастливые три месяца, она заметила у окна Оди, утирающую струйку крови из носа. И что она опять сделала? Анастасию больше напрягало столь частое использование сил Одиннадцать, чем пугало или шокировало, она словно всю жизнь наблюдала за подобными людьми. Машина дёрнулась с места, и рыжая в спешке пристегнулась, чуть не уткнувшись носом в переднее сидение.       Поездка оказалась мучительно долгой. Тропа казалась такой же запутанной и бесконечной, как когда Анна впервые шла по ней, деревья сливались в одну сплошную грязно-зелёную полосу, которая тянется уже не меньше, чем час, а городских домиков всё не было видно, как и любых других признаков жизни. Когда девочке надоело ждать, она уснула, склонив голову.       — Милая, вставай, приехали, — Джим бережно потрепал девочку за плечо, приводя в чувство.       Глубоко вздохнув, Анна потянулась и, отстегнув ремень, вышла из машины, увидев сразу перед собой одноэтажный домик, очень миленький и приятный на вид. Окна были прикрыты шторами, что только сильнее радовало девочку. Закинув одну из сумок с вещами на плечо, она первая направилась к крыльцу, а за ней и шериф. Хоппер включил свет, как только переступил порог дома, и рыжая тут же ахнула. Её взору открылся вид на сравнительно небольшую комнатку в нежных бело-голубых тонах, в углу стоял трельяж, а рядом — комод. Чуть дальше стояла двухспальная кровать, а перед ней пушистый коврик. Диван и кресла, поставленные возле телевизора посреди комнаты не могли не обрадовать Анну. За стеной была маленькая кухня, рядом с прихожей туалет. Девочка всё не переставала благодарить Хоппера за такую комнату, на что тот лишь отшучивался: Что, заботливый дядюшка не может порадовать свою родственницу? Быстро объяснив, как пользоваться некоторыми приборами, Джим умчался обратно в домик в лесу, пообещав навещать Анну как можно чаще.       Одежда, приготовленная в школу, уже висела на стульчике, а девочка, стоя в ночнушке у зеркала, расчёсывала волосы, всё желая отмотать время назад, даже боясь представить, как заявится в школу. Ещё раз проверив одежду, девочка легла спать, угнетённая мыслью о предстоящем дне.