Небольшого роста девочка в легком голубом платье сидела под большим старинным деревом с блокнотом в руках, активно водя небольшим угольком по белоснежным листам. Её глубокие карие глаза смотрели на окружающий мир, изучали его, желая впитать каждую деталь, охватить всё. «Больше всего я люблю весну», — так она написала сверху на листке, улыбнувшись своим мыслям о хорошей и светлой поре года.
Сама природа удивляла своей палитрой красок — яркое голубое небо с пушистыми, словно молодые барашки, облаками; под ногами развалился длинный изумрудный ковер из травы и первых диких цветков — тысячелистники приветливо колебались на ветру, акониты горделиво стояли неподалеку, а незабудки привлекали многих пчёл своими насыщенными цветами лилового, голубого и нежно-розового. Дерево медленно отходило от холодных зимних дней, пробуждая ото сна почки со свежими листьями на ветвях. И, как тогда казалось, ничего страшного произойти не могло, ведь она сюда приходила каждый день — это стало её любимым, тайным местом, куда можно было сбегать от различных проблем или побыть наедине с собой и своими мыслями.
«В деревушке меня не очень любят, сторонятся, поэтому здесь я всегда могу найти тут своё место. Нет-нет, я ведь обычный человек и меня вовсе никто не избегает… — послышался тяжелый вздох с ее стороны и едва слышный всхлип. — Кого я пытаюсь обмануть: я бегу от издевательств, шепотков за спиной и этих безразличных, холодных взглядов», — малышка отложила блокнот в сторону и запрокинула голову назад, устало прикрыв глаза. «Здесь часто тихо — звери редко выходят за пределы леса, словно чего-то бояться… А бояться надо было».
Она уж точно знала, что в их «новом» мире жизнь без постоянного страха невозможна. Плавно обвив руками коленки, маленькая уткнулась лбом в них и начала отдыхать с закрытыми глазами, прислушиваясь к окружающим звукам. Это было её небольшой особенностью: в помощью такой процедуры «видеть» звуки в нескольких километрах от неё. К примеру, где-то далеко, между деревьями бродил олень, мимо него быстро промчалась какая-то птичка, явно спешащая домой, в родное гнездо, под землей явно бродил крот, а чуть дальше… Неужели пробежала стая волков? «Я ни с чем не спутаю этот краткий лай. Ох, как бы я себе хотела такого домашнего зверька! Интересно, какого это — воспитывать такого хищника?»
Девочка углубилась в свои размышления и не сразу заметила какое-то движение со стороны леса. Кто-то медленно приближался к месту её отдыха, исходя из характерных шагов. Он явно не спешил, едва ли не волочась по земле. От этого ей стало не по себе, да и жуткие воспоминания не столь далекого прошлого врезались в сознание так не вовремя, пробуждая столь неприятный, тягучий страх. «
Нет… Я не должна позволить им вырваться наружу, только не снова. Нельзя терять ключ, нельзя… — художница сильно сжала ладонями свою голову, жмурясь. — Всё уже закончилось, может, это просто случайный прохожий». Где-то вдалеке раздался женский крик, что заставило сердце пропустить болезненный удар, а сама она широко распахнула глаза, уставившись в одну точку. «Нет! Это всё мне кажется, это просто мои галлюцинации!» Но страх уже не позволял трезво мыслить.
Маленькая леди замерла, опасаясь повернуть голову и увидеть, что к ней приближалось нечто, отдаленно похожее на человека. Фантазия вырисовывала самые жуткие картинки: мутанты на трех ногах, химеры, ходящие задом наперед в крови или ещё чего хуже — те монстры, что скрываются в темноте и едят людей. Стоило приподнять голову и глянуть вправо, как она на долю секунды замерла на месте, не в силах пошевелиться, ибо самый настоящий ужас сковал её. Первое, что врезалось в сознание — глаза. Они пылали ярким, алым цветом; зрачок бешено передвигался по глазному яблоку, будто не могли сосредоточиться на чем-то одном. Неужели этот монстр забрел сюда, как раз в то место, где сидела она?
«Нужно быстро спрятаться, а лучше убегать и как можно скорее бежать, не оглядываться!» Рой мыслей пульсировал в сознание, пробуждая адреналин в крови. Малышка уже была готова сорваться с места, приподнявшись над землей, не отрывая взгляда от него.
— Помоги… Мне, —
ЭТО ещё и умело говорить.
Девочка начинала жалеть, что столь внимательно разглядела этого «прохожего». Перед ней предстал мужчина, весь покрытый слоем крови, в порванной одежде, что большими кусками свисала. Его волосы были в какой-то непонятной темной жиже, посему было сложно понять прежний цвет. Он сжимал ладонью, пробитый бок, делая тяжелые вздохи через приоткрытые губы.
Юная художница могла поклясться, что увидела, как кусок плоти отвалился от части правой руки и упал вниз, окрашивая зеленую траву в отвратительный красный цвет. «Боже, он едва живой…», — и не заметила, как вместо бега начала пятиться назад: ноги налились свинцом, не желая слушаться и бежать куда-то, лишь бы не оставаться с ним наедине. Холодный, омерзительный страх липким слоем покрыл ею всю, заставив замереть каждую клетку в теле. Кажется, мужчина сфокусировался на ней, протянув изуродованную руку вперед: практически вся кожа была покрыта ужасными ожогами, кое-где виднелись сквозные раны, что явно были распространены по всему телу, и странные рубцы в районе предплечья. Сделав ещё один шаг, он замер и опустил голову вниз — девочка была уверена, что он посмотрел прямо ей глаза… Не выдержав подобного напряжения, она резко отвернулась и проползла несколько метров, скрываясь полностью за тем большим дубом, на который даже попыталась залезть.
Прошло пять минут — ничего не происходило, даже спустя десяти или пятнадцати. Девочка несмело выглянула из-за веток, посмотрев на то место, где ранее был этот несчастный. Он замертво упал на ковер из многочисленной травы, не подавая никаких признаков жизни.
«Такое я видела только несколько раз во время военных действий на территории различных государств, включая наше… Но ведь она закончилась года три назад!» — острая боль пронзила всё тело, а обрывки прошлого пронеслись перед глазами. В голове послышался неприятный писк, а картинка перед глазами начала странным образом плыть, смешивая реальность с прошлым.
«
Крики… Взрывы… Гора трупов на бесчисленных полях войны. Постоянные сражения. Помощь? Помочь… Я должна ему помочь, не важно, какие ранения, насколько всё плохо, я должна! Помочь… Помочь… Помочь…» — зрачок сузился и замер на месте, пока она пыталась прийти в себя.
«
Больше никто не умрет, да, никто… Я никому не позволю…»
Девочка мотнула головой, приходя в себя. Сейчас нужно сконцентрироваться на другого рода проблемы. Приложив ладошку ко рту и зажав его как можно сильнее, она буравила взглядом место, где он стоял минутой ранее. Когда сердцебиение утихло, а рассудок более чем соображал нормально, малышка решила аккуратно опуститься на землю, дабы разглядеть тело чуть лучше.
«
Помни, чему тебя учили…»
Первым делом нужно было успокоиться. Возможно, ей действительно показались те глаза из-за кратковременного испуга — этот мужчина нуждался в ней и в её знаниях, иначе мог вот так погибнуть от тяжелых ранений. «Времени на раздумья нет, решайся сейчас — помогать ему или нет», — скомандовала совесть, на удивление оставаясь слишком спокойной. Кажется, юное создание было единственным параноиком. Она аккуратно подошла к нему и присела на колени, положив сумку около себя.
Сперва она решила связать его руки сзади, во избежания каких-либо неприятностей со стороны. Кареглазая не могла быть полностью уверена в том, что пострадавший не из плохих ребят — своя жизнь тоже была дорога. После этого девочка достала из сумочки разные мази, бинты и другие полезные компоненты: после стольких лет обладательница карих глаз приучила себя носить все самые необходимые вещи с собой. Она постаралась отмыть некоторые участки кожи от крови с помощью специального раствора и тряпочки, а также волосы от этой подозрительной жижи.
«Оказывается, у него привлекательный цвет волос — цвет лаванды, мои самые любимые цветы».
Когда с этим было покончено, малышка решила аккуратно намазать ожоги мазью, двигая аккуратно подушечками пальцами по поврежденной коже. Больше всего ее поразила та самая раненая рука — на ней пальцы были обглоданы или настолько повреждены каким-то странным оружием, что невольно заставило усомниться в правильности действий. Сложно было понять, ведь ранее таких ранений она не видела даже во время войны. Но вместе с тем девочка продолжала оказывать первую помощь: промывать, перевязывать, наносить различные мази слой за слоем и по возможности разглядывать, что на нём было до вероятно случившегося несчастья: даже лохмотья могут многое о себе рассказать — иначе язык не поворачивался назвать одеяния на мужчине. Закончив с обеими руками, девочка плавно расстегнула оставшиеся несколько пуговиц на рубахе, открывая взор на хоть израненную, но вполне крепкую мужскую грудь. От этого она невольно смутилась и постаралась перевести взгляд чуть ниже.
Её внимание привлек небольшой кулон на цепочке.
Присмотревшись к самой овальной побрякушке, невольно нахмурила густые брови. «Кустарник алых роз? Что-то очень знакомое… Итак, что я имею: в районе ключиц, диафрагмы и почек видны одинаковые сквозные ранения, словно удар нанесли одновременно. Вероятнее всего, несколько переломов ребер, вывих плеча и те самые ожоги. Я сделала всё, что было в моих силах. Тут уж только вмешательство хирурга поможет», — с этими мыслями девочка вернула все на свои места и снова отползла за дуб с сумкой вещей. Её совесть могла быть чиста, а потому можно было спокойно продолжать рисовать. Возможно, она даже дождется его пробуждения.
***
День близился к завершению. Солнце в своей неспешной манере плавно заходило за горизонт, позволяя насладиться этим чудным мигом — закатом.
«Очень скоро стемнеет, а мне нужно как можно скорее добраться до дома, но пострадавший ещё ни разу так и не пришёл в себя. Не могу же я просто так его бросить? Нужно было убедиться, что хоть на своих двоих сможет передвигаться. Что это за шум…?»
Пробуждение было столь неожиданным, что оно напугало малышку, заставляя вжаться в крону дерева. Сперва послышался протяжный хрип, за ним хриплый кашель — мужчина явно пытался как можно быстрее прийти в себя, прочищая дыхательные пути. Ориентируясь на звук, она приблизительно догадывалась, что он приподнялся со своего места и явно был удивлен, что его связали.
«Хотя могу ошибаться — может, аккуратно выглянуть и посмотреть, как он там?» — но остановил её голос, вероятнее всего принадлежавший тому самому мужчине.
— Я надеюсь, вам стало лучше, ведь выглядел вы отвратительно… Я подлатала вас, как смогла. Лучше пойти в деревушку и найти лекаря, хоть и с такими ранами долго не живут, — ей показалось или источник столь неожиданно приятного голоса стал намного ближе под конец предложения, чем раньше? — И простите за то, что связала — меры предосторожности. Ближайшая деревня на севере, — вот теперь это точно была не галлюцинация, ибо последнее слово прозвучало прямо над ней. И теперь стало по-настоящему не по себе. — Ах, какой очаровательный ангел спас меня, — наконец, он оторвался от прочтения записки и перевел лукавый взгляд на неё. Чисто ради забавы мужчина решил не рвать веревку сразу — ведь ребенок так старался, нужно уважать подобные действия!
«Когда он успел…?»
— Mon cher*, что с тобой? Ты словно призрака увидела, — обладатель выразительных глаз цвета пурпура склонил голову на бок, едва не нависнув над ней. Ему не очень нравилось, что не шли на контакт, а молча смотрели на него. «
Родители вдолбили глупые правила поведения с незнакомцем? Как банально…»
— Весьма благодарен тебе за спасение, — ещё раз предпринял попытку выдавить хоть слово, надеясь, что этот раз будет более чем успешным. — Будем знакомы? Я мистер ММ, — протянул вполне так целую ладонь вперед, добродушно улыбаясь.
Девочка немного замялась, но через мгновение ответила на рукопожатие, невольно разглядывая его со стороны. « И ни единого следа побоев — слишком хорошая и подозрительная регенерация, неужели мои опасения подтвердились? Мамочки…»
Она быстро достала блокнот, открывая листок со своим именем.
—
Сарифэ? Рад знакомству, — он в свою очередь внимательно оглядел свою спасительницу, пытаясь понять для себя — она действительно ребенок или просто сама по себе такая миниатюрная? — Можно один деликатный вопрос? Ты не хочешь говорить или не можешь?
—
Не могу, — последовал незамедлительный ответ снова на листочке. —
Вы точно в порядке? — Сари пыталась писать как можно быстрее, а он послушно ожидал, когда она допишет, ведь впервые было подобное общение и это было что-то новенькое в его мире. «
Немая жертва, что может быть лучше?» — подумал про себя мужчина, прикусив нижнюю губу.
— Конечно, ведь меня спасла столь милая волшебница, — вновь мило улыбнулся. Длинные пряди волос цвета белого шоколада спадали волнами на хрупкие плечи, что делало её только беззащитнее. А это в свою очередь пробуждало не самые приличные мысли в голове мужчины. — Ты достаточно неплохо справилась с моими ранениями, тебя научили или самостоятельно изучала нормы первой помощи? — не хотел столь быстро светиться в этом пока что неизвестном ему государстве, ведь гораздо важнее было оставаться в тени, поэтому пытался «разговорить» её.
—
Война многому научила меня. Я рада вам была помочь, господин ММ. Но вам точно не нужна дополнительная помощь? Ведь ваши раны были достаточно глубокими и страшными…
— Ох… Война, — при упоминание одного этого слова он заметно потемнел, пряча взгляд за длинной челкой. — Это был по истине ужасный период, который даже никто толком не помнит, как начался. Dégoûtant*, — едва не прорычал последнее слово, проведя ладонью вдоль губ. — Я приму помощь лишь с твоих нежных ручек, Сари-тян!
—
Вы правы и… Вы странный.
— Сочту это за комплимент. Время позднее, а маленьким деткам лучше не бродить в темноте. Думаю, тебе пора домой, — с этими словами он наклонился достаточно близко к лицу Сарифэ, коснувшись ладонью её тонкой шеи и окольцевав её в тиски. — Я предполагаю, что ты девочка не глупая, поэтому давай договоримся: ты никому не скажешь, что видела меня и забудешь о существования такого человека, как я, а взамен все будут живы и здоровы. Идёт? — горячий шепот опалил ухо, заставляя замереть на месте и вслушиваться в него. Сари осознала, что её догадка оказалась правдивой, а посему поспешила кивнуть, гулко сглотнув. — Вот и чудненько, ты восхитительный ребенок, — Шу тут же отстранился, погладив её по голове. — Всего хорошего, Сари-тян! Обещаю, мы ещё увидимся! — ММ развернулся и отправился в сторону леса, оставив девочку наедине с собой. Ладонь машинально легла на шею, что заставило немного оторопеть. «Он…стащил мой шарфик? Я и не заметила… Ладно, он просто странный, лучше поскорее уйти домой и забыть об этом. Повезло хоть не тронул…»
***
Когда она вернулась домой, то был поздний вечер. Юная художница аккуратно прошла внутрь дома, плотно закрыв дверь позади себя. Из гостиной, где обычно собирались все члены семьи, доносились голоса родителей и старшей сестры — по всей видимости они что-то бурно обсуждали, ведь очень часто тембр повышался. «Они любят поспорить…» — малышка тихо подошла к двери, дабы хоть узнать причину спора и вовремя остановить, если это будет возможным.
— Это несправедливо! Вы не можете с нами так поступить лишь из-за того, что мы ваши приемные дети, матушка! — высокая девушка с необычными темными волосами болотного оттенка яро отстаивала точку зрения, едва ли не переходя на крик, ибо всё это было до невозможности возмутительным.
— Аматэрасу, прекрати себя так вести! Либо ты станешь жертвенной девушкой Короля, либо твоя младшая сестра — это уже не имеет значения. Его Величество выбрал нашу деревню, а старейшины помогли ему с выбором. Вы лучше всего подходите на эту роль. Начиная со следующей недели кто-то из вас будет жить во дворце. На этом закончим наш разговор.
— Вы ничем не хуже тех монстров, что возомнили себя центром мироздания, — недовольно пробурчала под нос, гневно глядя в спине приемной матери. Ну уж нет, просто так она не намерена сдаваться: должен быть хоть какой-то выход. Правда же.?
— О, Сари-тян, с возвращением, — женщина показательно улыбнулась девочке, когда вышла за пределы комнаты.— Ох, ты наверное всё слышала… Прости меня, дорогая, но не мы устанавливаем правила, — хоть голос звучал утешительно, однако глаза матери были холодными, смотрели с безразличием на неё, словно Сарифэ — пустое место. Хотя так и было с момента появления в этом доме: она никогда никого не волновала, кроме старшей сестры её никто никогда не любил по-настоящему. На неё смотрели так дома, на улице — дети, взрослые, люди старшего поколения. Все они сторонились малышки.
Женская ладонь потянулась к голове, дабы немного погладить, но ее тут же остановила рука Ами.
— Не смей к ней прикасаться. Мы идём спать, ужинайте без нас. Пошли, милая.
— Хорошо, тогда доброй ночи вам, девочки. Я горжусь вами… Вся наша деревушка будет гордиться вами!
