Daigaku-kagami

Явление IV Незабудки — Он в Осаке, — отложив смартфон, сообщил Халлдор. — Кто? — безразлично отозвался Андресс. Халлдор удивленно посмотрел на брата: тот сидел, поджав коленки, и читал. Он даже не повернулся, чтобы взглянуть на него, и вряд ли вообще осознал, что именно Халлдор сказал. С Андрессом такое бывало — он полностью уходил в выдуманный мир, и тогда с ним можно было вести бессмысленные диалоги, которые он не запомнит. — Хенрик, — все-таки ответил Халлдор. Как он и ожидал, триггер сработал. Андресс поднял взгляд от книги и посмотрел на брата с неопределенным, но от того не менее недовольным выражением лица. Он все еще был против общения Халлдора с Хенриком, но не предпринимал никаких действий, чтобы этому воспрепятствовать. Поэтому Халлдор и продолжал: из вредности и желания увидеть, как долго Андресс будет терпеть. — Мне все равно, — отозвался Йенсенн и снова уткнулся в книгу. Халлдор только вздохнул: уж как-как, а «все равно» Андрессу точно не было. Он злился, ревновал и нервничал — Халлдор впервые мог прочитать своего брата настолько легко, хотя тот ничего ему не говорил. Андресс пытался казаться сильным, делал вид, что ничего не произошло, и строил из себя героя — молчаливого, конечно, не как Альфред, но все равно стойкого и несокрушимого. Халлдор закипал. Если тебе не все равно, если ты переживаешь, если тебя это ранит — скажи! Почему нужно все держать в себе? Как будто, прожив столько лет вместе, они все еще были чужими друг другу и не могли доверять. Он уже не маленький, чтобы рассказывать ему сказки о рыцарях и принцессах! И уж тем более он не принцесса, которую нужно беречь от всех бед. То есть выходило, что сначала Андресс бросил его совсем одного в этом мире, переложил на него все заботы и проблемы, а потом, очнувшись, снова взял на себя роль старшего — который должен быть сильнее, умнее и строже. Но Халлдор ведь уже видел его слабым! Зачем притворяться? Это разочаровывало. Едва ли не впервые в жизни Халлдор не хотел быть похожим на брата. Он хотел все исправить, хотел помочь — но как он мог, если Андресс все держал в себе и невозмутимо отмахивался на любые расспросы? «Да, я любил тебя последние пять или шесть лет, но ты мне отказал. Забудь, ерунда». «Ох, ничего страшного, что человек, который мне нравился и который меня изнасиловал, теперь пытается помириться. Мне все равно, правда». «Ты с ним общаешься? Ох, да как хочешь, это твое личное дело». Это же просто нечестно! Кричи, плачь, ругайся — ну хоть что-то! Не нужно держать все в себе. Ведь ты же не один. У тебя есть брат. — Он хотел погулять с тобой, — прочитав новое сообщение, передал Халлдор. — Ты его везде заблокировал? Андресс отложил книгу и потер глаза. — Конечно, — ласково, как ребенку, ответил он. — И пусть делает, что хочет, но оставит меня в покое. Опять этот тон. Халлдор с силой сжал губы — сейчас ему было плевать на Хенрика и все, что произошло между ним и Андрессом. Проблема была в другом. — Может, попробуешь выслушать его? Андресс вздохнул. Халлдор видел, как дрожат его губы, как он прячет руки и напряженно сглатывает. И искры в глубине синих глаз он тоже видел. — Я уже выслушал, — мягко ответил Андресс. — Мое решение не изменилось. Кого он пытался обмануть? Халлдор видел эти искры прежде — Андресс всегда рассказывал о Хенрике с такими глазами. — Может, уже хватит жить прошлым? — попросил Халлдор. — Ты мог бы перестать ненавидеть его и начать двигаться вперед. — Я уже давно не ненавижу его, Халлдор, — устало ответил Андресс. — Это он пытается вернуть прошлое, не я. Просто пойми, что друзьями нам тоже никогда не стать. Я бы предпочел забыть о его существовании, но, — он улыбнулся, — что-то мне постоянно мешает. — Так скажи ему об этом! — Халлдор сам смутился своего повышенного тона. — Ему это нужно, Андресс. Йенсенн хмыкнул и снова взялся за книжку. — Не вижу необходимости. Скажи ему сам, раз так беспокоишься. Если бы не этот тон. Если бы не такое отношение. Если бы кто угодно другой поставил Халлдора перед выбором: Андресс или Хенрик, он, не задумываясь, выбрал бы брата. Но сейчас это сказал Андресс. Как будто Халлдору снова было пять. Как будто он глупый и ничего не понимает. Как будто… — Вот и скажу! — выпалил он быстрее, чем успел подумать. — Пойду и скажу. — Куда пойдешь? — нахмурился Андресс. Халлдор не ответил. Поднявшись с места, он натягивал джинсы и свитер. Он торопился, потому что боялся струсить и передумать — никогда еще их с Андрессом споры не заходили так далеко. Он кинул в сумку смартфон, кошелек и пропуск, схватил ключи со стола и уже дернулся к двери, когда Андресс поймал его за руку. — Давай обсудим все еще раз, — с трудом сохраняя спокойствие, попросил он. — Тебе не нужно никуда идти, я не это имел в виду. Снова притворство! Упрямый, непробиваемый, глупый брат. Халлдор не хотел ничего обсуждать — он просто хотел, чтобы Андресс хоть на секунду доверился ему, показал свои настоящие чувства и перестал прикрываться маской изо льда. Он же растерян и злится — почему бы не показать это, чтобы Халлдор понял сразу, а не догадывался по смутным намекам? — Нечего тут обсуждать, — он высвободил руку. — Если ты не пойдешь — пойду я. Андресс нахмурился и отстранил Халлдора от двери. От его взгляда у Эрлендсона мурашки поползли по коже — брат наводил ужас и распространял убийственную ауру. Все становилось серьезным. — Никто никуда не пойдет, — ледяным тоном отрезал Андресс. Он забыл одну важную деталь. Халлдор научился справляться со многими проблемами в одиночку. Он больше не был младшим братишкой, который хвостиком следовал за Андрессом. Он не нуждался в указаниях, что ему делать дальше и как лучше себя вести. Халлдор проскользнул мимо брата и открыл дверь из комнаты, остановившись на пороге. — Это твой выбор, — бросил он. — Если ты уйдешь сейчас, я никогда тебя не прощу. Халлдор отвернулся, чтобы не видеть пустых глаз брата, и выбежал из блока. Андресс уже знал, что он принял решение. Он просто пытался удержать Халлдора последним, что было в его арсенале. Он ведь это не всерьез, верно? «Ты где?» Оказавшись на улице, Халлдор первым делом написал Хенрику. Он не собирался побродить полчаса по парку возле школы, а потом вернуться с виноватым видом и просить у брата прощения. Он сказал Андрессу, что поговорит с Хансеном, и он сделает это. Потому что, в отличие от него, не собирается никому лгать. «В поезде. Кажется, пару минут назад проехали Аоногахару». Хенрик ответил почти сразу и следом прислал нелепый смайлик. От его станции до остановки неподалеку от «Кагами» ехать было еще минут двадцать — Халлдор мог не торопиться. Он присел на скамейку напротив выхода из общежития и посмотрел на дверь. В глубине души Халлдор надеялся, что Андресс передумает и пойдет следом за ним, но он знал своего брата — сплошное упрямство и титаническая выдержка. «О, уже Такино !» Халлдор не ответил и на это сообщение тоже. Он был сердит не только на Андресса, но и на Хенрика. В конце концов, это он был виноват, что они начали ссориться. Если бы Хансена не было в их жизни, может, они бы с братом были счастливы. Халлдор не впервые задумался об этом: смог бы он ответить взаимностью на чувства Андресса, если бы Хенрик не изнасиловал его, не сломал и не искалечил душу? До встречи с ним Йенсенн был другим — в этом Халлдор был уверен. До встречи с Хенриком он и сам был другим. Он утомленно потянулся и встал со скамейки. Андресс не придет, пора бы с этим смириться. Халлдор прикусил щеку: он надеялся только, что где-то существует параллельная вселенная, в которой они с братом счастливы и любят друг друга, а никакого Хенрика никогда не существовало. В этой вселенной, к сожалению, все пошло не по плану. «Нишивакиши! Нишивакиши!» Хансен сообщал ему о каждой пройденной станции на маршруте. Эта была в черте города, рядом с которым находился «Кагами», и Халлдор ускорился. Не то чтобы его беспокоило опоздание — просто он не хотел видеть разочарование Хенрика. Тот наверняка думал, что он уговорил Андресса прийти, как будто после случившегося в Норвегии у него был на это хоть малейший шанс. И если он увидит Халлдора одного, то непременно расстроится и не сможет это скрыть, а так — увидит все в окно и возьмет себя в руки, пока будет в поезде. Он подошел к остановке почти одновременно с составом: тот уже остановился, и машинист открыл двери, выпуская нескольких пассажиров. Хансен был среди них. Халлдор выругался про себя — у него, видимо, был не самый удачный день. Непередаваемая смесь эмоций на лице Хенрика тут же отобразила весь его мыслительный процесс. Вот радость — он увидел Халлдора, потом недоумение — почему он один? — а за ним понимание — Андресс не пришел. И разочарование, последний штрих — куда же без него. Ведь Андресс не пришел. — Привет, — неловко поздоровался Хенрик и попытался улыбнуться. Халлдор только горько усмехнулся и кивнул. — Не придет, да? — Не придет, — подтвердил Халлдор. — Можешь возвращаться, поезд скоро будет. — А ты? — Хенрик нахмурился. — Пришел, просто чтобы сказать мне уехать? Эрлендсон не хотел, чтобы тот лез в его жизнь. Он не хотел ничего ему рассказывать, не хотел выглядеть слабым и подводить Андресса. Он… вел себя ничуть не лучше, чем брат. — Типа того, — он пожал плечами. — Ты ведь мог написать. — Мог, — кивнул Халлдор. — А ты мог бы подумать для разнообразия. — Так я и знал! — простонал Хенрик. — Это из-за нашего общения, да? Халлдор подумал совсем немного, посмотрел на Хенрика — в красной куртке поверх толстовки, с красными щеками и растрепанными светлыми волосами, совсем не такой, каким он был зимой, намного менее формальный и куда более близкий, — и рассказал ему обо всем, что произошло дома. Он опустил часть о своих чувствах и чувствах Андресса, но все равно к его щекам прилил румянец. Неловко, ужасно неловко! — И сказал, что если я уйду, он меня не простит, — закончил он. Хансен выглядел еще более расстроенным и потерянным, чем когда увидел, что Халлдор пришел один. — Ты должен был остаться с ним! — воскликнул он. — Не стоило… — Я знаю, — прервал его Халлдор. — Но раз уж я здесь, постарайся, чтобы я не пожалел об этом. Он почувствовал, как щеки опалило жаром, и отвернулся, чтобы Хенрик этого не заметил. У того, очевидно, была похожая проблема — краем глаза Халлдор видел, что Хансен смотрит куда-то в сторону. — Не обращай внимания, — вздохнул он. — Я не всерьез. — Н-нет, подожди! — Хенрик положил ладони ему на плечи. — Ты прав, я не могу просто оставить все на тебя. Обещаю, ты не пожалеешь, — он ослепительно улыбнулся. — Ну так что, поедешь со мной? Слишком близко. Халлдор отступил на шаг, аккуратно выбравшись из захвата. Самую малость, но ему было любопытно, что придумал для него Хансен. — Допустим, — осторожно кивнул он. Хенрик просиял и потащил его на противоположную сторону — туда должен был прийти поезд до Осаки через несколько минут. «Поедешь» в его вопросе и так об этом говорило, но Халлдор все равно удивился. Теперь он не был уверен, что стоило вести себя так безрассудно. Андресс наверняка будет волноваться, даже если ничего не скажет, когда он вернется глубокой ночью. И спать до его возвращения тоже не ляжет, потому что он беспокоится о Халлдоре больше, чем кто-либо. И он знает, что может сделать Хенрик — об этом Халлдор думать совсем не хотел. Он доверял Хансену. Тот через многое прошел и в какой-то мере заслужил немного доверия. Заслужил второй шанс. Так считал только Халлдор, но он не давал Хенрику и первого шанса, чтобы что-то решать. Они купили билеты и забрались в вагон под несмолкающую болтовню Хенрика. Тот рассказывал о своих приключениях дома, прогулках с друзьями под открытым небом, вечеринках в компании и долгих одиноких вечерах, когда он не мог избавиться от мыслей и напивался до чертиков. Потом бросал, потом снова напивался, ходил по клубам, пропадал на работе, пытался найти себе хобби и перепробовал штук тридцать различных вариантов, пока не остановился на вышивке. Вышивка держалась уже третью неделю, и Халлдор не смог сдержать смешок. Хансен улыбнулся: — Вот ты и рассмеялся, наконец. И Халлдор, отвернувшись, покраснел. Он не должен был смеяться, не должен расслабляться, но Хенрик умел расположить к себе. Он полез в рюкзак и выудил оттуда сложенную в несколько раз ткань. С гордостью, как молодой отец хвастает первыми шагами ребенка, он развернул материю и продемонстрировал Халлдору свою работу: букет из мелких голубых цветов в вазе на фоне заснеженной горной вершины. — Я делаю большие успехи, чтоб ты знал. — Ты совместил две вышивки? — прищурился Халлдор. — Как ты узнал? — Хенрик восторженно придвинулся. — Не говори мне, что тоже вышиваешь. — Фон и цветы совершенно не сочетаются, — отодвинулся Эрлендсон. — Но в целом, — он посмотрел на расстроенного Хенрика — тот оглядывал работу так, словно впервые ее увидел, — выглядит довольно неплохо для новичка. Он решил промолчать про кривые стежки и торчащие нитки. Хансен, похоже, действительно старался, а Халлдору не хотелось всю оставшуюся часть дороги слушать его нытье. Он еще подумал, что Андресс обязательно раскритиковал бы вышивку, а потом снова посмотрел на Хенрика. — Я хотел подарить ее Андрессу, — сказал он в ответ на этот взгляд. — Если хочешь, можешь… Халлдор вспыхнул и сердито отвернулся, стараясь скрыть эмоции. — Нет, спасибо, — сквозь зубы бросил он. Он знал, что так будет всегда. В их переписках, встречах и редких разговорах по телефону — везде и всегда Хансен видел вместо него его брата. Несправедливо. Обидно. Но Халлдор знал, что так будет всегда и ничто этого не изменит. — Прости, — тот поспешно спрятал вышивку обратно в рюкзак и понуро уставился в окно. — Я не подумал. — Я бы посоветовал тебе думать почаще, но это бесполезно, — отозвался Халлдор. Остаток пути они молчали. Только перед выходом Хенрик снова попытался оживить атмосферу — рассказал про свой отель с баней, как он заселялся и как милая девушка из персонала объясняла все для него на английском с ужасным акцентом, потому что думала, что он впервые в Японии и не знает языка. Халлдор промолчал, но повернулся к Хенрику, и тот с улыбкой ему подмигнул: забыли? Он кивнул: забыли. Чего уж тут дуться, если и для него самого Андресс всегда был и будет на первом месте? Они вышли уже в Осаке, пусть и на окраине города. — Когда я только поступил в «Кагами», часто здесь пропадал, — поделился Хенрик. — Правда, прошло уже несколько лет, но непохоже, чтобы это место сильно изменилось. Халлдор только пожал плечами: пока он не видел большой разницы с их городом и не понимал, зачем понадобилось тащиться в такую даль. Но это ведь Хансен часто проводил тут время, не он. Ему виднее. — И зачем же мы забрались в такую даль? — Увидишь, — туманно ответил Хенрик. — Идем, пока не стемнело. Он пошел вперед, не оборачиваясь, чтобы проверить, идет ли Халлдор следом. У того, впрочем, было не так уж много вариантов — и он пошел за Хенриком. Хансен вел его мрачными пустынными переулками, и Халлдор против воли забеспокоился: кто знает, что может выкинуть разочарованный влюбленный со склонностью к насилию. Но скоро переулки закончились, они вышли на одну из оживленных улиц — тут повсюду призывно мигали вывесками кафе и магазины, мимо проезжали машины и проходили люди. Халлдор мысленно отругал себя за подозрительность. «Ты должен его выслушать», «Дай ему еще один шанс», — говорил он брату. А сам? Хенрик остановился перед магазинчиком, возле которого пахло свежим хлебом, булочками с корицей и кофе. Он приоткрыл дверь, чтобы пропустить Халлдора внутрь, и та тихо звякнула колокольчиком. — Добрый день, — улыбнулся мужчина за прилавком. — Чего желаете? Для парочек у нас акция: при покупке двух кофе любые две булочки на выбор в подарок. — М-мы не… — Халлдор залился краской и предпринял тщетную попытку спрятаться за Хенриком. — И я вообще-то парень, — пробубнил он оттуда. — Стесняется, — беззаботно пояснил Хенрик продавцу, и подтолкнул Халлдора обратно. — Мы вместе. Рука Хенрика все еще была у того на плече, и слова, которые он говорил так непринужденно, словно они были правдой, смущали Халлдора, так что он не успел возразить. — Мне двойной эспрессо и пирог с вишней, пожалуйста, — продолжил Хенрик. — А ты что будешь? — Капучино, — пробормотал Халлдор. — И, эм… — Могу посоветовать булочки с корицей — свежие, только из печки, — влез продавец. — Д-да, пожалуйста, — кивнул Эрлендсон с облегчением. — О, и заверните еще багет, — попросил Хенрик. С багетом он это хорошо придумал — удобно будет убивать его, когда они выйдут. Халлдор с трудом дождался, пока продавец упакует их заказ и примет оплату, и вылетел из магазинчика в ту же секунду, что он пожелал им всего доброго. — Я мог бы заплатить за нас, если у тебя нет денег на сладости, — с трудом сдерживая желание ударить Хенрика, заметил он. — У меня есть, — Хансен откусил хрустящую корочку от багета, торчавшего из бумажного пакета. — В таком случае я не понимаю, зачем потребовалось… — Да ладно тебе, — Хенрик улыбнулся. — Он сам предложил, зачем отказываться? Халлдор только фыркнул в ответ и отвернулся, пряча горящие щеки. Если бы Андресс был здесь, Хенрик уже обратился бы в прах. Хансен вытащил из пакета два стакана с кофе и протянул один из них Халлдору. Горячая жидкость внутри согрела замерзшие пальцы, и Эрлендсон только сейчас обратил внимание, что на улице ощутимо похолодало. Он отпил небольшой глоток своего капучино и довольно зажмурился — нежный кофейно-молочный вкус ласкал его рот. — Не так уж плохо, да? — Хенрик слопал уже половину своего пирога с вишней. Халлдор кивнул — он не ожидал многого от забегаловки на углу спального района, но то ли замерз и проголодался, то ли готовили там и правда неплохо. Они продолжили путь: Хенрик рассуждал о кофе, булочках и способах их приготовления. Халлдор старался не вмешиваться в его монолог, но удержаться было практически невозможно: Хансен, как назло, рассуждал так, что глупо было не поспорить с ним. — О, вот мы и пришли, — он остановился перед неприметным парком. Осень окрасила листья деревьев в огненные цвета — желтые, рыжие, красные всполохи мелькали тут и там. Землю под ними устилала листва — золотое море с ароматом земли и дождя. Халлдор закрыл глаза и прислушался к шуму ветра в кронах деревьев и шелесту шагов по опавшей листве. — У нас тоже есть парк, — заметил он. — И наверняка есть пекарня. Хенрик помахал перед ним багетом. — Мы будем кормить уток. — Уток? — Халлдор снисходительно приподнял брови. — Ну, это такие толстые птицы, — Хенрик развел руками, чтобы показать очертания. Халлдор закатил глаза, все-таки отнял у Хансена багет и отвесил ему подзатыльник. Тот обиженно потер место удара, а потом, заразительно рассмеявшись, схватил хлеб за другой конец бумажного пакета и повел Халлдора за собой вглубь парка. Когда они отошли достаточно далеко от дороги, до них донеслись звуки гитары. — Слышишь? — Эрлендсон кивнул. — Не думал, что когда-нибудь мне доведется покормить уток под музыку. Это же… — он посмотрел на Халлдора и вдруг почему-то покраснел. — Это клише, — закончил тот. В этот раз он первым двинулся по дорожке, которая, очевидно, вела к пруду в глубине парка. Хенрик недовольно пробурчал что-то про романтику, но об этом Халлдор хотел думать меньше всего. Композиция сменилась на более энергичную, а потом гитара снова затянула лиричную песню, когда они пришли на место. В пруду, почти скрытом под толщей опавшей листвы, действительно плавала пара упитанных уток — Халлдор подошел ближе, чтобы лучше их рассмотреть, а Хенрик отломил кусочек хлеба и бросил птицам. После того как вниманием уток полностью завладела булочка, он стал постепенно кидать угощение все ближе к ним, пока, наконец, не подманил к самому бортику. Халлдор отломил кусок и покрошил в воду — к уткам присоединились несколько их собратьев и потрепанный голубь, и они уже начали драться за еду. Под аккомпанемент гитары Халлдор мог игнорировать Хенрика, его неловкие попытки поболтать и глупые шуточки. Ему было спокойно и хорошо, уединенный уголок живой природы, несколько пожилых людей на лавочках неподалеку, шумный ребенок, бегающий по листве — все это создавало неповторимую атмосферу, которую не хотелось рушить разговорами. Видимо, Хансен тоже понял это, потому что довольно быстро замолчал, уставившись в воду. Халлдор вздрогнул, когда ему на плечи упало что-то большое и теплое, с легким ароматом парфюма. Он перевел взгляд на Хенрика, и тот пожал плечами в ответ на немой вопрос. — Ты дрожал, — пояснил он. — Если хочешь согреться, тут рядом есть одно местечко, где можно посидеть. Так. Неловко. Халлдор залился краской и спрятался за высоким воротником. Уже стемнело, и на улице стало слишком холодно в одном свитере. Халлдор не предусмотрел, что может настолько задержаться, и действительно замерз. — Спасибо, — пробормотал он. Хансен только улыбнулся. — Ты ведь ничего не имеешь против хорошего бара? — немного обеспокоенно спросил Хенрик. — Ничего общего с тем, что рядом с «Кагами»! — тут же заверил он. — И я не собираюсь тебя спаивать, если ты не хочешь. — Ладно, — не слишком уверенно согласился Халлдор. — Но я все равно несовершеннолетний. — Ты же со мной, — отозвался Хенрик. — Под присмотром взрослого — можно. Бар, про который Хансен рассказывал, оказался не таким уж плохим местечком. Несколько низких деревянных столиков, барная стойка, телевизор с музыкальным каналом, парочка завсегдатаев и бармен в классической позе — протирающий стакан. В баре было тепло и светло, и это выгодно отличало его от улицы и от поезда домой. И там было уютно — в отличие от дома. Хенрик заказал два пива, а Халлдор промолчал — он не собирался пить, но позволил тут решить за себя. Может, это окажется не такой уж плохой идеей. После третьей кружки Хенрика прорвало. Он поведал Халлдору о своих страданиях, о неприятностях на работе, проблемах с девушками — и вообще с кем-либо, об Андрессе, который никак не хочет отпускать его сердце, об Андрессе, который не простит «никогда-никогда», об Андрессе, которого он целовал как-то ночью, руку которого он сжимал тайком. Об Андрессе, который пах какао и морем. Об Андрессе, об Андрессе, об Андрессе. — На самом деле он не ненавидит тебя, — выпитая кружка пива помогла Халлдору расслабиться тоже. — Ты так думаешь? — недоверчиво прищурился Хансен. — Я так знаю, — вздохнул Эрлендсон. — Он сам мне сказал. Просто он не считает, что вы сможете снова стать друзьями. — Понимаю, — кивнул Хенрик. — Я бы, наверное, тоже не смог, — вздохнул он. — А ты? — Конечно, не смог бы, — отрезал Халлдор. — Нет-нет, подожди, — Хенрик замахал руками. — Не про то. Ты все еще ненавидишь меня? Халлдор замер, не зная, как ответить на этот простой вопрос. Можно ли сказать, что он все еще ненавидел Хенрика? Наверное, нет? Но ведь он искалечил жизнь Андрессу, он совершенно точно не заслужил прощения. Шанса все исправить — может быть, но точно не… — Не знаю, — покраснев, отвернулся Халлдор. — Я уже не знаю, что чувствую к тебе. Хенрик ойкнул и его щеки, розовые от алкоголя, стали совсем красными. — Т-только не думай, что ты стал мне нравиться! — выпалил Халлдор. Чертовски неловко. Но Халлдор ведь зарекся повторять ошибки своего брата, и если он чувствовал именно то, что сказал, то все сделал правильно. — Ты слишком милый, Халле, — Хансен бессильно рухнул лицом на стол. — У меня кровь пойдет из носа, если ты продолжишь. Халлдор и не представлял, что ситуация может оказаться настолько неловкой. Его лицо буквально пылало, и ему хотелось только спрятаться где-нибудь, чтобы никогда не видеть Хенрика снова. Халле. Он назвал его чертовым детским прозвищем, но вместо раздражения, которое возникало всякий раз, когда Андресс произносил это имя вслух — чего не было уже, наверное, лет десять, — Халлдор почувствовал дрожь в коленках. Стыдно и глупо. Глупо и стыдно. Он места себе не находил. — Мне пора, — пробормотал он. — Спасибо за вечер и… — Ох, прекращай, — Хансен приподнялся из-за стола. — Я провожу тебя, — заметив, что Халлдор собирается возразить, он добавил. — Я не так уж пьян. Он действительно выглядел вполне трезвым, хотя, возможно, это была одна из его суперспособностей бывалого алкоголика. Халлдор не стал отпираться — ему нравилась теплая куртка Хенрика, и совсем не улыбалось возвращаться одному. Обратная дорога показалась Халлдору намного короче: Хенрик тихо напевал что-то, и он задремал под его монотонный голос. Во сне было уютно, как дома в детстве, он прижимался к чему-то мягкому, кто-то гладил его по волосам и это снова возвращало его в то умиротворенное состояние, как когда они кормили уток в парке. Пробуждение не было неловким: Хенрик исхитрился, и сонный Халлдор открыл глаза, устроившись на своем подлокотнике. Он еще помнил нечеткие ощущения сна, но не придавал им значения — мало ли что привидится. — Утречка, — улыбнулся Хансен. Халлдор кивнул, еще не вполне соображая, где он находится и почему Хенрик желает ему доброго утра. Поезд остановился, и Хенрик, присев на одно колено, протянул ему руку. — Ваша станция, юный господин, — он боролся с улыбкой. — Позвольте вам помочь. Халлдор сонно улыбнулся, протянув ему руку, и почувствовал, как Хансен вздрогнул от прикосновения. Он явно не ожидал, что Халлдор примет правила игры. Хенрик потянул Эрлендсона за собой наверх и бегом пустился к двери — объявили окончание посадки. Прохладный воздух остудил кожу, пробрался под одежду и заставил Хенрика поежиться и разжать руку. Халлдор тут же виновато опустил глаза в землю. — Извини, — пробормотал он. — Пустяки, — отмахнулся Хансен. — Согреюсь на обратном пути. По дороге до «Кагами» они считали звезды. Ночь выдалась ясной и прохладной, и четко виднелась даже полоска Млечного Пути, обычно незаметная за светом городских огней. — Смотри-смотри, эти семь звезд — это же Большая Медведица, — Хенрик указал пальцем в небо и повторил очертания. — Восемь, — поправил Халлдор. — У той звезды на ручке ковша, Мицар, есть двойник, Алькор. Только увидеть его невооруженным взглядом практически невозможно, поэтому мало кто вообще знает о том, что он существует. — Ого! Я тоже не знал, — восхищенно выдохнул Хансен. — Но, думаю, теперь, зная, что он там, я всегда буду видеть его, — Хенрик на секунду замолчал, странно взглянув на Халлдора, а потом снова поднял взгляд к небу. — А вон та яркая звезда — это Полярная, да? — Ага. И Малая Медведица, — Эрлендсон прочертил невидимые линии созвездия. — Видишь левее треугольник? — Хенрик наклонился, чтобы проследить за пальцем. — Ниже есть еще звезды, но свет города их затмевает. Это Цефей. — О, а те три? — Хенрик перехватил ладонь Халлдора и потянул вверх. — Это же Орион? Пояс Ориона! — Близнецы, — вместо того чтобы одернуть руку, тот провел несколько линий. — Орион там, на другой стороне Млечного Пути. Три звезды рядом — его пояс, а вон та красная, в треугольнике выше — Бетельгейзе, его альфа. — Ты любишь звезды? — Хенрик искоса посмотрел на Халлдора, и тот лишь после этого осторожно высвободил свою руку из холодных пальцев. — Люблю. Хенрик совсем не разбирался в астрономии, не знал названий звезд на небе и путал созвездия. Он назвал Регул Венерой, нашел с десяток доселе неизвестных созвездий и рассуждал о черной дыре в центре Галактики и путешествиях в параллельные вселенные. И это совсем не раздражало Халлдора — он любил ночное небо и любил говорить о нем. А еще ему неожиданно легко было говорить с Хенриком — о чем угодно. Он остановился возле ворот и нашарил в сумке пропуск, но не тронулся с места, продолжая глядеть на звезды. Хенрик перевел взгляд с неба на него, и его глаза все еще сверкали. — Ну, — он едва заметно покраснел. — Ты не пожалел, что пришел? — Может, всего один или два раза за вечер, — отвернулся Халлдор. — Довольно неплохой результат, как по мне, — Хенрик рассмеялся. Вместо ответа Халлдор ткнулся носом ему в плечо и замер, стиснув пальцами толстовку на груди. Он слышал, как Хансен шумно сглотнул, а потом почувствовал его пальцы в волосах. Хенрик гладил осторожно, как тогда, во сне, и Халлдор порадовался, что сейчас не видно его лица. Через какое-то время движения замедлились, и ладонь остановилась на затылке. Халлдор понимал, что обнимает Хенрика слишком долго, что еще несколько секунд — и это станет действительно неловким, но не мог заставить себя отстраниться. С ним было легко, тепло и уютно, спокойно и комфортно, и поэтому вместо того, чтобы отпустить Хансена, Халлдор прильнул сильнее. Обхватил за спину и с трудом сглотнул ком в горле. — Ха-алле… — протяжно выдохнул Хенрик. Он крепче прижал Эрлендсона к своей груди, и только это помогло тому спрятать всхлип. Халлдор не хотел разжимать объятий. Отстраниться сейчас — значило снова остаться в одиночестве, снова потерять Хенрика и ту легкость, которая овладевала им каждый раз, когда они были вместе. Почему-то, по какой-то причине, в которой Халлдор сам не хотел себе признаваться, ему важно было оставаться рядом. Да, дома его ждал брат, но эти непонятные чувства… Они тянули к Хенрику, и сопротивляться им было практически невозможно. Холод, пустота и одиночество — его вечные спутники, и они ждали его там, за воротами школы, рядом с Андрессом, но здесь, в теплых, слишком долгих для прощальных, объятиях, Халлдор мог забыть о том, каким должен быть его образ. Ему было комфортно быть собой. И как же он не хотел уходить! Халлдора разрывало на части изнутри, и требовалось время, чтобы взять себя в руки. Но он должен был отпустить, должен уйти от Хенрика — от его тепла и легкого запаха парфюма, от атмосферы, которая возникла между ними. — Я поговорю с Андрессом снова, — глухо сказал он, чтобы разрушить тишину. — В этот раз вышло не очень хорошо, но… — Нет, наоборот, — Хенрик осторожно отстранил Халлдора от своей груди и заглянул в глаза. — Я рад, что это был ты. Халлдор поспешно отвел взгляд. — Я тоже. — Увидимся? — Хенрик тоже посмотрел в сторону. — Ага, — отозвался Халлдор. — Я пойду. Отстранившись, он быстро чиркнул пропуском по считывателю и скрылся за воротами. До самого входа в общежитие он чувствовал на своей спине взгляд сверкающих голубых глаз. По уровню неловкости сегодняшний день по праву заслужил первое место в списке самых стыдных вещей, которые Халлдор когда-либо делал, а ведь в школе на утренник его однажды нарядили в костюм пингвина! У Андресса до сих пор где-то завалялась фотография с того памятного дня. Халлдор осторожно приоткрыл дверь в блок и, разувшись, прошел в комнату. Как он и предполагал, Андресс еще не спал — читал свою книгу и удостоил его разве что небрежного взгляда. Эрлендсон тяжело вздохнул и опустился на кровать рядом с братом. — Я хотел извиниться, — просто сказал он. Он действительно хотел — за их ужасный разговор, конечно, тоже, но больше — за все, что произошло после. — Ничего, — Андресс отложил книгу. — Я не имел права тебя удерживать. Ложь. Снова ложь. Но Халлдор проглотил обиду. — Андресс, а ты, — он набрал побольше воздуха в легкие, — ты все еще любишь его? Тот, кажется, поперхнулся воздухом и обескураженно посмотрел на брата. — С чего вдруг такие вопросы? — Он, кажется, любит, — тихо ответил Халлдор и отвел взгляд. — Не думаю, что мои чувства когда-то были настолько серьезны, — вздохнул Андресс. — Это не успело, — он усмехнулся, — зайти слишком далеко. — Вот как. Самоирония — это не так уж плохо, если бы она была хоть малость убедительной. Если бы чувства Андресса действительно не были такими сильными, он никогда не позволил бы Хенрику сделать то, что тот сделал. Он любил его и, возможно, до сих пор любит — поэтому избегает, врет и прячется. — А… — Халлдор бросил на брата робкий взгляд. — А меня? — Ты же мой драгоценный младший братец, — Андресс потрепал его по голове. — Я всегда буду относиться к тебе по-особенному. А теперь прими душ, и хватит на сегодня этих глупых вопросов. Младший стянул куртку, бросил свитер и джинсы на спинку стула, взял полотенце и смену белья, и, улыбнувшись Андрессу, скрылся за дверью. Устало вздохнув, тот достал смартфон Халлдора из его сумки и без особого труда отыскал номер Хансена. Забив его в память своего телефона, он вернул гаджет брата на место. «Если ты действительно сожалеешь, сделай мне одно, последнее одолжение. Никогда больше не приближайся ко мне и моему брату». Как-то так, да? Андресс покосился на куртку Хенрика, которую Халлдор так небрежно бросил на кровати, и почувствовал, как короткие ногти впиваются в ладонь. Как ногти раздирают ему грудь изнутри. Он делал то, что должен был сделать. Так будет правильно. Когда брат ушел, Андресс много думал об этом, и его действия не были спонтанным проявлением чувств. После его сообщения Хенрик постепенно исчезнет из их жизни, и Халлдор тоже сможет о нем забыть. Потом, спустя время, он поймет, что Андресс был прав. И, может быть, тогда альтернативная вселенная, в которой они счастливы и любят друг друга, сольется с этой. Но ведь Халлдор выглядел таким счастливым, когда вернулся. Отправить.