Возвращение души

Раньше Гермионе никогда не приходилось лежать в больницах. И находиться в состоянии полной беспомощности. Она даже не могла донести ложку с жидкой кашей до рта. Но возможные мысли о ненависти к себе из-за полного бессилия были выветрены из ее головы банальной скукой. Ей ничего не разрешали, и Гермионе оставалось только плевать в потолок во всех смыслах и наблюдать из окна за птицами. Не прошло и недели как Гермионе начало казаться, что она медленно сходит с ума. Ей нельзя было выходить из палаты (она бы не смогла это сделать физически), и она не могла разговаривать из-за этого ни с кем другим, кроме медсестер, которые отмахивались от нее, пытаясь побыстрее покончить со своими обязанностями, и Гарри с Джинни, которые могли приходить только по вечерам на полчаса. Когда Гермиона вдалеке услышала громкий ворчащий голос Молли Уизли, она была готова скатиться с кровати от радости. Естественно, Молли не понравилось, в каких «ужасных условиях» наблюдали за самочувствием Гермионы, критикуя все от колдомедиков до вида из окна. Перечить ей никто даже не думал: во-первых, она — мать Героя Войны, а во-вторых, за ней следовал попятам сам Гарри Поттер, вечно поддакивающий. Конечно, ей удалось настоять на том, что Гермионе под ее присмотром станет намного лучше. Весь персонал недовольно хмурил брови. Похоже, они все мечтали, чтобы миссис Уизли побыстрее покинула это учреждение и никогда больше сюда не возвращалась, и если это требовало выписки Гермионы и сотни последующих за этим выговоров, то они были согласны потерпеть. После обхода Молли отправила Гарри договариваться с начальством. Они остались наедине как раз, когда у Гермионы по расписанию стоял прием пищи. Настоящей пищи, а не какой-то гадости, которое поступало в ее организм через обычную маггловскую капельницу. Молли вызвалась покормить Гермиону с ложечки, и все медсестры со вздохом облегчения вручили ей все необходимое и поспешили покинуть палату, чтобы перевести дух. Миссис Уизли с легким отвращением размазывала по краям блюдца кашицу зеленого оттенка и не стеснялась при этом грубых выражений. — Мерлин, я дойду до самого Кингсли, чтобы рассказать, какой кошмар здесь происходит, — уверяла она Гермиону, хотя та сама не понимала, что миссис Уизли подразумевала под «кошмаром». На это Гермиона лишь улыбалась. Она была рада видеть миссис Уизли. Еще она пожаловалась, что ей не дают читать, и Молли, всплеснув руками, вышла из палаты и вернулась меньше чем за минуту, держа в руках последний выпуск «Пророка». Она прочитала ей все от первой до последней странички. Гермиона не слушала, что она читает. Ей было еще тяжело так долго фокусировать свое внимание на чем-то, но сам голос миссис Уизли дарил ей душевное тепло. Она иногда проваливалась в дрему, настолько только один родной голос дарил ей тепло. Когда пришло время прощаться, Молли легонько потрепала ее по щеке и пообещала завтра угостить ее чем-нибудь вкусненьким. — Готовься собирать свои вещички, — невесело пошутила миссис Уизли перед уходом, подмигнув. Гермионе лишь оставалось думать о том, что женщина пережила за все это время, раз в ней проснулась тяга к злой иронии: у Гермионы совершенно не было никаких вещей, даже одежда, что была на ней, принадлежала больнице. Всю ночь она не могла никак уснуть, растрачивая последние силы на ерзание на койке. Ее переполняло счастье, что она последний раз видит эти грязно-серые стены и пожелтевший потолок и в последний раз чувствует этот запах лекарственных зелий. Она провела в этой палате всего неделю и еще год без сознания, ей здесь уже все до смерти надоело. Вообще Гермионе это все напомнило ночь перед первым учебным днем в Хогсварде. Тогда у нее тоже не было сна ни в одном глазу от перевозбуждения. Гермиона чувствовала, что она стояла на пороге чего-то нового. Завтра она войдет в новый мир, совсем как девять лет назад. Задремать ей удалось уже на рассвете. *** — Не забудьте, что принимать эти зелья из списка нужно каждые четыре часа, если она не спит, — строго говорил пожилой колдомедик, вручая свиток Джинни. — И привозите ее на обследование каждую среду и субботу. Если вы ее не привезете хоть раз, мы будем в праве вернуть мисс Грейнджер обратно в больницу. — Да-да, мы поняли сэр, — устало улыбалась ему Джинни. Она слышала это от него уже раз пятый, и колдомедик уже ей не на шутку надоел. — Следите за тем, чтобы мисс Грейнджер не переутомлялась, — не унимался он. — Не давайте ей читать. Хотя бы строго дозируете это время. Ей необходимо принимать пищу минимум пять раз в день. Все должно быть тщательно протерто, чтобы ей было несложно прожевывать. За сутки ей нужно будет выпивать не меньше полтора литра жидкости. Джинни лениво кивала, не переставая вымученно вежливо улыбаться. — Мисс Грейнджер, — колдомедик уже повернулся к Гермионе. — Что вы должны сделать, если почувствуете себя хуже, чем обычно? Таким тоном ее обычно спрашивал рецепт какого-нибудь мудреного зелья профессор Снейп. Если бы раньше подобные ассоциации вызвали у нее раздражение, то теперь Гермиона ощущала легкую грусть. — Связаться с больницей и ждать прихода специалиста, не заниматься самолечением, не терпеть боль, — отчеканила Гермиона зазубренный ответ. Совсем как в школе. Десять баллов Гриффиндору. Колдомедик, удовлетворенный ее ответом, попрощался с девушками и быстрым шагом вышел из палаты. — Мерли-и-ин, — простонала Джинни, — я думала, он никогда не уйдет. — Он все же несет за меня ответственность, — сказала в его защиту Гермиона. Еще до прихода Джинни медсестры вымыли Гермиону и переодели ее в чистую одежду. Это были те же брюки и рубашка, в которых ее привезли Уизли, перепуганные очередным приступом. Гермиона даже удивилась, что запомнила такие мелкие факты, несмотря на дикую боль. Сейчас она сидела на заправленной койке и ждала, когда Гарри уладит все формальности с руководством больницы. — Да и черт с ним, — махнула рукой Джинни. — Скоро это все закончится, и мы будем дома, где сможем хоть дышать без чуткого надзора. Ты не представляешь, как родители рады, что ты будешь жить с ними! Мы все уже взрослые, но им очень не хватает того, о ком нужно заботиться. Гермиону немного покоробило, что Джинни говорила о ней как о маленьком ребенке. Хоть она и была права, Гермиона все еще не свыклась с мыслью, что она сейчас даже в туалет не может сходить без посторонней помощи. — Мы приехали на такси, для папы это уже было самое настоящее приключение! Пока мы тут прохлаждаемся, водитель, наверное, уже в бардачок готов от него спрятаться, — смеялась Джинни. — Все же любовь к маггловским машинам у папы способна отвлечь его от самой рутинной работы. А то он уже и носа не показывает из Министерства своего. Хорошее настроение передалось Гермионе, и она уже тоже улыбалась, когда в палату зашел вместе с санитаром Гарри. К ней подошел санитар и уже приготовился произнести заклинание левитации, Гарри резко прервал его. — Я сам в состоянии помочь своей подруге, — с этими словами он подхватил Гермиону на руки. Девушка подарила ему полный благодарности взгляд: ей уже порядком надоело, что ее, как какую-то вещь, переставляют с места на место заклинанием. Они так долго блуждали по лабиринту из коридоров, что Гермиона даже успела всерьез испугаться, что больница просто не хочет ее отпускать, и друзьям придется вернуться обратно и оставить ее в той же палате, чтобы самим хотя бы выбраться. Но, к счастью, вскоре они оказались в просторном холле, в конце которого красовалась массивная дубовая дверь. Именно за ней от Гермионы прятали Лондон. Оказавшись на улице, Гермиона с наслаждением глубоко вдохнула грязный городской воздух. Шум, вызванный гулом автомобилем и топотом людей, казался музыкой для ее ушей после оглушающей тишины палаты. У небольшого автомобиля с открытым капотом стояли двое мужчин. Один из них живо жестикулировал, что-то объясняя, а второй жадно ловил каждое его слово. — Пап, можно ехать, — сказала Джинни, пока Гарри усаживал Гермиону в машину на заднее сидение, но, заметив, что на ее слова никто не обратил внимания, она подошла к одному из мужчин и положила руку на его плечо. — Папа! В этом человеке Гермиона никогда бы не признала Артура Уизли, встреть она его случайно на улице. Он сильно похудел, вместо густых рыжих волос на голове остались лишь редкие седые пряди, а некогда добродушное пухлощекое лицо изуродовали многочисленные глубокие морщины. Он вздрогнул всем телом от прикосновения дочери и растеряно посмотрел на нее. — Ох, прости, секунду, — сказал он ей и обернулся к мужчине, который не прекрасщал что-то с запалом рассказывать. — Мы можем продолжить разговор после поездки. Водитель впал на секунду в ступор и после неуверенно кивнул. Мистер Уизли сел на переднее сидение и повернул голову к Гермионе. — Здравствуй, Гермиона! Прости, что так и не смог вырваться и навестить тебя! На работе такой завал, что я уже третью ночь подряд был вынужден колдовать кровать из стула в своем кабинете. Просто ужас какой-то! Мужчина улыбнулся, и Гермиона тут же увидела того самого неунывающего мистера Уизли. — Ничего страшного, — заверила его Гермиона. — Первое время мне было так плохо, что я рада, что никто не видел меня в этом кошмарном состоянии. Сейчас мне куда лучше. — Рад это слышать. Надеюсь, ты готова идти на поправку? Потому что мы с Молли не собираемся давать тебе поблажек, пока ты не будешь уверенно стоять на своих ногах! — Готова! — рассмеялась Гермиона, чувствующая впервые за долгое время небывалую легкость во всем теле. Водитель еще немного постоял, прежде чем хлопнуть капотом и залезть обратно в машину. Во время поездки они с мистером Уизли снова о чем-то своем начали беседу, а Гарри и Джинни, сидящие рядом с Гермионой, не прекращали ворковать ни на минуту. Только Гермиона не обращала на это никакого внимания. Она жадно всматривалась на быстроменяющийся пейзаж за стеклом. Она никогда раньше не замечала за собой такой тяги к окружающему ее миру, но после того, как она наблюдала одну и ту же картину из окна всего лишь неделю, ей стало казаться это важным. Возможно, дело было в том, что она все еще не могла сама передвигаться, и меняющаяся картинка за окном стала имитацией движения. — Надо же, — пробормотал под нос водитель, когда они доехали до Норы. — Сколько здесь езжу — первый раз вижу такой чудаковатый дом. Мистера Уизли, похоже, нисколько не задели его слова насчет семейного гнездышка. Он оставил комментарий водителя без ответа и продолжил как ни в чем не бывало расспрашивать дальше об особенностях маггловского автопрома. Гарри снова взял Гермиону на руки, как только вышел из машины. — Как ты? — обеспокоенно спросил он, разглядывая ее лицо, будто подруга могла соврать. — Не укачало? — Нет, все прекрасно, — смущенно ответила та. Раньше всегда она смело брала шефство над Гарри и Роном, мол, она старше и усидчивее, а значит должна нести за них ответственность. Она даже придумала себе дополнительный стимул оставаться в библиотеке подольше, мол, сможет побольше узнать полезной информации, которая потом им обязательно пригодиться. Сейчас она разглядывала резко ставшим волевым профиль друга и с грустью заметила, что он прекрасно справился и без нее в итоге, и именно она сейчас нуждается в помощи Гарри. — Будешь пока жить в моей комнате, она все равно свободна, — сказала Джинни, открывая дверь перед ними. Гермиона огляделась по сторонам. В коридоре все вещи стояли на своих местах, тот же интерьер. Но что-то было не так. Не хватало смеха и разговоров, которые всегда царили в шумной семейке Уизли. Не хватало аромата вкусных блюд, которые с любовью готовила миссис Уизли. Не хватало смеха и улыбок. В коридоре и гостиной никого не было. Гарри вместе с ней поднялся по лестнице, впереди вела их Джинни к своей комнате. По сравнению с просторной палатой ее комната показалась Гермионе совсем крохотной, но зато куда уютней, чем даже в ее воспоминаниях. В комнате было темно из-за тяжелых занавесок, не пропускающих солнечный свет. Ее положили на кровать, заправленную ярко-розовым покрывалом. Кроме кровати в комнате еще были тумбочка с ночником, старый платяной шкаф со скрипучей дверцей, пушистый ковер и несколько горшков с кактусами. — А где Джордж? — полюбопытствовала Гермиона и тут же пожалела о своем вопросе, заметив смену выражения лиц у Джинни и Гарри. — Не знаю, — пожала плечами Джинни. — Он уже давно не отчитывается нам, где он и с кем... Она хотела добавить что-то еще, только с первого этажа раздался громкий голос мистера Уизли.. — Джинни, милая, спустись на секунду. — Сейчас! — крикнула она. — Я ненадолго, устраивайся пока, Гермиона. Когда они перестали слышать звуки ее шагов, Гарри громко кашлянул, привлекая внимание Гермионы, которая, задумавшись, проводила рукой по мягкому покрывалу. — Я хотел бы обсудить с тобой нечто важное, — сказал он тихо. — Думаю, что сейчас лучший случай, пока мы одни. Гермиона безмятежно взглянула на него. — И о чем ты хочешь поговорить, — спросила она, склонив голову набок. — О Крауче. Хорошее настроение Гермионы в миг улетучилось. — Ох, Гарри... — Нет, Гермиона, я хочу, чтоб сейчас ты хотя бы на пять минут забыла про свои принципы и внимательно меня выслушала. Пожалуйста. Гарри сел рядом с нахмурившейся Гермион и требовательно взглянул в ее глаза. — Я хочу, чтоб ты понимала всю серьезность ситуации, так как ты остаешься в одном доме с бывшим темным волшебником. — Он же не может колдовать, — возразила Гермиона, прищурившись. — Ты сейчас тоже. Еще ты не можешь дать физический отпор — ты абсолютно беззащитна. — Но вы же сами говорили, что их же магия не дает им причинять другим людям вред: у них случится приступ... — Все верно, только Крауч — не обычный темный волшебник. Он еще и совершенно чокнутый вдобавок ко всем своим минусам, — Гарри поправил съехавшие на кончик носа очки. Гермиона непонимающе смотрела на него. — И что ты хочешь сказать? Что он намеренно причиняет себе боль? — Не совсем. Скорее, он готов потерпеть эту боль, если сможет кому-нибудь сделать жизнь хоть чуточку хуже. Гермиона, говорю тебе, он вроде как и раньше не дружил с головой, но после «возвращения к жизни» крыша у него поехала окончательно. — То есть, эта хваленая мера наказания не работает должным образом? — усмехнулась Гермиона. — Или Крауч является исключением, что подтверждает правило, — вздохнул Гарри. — Подобных моментов больше не было. Самое главное, что... несчастные случаи уже были. — Что? — охнула Гермиона, вцепившись в покрывало. — Он не сразу попал к Уизли. Сначала его определили к семье полукровки и магглорожденной. Крауч бы превратил лицо главы семейства в кровавое месиво, не оттащи его вовремя, за какое-то якобы грубое слово. Говорю тебе, он стал еще более неадекватным. — Но почему его тогда не закрыли где-нибудь, а просто перевели в другую семью? — дрожащим голосом спросила Гермиона. — Потому что тогда бы многие подумали, что, как ты сказала, «хваленная система не работает». Противники нынешнего состава Минестерства могли бы использовать это против них, и тогда бы страна опять погрузилась в хаос. Гарри вскочил с кровати и начал ходить кругами по комнате. Гермиона видела перед собой человека, неуверенного в том, что он сам говорил. Это было непривычно, потому что Гарри редко когда так явно демонстрировал то, что гложет его изнутри. — Пойми, — продолжал он. — Все только-только наладилось, и эти неприятности могут привести к большим проблемам. — Сомневаюсь, что избитый до полусмерти человек из-за программы Министерства — всего лишь неприятность, — отказывалась соглашаться с ним Гермиона. Гарри остановился и посмотрел на нее. Он долго ничего не говорил, просто молча пристально смотрел ей в глаза. Она не понимала, что Гарри хотел разглядеть в ее взгляде. — Он попал к Уизли из-за Рона. Он был героем Войны, а в его семье и так не было домовика. Его и мистера Уизли поставили практически перед фактом. Они не могли отказаться. Все были уверены, что они смогут с ним справиться. — Только не рассчитали, что Рон уедет. Гарри на это лишь кивнул. — Я не хочу тебя запугать, Гермиона. Я хочу, чтоб ты была максимально осторожна. Если честно, где-то в глубине души я надеялся, что тебя не выпустят из больницы, и мне не придется все это тебе объяснять. — И что ты предлагаешь мне делать? Избегать его? — с вызовом спросила Гермиона. — В первую очередь — не смотри ему в глаза, — сказал Гарри, и Гермиона поняла, что он не шутил. — Надеюсь, мы вас сейчас ни от чего важного не отвлекаем? Извиняющийся тон мистера Уизли заставил их обоих вздрогнуть и повернуться к двери, которую тот немного приоткрыл. — Нет, что вы, все хорошо, — виновато улыбнулся Гарри. — Просто у вас такие лица серьезные. Точно ничего не случилось? — Нет-нет, никаких проблем, — подтвердила слова Гарри Гермиона. Из-за спины мистера Уизли показалась Джинни. Она закусила нижнюю губу и избегала взгляда Гермионы, будто как-то умудрилась за эти десять минут провиниться перед ней. — Гермиона, я бы хотел обсудить с тобой кое-что важное, — заговорил, прокашлявшись, мистер Уизли, и у Гермионы промелькнула мысль, что Гарри практически так же начал свой разговор про Крауча. — Сейчас сложилась такая ситуация, что мы не можем быть рядом с тобой круглыми сутками, а за тобой требуется постоянный уход: у Молли — приют, у меня — Министерство, у Гарри и у Джинни — учеба, да и живут они сейчас далеко отсюда. Но и оставить тебя там мы не могли. Мне пришлось в свое время там лежать, в той больнице, — ничего отвратительней в моей жизни не случалось. Я бы лучше снова пошел в бой, чем пробыл там хотя бы неделю... — Папа! — грозно сказала Джинни, бросив на отца яростный взгляд. — Но, милая, я говорю от всего сердца. Так вот, мы решили... я решил, что днем за тобой может приглядывать Бартемиус... — Что?! — одновременно воскликнули Гарри и Гермиона. Гарри решительно подошел к Артуру, тяжело дыша. — Мистер Уизли, это же безумие! Вы сами должны понимать, что оставляете ее на милость этому чокнутому. А она является причиной, почему его горячо любимый хозяин мертв. — Его поведение в нашем доме не вызывало никаких нареканий, — уверенно ответил на это мистер Уизли. — Не сочтите меня злодеем, но только так мы сможем узнать, остается ли Бартемиус опасностей для окружающий. Все пройдет хорошо, и мы сможем сказать, что программа Министерства действительно работает. — Вы хотите проверить это на Гермионе? — возмутился Гарри. — Если бы я хоть немного сомневался в этой... затее, то даже не стал бы предлагать такое решение проблемы, — оставался непоколебимым мистер Уизли. — Я не собираюсь терять друга, чтобы Министерство узнало, правильно оно поступило или нет! — упрямился Гарри. — Пойми, Гарри, ты не лучше меня знаешь, как сейчас нужны позитивные результаты действий Министерства. — И что? Я тогда лучше заберу Гермиону к себе. Кикимер уж точно поможет ей выздороветь, а не наоборот. — Гермиону отдали именно сюда под мою ответственность, а не под твою, Гарри. И я сомневаюсь, что Кикимер в состоянии будет таскать Гермиону по твоему большому дому. — А бывший Пожиратель, конечно, будет в состоянии! Гарри, похоже, разозлился не на шутку. — Я не собираюсь оставлять ее наедине с этим монстром, без колебаний убившем собственного отца. Лучше я увезу ее прямо сейчас обратно в больницу. — Пусть Гермиона сама решит, чего хочет она, — прервала его тираду Джинни. Три пары глаз уставились на Гермиону, которая не сразу поняла, чего они от нее ждали. С одной стороны, задумалась Гермиона, она действительно не горела желанием быть полностью беззащитной перед опасным Пожирателем, но с другой стороны... Девушка так не хотела возвращаться обратно, в свою пустую палату, где ей одновременно невероятно одиноко и где ей не дают и вздоха сделать самостоятельно. — Думаю, — сказала она через пару минут, — я бы хотела остаться здесь. Заодно посмотрю, что представляют собой эти домашние-эльфы-пожиратели. Я не позволю им после всего, что со мной произошло, продолжать меня запугивать. Я готова держать удар. — Истинная гриффиндорка! — улыбнулся мистер Уизли в то время, как Гарри качал головой. — Кстати, где он? — поинтересовалась Гермиона. — Поехал с мамой в приют, она его туда частенько берет, чтобы он там ей помогал с мелкими поручениями, они будут дома вечером — ответила Джинни, которая тоже теперь улыбалась Гермионе. Гермиона не могла не улыбнуться подруге в ответ, хотя внутреннее она вся дрожала и жалела, что не выбрала вернуться обратно. В голове лишь эхом звучало : «Не смотри ему в глаза».