***
Сейчас Эйджи ощущал превосходство. По телу гулял мандраж от предвкушения, он был близок к чувству полной Эйфории — его сердце билось быстро-быстро, заглушая всё остальное громким набатом в ушах, а искусанные губы сами по себе растягивались в радостной улыбке, но безумный взгляд широко открытых карих глаз портил все впечатление. Это был плотоядный оскал и никак иначе. Эйджи два года бродил по лесу из своего страха, сомнений и переживаний и наконец нашел заветный цветок папоротника в виде того человека, что спустил курок, всадив пулю в его Эша. Линкс выжил, но быть безукоризненным руководителем больше не мог, пуля оставила в нём свой след навсегда, как и в Эйджи — эта шальная пробила глухую стену глубоко в его душе, где пряталась вся жестокость и тьма, о которой Окумура даже не подозревал до того дня, и он многое бы отдал, лишь бы оставаться в неведении и дальше. Любовь к пыткам всплыла наружу вместе со всем остальным дерьмом. Эйджи вздрогнул от негромкого всплеска и сделал шаг назад, чтобы не попасть под холодные брызги воды, что так добродушно выливал из канистры Шортер на привязанного к стулу человека. Тот очнулся, резко распахнув глаза; задёргался, но веревки плотно и надежно пригвоздили его к сидению, Окумура был в этом уверен, ибо самолично закреплял узлы на его конечностях. Эйджи кивнул Шортеру, тот отбросил канистру прочь и рывком вытянул изо рта тряпку, заменяющую их узнику кляп. Артур грозно зашипел и мотнул головой в сторону, стряхивая капельки воды с блондинистой челки. Он молча смотрел на Эйджи снизу-вверх пустыми голубыми глазами, не проронив ни единого слова. — Ну, есть что сказать, Артур? Окумура склонил голову на бок и посмотрел прямо в глаза человеку, которого мечтал убить всё это время. Просто отобрать жизнь и вместе с холодным телом выкинуть в грязную канализацию Нью-Йорка всё то, что скопилось в голове и давило изнутри страшным грузом из ненависти и злости. Артур хмыкнул, левый уголок губ пополз вверх, искривляя их в косой ухмылке. Он расправил плечи и удобнее устроился на стуле, выражая своей позой насмешку над всей ситуацией. — Сожалею о том, что Эш не сдох. Скорее всего и ты без него загнулся бы, мелкий сученышь. Смачный плевок оказался у самых ног Эйджи, Шортер в углу дернулся, потянувшись в сторону Артура. — Шортер, нет. Я предупреждал, что он мой. — Окумура отрицательно качнул головой, и парень остался на месте, лишь сильнее сжимая кулаки. От Артура это не скрылось, он перевёл взгляд на Эйджи, теперь разглядывая его более внимательно. Из-за такого пристального взгляда на себе захотелось курить. Рука потянулась к заднему карману джинс и вытянула оттуда смятую пачку вместе с зажигалкой. Пальцы подрагивали, доставая сигарету, Эйджи мазнул по колесику зажигалки — кончик вспыхнул с первого раза. Пухлые губы обхватили фильтр, делая затяжку. Дым проник внутрь, обжигая горло, едкий и горький, он, казалось, вытеснил все мысли в голове, вызывая короткий спазм. Окумура выдохнул в потолок, подступая ближе к Артуру. Смахнул пепел прямо ему на штаны, сделал ещё одну затяжку. Эйджи очень хотелось врезать этому человеку: задеть кулаком бледное лицо, наотмашь вверх, чтобы костяшками попасть по широкому носу и разбить его до крови. Наконец, Артур дошел до каких-то выводов у себя в голове и прервал своё молчание. — Так вот, кто теперь руководит бандой. Неожиданно. Знал бы — выпустил пулю и в тебя тоже. Эйджи ничего не ответил. Третья затяжка была последней, зажав сигарету большим и указательным пальцами, он схватил Артура за предплечье свободной рукой и прижал горящий кончик к оголенной коже. Парень вздрогнул и закусил губу, очевидно сдерживая крик. Эйджи покрутил окурок, вдавливая его в руку, кожа зашипела и покраснела вокруг. Артур даже не пискнул, что очень расстроило Эйджи, ведь он хотел услышать, как он кричит, захлёбывается слюной, без возможности даже нормально дышать из-за страха. Окумура отбросил сигарету в сторону, и опустил пострадавшую руку, на ней красовался округлый след, кожа на ожоге покраснела и лопнула, кровь смешалась с серыми разводами пепла. Артур был в ярости. На шее вздулись вены, а брови свелись к переносице; губы побледнели, сжимаясь в упрямую линию. Он был похож на загнанного в угол пса — пристрели его или он разорвёт тебя собственной пастью и растянет все потроха по округе. Эйджи посмотрел на Шортера, который всё это время молча стоял в углу и буравил взглядом затылок их пленника. — Помоги его перетянуть поближе к столу. Нам нужно с ним немного побеседовать. Парень кивнул и хрустнул пальцами, разминая шею. Чего чего, а в широком развороте плеч и больших руках Вонга физической силы было предостаточно. Шортер толкнул ногой спинку стула, и тот вместе с Артуром завалился вперёд. Вонг склонился вниз и, ухватив их пленника за отросшие волосы, потянул тело в сторону небольшого железного стола. Артур начал вырываться из хватки, но связанные за спиной руки не позволяли сделать что-то существенное для освобождения. — Поднимайся, Артур. — Шортер вздернул его верх и снова усадил на стул, перед невысоким железным столом. Эйджи уже был там, в руках он крутил небольшой кухонных молоточек для отбивания мяса, металлическое долото с острыми зазубринами с одной стороны отлично подходило для достижения его конечной цели. Эйджи хотел извинений. Дело было не сколько в самих словах, сколько в том, какое унижение испытает Артур, произнося их. Пленник выглядел сюрреалистично в ярко-белом свете флуоресцентных ламп, бледный, с блондинистыми волосами и бесцветными глазами — словно чистый лист бумаги, и у Окумуры руки чесались разукрасить его: багровыми мазками по всему холсту. — Шортер, будь добр, отвяжи его руки и держи на поверхности стола. По растерянному лицу Вонга Эйджи понял — тот надеялся, что они просто разберутся с Артуром, повалив узника на пол и хорошенько пройдясь ногами по его ребрам и селезёнке, но такой план казался слишком простым и не интересным для Окумуры. Эйджи почувствовал, как предвкушение закололо в кончиках пальцев, лицо горело и окрасилось румянцем, Окумура, даже не смотрясь в зеркало, был уверен в этом. Шортер наконец развязал Артура, тот хотел было ударить его, но Вонг пресёк эту неудачную попытку, и сжатый кулак не долетел до его лица. В отместку тот пятерней зарылся в отросшие блондинистые пряди на макушке и с размаху вдавил лицо Артура в поверхность стола. Каждый в комнате услышал хруст переносицы, кровь хлинула фонтаном — багровыми маслянистыми ручьями она стекла по подбородку и шее, стекая на стол. — Блять, сука! — Артур вскрикнул, воздух со свистом вырвался изо рта вместе с кровавой слюной. Эйджи будто сам почувствовал металлический привкус у себя во рту. — Итак, Артур, теперь всё зависит от тебя. Мои требования максимально простые — мне нужны извинения. Получу их быстро — ты умрёшь быстро. Если нет, я буду тебя истязать, пока не получу их. Каков твой ответ? — Пошёл ты, мелкая тварь. — Я так и думал. — Эйджи кивнул, словно подтверждая свои догадки. — Пожалуй, начну с твоих пальцев, чтобы ты пожалел о каждой выпущенной тобой пуле. Эйджи посмотрел вниз, на кисти Артура, что были тесно прижаты огромными ручищами Вонга и, примеряясь, занёс над головой молоточек, что до этого держал в руках. Замахнулся на выдохе, долото тяжело опустились прямо в центр левой ладони. Треск тонких костей, небольшая квадратная вмятина с кровоподтеками от шипов налилась синевой, затем ещё одна и ещё. Эйджи перешёл на пальцы, перед глазами — страшная картина из прошлого: Эш в крови, Эйджи в истерике бежит к нему, за спиной Шортер и его люди разбираются с теми, кто их похитил. Вокруг крики и суета, но Окумура видит только центр всей картины, то, как его любимый умирает. Артур кричал, Шортер сжимал его предплечья, молчаливой горой нависая над ним и удерживая на месте. Эйджи был не с ними, а в своём личном аду, и ему казалось, что кричит он, а не их пленник. Вынырнув на поверхность из липкого ужаса своих воспоминаний Эйджи посмотрел вниз, на изувеченные руки Артура. Длинные и аккуратные ещё несколько мгновений назад пальцы теперь были раздроблены, на указательном и среднем правой руки ногтевые пластины треснули, превращая верхние фаланги в развороченные куски мяса. На безымянном правой был открытый перелом сустава: острый осколок тонкой кости распорол кожу, окровавленным концом вырываюсь наружу. Эйджи удивлённо выдохнул от ощущения дикого и неожиданного облегчения из-за чужой боли. Поднял взгляд на своего узника: бледное лицо пошло красными пятнами, на лбу от напряжения билась венка, а глаза были влажными. Приятно, как же было приятно видеть боль в этих льдистых глазах. Окумура поднял руку с зажатым в ней молотком, что весь был покрыт багровой кровью, в направлении Артура, серебристое долото уперлось в щеку узника: — Ну, что, теперь готов извиниться, м? Артур дернулся на стуле, Шортер рыкнул удерживая его на месте, но в разговор не вмешивался. Узник откинул голову назад и засмеялся, его широкие плечи содрогались, окровавленные ладони оставляли на железном столе разводы в виде смазанной пятерни. Шортер тихо позвал Окумуру, в глазах китайца читался немой вопрос, но Эйджи просто пожал плечами, ему по большому счёту плевать, что будет с Артуром, главное — чтобы тот помучался. Громкий смех прекратился так же резко, как и начался — узник умолк и накрепко, будто вгрызся взглядом прямо в Эйджи. Его лицо в пурпурных дорожках уже запекшейся крови опухло, кожа вокруг носа набрякла и посинела, он выглядел так, словно искусанные губы в любой момент разомкнутся и такое желаемое «прости» вылетит из его рта, но… Заветные слова услышать от него было не суждено. Смачный плевок фонтаном крови плеснулся на стол, язык, живьём выгрезенный под корень, словно влажный кусок животного мяса упал на металлическую поверхность. — Блять! Твою мать, ебанутый! Шортер вскрикнул, отходя назад. Эйджи же не сдвинулся с места, он не отрывал взгляда от Артура, который теперь завалился на бок и захлебывался в собственной крови, конвульсивно содрогаясь от багровых потоков, что хлынули из его рта и ниже, орошая всё собой и превращая в сплошное алое пятно. — Верно, лучше сразу сдохнуть, чем сдохнуть униженным. Артур — остался высокомерным идиотом, даже находясь на смертном одре, невероятно. Шортер, уберешь. Эйджи вздохнул, отложил молоток, мазнул взглядом по побледневшему Вонгу. — На сегодня я закончил, буду у себя, Эш заждался уже. Окумура молча обошел стол, остановился у тела. Ладонь сама потянулась к окровавленному лицу, кончики пальцев окрасились в красный. Теперь Окумура был полностью удовлетворен.***
Дорога по ступенькам вверх казалась Эйджи бесконечной. Он чувствовал себя уставшим и опустошенным, но одновременно с тем в теле была лёгкость. Так себя чувствуют люди после долгого интересного путешествия — изнурёнными, но счатливыми, словно на некоторое время выпал из реальности и, перед тем как вернуться в мир нужно немного отдохнуть и прийти в себя. Их с Эшем убежище было на самом верху старого, но добротного и крепкого дома. Просторная мансарда с огромным полукруглым окном стала их личной вселенной. Лакированная дубовая дверь скрипнула, открываясь. Эйджи вошел внутрь, прошелся взглядом по комнате — Линкс стоял у окна рядом с мольбертом, его поза выдавала усталость: плечи опущены, спина немного сгорблена, но руки, словно не ощущая прошедших часов работы, всё так же порхали по холсту. Окумура невольно засмотрелся на работающего мужа — Эш открыл в себе тягу к искусству во время реабилитации после ранения и до сих пор занимается этим. Раз уж он больше не мог руководить людьми и делами в банде, то решил добывать на жизнь более мирным способом. Эйджи не смог не заметить, что у его любимого это получалось. У Эша всегда всё получается. — Хей, я здесь. Линкс вздрогнул, кисть съехала с нужной траектории и смазала краску, Эш убрал руку от холста ополоснул кисть в стакане с водой, что стоял на столике рядом и повернулся к Эйджи. — Я потерял бдительность, не слышал, как ты вошел. — Тебе больше не нужно быть на стороже, ты под моей защитой, Эши. — Да, я знаю, радость моя. — Эш улыбаясь, подошел к Эйджи, он до сих пор возвышался над Окумурой и был шире в плечах, но оставался таким же худым и жилистым, в то время как его муж основательно набрал в мышечной массе и обзавелся недюжинной силой. — Где же наша юность, когда ты весь такой невинный и наивный просил меня дать тебе подержать пистолет. — Эш заботливо убрал смольные волосы со лба и стёр багровую каплю со щеки, внимательные зелёные глаза всматривались в лицо Эйджи словно выискивая там ответы, но Линкс всё же решил спросить в голос: — Это его кровь? — Да. Артур мёртв. Ответом были нежные объятия. Руки Эша крепко обвились вокруг плеч Эйджи и прижали к груди, тёплые бледные губы поцеловали в висок. От блондина пахло масляными красками, растворителем и им самим, Окумура глубоко вдохнул, впуская в себя его запах, так же, как и сигаретный дым, какой-то час назад. — Эш, если ты не сильно устал, может примешь ванну со мной? — Эйджи потерся холодным кончиком носа о шею Линкса и поцеловал его прямо над воротом домашней белой футболки. Ладони Окумуры собственнически легли на талию Эша, медленно поглаживая бока через тонкую ткань; кровавые пятна от пальцев стали дополнением на белом хлопке рядом с разводами краски. Будто трофей от победителя для любви всей его жизни. — Нет, я не устал. — Линкс оставил короткий поцелуй на щеке Эйджи и отстранился. — Пойду наберу ванную, а ты пока сними грязную одежду. Эш развернулся и пошел в сторону бёбу в другом конце комнаты, за которой пряталась их ванная, по пути сбрасывая запятнанную футболку. Золотистые лучи заходящего солнца, словно омывали его бледную спину и создавали светящийся контур вокруг тела, превращая вытянутый силуэт в нечто неземное. Через мгновение из крана полилась вода, уверенной струей отбивая темп о дно акриловой ванны; Эйджи поспешил избавиться от рубашки, отбросив её куда-то в сторону, туда же полетели и чёрные скинни. За ширмой было жарко, клубы теплого пара собирались у поверхности воды и устремлялись к покатому потолку. Линкс склонился над краном, разбавляя в горячей воде морскую соль, лопатки на спине обострились, словно растущие изнутри крылья, когда он руками перемешивал в ванной прозрачные маленькие кристаллы. Эйджи встал позади него, руки привычно легли на талию, а губы оставили маленький поцелуй на выступающем позвонке; ладони поднялись выше, медленно оглаживая бока, затем пальцы коснулись острых сосков, холодными кончиками слегка потирая их. Линкс напрягся, и попытался вывернуться так, чтобы встретиться губами с Окумурой, но тот ему не дал; Эйджи просунул колено между сведенными бедрами, слегка раздвигая ноги. Тихое «стой так» осело теплым дыханием где-то у шеи Эша, а затем проворные пальцы его мужа сжали узкие бедра, сминая мягкую кожу. Линкс вздрогнул, когда тёплое дыхание коснулось копчика, и слегка прогнулся в спине, почувствовав горячий язык у входа. Влажный кончик елозил по расселине, пока не проникая внутрь, словно дразнясь, а сильные руки раздвинули половинки задницы, давая больший доступ. — Эйджи, что ты… Зачем? — Эш всхлипнул, когда одна рука обхватила член, одновременно с тем, как язык проник внутрь. Он чувствовал неторопливые поглаживания везде и, будто между двух огней метаясь, не знал, куда себя деть. — М-м-м. — Окумура засосал кожу у края сфинктера и с влажным звуком отстранился: — тебе не нравится? Его руки сразу пропали, оставив после себя лишь легкое ощущение давления, и Линксу захотелось вздохнуть от досады, но он сдержался: — Нет, напротив. Просто, давай продолжим в ванной — вода стынет. Эш начал опускаться в ванную, осторожно, чтобы не задеть ногами Эйджи, что забрался следом. Вода спокойными горячими волнами омывала их тела, пока они устраивались внутри. Окумура уперся спиной о бортик, не слишком широко расставив ноги, чтобы Линксу было удобно сесть сверху, лицом к нему. — С ним покончено, я не верю, что спустя столько времени — конец. Что мне делать дальше, Эши? — Окумура прервал молчание, серьёзное выражения лица с сжатыми губами и сведёнными к переносице бровями совсем не вязалось с тем, что вытворяли его же пальцы с уже расслабленным входом Линкса. — То же, что и до этого, только без мыслей о мести — любить меня. — Верно, радость моя. — Эйджи улыбнулся, слегка приподняв уголки губ; его руки всколыхнули ровную до этого поверхность воды, притягивая Эша за талию к себе. Линкс слегка приподнялся над водой и, найдя рукой возбуждённый член, плавно опустился на него. После - лишь громкие шлепки тел о воду, десятки брызг вокруг, что оказались на волосах и полу, громкое, рванное дыхание, сбивающееся из-за резких движений и тяжелой влажности пара, что оседала на щеках ярким красным румянцем из-за повышенной температуры в комнате. — Любить тебя, Эш, это то, для чего я создан.***
Победный танец двух страстных тел, как подтверждение того, что они ещё живы и просто так не сдадутся. На зло всем врагам — они вместе.