Эпоха Звёзд

Алая Луна поглощала небо.

Взгляды прохожих вечно останавливались на ней. Каждый узнавал в ней ту, кого Она когда-то возненавидела всей своей Душой. Каждый видел в ней это Искажение. Ошибку. Проклятие. Ее Проклятая Душа, Ее Кровь, заставляла всех относиться к ней с предосторожностью, ведь каждый знал, что из себя представляют такие как Она. Омерзительные, богопротивные создания, что одним своим существованием ставили под вопрос существование Господа. Как Он мог допустить существование этого. Жалкого. Отвратительного. Греховного. Монстра. Монстра, подобному Тем, кто заперся Замке. Подобному Тем, что замарали себя ужаснейшими проступками. Их погружение в Кровь, Похоть и Чревоугодие, в Грех, оставило Печать Табу на каждом из этого проклятого Рода. Королевская семья, со смехом в голосе скажут одни. Омерзительные монстры, погрузившиеся слишком глубоко во власть, скажут другие. И Она, в их глазах, была такой же. Даже покинув их Замок, Она оставалась одной из Них. — Деревня? — Да, деревня. Вся рыбацкая деревня поклоняется Великому. — Многие поклоняются Великим, в чем их отличие? — Они в значительной степени видоизменены. По словам Охотников, что пришли оттуда, они изначально приняли жителей за Чудовищ. Вполне возможно, что там находится настоящий Великий, что влияет на них. Если это так, то это будет невероятное открытие, — учёный муж рассказывал все это с блеском в глазах. Он был безумен. И Она это видела. Но не могла его бросить. — И ты созвал всех? — Это будет огромный прорыв! Открытие века, что определит будущее человечества! — <======>… — Ты ведь меня поддержишь в столь сложном деле? — Я… я тебя не брошу… Не бросила. До последнего. Нужно воткнуть в руку иглу. Эксперимент с выращиванием глаз оказался неудачным. Ни у одного из пациентов не прижились искусственные глаза, отмирая и гния на разросшейся голове. Их приходилось каждый раз хирургическим образом вырезать, чтобы не началось заражение крови. У множества пациентов, за редким исключением, был замечен значительный рост мозга, в следствие чего значительно деформировался череп, становясь чем-то напоминающий мягкий хрящ, что был у новорожденных младенцев. Подавляющее большинство пациентов в значительной степени теряли интеллект, приобретая разум ребёнка в возрасте от трёх, до шести лет. Так же часто начали встречаться ментальные отклонения. Утрата возможности строить простейшие логические цепочки. Краткосрочность кратковременной памяти. Общая отрешенность. Некоторые пациенты деградировали в интеллектуальном плане настолько, что иногда они забывали дышать, из-за чего часто происходили смерти. Однако, был и прогресс. Удачные пациенты, которым ввели слишком много крови и мозговой жидкости, резко деградировали, оставляя лишь желеобразную голову, помещенную в мешок, используемый для удержания формы головы, а также для сокрытия лица самих пациентов. При первых относительно удачных экспериментах, пациенты, видя своё лицо в отражении становились очень агрессивными, и склонными к самоубийству. Это была мера, продиктованная произошедшими несчастными случаями. Часть пациентов начали проявлять склонность к Мистике. Но это был провал. Их тела деформированы, а кожа приобрела синюшный оттенок. Они не приблизились к Великим, а лишь уперлись в тупик, закрывающий все последующие пути. Но были ли Великие так доступны, как им казалось? Могли ли обычные люди достичь Их? Могли ли они постичь Озарение, что было доступно Им? Не возомнил ли Человек, что он равен Богу? Она не знала. Однако Тайны продолжали скрываться от человеческого взора. Тайны продолжали скрываться от Неё. Эти Секреты. Манящие запретные знания, последствия с которыми могут быть замысловатыми, удивительно, но в тоже время ужасающими, пугающими, и даже сводящими с ума. Она прекрасно знала тех безумцев, что полностью погрузились в них. Вполне возможно Она была одной из них. Но все таки Она не могла противиться их зову. Настолько они сладостно манили. Привлекали и заманивали, заставляя полностью в них погрузиться. Ее неимоверное любопытство было Ее бичом и спасением. — Аргх! — Она была в ярости. Очередная истерика, очередной выброс эмоций. С каждым годом становилось лишь хуже. Рано или поздно, но все это закончится. И Она знала каким образом. Всегда знала. Разнося свой кабинет, Она кричала, била попавшиеся под руку предметы, швыряя их в стены и откидывала ногами. Пришла усталость. Сначала эмоциональная, а после и физическая. Разум, как и тело, налились свинцом. Она рухнула на колени. Волосы висели гроздьями, спутанные, растрепанные и полные колтунов. Они покрывали все лицо, скрывая его и даруя их владелице личное пространство, закрывая от остального мира. Распухшие глаза, из которых продолжали литься слезы, а так же мертвенно бледное лицо скрывалось за этими волосами, словно за стеной. Ее порванная рубашка, некогда роскошная, аккуратная, сейчас тряпкой висела на Ее плечах, едва закрывая грудь и спину. Сухое, натренированное тело было покрыто множеством мелких шрамов и застарелых ран от прошедших сражений. Даже в такой обстановке, Она оставалась невероятно красивой. За это можно было благодарить ненавистную Ей Кровь. Но кто бы смог увидеть Ее в таком состоянии? У Неё никого не было. Она оставалась одна. И лишь пациенты были теми, о ком Она могла заботиться. Но даже так, Она допустила смерть целой группы. Очередной эксперимент. Очередная ошибка. Очередные смерти… Взгляд слепил яркий свет факела. Приходилось прикрываться рукой и щуриться. Один из Охотников преподнёс факел слишком близко к лицу. Если бы Она не закрылась рукой, тот бы явно опалил Ей волосы вместе с лицом. — Кто ты? — он был недоволен. Хриплый голос заглушался сквозь кожаную маску, высоко поднятого воротника. — Я здесь ради Охоты. — Ты хоть за себя постоять можешь? Учитель говорил Ей, что это будет сложно. Что Ее первую Охоту Она должна провести сама. — Да, могу. Вам не нужно за меня беспокоиться. Она прекрасно осознавала его слова. Ее Учитель был мудр, и Ей следовала его слушать. — Мы не будем тебя спасать, если ты попадёшься под удар. Ее недооценивали. Это раздражало. Но Она не показывала свои эмоции. Это было проявлением слабости. Она не была слабой. — Не нужно, — спокойно ответила она. — Мне нужно лишь найти Чудовищ. Глаз мазнул по очередной Твари. За широкой спиной нельзя было разглядеть жертву, что сейчас обгладывал Ликантроп. Дикое Чудовище жаждущее крови, некогда бывшее человеком уже нельзя было спасти. Безумие поглотило их разум, а проклятие исказило тело. Она уже не реагировала на кровь, разлившуюся под ногами. Жажда не кричала так ярко, а лишь слабо, на задворках сознания, словно тлеющий уголёк во тьме, мягко напоминала о себе. Двери здания были открыты. Изнутри лился мягкий свет от зажженных подсвечников. Влажные звуки чавканье смешанные с рычанием перебивали тихие всхлипы доносящиеся из здания. Похоже кто то все ещё остался жив. Она бесшумно приблизилась к спине Чудовища. Ее рука коснулась рукояти меча. Тихо вдохнув, Она напрягла все свои мышцы. Выдох. Клинок вылетает из ножен, разрубая тело пополам. На землю пролилась бледна, словно пепел, Кровь. Даже без нижних конечностей Чудовище продолжало жить. Наверное это можно было назвать удивительным, однако в данный момент это не вызывало в Ней никаких эмоций. Все ещё влажный от крови клинок своим острием касается шеи ошеломлённого Чудовища. Рука опускается и меч проходит прямо между позвонков, оканчивая столь жалкую жизнь. Когтистая лапа протянутая вперёд с грохотом опускается на землю. Она направилась ко входу здания, откуда доносились затихшие стоны. Изуродованное тело было невозможно опознать. Лишь оторванная маленькая нога, лежащая поодаль помогала в этом вопросе. На ней была одета аккуратная детская туфля, порванная в нескольких местах. Судя по богатой на вид одежде висящей лоскутами на мертвом, ещё не полностью прошедшем трансформацию, Чудовище, скорее всего это был отец ребёнка. Под тяжелыми кожаными сапогами скрипнули доски. Дом был украшен и богат, но явно слишком стар. Ноги привели в одну из спален. В глаза бросилась ткань торчащая из-под дверки шкафа. Она подошла к нему. Рука потянулась вперёд. Прозвучал выстрел. Инстинкты спасли Ее, ещё до того как Она успела среагировать. Слыша звук снимаемого затвора, тело резко отскочило в сторону, прежде чем выстрел прошил дверь насквозь, выплевывая гроздь ртутный осколков и зацепляя левое плечо Охотницы. Выстрел откинул руку, вырывая пистолет из рук. Он с грохотом упал на дощатый пол. Рывок. Из-за повреждения руки, у Неё оказалась рабочей лишь одна. Она бросила клинок в пути, чтобы тот не мешал. Схватив пробитую дверцу правой рукой, Она вырывает ее с корнями, вышвыривая в дальнюю стену. Прежде чем напуганная женщина успевает перезарядить слишком уж громоздкое для неё ружьё, Она так же резко вырывает его из рук. Рабочая рука невольно сжалась от переполняющих Ее эмоций. Ствол жалостно заскрипел под давлением Охотницы. Заметив это, и то как за Ней наблюдает пара напуганных глаз, Она отбросила смятое ружьё. Достав из внутреннего кармана плаща один из шприцов с Лечебной Кровью, Она воткнула его себе в бедренную артерию, вливая алую жидкость внутрь своего организма. Тёплое чувство обожгло ногу, медленно разливаясь по всему телу, в итоге доходя до раненой руки. — Собирайтесь. Быстрее. Скоро на запах разлитой крови прибегут другие Звери. Она начала поднимать свои разбросанные вещи, вставляя Ракуйо в ножны, заправляя Эвелину за пояс, в специальный удерживающий пистолет чехол, а так же поднимая шляпу, что слетела с неё во время выстрела. Такое происходило достаточно редко. Собрав все вещи, Она повела раненым плечом. До этого висящая плетью рука, стала достаточно свободно двигаться. Она повернула голову в сторону шкафа. Внутри все так же сидели напуганная женщина, обнимающая своего ребёнка. У того отсутствовала нога. Сверху были неплохо наложены жгуты, но рано или поздно, этот ребёнок умрет либо от кровопотери, либо от заражения крови. Она подошла к ним, опускаясь на колени и протягивая руки к мальчику. Женщина в панике ещё сильнее прижала сына. — Вам нужно обратиться в <======>, — Она говорила спокойным, проникновенным голосом, смотря женщине прямо в глаза. — Рано или поздно сюда нагрянут остальные Звери. И вам нечем будет защититься. Собирайте свои вещи, я осмотрю мальчика. Мать не хотела расставаться с сыном, но у неё не было выбора. Она знала что он умирает, но не могла с этим ничего сделать. Появившаяся Охотница была ее шансом. Приподняв мальчик, мать опустила его в руки этой женщины. Она аккуратно, поднесла его к кровати и положила на ту. Перепроверив жгуты, Она достала один из шприцов. Рука коснулась рта плачущего мальчика. Сняв с неё перчатку, Она подставила ее прямо ко рту, закрывая его так, что сама рука оказалась между зубов. Встретившись глазами с мальчиком, Она заговорила: — Сейчас тебе немного полегчает. С этими словами Она воткнула шприц в повреждённую ногу. Мальчик дёрнулся от резкой боли, начав тяжело дышать, но спустя несколько секунд его тело расслабилось. Она подняла ногу и положила колено ему на живот. Повернув голову к матери, Она обратилась к ней: — Нужно завязать ему руки. — Я-я-я… — Тряпка, жгут, что угодно, — Она не кричала на женщину, не давила. Она говорила с ней тихим, уверенным голосом, заставляя ту успокоиться. — От вас зависит жизнь вашего сына. На последних словах женщина не стерпела и заплакала, но она не отдалась мигу эмоций, и стала копошиться в вещах, доставая оттуда несколько жгутов. — Они все пригодятся. Несите сюда. Мать завязала корчащемуся мальчику руки. — Держите его ногу. Как только она начала обходить кровать, чтобы подойти к здоровой ноге, Она ее остановила: — Не эта. Мать с ужасом взглянула заплаканными глазами на Охотницу. Она не стала ничего говорить, молча посмотрев на раненную ногу. Мать сдалась под ее напором, захлебываясь в своих слезах, она подошла к своему сыну и положив руки на основание раненой ноги, надавила телом на сына. Он замычал и начал дёргаться от боли, но удерживающие его женщины не позволили ему сдвинуться. Она наклонилась к ноге и достала второй, более короткий, клинок из-за спины. Поднеся его прямо к колену, Она надавила на рукоять, держа лезвия прямо в нескольких сантиметрах под жгутом. Мальчика закричал, он пытался вырваться ещё сильнее. Его челюсть сжалась, прокусывая руку своей спасительницы, заставляя Кровь начать заливать его горло. Руки продолжали отрезать ненужную часть. Она сосредоточенно следила за тем как и что режет, но при этом Она заговорила, обращаясь к бьющемуся в конвульсиях мальчику: — Сосредоточься и пей, иначе захлебнешься. Тихий, и словно невзрачный, голос, словно эхо уходящего сознания, заставил сосредоточиться на себе, отбрасывая невероятно ужасающую боль хотя бы на эти несколько секунд. Он прислушался к ней и стал пить, пытаясь сосредоточиться лишь на этом действии. Кровь стучала в ушах. Кровь лилась из ноги. Кровь лилась в рот. Всюду была Кровь. — Как ты посмел отправить их туда?! — Она была в бешенстве. — Ты послал всех на убой! — Мария, прошу, — мужчине было неловко. Она редко позволяла своим эмоциям так проявляться. Вечно замкнутая, не проявляющая лишние эмоции, держащая все в себе, сейчас Она выливала все накопившееся на него. — Весь район заражён! Они умрут, умрут в любом итоге! — У нас не оставалось выбора, — не уступал он под Ее напором. Он давно Ее знал, поэтому понимал, как нужно вести разговор. — Если бы мы ничего не сделали, поветрие продолжило свой ход. И рано или поздно, но захватило весь <======>. Имя покинутого Города, слово вырванного из реальности, затерялось под давлением остальных воспоминаний. — Нужно было оцепить район, не дать ей движение! — Оно все равно бы прорвалось. Это полумеры. — Полумеры?.. — Она была удивлена. Не понимала, что он хотел сказать. Точнее не хотела понимать. Но осознание его слов не спешило уходить, скрываться под давлением эмоций. — Только не говори- — У нас не было выбора! — он в ярости ударил по столу. — Пепельную Кровь нужно остановить! — Ч-что вы собираетесь делать? — Ее голос дрожал. Она знала ответ, но до последнего отказывалась его принимать. — То что нужно, — жестоко закончил он. — Ты безумен, <======>… Город горел. Огромный кусок Города оказался заперт в самом себе и был покрыт пеплом. Иронично. Ограждения и Охотники препятствовали бьющимся от страха в истерике людям пройти, ведь каждый из них мог быть заражён. Они не могли допустить того, что это все продолжится. Что их Жертва оказалась напрасной. Но были ли они в этом виновны? Возможно. Возможно, и был способ сделать это все с меньшими жертвами, но риск был огромен. Была ли Она виновна? Она считает — да. Ее вина не меньше той, что висит на плечах людей, допустивших это. Своим бездействием, Она позволила случиться тому, что произошло. Но был ли у Неё выбор? Нет. Выбора не было. Так же, как и решения. И лишь Луна, наверное, была единственной, кто ее мог понять. В эту ночь она была особенно яркой. Сливаясь с небом, багровым от восхода, она одиноко светила бордовым. Возможно в ответ огню, играющему на земле, возможно в ответ на резню, устроенную в эту ночь, она горела ярко Алым, словно свежая артериальная кровь. Она ничего не могла с этим поделать, как и Луна, что молча за всем наблюдает. Впервые поднялась Алая Луна. ••• Илия рывком проснулась срываясь с кровати. Она была залита потом. Странные сны, Кошмары, заполняли ее детский разум, словно раскалённая игла, проникла в неё, оставляя огромный отпечаток. Ее грудь обрывисто поднималась, а руки сжимали одеяло. В комнате было темно. Она посмотрела на окно. Шторы были закрыты, но из под них не светило Солнце. Это была ночь. Такое никогда с Илией не происходило. Изредка ей снились странные сны, где она была взрослой Волшебницей, но они были ненавязчивыми, словно ускользающими. Этот же сон был ярким. Очень ярким. — Что-то случилось, мой Мастер? Она дёрнулась от неожиданности, поднимая одеяло и закрываясь им. Прозвучал смешок. Как только она поняла, что именно произошло, Илия слабо покраснела и, стараясь показаться невозмутимой, медленно опустила одеяло. Она старалась не смотреть в ту сторону, но уже по голосу было понятно, кто тут появился. Недалеко от ее кровати стояла Мария. — И все же, — Слуга подошла к кровати, и села на ее край, прямо под бок Илии. Она положила на ее руки свои, мягко обхватывая тем самым их. Это привлекло внимание девочки. Илия узнавала каждый мелкий шрам и мозоль на них. — Дорогой Мастер, что произошло? — К-как ты заметила это? — Мы же связаны, — недоуменно ответила Слуга. — Я читала и почувствовала, как поток маны резко подскочил, это могло значить лишь то, что вы проснулись. Я не могла допустить чего либо опасного. — Вот к-как, — все ещё смущенная девочка старалась не смотреть в сторону своей Слуги. — Я не знаю что это было. — Что-то похожее на сон? — Илия была уверена, что сейчас Слуга над ней подшутила, но она не хотела злиться. В данный момент ее мысли занимало другое: — Да, это было похоже на сон. Но словно и не сон вовсе. Словно... — Воспоминания? — с мягкой улыбкой спросила Мария. — Да, воспоминания. А откуда ты?... — При достаточно прочной связи между Мастером и Слугой, у обоих переодически начинают всплывать воспоминания их напарника. Учитывая то, что они так рано появились у тебя, это значит, что ты мне очень доверяешь. Я рада. — Я... — Илия смутилась улыбке и благодарности Слуги. Но для себя она поняла другое. Мария так же сильно ей доверяла. Это радовало маленького мага. — Я тоже рада. — Тебе стоит выспаться, — Мария мягко подхватила за голову растрепанную девочку и уложила ее на подушку. Поправив волосы, она поцеловала ее в лоб. Отстранившись, она мягко улыбнулась смущающейся девочке. — Мы вылетаем сегодня. Полёт будет долгий, и тебе явно нужны силы на него. — Да, — смущенно кивнула девочка, наблюдая за Марией. Только сейчас она заметила во что была та одета. На ней отсутствовали плащ и жилетка, как и белый платок. Лишь белоснежная рубашка, с закатанными рукавами и зелёная брошь висящая на шнурке, завязанным в бабочку. Рукава настолько аккуратно и элегантно были завернуты, что ее слабо укололо чувство зависти. — Спокойной ночи? — неуверенно спросила девочка. — Спокойной ночи, — мягко улыбнулась Мария, рассыпаясь в желтой дымке. Илия развернулась в противоположную сторону, укутываясь все сильнее в одеяло. Ее щеки горели красным, но думала она сейчас о другом. Мария не спросила о самих воспоминаниях. Она действительно доверяла ей.