fixation

Так тихо... До невообразимого тихо. В моей голове больше ничего нет. Ни угрызений совести, ни печали. Нет и горечи от жизни. Неуверенность уступила место той силе, что так давно спала внутри и томилась тягостным ожиданием выбраться наружу и показать себя, позволить мне вкусить её и как следует распробовать, полностью стать моим наркотиком. Ничего удивительного. Всё это я уже знаю. Всё это мне уже описывали самыми красивыми словами. Всё было в точности так, как он и говорил... В момент, когда в руке оказывается нож, ты будто обретаешь второе дыхание. Это... так волнительно. "Ха-ха-ха..." Будто он стоял рядом всё это время и наблюдал. Наблюдал, шепча мне сладкие слова поощрения так сладко, тягуче и неторопливо, что на губах невольно зарождалась улыбка. "Минхао, ты способен на большее..." – только это и было в моих мыслях, пока я наносил первые удары. Вязкой, густой вереницей эти яркие образы складывались в систему, полностью заполняя мою голову красочными воспоминаниями о том, как я горел в своей агонии и жажде крови, о том, что больше не осталось ничего, кроме запутанной, яркой и такой неправильной, органично пугающей паутине моего сознания. Я чувствовал вкус. Такой сладкий и пробивающий сердце лёгкой дрожью, заставляющий кровь в моих жилах бежать быстрее, а мои побуждения превращающий в нечто ужасное. "Они не заслуживают быть рядом с таким, как ты" – эти слова глухим ударом полностью захватили меня. Пока количество ровных, но довольно беспорядочных колотых ран на клокочущей последними вздохами груди стремительно переваливало за десяток, я чувствовал себя лучше. "Если они не желают замечать такого, как ты, то просто сделай так, чтобы у них не было выбора." Смотрите на меня! Не отводите глаза! Иначе я вырву их собственными руками, и уж тогда вы точно больше не сможете принимать меня за идиота! Нет, не сможете!... Да! Умрите! Сожрите друг друга, хорошенько прочувствуйте каждый кусочек, одну за другой обглодайте косточки, точно так же, как вы делаете это изо дня в день, абсолютно ни с кем не считаясь, принимая как должное. Каждый из вас превозносит себя выше остальных. И за это вы должны гнить! Гнить и разлагаться в самых мерзких и тошнотворных местах этого грёбанного мира! Я! Я — тот кто будет на вершине, и вы потеряете себя от страха того, насколько я могу быть исключительным... Мне не составит труда всё это показать, а до тех пор пока моё тело и ум пылают, возносясь из пепла полного исступления, я буду кричать так громко, что вы больше не сможете игнорировать меня! "В безумии всегда есть смысл, мой дорогой друг, оно собирает тебя из разнообразных вариантов тебя самого и возносит к солнцу..." Я чувствую, как горло будто сжимается невидимыми тисками, и воздух из лёгких выходит так порывисто и тяжело, что по щекам текут до боли острые слёзы. Скатываясь всё ниже, прямо в бездну, прямо к алым рукам, так отчаянно сжимающим тонкую и до безобразия хрупкую шею, они смешиваются с кровью и лишают сознания. Мой давно прогнивший насквозь мозг заполнен самыми больными и угнетающими мыслями, подкладывает мне картины с Доктором в последние секунды ясности, и на мгновение мне кажется, что я и правда слышу его. "...но не следует забывать, что однажды увидев огонь, придающий тебе силы, ты неминуемо будешь ослеплён настолько, что самолично разобьёшь себя вдребезги и уже не сможешь встать." Хах, а ведь мне всегда казалось, что лишить себя сознания у меня никогда не выйдет... Видимо, так чувствуют себя осколки... "Знаешь, Хао, думаю, это того стоит." Будто во сне я почувствовал его кривую ухмылку и смотрящий в никуда горящий взгляд, понял, какие оковы на самом деле на мне оказались, стоило лишь мне тогда всё же постучать в его дверь и обратиться за помощью. "Этот полёт стоит каждой секунды... каждой секунды бесцельной жизни, прожитой на этой земле..." — Минхао, — нежно потрепала тёмные локоны маленькая ладошка. — Пора вставать, на работу опоздаешь, — тихо, с лёгким укором пробормотала девушка. — Завтрак на столе, обязательно поешь. Глаза открывались тяжело. Очень тяжело. Как только я пришёл в сознание от очередного сна, залитого густыми багровыми тонами и множеством крови, не дававшей мне успокоения, вместо запаха железа и освежёванного мяса в нос ударил спертый, прокуренный тяжёлый воздух. Наверное, следовало бы хоть иногда проветривать комнату, но для этого нужно было подняться с постели и открыть массивные тёмные шторы. Младшая сестрёнка всё ходила по маленькой хлипкой квартирке и суетилась, пытаясь привести её в более лучший вид за то малое количество времени, что ей выпадало каждый день, прежде чем пойти на учёбу, пока я проводил своё утро возле унитаза, освобождая своё сознание от страха, удовольствия и эйфории, которые так отчетливо заседали у меня в мыслях после таких вот снов, в которых я больше не был никчёмен, жалок, попросту отвратителен сам себе и этому грёбанному миру. — Брат... Думаю, довольно грустно наблюдать, как твоя родная кровь уничтожает сама себя изо дня в день. Я знаю, как выгляжу сейчас, и только при мысли об этом меня снова тянет блевать. Всё становится только хуже, стоит мне почувствовать её поддержку и нежные поглаживания по спине. Это буквально рвёт меня на части. Всё это! Не знаю... Не знаю, как мне выдержать это! Как мне справиться?! Как можно чувствовать тепло снаружи и леденеть от боли глубоко внутри?! Как забыть весь тот ужас и наслаждение от вида крови?! Как забыть, каково это – проснуться на мокрых от пота простынях, постоянно думать, возможно ли остановить горькие слёзы?.. Такие унизительные и полностью оголяющие мои слабости. Как успокоиться и прийти в себя? Дрожь не унималась ещё долго, а страх от увиденного во сне всё ещё бился глубоко в груди и отдавался по всему телу ознобом, от которого слабые пальцы в любой момент могли упустить из рук уже остывающую кружку с совсем не успокаивающим зелёным чаем. Эта ночь... Казалось бы, всё прошло как обычно и к этому уже следовало бы привыкнуть. Настолько, насколько это возможно... Ведь всё это я уже видел. И кровь, и крики, и всхлипы - всё это уже бесчисленное количество раз повторялось у меня в голове, но в этот раз что-то изменилось... Тоненькие ручки обхватили меня сзади, и я почувствовал, как напряжение начало не спеша покидать меня. Её тепло и биение наших сердец - вот что держало меня сейчас здесь, но этого, к сожалению, было мало. — Я могу сделать для тебя ещё что-нибудь? — голос звучал взволнованно и с легкой надеждой, — ты только скажи... — Нет, — с грустью ответил я, — прости... — Может сходишь к нему ещё раз? — В нашу первую встречу я разнёс ему кабинет, — это звучало слишком горько... слишком смешно, — а в последнюю закатил истерику, из-за которой мне всё ещё стыдно попадаться ему на глаза... — Но после этого ты даже пару дней чувствовал себя хорошо, — ага, как же, — тебе не снились кошмары, так ведь? — Да уж, а теперь я встречаю утро, корчась возле унитаза, — ирония так и пёрла из всех щелей, непонятно только что её вызвало, неужели он? — вселенная отлично восстанавливает равновесие... — Минхао... Остального я уже не слышал, благополучно исчезнув за дверью квартиры, бросив напоследок небрежное: "Я подумаю... возможно." Не уверен, что подобный ответ её удовлетворил, но сейчас мои мысли были заняты только тем, как пережить это день и как заставить себя сегодня вечером не приползти к Доктору на коленях, захлёбываясь в собственных слезах... Я понял, что стал слишком самоуверен, после того как смог успокоиться после утренней истерики, как только переступил порог офиса нашей конторы. Чувствовать на себе эти противные взгляды коллег по работе, слышать их короткие смешки и видеть презрение в глазах изо дня день вызывало тошноту и головокружение. Подойдя к своему столу я отметил, что, на удивление, он был в порядке. Точно таким же каким я оставлял его всегда когда уходил домой. Аккуратным и чистым. И это настораживало ещё больше после того, как я проверил все ящики и их содержимое. Ничего не испорчено, не порвано, не обвалено в моче или сточных водах. Это в какой-то степени пугало и вынуждало насторожиться. В офисе больше не слышен извечный гогот этого придурка Мин Су и его дружков из отдела кадров. Подумать только, одного из моих сущих кошмаров сегодня не было и я наконец-то мог почувствовать облегчение и лёгкость спустя долгое время, чувствовать себя расслабленным — неописуемый восторг. Но это длилось недолго. Мне не стоило забывать что и без Мин Су здесь было предостаточно людей, желавших изжить меня с этой работы. Босс редко появлялся в нашем отделе, отчего его секретарям было в радость подшучивать над неуверенным стажёром, банально начиная с ложных вызовов и заканчивая чем посерьёзнее — испорченной одеждой от пролитого на него якобы случайно гранатового сока или же совсем не вовремя севшим ноутбуком, у которого, как позже оказалось, был перерезан провод от блока питания. Если утром я ещё хоть как-то пытался держать лицо и старался не позволить себе проявлять свои слабости и обиды перед ними, то во время обеда, запираясь в кабинке служебного туалета, я доходил до ужасного состояния полного осознания своей никчёмности и глубокой пустоты внутри себя, взахлёб умываясь собственными слезами. Легко перекусив после этого, я пытался взять себя в руки, но едва я успокоился и пришёл в себя, в офис заявился представитель следственного комитета по делу пропажи человека. Его жена была очень обеспокоена тем, что её замечательный муж вчера так и не явился домой после тяжелого рабочего дня и не утонул в этих ласковых объятьях, как она смела уверенно утверждать на весь коридор, что каждая тварь в этом прогнившем месте могла полностью убедится в том, насколько эта странная парочка были лицемерными суками. Воспоминания о сегодняшней ночи и всего кошмара, что творился в моей новой версии сна, неожиданно дали о себе знать, полностью поглотив меня ужасными сомнениями и необъяснимым страхом обнажения собственных недавних желаний о смерти Мин Су. Тот сон был таким... другим. Послевкусие после этих ярких сцен, навсегда отпечатавшихся в моей памяти, было таким насыщенным и сладким, что вызывало одновременно тошноту и улыбку. Всё это было слишком странным и отягощающим. Тем, с чем мне точно самому не справится. Утреннее предложение сестры о повторном визите психотерапевта всё время буквально маячило у меня в этот день перед глазами. Я видел намёки в каждой незначительной для других вещи, в обрывках фраз, любых посторонних звуках и движениях. Решающим моментом в моих размышлениях стала довольно поздняя прогулка до кухни офиса в последние часы рабочего дня. Здание уже почти пустовало, а меня оторвать от гнетущих мыслей о Докторе могла лишь чашечка крепкого чёрного чая с овсяным печеньем. Я потянулся было за пачкой к нижнему выдвижному ящику, но в глаза бросилось аккуратное бардовое пятнышко на краю соседней синей дверцы. И в моей голове чётко оформился неизбежный факт осознания того, что сегодняшний вечер я проведу не дома, а в кабинете, заставленном книгами и разнообразной живописью, чей владелец абсолютно точно желает нашей встречи не больше моего, разве что при этом не испытывая страха от обреченности быть рабом своего господина. Он вызывал у меня множество самых разных эмоций и чувств. Не было однозначного ответа на вопрос, как я к нему отношусь. Этот человек ввёл меня в ступор своим видом с первых же секунд, когда только открылась дверь. Он пугает и вызывает опасения за своё состояние, но к некоему ужасу вынуждает довериться и отдаться во власть. Уверенная походка и неспешная обходительная манера говорить подкупала. Его взгляд пронизывал насквозь и будто забирался в самые глубокие и потаённые места моего сердца, из-за чего временами казалось, что он уже знает обо мне всё, и нет нужды говорить самому, но его твёрдость в этом деле доходила до неторопливого вытягивания из человека всего самого скрытого и ужасного, что иной раз заканчивалось истериками, драками или обмороками у людей, которые наконец смогли произнести вслух то, чего боялись в себе больше всего. И я не стал исключением. Каждый раз приходя к нему я пребывал в возбуждении от нетерпения скорее оказаться с ним наедине. Каждый раз меня охватывало любопытство и постоянный вопрос: на что ещё он сможет открыть мне глаза, лишь разговаривая со мной. Его загадочно изогнутые улыбки, что незаметно и так тихо прокрались в мои мысли, плотно засев там и не желая куда-либо деваться, сводили с ума. Коленки дрожали от волнения, пока я сидел в приёмной, ожидая завершения сеанса. Я всегда был последним в его расписании и больше всех трясся перед встречей с ним. По непонятным причинам, он всегда казался мне чем-то неизвестным и далёким, но когда дело доходило до моего сложного состояния он всегда был рядом. И вот сейчас... Дверь в его кабинет открылась и из нее вышла миниатюрная женщина средних лет в простом классическом пальто, уходя поблагодарив Доктора за приём ещё несколько раз, она удалилась в коридор. Через некоторое время легким и уверенным движением дверь открылась вновь, и передо мной во всей красе предстал он... Костюм как всегда сидел на нём великолепно и безумно просто. Вместо галстуков и бабочек он носил тонкие шелковые ленты, аккуратно собранные в изящный и неброский бант. В его взгляде мне виделась радость, думаю от нашей встречи, и искорки озорства, которые были так присущи его игривой натуре. — Я знал, что вы придёте, дорогой Минхао, — тон его голоса басом отдавался в моём сердце. — Проходите, прошу. Его едва заметная улыбка приковывала взгляд и оторваться было очень сложно. Оковы его власти надо мной смыкались всё плотнее с каждой секундой, проведённой рядом с ним. Казалось, это может убить меня, и не думаю, что это лишь мои глупые домыслы. Я угодил прямо в лапы чудовищу. — Здравствуйте, Доктор Вэн, — нервно выдохнул я и прошёл в его кабинет. Краем уха до меня донёсся звук оборота ключа и защелкивающегося механизма. Повернувшись к нему лицом и встретившись с его тёмным взглядом, я понял, что эта наша странная игра уже началась. Пришло время со всем разобраться. Клетка захлопнулась. Собственное дыхание вдруг стало таким далёким и глухим, что отдавалось где-то в костях черепа, а его шаги становились всё громче и громче, словно они совершали прогулку по моим перемолотым костям. Воцарилась тишина, было понятно что он остановился прямо у меня за спиной, ведь я чувствовал его. Чувствовал его дыхание прямо у себя на загривке и приходил в ужас, от которого волосы по всему телу вставали дыбом. Объяснить самому себе такую реакцию моего организма на этого человека я не мог. По крайней мере, самостоятельно. — Не желаете присесть? — его тихий спокойный голос раздается совсем рядом с моим ухом, и я понимаю, что мои ноги вряд ли выдержат и доли секунды. — Да, спасибо... — промямлил я, довольно нервно расположившись на кресле для пациентов. Доктор Вэн не заставил себя долго ждать и присоединился ко мне в кресле напротив. — Смею предположить, что вас терзает нечто большее, чем то, с чем вы сталкивались ранее, — плавно начал он, пытаясь поймать мой блуждающий, несколько мутный взгляд. — С чего вы это взяли? — Иначе бы вы не пришли ко мне снова, дорогой Минхао, — когда он произносил моё имя, мне хотелось сжаться в комочек и выпустить иглы. Мой взгляд на несколько секунд метнулся на него, но потом я вновь принял попытки абстрагироваться от всего этого и привести своё сознание и мысли в порядок. Всё в его кабинете казалось слишком идеальным. Безумно вычурным и тёмным. Но больше всего в глаза бросался белоснежно чистый ковёр, лежавший прямо в центре кабинета. Он никак не вписывался в общую обстановку идеального мрака. Думаю, подсознательно я уже отождествил себя с ним. Такой же скучный, ничем не примечательный и никаким боком не вписывающийся в окружающий его мир. — Сегодняшний сон, — начал было я, но неприятный ком снова встал в горле от нахлынувших воспоминаний. — Он был другим... Сюжет его не изменился, но создавалось впечатление, будто я ощущаю всё намного ярче и лучше, чем раньше. Будто наяву, я истязал его тело, нож входил так приятно, и я понимал, что происходит, ведь он так дёргался и бился в моих руках, отчего мои движения становились лишь сильнее и резче. Я помню усталость в руках, как саднили ладони и бешено колотилось сердце, — на глаза невольно наворачивались слёзы, что мне приходилось пытаться сделать свой голос тверже, чтобы наконец-то высказаться и разобраться во всем, что так меня тревожило. — Крови было так много, больше обычного и крики... Они были громче и отчаяннее. Всё было таким реальным... — Так с чего ты взял, что это был сон? Дрогнув от неожиданности, я поднял на Доктора взгляд, полный ужаса и непонимания, смешанного со свойственным мне наивным удивлением. — Что? — я не хотел чтобы мой голос звучал так жалко, но что вышло, к сожалению, то вышло. — Чем отличается твой сон от реальности? — тон звучит всё тише, — Как ты понял, что спишь? — Хах, но я ведь не мог и правда убить его, — вопреки всему, на моих губах играла улыбка, правда она больше была близка к нервному срыву, чем к чему-то радостному. — Но тем не менее, тогда ты был и правда счастлив. Кто сказал, что это не может быть правдой? — Вовсе нет! Как можно радоваться чьей-то смерти?! — от внезапного возмущения и злости, я вскочил на ноги, готовый в любой момент защищаться. — А вот на этот вопрос следует ответить именно тебе, дорогой Минхао... — видимо, подняв на меня взгляд, Доктор понял, что неплохо бы добить меня, как можно искуснее довести до меня мысль, что он в какой-то степени горд мной, судя по довольной улыбке на его лице. — Ведь это именно на твоём лице сияла самовлюблённая широкая улыбка только при воспоминаниях об этой ночи. "Боже, только не это..." — Где сейчас тот человек из твоих снов? — ухмылка преображается в пугающий оскал и его голос теперь звучит с лёгкой издёвкой. — Он в порядке? — Его, видимо, забавляло то, что я постоянно нахожусь на грани и лишь со слегка приподнятой бровью он решил подвести меня ещё ближе к краю пропасти. Если до этого я был в ступоре, то сейчас я почувствовал полную растерянность, будто земля ушла из под ног и теперь я тонул в зыбучих песках без возможности даже пальцем пошевелить. — Его сегодня не было на работе... — бессвязно пролепетал я будто не своим голосом, в котором всё больше чувствовался страх, вводящий меня в состояние цепкой тревоги от того, насколько гладко факты и ощущения подкрепляли друг друга и как ужасно складывалась картинка самого отвратительного исхода из всех возможных вариантов сегодняшней ночи. — Жена... Его жена подала заявление о пропаже, — не знаю, зачем я озвучиваю всё это вслух, ведь от этого становится только хуже. В лучшем случае я окончательно сошёл с ума, а в самом наихудшем и вовсе являюсь убийцей. Я начинаю лихорадочно ходить из стороны в сторону в поисках предмета для отвлечения и переключения внимания, иначе если так пойдет и дальше, то я точно начну задыхаться. Наконец, оперевшись на массивный стол из бордового дерева, я пытаюсь перевести дыхание и заставить своё тело перестать дрожать. Рядом с моими ладонями аккуратно ложатся красивые тонкие пальцы Доктора Джуна, а за спиной я слышу его тихий голос. — Понимаю, ты боишься, но уверяю тебя, что здесь абсолютно безопасно, — его слова были словно колыбельная для моего больного сознания. — Никто не посмеет причинить тебе вред, пока я рядом, Минхао. — Этого ведь, — голос наконец даёт слабину и начинает дрожать, меня охватывает озноб при одной мысли об этом. — Не может быть, правда?.. — Не недооценивай себя так, дорогой, — его пальцы нежно гладят мои, и я понимаю, что почти позволил себе расслабиться. — Он позволил себе такое и поплатился за это. Я бы сделал это более неторопливо и постарался бы растянуть удовольствие, но всё же когда я пришёл в офис и увидел тебя, вдоволь искупавшегося в его крови, я не мог сдержать восторга и восхищения от увиденного. Ох, Минхао, ты даже представить себе не можешь, как долго я ждал этого, как сильно я хотел этого и как же я безумно горд тобой... Сил хватает только на то, чтобы шумно вдыхать и выдыхать воздух, стараясь держать себя в сознании и пытаясь сохранить свои последние крупицы ясности ума. — Ты был так прекрасен, дорогой... — его голос звучал так нежно, а его объятья были такими ласковыми и тёплыми, что это буквально пугало меня больше всего. — Ты бы видел себя со стороны, я был полностью очарован тобой. Думаю, он почти убедил меня в правильности происходящего. Но только до определённого момента. — Где... Где он сейчас? — еле выдавил я из себя, всё больше бледнея. Джун трепетно потёрся своим носом об мои волосы, не спеша вдыхая их запах и вдруг резко прижал меня к себе ещё крепче, буквально выдыхая в моё ухо: "Там, где ему и место. Проводит время в канализации в виде обугленных измельченных бесформенных останков плоти и костей. Думаю, я заслужил похвалу, ну или хотя бы благодарности, как думаешь?" Я чувствовал, как он улыбается, плавно переходя на тихий глухой смех, из-за которого к горлу поднималась тошнота, а тело становилось ватным. "НЕТ!": всё же просыпается в моих мыслях ясность, немного отрезвляя и придавая сил, но при этом погружая всё глубже в обречённость и осознание совершённых мною поступков, и я пытаюсь вырваться из объятий Доктора Вэна, но он держит крепко, не позволяя мне сбежать и только сжимая моё тело всё сильнее. Мой организм бунтует, и я уже не могу это контролировать. Механизм запущен. Я постепенно теряю себя и окружающий меня мир. Всё катится к чертям. "Этого не может быть! — отчаянно вопила моя душа, раздирая тело изнутри. — Нет, нет, нет, НЕТ!" Меня пробивает судорога, и становится безумно жарко. А потом меня будто бросают в чан с ледяной водой, и так снова и снова. Я резко дёргаюсь, из-за чего всё же удаётся выбраться из плена его рук, но ноги оказываются слишком слабы и поэтому не выдерживают вес собственного тела, отчего оно сначала тяжёло заваливается в сторону, а потом и вовсе падает на пол, зацепив по пути небольшой журнальный столик. Было сложно как-то контролировать дыхание — оно было таким беспорядочным. Я задыхался и словно бился в агонии от слишком большого количества воздуха, всеми силами пытался вытолкнуть его из своих лёгких лихорадочным кашлем и противным свистом, но ничего не выходило. Я вновь почувствовал его сильные руки за спиной, которые поначалу аккуратно обхватили меня сзади, а после пытались осторожно привести меня в сидячее положение. — Минхао, дорогой, тебе нужно встать, — моё тело пропускало все интонации и тембр его голоса через себя, что вовсе не помогало унять эту грёбанную дрожь. — Постарайся успокоиться и начать правильно дышать. Вэн, решив больше не медлить, уверенным движением поднял меня над полом, отчего мои слабые ноги только висели вялым грузом, и единственное, на чём я всё ещё мог сконцентрироваться в этой скверной ситуации, это его размеренное дыхание над моим ухом и спокойные движения грудной клетки за моей спиной. Его руки. Его тепло. Его тело. Всё ощущалось так остро и неразборчиво, что кружилась голова. Мои мысли. Моя слабость. Моя беспомощность и глупость вырыли мне слишком глубокую яму, из которой не было возможности выбраться. Мои волосы истерзаны, а пальцы пытаются ухватиться за жизнь, при этом раздирая моё горло до болезненных подтеков и небольших проступающих капель крови. Думаю, решение Джуна заломить мне руки за спиной было в какой-то степени верным, ведь так я уже не мог навредить себе физически, но с подачи чего мне открывался путь куда более мощной и разрушительной самоликвидации уже на уровне сознания, и я честно не знаю, что было хуже. Всего было так много. Мысли раздражающе крутились в голове, не давая покоя. Кромешный хаос. Я чувствовал, как снова начинаю доходить до своей критической точки невозврата. Эмоции, которые не получили удовлетворения и свободы во время убийства Мин Су, бились о стенки моего тела, желая выскребать себе путь наружу. Я был набит всем этим дерьмом сполна, и сейчас этого слабого тела было недостаточно, чтобы сдержать весь негатив и кошмар, что заполоняли мою душу всё это время. Чувствовать, как всё это буквально сжирает тебя заживо, в попытке дать себе шанс на выход из ограничений, становится физически больно и невыносимо до такой степени, что в какой-то момент моя бессвязная глупая болтовня попросту переходит на крики и безудержные рыдания. — Минхао, дыши! Дыши! Давай же! Я не сразу понял, что мы оказались на полу, но если честно, от этого мне стало чуть лучше. Думаю, всё благодаря его объятьям и нежно ласкающей мои волосы руке. Я понемногу начинаю приходить в себя, поначалу неосознанно, стараюсь прижаться к Джуну всем телом как можно сильнее, визуально становясь ещё меньше, поджав к себе ноги. Его внимание и тепло согревало меня от леденящих душу ужасов моей нездоровой фантазии. Ведь я был тем, кто променял кошмар на ужас. Променял слабость на возможность сейчас утонуть в глазах невероятно безумного человека напротив. Мы просто смотрели друг на друга и я не имел ни малейшего представления, что делать дальше, но в данный момент это было не важным, благополучно отодвинувшись на задний план. Его лицо было прекрасно даже в момент абсолютной растерянности и паники. Я и правда так зациклен на нём, что вряд ли сделал бы что-то без его помощи. Его ладонь была так горяча, аккуратно поглаживая меня по щеке, что на глаза наворачивались слёзы. Всё это должно было случится, чтобы я наконец пришёл к этому моменту рядом с ним. До этого времени вся моя жизнь была одним сплошным кошмаром. Я ощущал только пустоту и смирение, которые в сравнение с моей жизнью были благословением. Наши пальцы встретились на моей влажной от слёз щеке, не спеша переплетаясь и становясь чем-то единым. Лицо Джуна плавно приблизилось к моему и осторожно коснувшись носами, мы прильнули друг к другу лбами, достигая полного единения. Прикрыв глаза, я ощутил, насколько же мне сейчас хорошо и тепло, а в голове твёрдо сформировалась мысль о том, что я точно не смогу выйти отсюда без него...Ведь он словно всемогущее палящее солнце в бескрайней вселенной, рождённое из самой глубокой и отчаянной бездны, в котором так и хотелось раствориться. Раствориться и подарить себе надежду быть счастливым. Ненормально, но всё же, это всё что у меня быть, есть и всегда будет. Сейчас я тут с ним. С моей драгоценной звездой. И я понимаю, что ради её света я был бы не прочь и сгореть. Не прочь умереть. Не прочь и убить. "И за подобные мысли я точно буду гореть в аду."